АМУЛЕТ ДВУХ МИРОВ 18+

Я сидела в его комнате, и каждая минута казалась гвоздём, вбитым в моё терпение. Всё кипело внутри — от злости, от обиды, от ощущения, будто меня поставили на место... собаки.
Но именно это состояние и толкнуло меня к шкафу. Не из праздного любопытства. Из принципа.

Что он скрывает, если так боится моего присутствия?
Рука потянулась к ящику стола. Замка не было. Щелчок. Ничего. Второй ящик — пуст.
Но потом, в тени нижней панели, я заметила выступ. Потянула. Панель сдвинулась.

Я затаила дыхание.

Тетрадь. Потрёпанная, с кожаной обложкой, тёплая, как будто хранила в себе живое. Ни имени, ни подписи. Только странный символ, похожий на искривлённое дерево с кругом в центре.

Я выкрала её — не думая. Просто схватила и вышла, не оборачиваясь. Словно на спине дышала тень.

В своей комнате я закрылась, отодвинула шторы и развернула тетрадь на кровати.
Записи — не сухие и логичные. Они были... ритуальные. Слова шли по кругу, как в танце или заклинании.

"Она пришла. Та, чьё присутствие отозвалось в камне. Не по воле своей, но воля здесь — не её. Она нужная. Её нельзя терять."

Меня передёрнуло.

"Её разум пока слеп. Но эфир уже пульсирует в ней. Мысли её рассыпаны, как пепел, но амулет ожил. С нею — можно будет открыть."

Что открыть? Куда?
Они следили за мной с самого начала?

"Огонь в её взгляде — угроза. Но это не важно. Она — связующее. Остальное — временно."

Угроза? Связующее звено? Я даже не человек здесь, а... функция?

Пальцы похолодели, как будто я держала лёд. Внутри что-то зашевелилось — не страх. Ощущение, что меня ведут по дороге, которую я не выбирала.
Что кто-то стоит за спиной и пишет мои шаги вместо меня.

"Слишком рано говорить. Она должна остаться в неведении. Пока."

Последняя строчка выбила воздух из груди.

Пока.
Он не собирался рассказывать ничего.
Он не собирался делиться.
Я — часть плана. Не человек.

Я резко захлопнула тетрадь и стиснула зубы. Ноги дрожали, но это была не слабость — ярость.
Я верну её. Сделаю вид, что ничего не видела. 

***

Я шла по коридору, не чувствуя ног. Пол был холодным, почти ледяным — босые ступни обнажённо прилипали к каменным плитам. Каждый шаг отзывался тяжестью в груди, будто я несла за спиной не плащ, а груз собственных мыслей. В ушах всё ещё звучали строки из той тетради, будто слова царапали изнутри.

Ты нужна. Не как человек. Как часть замысла.

Может, я и не понимала, что за цель он преследует... но точно знала — не ради меня он держит меня в этих стенах.

Я остановилась у двери его покоев. Сердце предательски стучало. Проклятое сердце — оно всегда стучит громче всего, когда хочется тишины.

Я постучала. Легко, почти неуверенно.

— Входи, — раздалось спокойно, лениво, будто он давно знал, что я приду.

Дверь скрипнула, и я вошла. Он сидел в кресле у камина, раскинувшись, как хозяин всего этого мира. Пламя отбрасывало золотистые тени на его лицо. Взгляд был внимательный — слишком. Он не пошевелился, только слегка приподнял бровь.

— Возникла проблема с чем-то? Или ты решила, что моё утро слишком скучное?

Я стояла прямо. Руки сжаты в кулаки у боков, дыхание ровное. Хотя внутри всё клокотало.

— Я ухожу, — сказала я. — Возвращаюсь к Лиаму.

Он замер, будто каждое слово я вырезала у него на коже. Тишина сгустилась, будто комната перестала дышать.

— Прости? — голос был тихим. Опасно тихим. — Повтори.

— Ты слышал. Я не игрушка. И не амулет, чёрт побери. — Я говорила резко, но спокойно. — Я не позволю использовать себя. Ни тебе. Ни кому-либо ещё.

Он медленно встал. Плащ с его плеч соскользнул, упал на кресло, как тень. Он подошёл ближе, шаг за шагом. Его глаза — темнее ночи. В них не было удивления. Только... что-то тягучее, как смола.

— Интересный выбор, — произнёс он. — Лиам. Светлый, лживый, гладкий снаружи. Как мёд с отравой. Ты уверена, что это не он тебя использует?

— По крайней мере, он не прячет свои намерения за полунамёками и древними тетрадями. — Я подняла голову. — Ты хочешь что-то от меня. Но даже не удосужился сказать, что.

Он чуть усмехнулся. Но в глазах было раздражение.

— Иногда правда требует тишины, Софи. Чтобы её услышали, надо уметь молчать. — Он сделал ещё шаг. Близко. Слишком близко. — Ты не готова.

— А ты? — прошипела я. — Ты готов прятаться за чужими спинами и девичьими улыбками, пока тянешь ниточки?

Он не ответил. Только тихо произнёс:

— Я позволил тебе остаться, потому что хотел... понять. Но если ты уходишь — ты должна знать: Лиам тебе не друг.
Он не тот, кем кажется.

Я рассмеялась — коротко, безрадостно.

— А ты? Ты хоть сам знаешь, кто ты?

Он ничего не сказал. Только посмотрел на меня так, будто хотел стереть. Я развернулась, чувствуя, как пульс грохочет в висках. Рука дрожала, когда я коснулась двери.

— Я не прошу разрешения. Я просто сообщила, — бросила я через плечо.

— Софи... — он произнёс моё имя почти ласково. Почти.

Я обернулась.

— Если ты уйдёшь сейчас — назад дороги не будет.

— Хорошо, — выдохнула я. — Тогда мне точно стоит идти.

И вышла.

Коридор казался бесконечным, воздух — тяжёлым, пахнущим пеплом и тайнами.
Я шла, не оглядываясь.
Он не остановил меня.

***

В коридоре мои босые ноги ступали по холодному мрамору. Я отворила дверь в свою так называемую комнату. Достала из под кровати кожаные ботинки, которые мне давал Лиам. Они сидели точно по моим ногам. Шелковые коричневые ниточки кривой линией шли по шву, сбоку торчала веревочка, которой можно затянуть ботинок вокруг ноги. Я плотнее уместила в них ноги и крепко завязала веревку. Сбросила с плеч золотистое платье, обрамляющее мое тело, как у афинской богини. Кинула его в полы, хотелось растоптать, но зачем. Достала свое грязное серое платье из ткани, похожей на хлопок. Оно было идеально для меня. Как у монашки. Закрывало шею, руки, ноги и даже ступни. Накинула сверху свою серую мантию из плотной ткани и застегнула на шее. 

Я снова выбралась в коридор. Между колоннами пробирался яркий солнечный свет, оставляя блики на мраморе. Послышался поспешный стук обуви или пяток по полу. 

-Мисс! -крикнула Калли, догоняя меня. Я и не пыталась убежать, шла своим спокойным размеренным шагом. Просто служанка имела довольно короткие ноги, она, в принципе, была довольно низенькой девицей. Несмотря на это, все равно всегда опускала голову в пол. Но не сейчас. Она твердо смотрела мне в глаза. 

-Вы не должны уходить...-она одной рукой поддерживала свое синее точенное платье, - Поверьте, Господин, не такой плохой, как Вы думаете. В дальнейшем Вы поймете это. Он не станет долго скрывать от Вас все. 

Я усмехнулась.

- Пошли откровения, Калли? - я пронзила ее взглядом, металлическим со звоном. Калли сжалась на секунду, но то была лишь секунда, мгновение. В открытое пространство между колоннами дунул резкий ветер, как живое существо, развив мои волосы в разные стороны. 

-Мисс, Вы слишком глупы, чтобы понять это самостоятельно. Все это пророчество. И амулет, - она оскорбила меня, так легко, по маслу, сказала оскорбление. 

Но я зацепилась за другие ее слова. 

-Пророчество? - я засмеялась, - Калли, дорогая, мне уже все равно на эту чушь, я просто хочу домой. Лиам - единственный, кто честно помогает мне. 

Я почувствовала во взгляде Калли презрение или ненависть. Мне почему-то она стала отвратительна 

-Что-ж, идите, - хмыкнула служанка и одним движением развернулась, платье поддалось ее движению. Она быстрым шагом вернулась за коридор, свернула и больше не показалась мне на пути.

Я направилась к выходу в сад. Этот путь я уже проделывала. Признаться честно, я не знаю, как вернуться обратно, как выйти из этого замка. Он казался лабиринтом. Я подошла к фонтану, окунула руки и зачерпнула воды. Легонько отпила чуть-чуть и остаток вернула на место. 

-Ты ведь не служанка, - сзади посыпался знакомый мне тонкий голос, слегка тихо.  — Служанки не ходят в шелке.

Голос был мягкий, певучий — и холодный, как рассветный туман.

Я обернулась. Анейра стояла все в том же платье цвета клубники, на губах была легкая улыбка, волосы растрепал ветер. Тонкие пальчики элегантно касались наряда спереди. 

-Иди за мной, - тихо произнесла она и махнула рукой. Она зашагала в противоположную сторону, под платьем не было видно ног, казалось она плывет. Цветы сменялись кустарниками, деревьями, четко остриженными, как дорогие собачки. Мы шли долго. Она даже не обернулась, чтобы проверить, следую ли я за ней. Дальше деревья сменились стенами из мрамора, из камня, выжженные солнцем дорожки на траве, совсем не элегантно. Впереди из светлых мраморных колон была вырисована арка, высокая, большая. А на арке табличка с замысловатыми каракулами. 

-Мое имя, - тихо и спокойно проворковала она, - Анейра. 

Я не увидела на табличке знакомых букв. Согласно ей кивнула и поспешила внутрь. Влажный воздух становился всё ароматнее — мы приближались к другому саду. Но это был не тот строгий, идеальный двор господина. Нет. Здесь всё было иначе.

Сад Анейры оказался словно с другой стороны мира.

Растения здесь росли странные — высокие стебли, увитые светящимися лозами. Лепестки цветов были цвета лунного света, а какие-то деревья имели листья, будто сделанные из стекла, и при каждом лёгком ветре они звенели, как колокольчики. В центре сада, прямо посреди массивного дерева, были качели — белые, резные, подвешенные на шёлковых лентах. Ленты чуть колыхались, и казалось, будто качели звали меня сесть.

Я сидела на резной скамье в саду Анейры, чувствуя, как тонкая ткань платья липнет к спине. Воздух был сладким, густым от ароматов ночных цветов — терпкий, чуть влажный, с нотами мха и цветущей древесной коры. Над головой покачивались ленты качелей, шелестя при каждом движении ветра. Казалось, они дышат.

Анейра не говорила ни слова. Лишь сидела напротив, опустив руки на колени, пальцы её были длинные, а ногти — как лепестки: прозрачные, с жемчужным отблеском.

Наконец она заговорила.

— Ты не понимаешь, где находишься, — её голос был спокойным, даже мягким, но внутри чувствовался металл. — Это не дом Рэйена. Это двор его крови. Если его отец узнает, кто ты — и где ты, — он убьёт тебя.

Моё сердце пропустило удар. Я приподнялась, но она лишь махнула рукой, не позволяя вставать.

— Сиди. Здесь пока безопасно. Здесь мои земли, мои законы. Но дальше, — она кивнула в сторону дальних ворот сада, — начинается двор Лорана.

— Лоран? — повторила я глухо.

— Отец Рэйена. . Его правила. Его слуги стоят у каждой арки, у каждой дорожки. Он давно бы почуял, что здесь есть кто-то чужой... если бы не я.

Я не сразу осознала, что у меня дрожат пальцы. Я сжала подол платья, пытаясь унять их, но это не помогло. Рэйен... Так значит так зовут их... Господина.

— Почему ты мне это говоришь?

Она посмотрела на меня с неожиданной тоской.

— Потому что ты не выживешь здесь без помощи. А я... — она отвела взгляд, — я знаю, каково это — быть пешкой.

Я молчала. В её голосе не было жалости. Только усталость.

— Ты сможешь уйти, — сказала она наконец. — Но не сейчас. Сейчас слишком опасно. В полночь я проведу тебя к задней арке. Есть тропа, которую стража не видит. Но ты должна пообещать мне одну вещь.

Я смотрела ей прямо в глаза.

— Какую?

— Что ты не вернёшься. Никогда.

Мои губы приоткрылись, но слов не нашлось. 
Я не ответила. И она не настаивала.

Вместо этого встала, легко, как будто ноги её не касались земли.

— Подожди здесь. Я принесу чай.

Она вернулась через несколько минут с небольшой чашей, сделанной из полупрозрачного камня. Внутри — бледно-голубой настой. На поверхности плавали крошечные лепестки, сверкающие, как капли росы. Аромат — нежный, лавандово-мятный, с нотами лотоса.

— Это цветы с Севера, — сказала она, — они помогают успокоиться. Ты дрожишь.

Я молча взяла чашу. Стекло было холодным. Напиток — тёплым и ласковым, словно дыхание леса. С каждым глотком сердце било чуть медленнее.

Когда я почти допила, Анейра заговорила снова.

— Он сказал тебе, что я ему никто?

Я кивнула. Горло вновь сжалось.

— Он солгал, — спокойно произнесла она. — Наши отцы заключили клятву. Древнюю. Не нарушаемую. Я — его будущая супруга. Выбор не наш. Но отказ невозможен.

Мир качнулся.

— Зачем... зачем он тогда сказал...?

— Потому что ты ему интересна. А Рэйен умеет играть. Очень хорошо. — Она взяла мою чашу и поставила на низкий столик. — Не думай, что ты — первая, кому он улыбается. Или кому позволяет приблизиться. Но ты — первая, кого он спрятал.

Она поднялась.
— Это делает тебя опасной. Для всех нас.

Вечер накрыл сад Анейры мягкой, сиреневой вуалью. Свет фонарей, висящих на ветвях, мерцал, будто пульсируя в такт моим мыслям. Я сидела на низкой кушетке в её мраморном покое — одна. Анейра ушла около часа назад, сказав, что «должна кое-что проверить».

Мир за тонкими, ажурными ставнями был тих. Слишком тих.

Я невольно сжала пальцы. Ужасно хотелось сбежать прямо сейчас. Но... куда? Через ворота, мимо слуг его отца? Нет. Это было бы глупо. А глупых ошибок в этом месте не прощают.

Дверь отворилась бесшумно. Анейра вернулась — без сопровождения, с тревогой в глазах.

— Плохо, — начала она, даже не дождавшись, пока я встану. — Он узнал, что ты ушла. Калли наказана — жестоко. Я не знаю, как именно. Он не говорит. Но она теперь ищет тебя.

Я почувствовала, как внутри что-то холодное встало комом. Калли... та, что подносила мне еду, укрывала пледом, когда я засыпала в кресле... теперь ищет меня?

— Зачем ей это? — прошептала я.

Анейра резко посмотрела на меня.

— Потому что она не та, кем кажется. Думаешь, он стал бы держать при себе слабую, глупую девчонку? Она сильнее, чем кажется. Сильнее, чем кто-либо во дворе его отца. Не знаю, какая у неё сила. Но знаю, что ты не захочешь это проверять.

Она прошла в угол покоев — к мраморному умывальнику, отодвинула панель, скрывающую нишу с полками, и достала несколько склянок и мешочков из сухих листьев. Растёрла их в ступке, затем высыпала в большую чашу с горячей водой. Пошёл пар — сладкий, пряный, с нотами дыни, сосновых игл и чего-то тёплого, почти как свежее молоко.

— Это скроет твою ауру. На время, — сказала Анейра, не оборачиваясь. — Пока ты пахнешь эфиром, она найдёт тебя даже сквозь стены.

Я молча следила, как она наливает настой в каменный кувшин и уходит в ванную, за занавесь из тончайшего шёлка, подсвеченного огоньками из светляков. Там уже шумела вода.

— Идём. Ванна готова.

Я вошла, сдерживая странную дрожь. Ванная была круглая, вырезанная прямо в пол. Вода в ней казалась жидким янтарём. Поверхность покрывали лепестки и тонкие травы — серебристые, синие, почти невидимые, но источающие обволакивающий аромат, от которого кружилась голова.

Я разделась молча и медленно погрузилась в воду. Тепло окутало меня, словно материнское объятие. Кожа словно стала легче, горячая влага ласкала каждую клетку. Лепестки прилипали к плечам, к груди. Вода звенела тишиной.

— Полежи. Дыши медленно, — раздался голос Анейры с другого конца комнаты. — Пускай эфир уляжется. Он сейчас беспокоен, как птенец в клетке.

Я закрыла глаза.
Вода обнимала меня. Тело расслаблялось, но сердце колотилось. Я чувствовала странное покалывание под кожей, будто листья и травы вплетались в меня, закрывая что-то важное, вытягивая мою суть наружу, чтобы спрятать, спрятать от глаз, которых я даже не видела.

— Ты изменилась, — сказала Анейра вдруг. — Не та, что ступила в наш мир. Теперь в тебе что-то есть. Может быть, амулет начал работать... или ты сама.

Я открыла глаза.

— Он всё это спланировал, да? Господин. Хотел, чтобы я... — я запнулась. Я не знала, что хотела сказать.

— Он хотел тебя, — спокойно ответила она. — Но не так, как ты думаешь. Он хотел силу. Возможность. Ты — часть этого.

Она поднялась.
— Полежи ещё немного. Потом я дам тебе одежду, и мы уйдём. Только если ты всё ещё хочешь уйти.

Я не ответила.
Вода казалась теперь глубже. Тяжелее.
Я смотрела, как от моих плеч отплывают лепестки.