Дневник Алексайо

...Долгое время Алексайо ошибочно полагала, что отцу нет дела до нашей семьи. Как же она была не права. Алексайо зашла в дом, сердце её болело, так сильно, что хотелось его вырвать. Она шла прямиком на кухню, падая на колени перед отцом. Её отец с нескрываемым горем, покрасневшими глазами и ссутуленными плечами, как никогда выглядел уставшим и больным. Рядом с ним стояла наполовину пустая бутылка алкоголя, пустая чашка и фотография её матери. Она посмотрела в его замученные глаза, и с твердым голосом, со стальной решимостью произнесла:

— Я верну его, чего бы мне это не стоило.

От её слов, отец побледнел. Он твердой хваткой вцепился ей в плечи, он отчаянно закричал, смотря странным взглядом, в котором сочетались печаль и опустошение. Впервые она видела его страх:

— Что ты сделала?!

Испугавшись, Алексайо с широко раскрытыми глазами наблюдала, как отец перед её глазами рушился, понимая, что виновна в этом лишь она. Алексайо, с болезненным сердцем, медленно заговорила, видя, как с каждым произнесенным словом, отец придавался ужасу и отчаянию.

⊹──⊱✠⊰──⊹

Дождь орошал выбранное поле для битвы. Две противоборствующие армии встретились друг с другом, каждый осознавая, что эта битва станет решающей, последней. Земля впитывала влагу, становясь грязью. Алексайо услышала вскользь голос командира сквозь толщу воды. Она вполуха слушала слова про последний шанс сдаться и её взгляд задержался на противнике. Этот человек самовольно стал врагом для правительства и предателем в глазах своих бывших соратников. Весь особый отряд стал за один день изменщиками родины. Алексайо безразлична политическая ситуация, но она затронула то, что затрагивать нельзя. Они посмели втянуть в это подругу, младшего брата, похитив сначала Гликерию, затем Филона... Не позволительно. Алексайо этого не простит, даже если похититель отец, бросивший Гликерию до того, как она родилась. Алексайо моргнула, вернувшись в мрачную реальность под сопровождения вынимаемых из ножен мечей. Ни одна сторона не собиралась сдаваться. Битва началась. Пора отбросить щит и стать мечом.

Крики, разрезанная плоть, вонь крови и всего, что только можно. Битва стала бойней. Постепенно Алексайо встретилась в битве с командиром Атреем. Она не может проиграть, когда на кону всё. Их опыт слишком разный. Алексайо перешла в глухую оборону, защищаясь от быстрых и смертоносных ударов. В равнодушных глазах Алексайо видела отражение себя. За что он боролся? Она так и не подумала узнать раньше. Алексайо игнорировала боль в боку, оттолкнувшись направила меч ему в шею. С каждым обменом ударов, он перешел на тактику грубой силы. Алексайо отбилась от тяжело удара. Она медленно, неуклонно отступала, но оставалась спокойной. Меч от очередного удара вылетел с руки, словно бесполезный кусок металла, коим и являлся для неё, и она отпрыгнула назад. Понимая, что этот момент настал. Алексайо положила руку на центр грудной клетки и в тусклом золотом сиянии образовалась рукоять, за которую она потянула, вытаскивая меч, которым она тут же атаковала. Свет в её глазах погас. Магия перестала поступать к глазным яблокам. Она расширила свой кругозор, наполнила свою сущность силой хранительницы и вступила в бой, применяя магию. Алексайо не может проиграть. В чужих глазах появился проблеск удивления и также быстро исчезло, хоть она этого и не видела. Алексайо стиснула зубы и начала использовать грубую магическую силу. В ответ она получила магическую волну, которая встретила её меч. Она потеряла счет времени. Солнце садилось, бойня продолжалась. Выносливость особого отряда поражала воображение.

Нет места поражению. Цена слишком большая. С тяжелым дыханием, усталостью, но непоколебимостью и упрямостью, она продолжала. Алексайо сжала меч в руке, который был её всем. Истекая кровью, она в очередной раз на пошатывающихся ногах поднялась, пылая яростью в её невидящих глазах. Алексайо видела яркий огонек души врага и вновь атаковала. Она чувствовала боль в груди, которая скоро станет зияющей пустотой. Алексайо боялась одного — не успеть. Не успеть, значит проиграть, проиграть значит потерять всё. Чего позволить нельзя. Обещание нужно сдержать как себе, так и окружающим. Она яростно атаковала со всей силой, которую только могла отдать и с сожалением о близких. Алексайо заставляла себя преодолевать барьеры, прыгнуть выше своих сил, стать быстрее, стать сильнее. И магия, и сила хранительницы вторила ей, грустной трелью птицы. Ядро её напрягалось, боль в груди и тяжесть мира напоминали о том, что она жива. Этого недостаточно. Алексайо знала, что её ждало. Это было видно по отношению к ней временных союзников. Она станет следующей угрозой, которую будут стремиться уничтожить из-за страха перед её утихающими способностями. Лезвие меча засветилось, и она образовала сильную магическую волну. Атрей с безразличной холодностью смотрел на неё. Но он сражался против неё во всю свою силу, также, как и она отдала всю себя битве. Алексайо стала атаковать быстрее, полностью покинув оборону. Она не обращала на пылающие раны, капающую кровь, которую временно остановила магия. Скоро она истечёт кровью.

Их решающий удар, вспышка от столкновения двух сильных противников. Генерал-майор Атрей удивленно смотрел на её глаза.

— Вы слепы, — внезапное осознание озарило его. Это стало ошибкой, в которой нуждалась Алексайо. Её меч вонзился ему в грудь, и она вонзила его до торчащей рукояти. Алексайо с пустым выражением лица смотрела в никуда. Какая знакомая пустота, подумала она, не этот ли холод чувствовал Филон...

Они упали. Алекс вытащила меч, протирая его от крови своей одеждой. Конечно, дождь также помогал немного смыть. Она чувствовала печаль, от того как дождь быстро стал ливнем, а также от грома. Её пальцы дрожали, когда вес меча исчез, осыпаясь песком. Алексайо, полностью промокшая позволила себя оплакивать всю свою боль, пробормотав лишь в плачущее небо:

— Прошу прощения... Меня вновь недостаточно...

Отстраненно она слышала, как кто-то вдали начал направляться в её сторону, хоть это было приглушено из-за шума дождя. Алексайо чувствовала огромную боль, сжав губы, лишь бы не кричать. Она согнулась и обняла себя. Алекс смотрела в никуда, потому что больше никогда не сможет видеть даже огоньки чей-то души. Она плакала тихо и беззвучно, когда магическое ядро в ней сломалось полностью, а во круг неё и в ней осталась остаточная сильная магия, которой она когда-то была способна обладать. Но оставшуюся она не сможет направить хотя бы на то, чтобы они сдерживали кровь или чтобы она вновь хотя бы немного увидела. Темнота приняла её в свои широкие объятья, когда она, снимая с себя верхнюю рубашку, рвала её на части и перевязывала раны. О своем внешнем виде ей давно уже плевать, к тому же на ней осталась еще одна рубашка и топ, так что она была спокойна.

Временные союзники стояли молча, наблюдая как непривычно молчаливая Алексайо неуклюже и рассеяно пыталась из лоскутов своей рубашки перевязать раны. Аглая присела перед израненной Алексайо и начала помогать с перевязкой, при этом направляя магию на раны, чтобы их перекрыть. Остальные смотрели на мертвое тело Атрея. На теле мертвеца присутствовали раны от меча Алексайо, словно для неё металл не преграда, однако больше всего отличалась рана на груди. Атрей мертв и они испытывали разные чувства замешательства и ликования. Радости не было.

— Госпожа Лорс, где ваш меч? — задумчиво спросил командир Клеон. Алекс долгое время молчала, морщилась, шипела и хмуро посмотрела в сторону от них.

— Его больше нет. Меча нет, — тихо пробормотала Алекс, прежде чем упасть в обморок. Аглая её поймала, когда полностью перевязала видимые раны и начинала исцелять другие раны.

— Она продержалась дольше, чем я предполагала. С такими ранениями она должна быть как минимум уже давно без сознания, как максимум на половину мертвой.

⊹──⊱✠⊰──⊹

— Как прошел ваш день? — Агапий улыбнулся. Филон начал рассказывать о том, что он успел изучить, что-то про свойства лекарственных трав, о которых он впервые узнал. Агапий заинтересованно спрашивал тот или иной момент и Филон разъяснял ему. Так Филон задел тему знакомых Элен трав и отец показал невиданную ранее осведомленность. Элен стиснула зубы, сверля взглядом тарелку. Он знал. Он знал!

— Элен, как прошел твой день? — спросил Агапий. Элен стало дурно. Она едва совладала с неописуемым гневом и детской, глупой, обидой, сделав своё лицо максимально бесстрастным. По обеспокоенному лицу Филона и грустному, почему он грустил, лицу Агапий, поняла, что не получилось.

— День вышел плодотворным, — сухо сказала Элен, посмотрев в стену за ним. Гнев душил. Больше Элен ничего не говорила и не смотрела в сторону отца. Запершись в тишине комнаты, она стиснула зубы.