27 глава
Pov Jennie
Плюхаюсь обессиленно на мягкую кровать после горячего душа и не могу пошевелиться.
Эти два дня были сказочно-сложными для меня. Но они принесли много счастья и уюта в моё сердце. Я с радостью помогала Наён с детьми и носилась (если это так можно назвать) с ними, как со своими. И это отняло все силы.
Ещё и вчера приболеть успела. Нос заложило, дышать невозможно.
Но это всё ерунда! Главное, эти прекрасные дни, проведённые с семьёй Чхве.
Поэтому сейчас, окрылённая, но то же время расстроенная и измученная пытаюсь заснуть.
Чонгук поехал провожать Чхве обратно на самолёт. И после того, как он вернётся… Мы опять будем один на один.
Не уверена, что смогу долго продержать его в игноре. Я слишком добрая. Ещё и настроение хорошее в последнее время. Поэтому наверняка сдамся, когда он только подойдёт ко мне…
Наверное.
Ладно, подумаю, когда он вернётся.
А сейчас зеваю и потихоньку впадаю в блаженную дрёму.
Плыву по течению реки до тех пор, пока меня не вырывают из него тёплые ладони, скользящие по телу.
Тёплые… Волнуется? У Чона они всегда теплеют, когда он это делает. А сейчас что? Боится, опять отошью?
Зря…
Он уже верно действует, чтобы со мной помириться.
Мне так не хочется шевелиться, поэтому позволяю себя трогать. Не открываю глаза, наслаждаясь умелыми руками.
Сил нет.
Да и желание огромное… Особенно, когда рядом, позади тебя, объект твоего вожделения. Уже готов. Каменный стояк утыкается в спину, а сухие губы дотрагиваются до плеча. Касаются кожи на пути к шее, которая так и притягивает Чона к себе.
Пальцы лёгким движением касаются плеч, рук, вызывая табун мурашек. И разгорающийся огонёк внизу живота.
Как же приятно этот искуситель двигает ими и спускается вниз, под майку, запуская под неё ладонь. Скользит по плоскому животу, подбирается к груди.
И, когда дотрагивается до неё, громко выдыхаю, выгибаясь чуть назад.
– Да ты издеваешься… – шепчу, удивлённая такой твёрдостью. Из-за чего он так возбуждён? Не терпится? Я его без секса чуть ли не неделю держу…
Пальцы сжимают ожидаемо чувствительный сосок. Вместе с тем он ведёт влажную дорожку по шее, и я таю. Опять.
Да сколько можно, Дженни, так легко сдаваться?!
Но мне нравится, как Чонгук осыпает шею поцелуями. Грубовато сжимает полушарие, разжигая внутри меня настоящий пожар. Особенно, когда представляю, как этот самый член, что утыкается в попу, вот-вот освободится от преграды в виде плотной ткани брюк и окажется на воле. А потом и во мне.
Но пока… Опускаю свою ладонь на другую, такую родную.
Отрываю от своей груди, веду вниз по животу.
К самому изнывающему месту, которому больше всего сейчас нужно ласки. И отпускаю его руку тогда, когда дохожу до краешка свободных шорт. Я сплю без белья, потому что так удобней… Во многих случаях. Вот один из них.
Над ухом раздаётся усмешка, от которой закусываю губу. Он любит играть по своим правилам и вряд ли начнёт играть по моим. Но тёплые длинные пальцы все же проникают под лёгкую ткань.
Тихо выдыхаю и не дышу.
Когда Чон касается уже мокрых складок.
Господи, теку от него, как проститутка.
Но что я могу поделать?! Несмотря на все его выкрутасы, ложь, от него всё загорается в один миг.
Как и сейчас. Внизу скручивается тугая спиралька, которая через несколько минут вот-вот выстрелит.
– Чон, чёрт…– соскальзывает с губ, когда пальцы проникают внутрь, раздвигая чувствительные лепестки в стороны. Оказываются во мне, и я закатываю от удовольствия глаза. Даже так. Прижимаюсь к мужскому телу сильнее. – Ты подлец. Самый настоящий…
И он это доказывает. Слегка наваливается на меня, и делает первый, безумный толчок внутрь. От которого пальцы на ногах сводит, а всё тело кидает в жар. Натягивается, как леска.
Чонгук делает ещё одно ритмичное и быстрое движение внутрь. От которого воздух пропадает из груди.
И он продолжает это делать.
И я не контролирую себя с ним, как всегда. Сама раздвигаю ножки и позволяю входить глубже.
– Ещё…
И с упоением жду, когда эта мука закончится, и он сделает то, что любит делать всегда – войдёт в меня, доведёт до такого оргазма, от которого потом свалюсь в тёмную пучину.
От блаженства, которое захватит тело и закует цепями.
А пока только и могу, что чувствовать нестерпимую ласку, от которой стоны сами слетают с губ. Раз за разом. Секунду за секундой.
Пока разряд тока не пронизывает с головы до пят. Вырывает громкий стон. Окунает в холодную прорубь. Обдаёт жаром.
И облегчение прокатывается по всему телу.
– Как ты сладко поёшь, – глаза моментально распахиваются от ужаса. По спине бежит холодок.
Замираю и не могу двинуться. Голова не соображает, и я надеюсь, что мне показалось. Но нет. Я отчётливо слышала другое.
И пока чужие пальцы поглаживают пульсирующее лоно, пытаюсь отойти от ступора.
Это не Чонгук.
Потому что эти ладони принадлежат не ему. Как и голос, который хрипел мне на ухо эти слова несколько секунд назад.
Я тут же подскакиваю на кровати.
Точнее, хочу. Но Субин не даёт этого сделать.
Вытаскивает омерзительную руку из шорт. Крепко и небрежно хватается за талию. Вдавливает меня в кровать.
Взмахиваю ладонью и бью по тому, что вижу, выкрикивая в панике ругательные слова:
– Отпусти! – страх прокатывается по мне, как каток. Тарабаню по жёсткому, непробиваемому телу. Он не чувствует моего сопротивления!
Вжимает в мягкий матрас и садится сверху, пошло сверкая глазами. Лицо точно такое же, как и всегда.
Дыхание сбивается от страха, майка приподнимается до груди. Оголяет кожу, по которой Чон водил руками несколько секунд назад. Продолжаю его колошматить, не в силах отойти от шока.
Что он здесь делает? Прилетел за нами? Зачем? Так хочет испортить мою жизнь? Он уже это сделал!
Три дня спокойствия и тишины – вот всё, чем я насладилась. Больше он не дал.
Конец. Перехватывает своими большими ладонями тонкие запястья.
Закончился мой праздник, потому что сейчас сверху вниз смотрю на ненавистного мне мужчину.
Прижата к кровати. Руки задраны над головой. А он сидит у меня на бёдрах. И хорошо… Что не на животе. Я бы тогда убила бы его сама.
Но сейчас вместо боевого запала меня накрывает паника.
От того, что сейчас произошло.
Я изнывала не от Чонгука.
Я кончала не из-за Чонгука.
Меня трогал не он.
Во мне был не он!!!
А человек, что преследует меня каждый день. И днём, и ночью. В кошмарах и наяву.
– Как ты?… – вылетает само. Когда убегаешь от него – он догоняет.
– Соскучился по вам. Решил приехать, – это должно звучать насмешливо, но не так равнодушно, как есть на самом деле. – Не рада?
– Отпусти меня, – разве я могу что-то ответить ещё? – Какого чёрта ты творишь вообще? Я всё расскажу Чонгуку!
– И что он мне сделает? – почему он так спокоен? Понимает, что делает? – Ударит? Не смеши. Боль – последнее, чего должен бояться человек. Разве тебе не понравилось? Я заметил, что очень…
Уголки губ сдержанно приподнимаются вверх. И всё же в глазах насмешка. Только в них. Лицо каменное, безэмоциональное.
– Чего ты добиваешься? – как же я устала от этих игр… Глупых, несуразных.
– Тебя хочу. Не ясно? – одна свободная рука, которой он ничего не делал до этого, скользит на грудь. Сжимает её, а я кривлюсь и пытаюсь вырваться снова. Приподнимаю ногу, бью коленом по спине. Но ему хоть бы хны! – Давай, Дженни, пока Чонгука нет рядом.
– Ты с ума сошёл! – кричу, теряя последние нервные клетки. Родимые и такие дорогие. – Отпусти! Иначе я начну кричать!
– Ты уже кричишь, истеричка. Но… Ладно, – глаза вылетают из орбит. Рот приоткрывается в удивлении. Он так быстро согласился…
Боится?
Вряд ли.
Влада в доме нет, наверное. Может, ещё не вернулся с аэропорта. Родители его находятся в другом конце особняка. Подальше от нас.
Поэтому кричать бесполезно. Только если дворецкий из дома для персонала не услышит. И то… Он находится на заднем дворе.
Но кричать не приходится.
Субин отпускает мои руки, привстаёт с моего тела и садится рядом. И я б в любой другой похожий момент пожелала бы свернуться калачиком и громко заплакать, но не в этот.
Вместо этого поднимаю ладонь и хлёстко ударяю Субина по лицу.
Его голова сдвигается на какой-то миллиметр.
– Больной ублюдок! – и опять из груди вырываются крики. Толкаю мужчину в плечи, сдерживая слёзы. Не буду плакать! Пусть он просто уйдёт!
– Справедливо, – хмыкает и всё же встаёт с дивана. Спокойно, как ни в чём не бывало, идёт к тумбе напротив кровати, приговаривая: – Умеешь же ты испортить всё веселье.
И чего он добивался этой сценой?! Этими словами? Он пришёл же за сексом? Перепихнуться решил? А здесь так легко сдаётся, когда я прогоняю его. Не верится, что всё так просто.
Но он разворачивается, смотрит пристально в окно, в ночное небо. На несколько секунд. Отрывается от него, делает шаг влево. Идёт к выходу из комнаты, а я не могу сказать и слова.
Я только что сделала то, из-за чего чувствую себя грязной. Кончила от человека, который мне противен. Который натворил немало бед. И хоть я не знала, что это он…
Всё равно грязная. Запятнанная. Испорченная.
До такой степени, что скатываюсь с кровати и ползу в душ. Когда дверь за Субином спокойно захлопывается.
Но меня сейчас волнует это меньше всего.
Лишь бы отмыть этот запах, которого не чувствую из-за простуды. Но я знаю – он на мне. Свежий, только недавно появившийся. И его следы от ладоней. Тёплых. У Чона они всегда холодные.
Но почему я перепутала?.. Не знаю! Господи, не знаю! Они ведь у него теплеют…
Оставляю это на потом.
Доползаю до ванной, становлюсь на одну ногу и быстрее лезу под воду. И надеюсь, что Чонгук приедет с минуты на минуту. Иначе я точно свихнусь.
Но его нет ни через час, ни под утро, когда я, обнимая подушку, не выдерживаю и сонно закрываю глаза, так и не дождавшись своего мужа, который где-то пропадает… Когда он мне так сильно нужен.