20 глава
Pov Jennie
– Где мой костюм?! – зажимаю уши, когда ещё одна модель визжит во всё горло.
Стоит в гримёрке в одних непривлекательных трусах и громко орёт. Нет, визжит.
А мне и так плохо.
Всю ночь не спала и мучилась. Волновалась.
Уснула под утро, и мой сон продлился всего несколько часов. Потому что потом пришлось вставать, приводить себя в порядок, делать нужные процедуры.
А сейчас нервно сижу на стуле. И пока Мари поправляет мне причёску, вынуждена выслушивать эти вопли.
Радует одно – она смущает не только меня.
Пытаюсь абстрагироваться и, на удивление, это хорошо получается.
Потому что думаю только об одном мужчине, что не даёт мне покоя. Не даёт спокойно дышать даже вдалеке от него.
Интересно, он пришёл? Или решил после вчерашней мини-ссоры не приходить?
Выход через пять минут. И хоть всё делается в спешке, как всегда, в сумбуре, мы вроде успеваем.
А я вообще выхожу одна из первых. И это напрягает ещё больше.
Выходить на подиум – всегда стресс. Как в первый раз.
Вот и сейчас.
– Так, всё! Готова, иди! – когда мои привычные и естественные локоны падают на спину, подскакиваю с кресла. Мастер дал добро. Можно идти.
Тут же ищу недостающую вещь в мой образ – туфли. Осматриваю всё, но не могу их найти.
Нервничаю, кусаю губы и, как оленёнок на дороге в городе, смотрю мокрыми глазами по сторонам.
Если я их потеряла… Мне конец.
Ещё и резкий голос даёт по голове, заставляя заволноваться ещё сильнее.
– Ким, на выход! – организатор приходит не вовремя.
У меня неожиданная, неконтролируемая паника. Такая, что трясутся пальцы. Ладошки потеют, а на спине и лбу выступает холодный пот.
Потому что этот день подкидывает мне ещё испытаний. И нервов.
Туфли пропали!
Я не стала надевать их сразу, а сейчас… Нет их.
– У тебя две минуты! Чего ты там ищешь?
Мужчина подгоняет, а я не могу сообразить, что делать.
– Обувь свою найти не могу… – отзываюсь безжизненно. Если мы их не найдём… Я попорчу всё.
Дефиле – это механизм. Один болтик выскакивает, и всё – из строя выходит весь механизм. Презентации, музыка – всё это летит к чертям собачьим.
– Боже, проблемные девицы! – он ворчит, а мне не до этого.
В уши врезается знакомый, и кажется, спасительный тон подруги.
– Джен! – оборачиваюсь на оклик. В надежде. Смотрю на Розэ, что прибежала от других моделей и держит в руках мои бежевые туфли. На шпильке. И хоть Чон мне запретил надевать каблуки… Сегодня без этого никак. Ещё никто не в курсе моего положения.
Но как только вижу подругу – радуюсь.
– Не твои? Ты чего разбрасываешься?
Она недовольная, а мне всё равно. Подбегаю к ней, крепко обнимаю. Чуть кости не хрустят.
– Ты – моя спасительница! – что я без неё делала бы!
– Иди, сейчас Гринч ругаться будет, – Гринч – наш организатор. Прозвище ему очень подходит.
Активно киваю, выхватываю свои туфли и бегу на «стартовую полосу». Место, где модель перенимает своего рода эстафету и выходит на подиум.
Как только оказываюсь там, снимаю удобные босоножки и запрыгиваю в туфли.
Ничего вокруг не замечаю, и паника не выводит из равновесия так, как мысль о Чоне.
Пришёл или нет?
Да, это не то, что должно меня сейчас волновать, но…
Засел, гад, слишком глубоко!
– Ким, пошла! – как только слышу приказ, выпрямляюсь и делаю первый шаг на подиум.
Неожиданно ощущаю в правой ноге какой-то дискомфорт. Как режет. Резко. Стреляет во всю ногу.
Что-то мешается. Холодит кожу.
Вот чёрт… Я не глянула их. И всё из-за Чонгука. Все мысли только о нём.
Ничего! Справлюсь! Туда попал камушек, или что-то ещё. Всё хорошо!
Но уже так не думаю.
Когда делаю первый шаг на подиуме, едва сдерживаюсь, чтобы не скривиться и не упасть.
Хочу это сделать.
Стопу нещадно пробивает током. Как электрошоком на средней мощности.
Ещё шаг, и ошибаюсь. Опять простреливает. Сильнее. Острой, безграничной болью. От такой, что хочется разомкнуть губы и закричать.
Но не могу.
Вместо этого натягиваю улыбку до ушей.
Делаю ещё один шаг не травмированной ногой.
Весь упор идёт на вторую, с которой что-то происходит.
И всё же морщусь. Приоткрываю незаметно губы и выдыхаю еле слышимый стон. Музыка перекрывает его, поэтому не волнуюсь, что его услышат.
Пытаюсь прийти в себя. Нужно спокойно пройти. Дойти до конца. Просто сделать это.
Уверенно, профессионально. Ни одна модель не покажет, что ей больно, когда на тебя смотрят столько людей.
А их достаточно. Весь зал.
Какой-то крупный новичок…
Сжимаю резко и сильно зубы. Нога чуть не подкашивается. Из-за этого понимаю. Чувствую теперь отчётливее. Что-то острое. Ещё сильнее.
Пытаюсь абстрагироваться. Осталось дойти до конца, повернуться и уйти. Всего лишь.
А я только… На середине. А уже хочется упасть на пол и громко зарыдать, схватившись за ногу.
Нереально больно. Будто что-то входит в плоть.
Пальцам мокро. Но продолжаю идти. Через силу, стиснув зубы и пытаясь непринуждённо улыбаться. Плохо получается.
Ищу Чона взглядом, как поддержку. Только он может мне сейчас помочь отвлечься от этого. Хоть я сильно и обижена на него.
И нахожу. Вижу его сосредоточенный, точно сфокусированный на мне взгляд.
Стоит уверенный в себе, засунув руки в карманы классических брюк. Как хозяин, мать его, жизни. Не вижу на его лице ни капли вины. И от этого ещё обиднее.
Всё как будто в норме.
Обжигает пламенем своих глаз, исследуя меня сверху вниз.
И, несмотря на отрицательные к нему чувства, немного расслабляюсь.
Но всё же чуть не падаю, когда боль нещадно пронзает ногу. Покачиваюсь, но ловлю руками равновесие.
Надеюсь, незаметно.
Хочется громко закричать.
На глазах выступают нежданные слёзы. А губы медленно, но верно начинают подрагивать от подступающей истерики.
Что-то металлическое, холодное, входит в стопу.
Смотрю вперёд, но и это не приносит облегчения.
Передо мной Субин. И Чонгук. Два брата, что не сводят меня с глаз.
Что только здесь делает первый? Его сюда никто не приглашал… Неужели Чонгук? Зачем? Почему? Что он затеял?
Всё это отодвигается на задний план.
Когда подхожу к ним, надеюсь не упасть.
Но всё. Понимаю – больше не могу.
Это огромный провал. Самый большой, что у меня когда-либо был в модельной карьере.
О которой, скорее всего, можно забыть. Никому не нужна модель, что не может спокойно пройти десять метров туда и обратно.
Бездарность. И никого не будет волновать, что что-то попало в туфлю.
Ноги подкашиваются. Одну из них теперь вообще не чувствую. Только влагу. Которая обволакивает всю стопу.
Дыхание перехватывает. Сердце, что до этого бешено стучит в груди, моментом останавливается. Будто леденеет.
От того, что не выдерживаю. И лечу. В толпу.
****
Ставшие за это короткое время родными ладони хватаются за талию. Обволакивают своей уверенностью. И обвиваю шею руками и облегчённо выдыхаю.
Поймал.
Вдыхаю запах знакомого одеколона и прикрываю глаза. Ноги виснут в воздухе, не касаясь пола. Ветерок ласкает пальцы, охлаждает то, что так горит.
По ощущениям туфли спадают, стоит мне коснуться Влада, который не даёт столкнуться с грязным полом.
Вокруг слышатся шушуканья, бурные разговоры и отдалённый крик. А мне всё равно.
Только чувствую мужские руки, подхватывающие меня под колени.
– Бля, да что же ты за беда на мою голову…
Я бы улыбнулась, не будь мне сейчас так хреново. Столько волнения, внимания со стороны. Фотокамеры, что сейчас снимают нас.
И этот стресс от всех событий.
– Субин, узнай.
Субин-Субин.
Это имя, как яд для ушей.
Не удивлюсь, если это сделал именно он. Хотя… Чёрт его знает.
– Зачем он здесь? – спрашиваю, на пару мгновений забывая об обиде, раздирающей грудь.
– Я пригласил, – его голос звучит безапелляционно. – Это всё, что тебя сейчас волнует? У тебя вся нога в крови.
– Меня волнует сейчас многое, – отвечаю честно, пытаясь отгородиться от окружающих людей. Кто-то удивлённо ахает, кто-то кричит. Там всё настолько ужасно?
И вспышки фотокамер.
Наверняка это завтра появится во всех новостях, если уже не сегодня…
Поэтому не хочу открывать глаза, смотреть на всё это.
– Разберёмся потом.
Лишь бы не говорить со мной по поводу вчерашнего. А ведь он почувствовал, что я намекнула на наш разговор. Но быстро и умело отошёл от темы.
Но это, и правда, сейчас не важно.
Кому потребовалось класть мне что-то в туфли? Убрать конкурента?
И кто это мог совершить? У меня… Нет врагов. Да, в модельном бизнесе от девушек можно ожидать чего угодно. Но не этого. Тем более, у меня не было таких уж огромных конфликтов.
Споры – да. Столкновение мнений – тоже. Но они не стоят того, чтобы так поступить.
Голоса резко заглушаются. Слышится хлопок двери и всё утихает. Открываю глаза, узнавая просторную гримёрку. Ей пользуются редко, но как знаю – где-то недалеко есть аптечка.
На которую и указываю Чону, когда он опускает меня на стол.
– Есть варианты, кто это мог сделать?
Отрицательно качаю головой.
Но сердце подсказывает, буквально вопит. Но вряд ли Вернер будет меня слушать.
Это сделал его брат. Не знаю, почему. Но до его появления ничего похожего не происходило. Ни намёка. Хотя… И популярности у меня такой не имелось. Сейчас же Хану, моему агенту, поступают всё новые предложения о сотрудничестве.
А я пока отказываюсь.
До тех пор, пока всё это не разрешится. Субин не уедет, а у нас с Чоном всё не наладится. И ребёнок…
Закусываю губу.
Нет, в моём окружении нет того, кто способен на такое.
– У нас есть камеры, – вспоминаю. – Может на них что-то будет? У меня пропали туфли перед выходом.
– Я попрошу Субина проверить.
И опять это слепое доверие брату.
– Сделай это сам, пожалуйста, – прошу его, прикрывая глаза. Я не доверяю Чону-старшему. Вообще никому.
Даже Чонгуку. Немного. Червячок сомнения закрадывается в сердце, так и говоря, что пора перестать так бездумно верить ему из-за того, что…
Не ровно дышу к этому человеку.
Вчерашний его разговор, и сегодня, когда он привёл сюда своего брата, зная моё к нему отношение, заставляет разочароваться.
– Я позже всё перепроверю самостоятельно. Для начала нужно обработать ногу, пока «скорая» едет.
Неосознанно опускаю взгляд вниз. Смотрю на стопу, что окрасилась в красный цвет, и по собственным ощущениям осознаю – ближайшие месяцы да здравствуют боли при ходьбе.
– Ты сказала, что туфли пропали.
Киваю. Рассказываю то, что со мной произошло. Мне бы и в голову не пришёл такой исход событий.
Оставшееся время мы просто молчим. Хотя я очень и хочу закидать его вопросами. Но они вылетают из головы от одной только боли, когда Чонгук дотрагивается до ноги. Изо рта выпрыгивают грязные ругательства и всхлипы.
Через пятнадцать минут приезжают врачи. Обрабатывают рану, перевязывают и сообщают неблагоприятную новость: как минимум месяц мне нельзя ходить самостоятельно. Порез оказался довольно глубоким, из-за этого любое давление может вызвать ухудшения.
Поэтому… Теперь либо костыли, либо руки. Или каталка… Дожила.
Но о работе можно забыть. До восстановления, так точно. Если только это не мелкие фотосессии, но сейчас… Мне не хочется ничего.
Особенно, когда смотрю на двух братьев, что отошли на расстояние. Переговариваются между собой. Оба серьёзные, сосредоточенные. А лицо Субина … Хоть и напряжённое, всё равно равнодушное. Его ничего не волнует, не мучает.
Если это сделал и он, то ему всё равно.
А вдруг – это урок за тот звонок? Предупреждающий. Ещё один неверный шаг в сторону, и всё. Можно смело попрощаться со спокойной жизнью.
Невольно замечаю изучающий взгляд Чога-старшего. Не отводит его от моих туфель, которые он сам же сюда и принёс.
В одном из них нашли лезвие, которое ещё бы чуть-чуть, если бы я не перенесла весь вес на пятку, могло запросто проткнуть насквозь.
Не понимаю, кто на такое способен.
Только если не он.
Столько гадостей с его стороны, что не удивлюсь.
Но его поведение озадачивает. Он внимательно слушает говорящего рядом Чонгука, кивает головой. Вид у него безразличный, но, несмотря на это, вкидывает какие-то фразы в беседу.
А потом резко смотрит на меня. Точнее на ноги, что повисли в воздухе. Прожигает их взглядом и опять возвращает всё своё внимание к Владу.
Ещё несколько минут, и они возвращаются ко мне. Мой жених не торопится брать меня на руки.
– Субин, отнеси Дженни в машину, – слова Чона напрягают. Зачем? Он прекрасно знает, что мне некомфортно с этим человеком! Но всё равно настаивает на своём.
– А ты куда? – выпаливаю, надеясь, что сейчас мы всего лишь переждём его здесь.
– Пойду, узнаю у полиции, что они смогли найти. И расспрошу про результаты с камер, – только открываю губы, чтобы остановить его. Сказать, что мы вполне можем подождать и здесь, но уже поздно.
Чонгук, не желая и слушать меня, разворачивается и уходит. Оставляет меня наедине с человеком, которого ненавижу.
– Не делай такое лицо, – внезапно слышится с его стороны.
– Какое? – усмехаюсь. Пренебрежительное?
– Жертвы, – кидает.
– Я не строю из себя жертву, – отрицаю. Это не так. Просто этот человек, вызывает противоречивые чувства.
Он отстранённый. Делает вид, что держит нейтралитет. Пока. Выглядит холодным, равнодушным в любой ситуации. А иногда… Не такой. И взгляд у него меняется, хоть и выражение лица то же.
– Ты мне противен.
– Придётся потерпеть.
Его руки обвивают моё тело, а мне хочется сморщиться. Но не закатываю истерику. Здесь всё ещё остались люди. Да и когда мы выйдем из здания… Вспышки фотокамер ослепят. А сейчас… Я не выдержу этого.
Всем же интересно, что случилось с невестой Владислава Вернера.
А это самое угнетающее.
Обо мне говорят, как о его второй половинке. Не из-за моих качеств, карьерного роста. Внезапно вспыхнувшей популярности. Я интересна всем, пока один немец держит меня рядом с собой.
Поэтому, всё же не сопротивляюсь. Позволяю себя поднять на руки. Несмотря на напряжение между нами, позволяю дотронуться до себя. Но не обвиваю шею. Пусть лучше уж уронит.
Но не собирается, кажется, этого делать. Стискивает своими граблями, прижимая к себе сильнее. Выходит из гримёрки, идёт по пустынным коридорам.
Полиция выпроводила всех на улицу, как только те приехали.
Мы оказываемся в коридоре. Одни.
И я не упускаю возможности, чтобы не задать интересующий меня вопрос, на который Субин вряд ли ответит.
– Это ведь сделал ты?
– Ты за кого меня принимаешь? – Субин на мои слова скептически опускает на меня взгляд. Смотрит недовольно. В какой-то момент ловлю огонёк агрессии.
А выглядит всегда так сдержанно.
– Шантажиста, тирана, мошенника и человека без морали, – отвечаю честно.
В ответ летит сдержанная усмешка.
– Ясно. Зарекомендовал я себя плохо.
Не представляю, насколько.
– Ты не ответил, – настаиваю.
– Знаешь, Дженифер, – начинает, чуть прищуриваясь. – Это вполне мог быть я.
Я напрягаюсь. Не понимаю: шутит или говорит всерьёз.
Но сидеть на руках у человека, что лишил меня работы, возможности ходить самостоятельно… Не могу. Ни в какие рамки не укладывается.
– Как урок за тот фокус с телефоном. Чего хотела добиться? Ты рассказала Чонгуку, и он тебе не поверил?
Отворачиваюсь в сторону и поджимаю от досады губы. Он был бы полным кретином, если бы не догадался об этом сам.
– Пытаешься доказать ему, что тот, кто хотел упрятать его за решётку – я? И как успехи?
– Что ты хочешь от меня услышать? – отвечаю резко. – Признания?
– Достаточно искреннего раскаяния.
– Его не будет.
– Жаль, а ведь я только хотел тебя простить и забыть о твоём маленьком грешке. Но теперь… Ты сама бросила мне вызов, ты в курсе? Я хотел решить всё тихо и мирно. Доставить Чонгуку немного проблем, забрать тебя к себе…
– Что ты несёшь? – вспыхиваю на его абсурдные слова. Забрать к себе? Только не говорите, что все эти проблемы не из-за Чонгука, который не угодил брату, а из-за… меня? – Ты хоть понимаешь, что вредишь родному брату?
– Тише, принцесса, не злись. Покраснеешь сейчас и взорвёшься. Я пока ещё ничего не делал. И не собирался. До того, как ты не выкинула тот фокус. Мне искренне тебя жаль. Нога… Ты долго не сможешь дефилировать. И работать. Жаль. У тебя появится много времени. И пока я в Корее… Скрашу тебе его. Сидеть в четырёх стенах и грустить… Не могу тебе этого позволить…
Что. Он. Такое. Говорит?
Серьёзно намерен сделать это, или запугивает?
– Ты хочешь…
– Сама виновата. Хотела выкинуть меня из своей жизни? Сама же всё и усугубила. А меня так и манит к тебе, – он сверкает глазами. Ему весело, забавно.
Тот вечно холодный взгляд сейчас сияет от предвкушения и сладкой мести.
– Тебе что-то нужно от меня? – сглатываю, надеясь услышать хоть какой-то ответ. Или всё же здесь замешан Чонгук? Для чего Субину всё это? А он ведь так и не признался, он ли это сделал. Ушёл от чёткого ответа.
Хоть ясно дал понять… Всё возможно.
Внезапно хватка на спине и коленях чуть усиливается. Давит. Так, что мне становится неприятно. Шиплю от боли, но он этого не слышит. Мы выходим на улицу через задний вход, где нет ни единой души, и я облегчённо выдыхаю.
Нам никто не помешает договорить, ведь мы так и не расставили все точки в тех местах, где они нужны.
Ёжусь от прохладного ветра.
– Ответь, Субин, сразу. Что ты замышляешь?
– Если не перестанешь задавать эти вопросы – скоро узнаешь, – от него неожиданно веет равнодушием, но нотки раздражения в голосе дают ясно понять – ему мой вопрос не нравится. И так он уходит от него второй раз. – Я сохраняю нейтралитет, Дженни. Пока что. Не заставляй меня предпринимать какие-либо действия. Тогда твою попу не прикроет даже Чонгук. А я – да. Но моя плата будет слишком высокой. И расплачиваться тебе придётся слишком долго.
Его слова как ушат ледяной воды на голову зимой.
Замолкаю, ведь он только что сам сказал – меня ждёт маленький урок за непослушание. А сейчас… Говорит о нейтралитете.
Ещё и про какую-то расплату…
Я запуталась. Настолько, что хочется взвыть в отчаянии.
Чонгук вытворяет всякую фигню. Субин, что накаляет мои нервы ещё сильнее – тоже.
Такое ощущение…
Что братьям нравится надо мной изгаляться. Барабанить по оголённым натянутым нервам. Или играть, как на гитаре.
Издеваются. Заставляют сходить с ума.
Что я и потихоньку и делаю.
Потому что следующие слова вылетают из моего рта неосознанно.
– Если ты мне что-то сделаешь… – делаю паузу, когда мы подходим к автомобилю Чонгука. «Порше», как всегда, является у него в приоритете. – Мой жених в бешенство придёт.
– Муж, – поправляет неправильно, открывая дверь автомобиля. – Будет лучше, если ты будешь называть его муж.
Он ошибается.
– Не торопи события, – Субин усаживает меня на заднее сидение и отпускает. А затем приподнимает уголки губ. Усмехается.
Отпрянув, закрывает дверь и обходит автомобиль, садясь на переднее пассажирское.
– Чон, я не хочу войны. Просто предупреждаю тебя, что один шаг в сторону, и брата ты потеряешь, – иду ва-банк. Нет, не уверена, что Чонгук выберет меня, а не Субина. Хотя…
Как бы это эгоистично не звучало, у меня есть туз в рукаве. Я не хочу так называть своего малыша… Но против Чона-старшего приходится.
– Уверена, он выберет ребёнка, а не тебя, – выдыхаю, внимательно следя в зеркало за лицом мужчины.
Я давно поняла, что эти братья – обычные игроки. Забавляются, крутят мной, как хотят. И Субин снова пытается это сделать, да только вот он совершенно не знает, что и его игра может однажды зайти в тупик.
Например, как сейчас.