Небесные Души

- Глупец.

Руки сами находили весь остаток дня маленький диск в груди. Пальцы скользили по нему и в голове снова и снова прокручивались краткие собой слова «беречь этот чёртов диск даже ценой собственной жизни».

И так само плавно руки опускались вниз на колени под стук чужих пальцев по клавиатуре лэптопа.

- Глупый, глупый ангел. - снова разнеслось по тихому номеру мотеля бормотание.

- Архангел. - исправил Сэма Дин под крепко сжатые зубы снова и снова мониторя интернет. Его пальцы настолько быстро носились по клавиатуре, что даже те заядлые в фильмах хакеры позавидовали бы. - И повторяя это раз за разом на протяжении уже двух часов...

Сэм рвано выдохнул и закрыл глаза, зная, что именно сейчас скажет Дин.

- ...ты его не вернёшь, Сэм. - завершил режущую фразу Дин, отставляя в сторону ноутбук.

- Мы виноваты в его смерти, Дин. Габриэль погиб из-за нас, Дин...

- Он погиб ради людей. - грубо перебил его Дин, но Сэм качнул головой, продолжая.

- ...потому что мы понадеялись убить Люцифера, когда тот вознамерился уничтожить к чертям всех тех никчёмных божков. - сказал Сэм, упираясь локтями в колени. Он смотрел в пол и больше не искал взгляда Дина.

- Это было его решение, Сэм. Его, понимаешь? Он сказал, что устал бегать. Он сам вышел на Люцифера с тем глупым фокусом. - ответил ему Дин, смотря на скорчившегося брата на стуле.

Рядом с Сэмом стояла бутылка с недопитым пивом, но тот даже не смотрел на неё. Он словно впервые в своей жизни увидел щели на скрипящем в мотеле полу и пристально начал изучать их с самого приезда в этот номер.

- Это было и наше решение, Дин. Мы хлопнули его по плечу, улыбнулись и сказали «Иди сдыхай, чувак. Мы не против».

Дин раздражённо развёл руками, со скрипом ножек о пол поворачиваясь на деревянном стуле к Сэму. И от такого грубого движения он чуть не перекинул свою бутылку с пивом, которую едва не снесла его правая рука.

- Мы ничего не могли сделать, Сэм.

После слов Дина что-то щёлкнуло глубоко в молодом охотнике, заставив того порывисто поднять свою голову и впиться глазами в застывшее лицо брата.

- Мы могли сделать много чего.

Перед Сэмом зарябили болотные стены, что пронеслись вокруг него мрачным потоком цветов.

- Он был на нашей стороне, Дин! - рявкнул он. - Скольких таких мы ещё потеряем, а?! Кто дальше, - Бобби?

Дин выпрямился в спине, но не смог раскрыть слипшиеся губы для потока брани в сторону брата за такое заявление.

- Или, может быть, Кас? - отчаянно продолжил Сэм. - Или ты, Дин? Снова ты? Скольких я ещё должен похоронить, даже если не физически, а в мыслях, а? Скажи мне, пожалуйста! Скольких людей, да даже демонов и ангелов, что перешли на нашу сторону? Скольких близких? Сразу отец, потом на четыре месяца похоронил тебя я, Дин.

- Сэм, не надо. - предупредительно произнёс Дин. - Никто не знает, потому что это война.

- А знаешь, как я тебя похоронил? - продолжил Сэм, даже не обращая внимания на слова Дина. Он не обращал внимание даже на то, как вскочил на ноги и впился тяжёлым взглядом в брата. Дин смотрел на него, пока Сэм сделал два спасительных глотков пива с бутылки. И после заговорил сквозь расцвёвшую в груди боль. - Я боялся сделать тебе больно ещё сильнее, хотя знал что ты мертв. Я не давал Бобби понести тебя, потому что нёс тебя сам. Нёс до Импалы, а после омывал тебя. Знаешь, каково это? Это было хуже, чем с отцом, Дин.

У Сэма дрогнули губы.

На него слишком многое навалилось в последние дни, отчего внутри него творился не просто ураган, а нечто гораздо худшее. Вся злоба, отчаяние и боль сливались в одно неумолимое торнадо.

- Я омывал тебя, а после отказался сжигать тебя на костре. Я едва не ударил Бобби, когда он хотел настоять на сжигании, как истинных охотников. Я выбрал могилу, Дин. Я нёс эту могилу и сам копал, не позволив сделать это никому другому. Я сидел рядом с твоей могилой, прислонившись к тому грёбанному камню не просто часами, Дин. Я сидел там всю ночь! Я сидел там половину другого дня, пока Бобби с помощью Руфуса Тёрнера не затащил меня в свою машину и не заставил поесть и попить.

Дин не заметил, как ухватился ладонью за прядь своих волос и болезненно потянул за неё. Зато Сэм заметил. Заметил и почувствовал странное головокружение от полученного удовольствия, что не один он испытывает боль.

Его пронзила резкая слабость, заставив парня осесть назад на стул.

- И я впервые разревелся в доме Бобби. Если бы его рядом не было, я бы провёл там недели, Дин, у твоей могилы. - выдохнул Сэм.

Молчание длилось недолго, Сэм минуту спустя снова заговорил.

- Сначала был отец, потом я потерял тебя, а после мы потеряли в том ёбаном взрыве Эллен и Джо. А после мы потеряли единственного архангела, который не просто предпочёл всех людей братьям, а выбрал, сука, нас. Как ты думаешь, каково мне, Дин?

Дин крупными глотками допил своё пиво и сипло выдохнул, вытирая от влаги отросшую за последние дни щетину на щеках.

- Я знаю, каково это, Сэм. Знаешь, почему? - рваным голосом поинтересовался он. - Потому что ты уже умирал у меня на руках. Умер, уже умер, Сэм. И я смотрел на твой труп. До тех пор смотрел, пока не продал душу.

У Сэма дрогнули губы. Он... Он забыл об этом и почувствовал себя конкретным уродом. И он видел, как было самому Дину погано.

- Ты бы знал, каким разъярённым был Бобби, когда я вывалил на него ту кучу дерьма о моей душе, твоей смерти и воскрешении. И я тоже был в ярости оттого, что не сумел уберечь тебя от демонов, желтоглазого и от собственного страха одиночества без тебя, Сэмми. - слова срывались с Дина, как искромсанные ошмётки фраз и слов. - Потому я и знаю, каково было тебе, Сэм. Знаю. Знаю. Знаю, знаю, знаю.

Дин был уставшим, но всё равно пытался быть ещё нужным своему младшему брату. Пытался быть таким, поэтому ему и надо было держать себя в руках и пытаться держать самого Сэма от падения.

Его усталость настолько отпечатывалась во всех его движениях, что невольно Сэм почувствовал как ржавый укол совести продвигается всё глубже в его груди, – как тот вонзившийся ему в спину нож от солдата с Афганистана, который подошёл к Сэму со спины в ту ночь, когда он умер на несколько часов после «захватывающего» сражения с такими же детьми, как и он, от Азазеля.

- Сэмми... - тихо пробормотал Дин, закрыв тяжёлые веки, но Сэм его перебил. Он явно собрался что-то сказать, но все слова застряли у него в глотке и не собирались вываливаться наружу.

- Зараза. - вырвалось с него. Сэм сжал глаза ладонью, после чего соскользнул ею с лица вниз. - Прости, Дин. Я не хотел взваливать всё это на тебя. Прости, старик. Прости.

- Нет, Сэмми, ты прав. - буркнул неожиданно Дин, поднимая глаза на брата, сидящего от него в двух шагах на ветхом кресле. - Все, кто становятся на нашу сторону, умирают. Сразу был отец, пускай он сам и наставил нас на нашу сторону, - от этой фразы невесёлый смешок прокатился по номеру мотеля. - А после пал в ад я, заключив сделку. Благодаря Касу выбрался. А потом... потом...

Что-то заклокотало в его горле, как отравленная вода. Сэм снова склонил голову к своим коленям, прикрывая веки. Он не хотел видеть, как искривляется от боли лицо брата. Не хотел.

- Потом погибли Джо и Эллен. И Эш. И даже этот болван-трикстер. - так тихо вымолвил Дин, что Сэм едва расслышал эту фразу. Никто из них ещё не свыкся с тем, что женщина, - заботящаяся о братьях не просто как о знакомых, а как об усыновленных детей, - и её храбрая дочь с лукавой усмешкой были мертвы. Да и тот слишком умный парень с бара «У дороги» с его извечным компьютерным умом... И глупый, глупый архангел. Это было ужасно. - Мы не сможем спасти всех, Сэмми.

Дин поднялся на ватных ногах и, шагнув к столу рядом с Сэмом, вытащил из рюкзака ещё одну бутылку пива. Он на ходу её вскрыл привыкшими к этому пальцами и сделал новый глоток. И после положил вою каменную руку на плечо брата, сжимая до боли и отпуская. Сэм всё так же сидел статуей.

- Я знаю, Дин. - пробормотал Сэм. - Я знаю, что не сможем, но всё же... У каждого из нас должна быть вера.

И внезапно вскочил на ноги, - да так внезапно, что Дин чуть не навернулся от такого "выпада".

- Мне надо развеяться. Можно взять Импалу?

Дин грузно выдохнул и вынул из кармана джинс ключи от машины, неохотно их протягивая Сэму. Он всё ещё переживал ту вспышку откровения между ними, отчего его руки дрожали под мелким тремором, чего Сэм не мог не заметить. Его правый уголок губ судорожно отъехал в сторону и оказался внизу.

- Хоть царапина, Сэмми. Убью. - привычно пробормотал Дин, кидая ключи младшему брату и возвращаясь за стол. И напоследок сказал банальное: - Будь осторожен.

- Я всегда осторожен.

- Брехун.

- Идиот. - повторил их коронную фразу в дружеских обзываниях Сэм.

- Тупица. - Дин своеобразно «принял» эстафету, чтобы на ноте шутки закончить разговор.

Сэм невесело хмыкнул и у порога номера негромко заметил, повернув голову в сторону брата:

- Я так хотел бы, чтобы это был его фокус. Его розыгрыш. Хочу, чтобы он был жив. Хочу, чтобы все они были живы.

- Я тоже хочу этого, Сэмми. Все мы хотим. - ответил Дин, проводив взглядом хлопнувшую дверью о дверной косяк фигуру Сэма.

И когда со двора разнеслось гортанное рычание Импалы, он повернулся к лэптопу и вновь принялся за работу, - изучая каждую статью, каждый заголовок, каждое замечание в интернете и перечитывая все статьи на главных страницах. Он неожиданно поменялся местами с Сэмом.

И спустя минуту в стену полетела хрупкая, но пустая бутылка, разбиваясь на тысячи осколков в порыве ярости.

***

Картина маслом.

Ненасытный на убийства отель, переполненный скандинавскими богами, которых когда-то создали люди верой в них. Длинная зала с расходящимся на три части столом. Перекинутые стулья и раздробленные ножки кресел. Разбитая посуда и стекающая по её осколкам кровь. Свернувшиеся в позу эмбриона под остатками первой части стола уже мёртвые тела божков.

Для кого-то этот день стал последним, а для кого-то лишь началом конца.

Выставив продолговатый ангельский клинок чуть ниже талии, Габриэль упёрто смотрел на Люцифера.

Лицо того неумолимо трещало по швам, - его оболочка с трудом сдерживала архангельскую сущность внутри тела. Оно слоилось, и уходящие слой за слоем давали увидеть хранящееся мясо под кожей, что было просто омерзительно.

Он уже приказал братьям уходить, но Сэм всё равно не собирался покидать это кровавое место, насколько бы твёрдым не звучал голос архангела, - да и возможности уйти толком не представлялось, словно неведомая сила держала их в заложниках отеля.

Охотник сидел рядом с братом под второй частью стола и очень осторожно выглядывал из своего укрытия, что казался местами тонким занавесом в театре, который мог спасть лишь от короткого его одёргивания вниз и выставить на показ все уязвимые места, – все маски и маскарады, всех людей и их костюмы; всё поголовно. И против такого оппонента, как Люцифер, он никогда бы не устоял.

Сэм вновь аккуратно выглянул и увидел как Габриэль в полном одиночестве о чём-то разглагольствует с братом. Его речь была затянутой и тяжёлой, но его «реальный силуэт» на самом деле двигался на Люцифера со спины. Винчестер молился, чтобы у Габриэля всё вышло, на что внезапно получил ехидный взгляд со стороны самого Габриэля, надвигающегося со спины на брата с клинком в руках.

Ну конечно, Гейб слышал его молитву, что и впрямь могло показаться забавным. И Сэму так и показалось тогда.

Машина урчала под охотником, что до боли сжимал черный руль Импалы. Песен в салоне не играло, зато играли на струнах его нервов воспоминания. Они струились от него лучами, схожими на солнечные. Только в отличие от тех, - они жгли как раскалённая лавина.

Сэм ехал сейчас не просто развеяться, – у него на уме было одно-единственное дело, которое обязывало от него концентрации и точного приготовления. Именно поэтому в его кармане сейчас покоился пистолет с набитым магазином. Именно поэтому он взял Импалу, хотя мог спокойно добрести пешком на пункт своего назначения. В машине было всё оружие, что могло пригодиться в глупом решении, которое в то же время казалось неимоверно правильным.

Габриэль больше не будет в одиночестве в объятиях смерти. Не будет. Не будет, как тогда, стоящим позади Люцифера с отважной насмешкой в глазах и одиночеством внутри себя. Как бы Сэм раньше не ненавидел и не злился на трикстера, теперь вся злоба попросту иссякла.

Тело мёртвого архангела всё ещё было в том самом отеле. Так само, как и диск с Габриэлем и его глуповатой попыткой превратить его информационный отрезок в... порнушку... который был в кармане Сэма.

Очертания отеля стали видны спустя каких-то несчастных десять минут. Его богатые обрамления были теперь отвратительными для Сэма, отчего тот с трудом удержал рвотный позыв у себя в горле. Ему было более, чем паршиво смотреть на него.

Пускай Габриэль и не был его другом, товарищем или кем-то ещё, - архангел был на их стороне, как и сказал Сэм Дину. И теперь его не было.

Даже те краткие сны каждую неделю, в которых он стыкался с Габриэлем в его доме, теперь являлись чем-то странным, хотя ранее казались самым обыденным в его жизни опытом. Словно кто-то снял с его разума верящую в чудо защиту. Там было так спокойно и хорошо, что он даже не задумывался о том, как именно Габриэль пробирается («пробирался», мысленно поправил себя Сэм) в его голову и создавал такой конкретный сон.

А Дин же об этом даже не знает - да и знать ему ни к чему.

Импала притормозила с тихим шипением колёс о твёрдый гравий у самых дверей отеля. Машина застыла у двери отеля в ожидании пока Сэм, собираясь с духом прежде, чем выйти навстречу прохладному ночному воздуху, открыл её чёрную дверь. Болезненное предчувствие ударилось куда-то ему в солнечное сплетение и заставило парня на секунду вобрать в себя весь возможный кислород.

Он отворил стеклянную дверь, что пошла от атак трещинами, и застыл, вдыхая омерзительный аромат гниющихся трупов.

Но молитва тогда вряд-ли чем-то помогла, потому что в следующий миг с груди Люцифера вырывался скомканный смешок, что растворился у того на губах. И перед тем, как Габриэль успел воткнуть в сердцевину того свой острый ангельский клинок, дьявол обернулся к нему, легко растворяя на ветру предыдущую иллюзию по щелчку пальцев, от которого лицо архангела скривило. Всё же, это была его фишка.

- Ты думал, что сумеешь обмануть меня? - с насмешкой в голосе спросил он. - МЕНЯ? Того, кто научил тебя всем трюкам, несчастный ты фокусник?

Он изящно выхватил их руки немного растерявшегося Габриэля клинок и промахнулся от удара всего на каких-то пару дюймов.

- Ну, попытаться стоило. - негромко произнёс оклемавшийся Габриэль, кидаясь на брата как озлобленный зверь, что было большой ошибкой.

На глазах у вновь выглянувшего из-за стола Сэма Люцифер плавно вонзил остриё клинка в живот Габриэля, и охотник мог поклясться, что глаза у того панически расширились от ужаса и пронзившей его боли, - он мог поклясться, что его собственное сердце упало куда-то глубоко вниз, оставляя после себя только выжженные следы паршивого опустошения.

С самого Габриэля вырвалось яркое голубое свечение, и фокусник выпал из воздушной хватки собственного брата на пол. Его пустой взгляд, который позже увидел выходящий из залы Сэм, смотрел в потолок, а серые отражения его собственных крыльев разнеслись по полу на два широких фута в противоположные стороны.

Для бывшего трикстера всё было кончено.

Запах гнили и правда словно проел каждую стену в этом месте и заставил Сэма прикрыть пальцами свой нос. Он перешагнул через гору осколков с окон, по пути задаваясь вопросом: почему в этом месте ещё не побывали те же самые копы или кто посерьёзнее, типа ФБР? И тогда в голову закралась оброненная фраза одной из тех скандинавских божков, - Кали, приятной на вид дамочки, - что «смертные, кроме исключений (тогда она зыркнула на Винчестеров), неспособны развидеть величие места богов». Она тогда, очевидно, говорила о самом отеле и его наполнении, которых люди и не могли видеть.

Лёгкие шаги неслись по полу. Негромкие голоса продолжали мыслями рождаться в его голове. Слабая нервозность колючим отголоском пронеслась по пальцам, когда те сжали ствол пистолета и подняли его перед собой. На всякий случай.

Сэм крался. Крался по помещению и от любого шороха прятался за ближайшие углы, пока не достиг лифта с золотистыми железными вставками (лифт выглядел так, словно в нём прошла атомная война, не меньше: те самые вставки были оторванными, стены были окрашены кровью, стекло на задней его части, которое предоставляло красивый вид на весь отель, когда подымался, было разбитым), рядом с которым покоился побитый лестничный пролёт в четыре этажа. Сэм им и воспользовался, направляя пистолет на каждый тёмный угол.

Он затормозил у большой залы с размещёнными тремя столами и почувствовал, как кровь невесомо замёрзла в его жилах непроходимым льдом. Колющие ощущения перенеслись с пальцев на затылок, отчего складывалось незримое чувство того, что за ним следят. Пристально следят. Сердце бахнуло в ушах.

Органу в груди определённо пришлось грубо остановиться и забиться загнанным зайцем в груди, когда взгляд Сэма спустился на пол от чернеющих там теней. И если бы это были просто тени... Охотник бы за это отдал много чего сейчас.

Огромная пара крыльев раскиданной лежала на полу, оставаясь всё теми же непоколебимыми тенями, которые были настолько же болезненными, как и тело, от какого они и отходили.

- Глупый ангел... - в который раз за этот день пробормотал Сэм, с трудом разлепляя невесть когда закрывшиеся глаза и утыкаясь в невидящий ничего (уже нет) взгляд Габриэля внизу, что смотрел прямиком в голубой собой потолок. А ведь раньше его глаза были преисполненном той самой долей мудрости, которая так нравилась Сэму и которая давала повод ему позволить самому себе завести разговор с этой персоной, - на которую он, в принципе, должен был охотиться. Раньше в его глазах были те бесящие Сэма коварство и смешинки, что искрами полыхали внутри чёрных зрачков.

Охотник с трудом поднял голову и спрятал пистолет за резинку своих джинс на спине. Сэм скинул с плеча серый рюкзак, чуть ссутулился в спине, чтобы после молниеносными, уже отработанными, к сожалению, движениями расстегнуть молнию и вытащить белоснежную простынь, которую он взял со шкафа их с Дином мотеля.

- Надеюсь, ты подобным моим сантиментам не против, Гейб. - хрипло произнёс в тишину Сэм, вслед за простынёй вытаскивая три чёрных ремня.

Отставив рюкзак назад, парень посмотрел на ремни и свисающую с его локтя простынь после чего ругнулся себе под нос.

- Так и знал. Чёрт возьми. - буркнул он, чувствуя как все его внутренности сжимает ледяной рукой. - Прости, я не хотел забывать эту хрень. Думал, что трёх хватит.

Он ошибся. Идеально похоронить Габриэля он не сможет, это было понятно. Но так хотелось сделать хоть что-нибудь хорошее для того, кто пожертвовал ради их команды жизнью. И от этого мерзкого, липкого и очень неприятного ощущения опустошения ("Кто-то погиб из-за меня, из-за нас, снова. Все лишаются жизни из-за нашего нежелания соглашаться с чёртовой судьбой, всё летит к чертям, когда мы встаём на ту дорожку, которая всегда ведёт и вела к обрыву. Все летит к чертям, и жизни вставших на нашу сторону тоже") Сэм застыл как ископаемое, не в силах оторваться от изучения тела Габриэля.

Что-то натянуто тянулось, растягивалось в его груди, словно кричало, что он выронил, выпустил, - у него из рук выскользнуло это, - и отпустил в свободное плавание нечто слишком ценное для него. Нечто, что он не имел права отпускать и позволять ему умирать.

Дрожащее дыхание сорвалось с губ Сэма.

Переложив всё в одну руку, он без каких-либо сожалений отстегнул от своих джинс ещё один ремень и со свистом рассекающего лоскутка кожи воздух вытащил его за железную пряжку.

Сэм плавно опустился на колени, дрожащими руками накрывая белой простынёй давно уже окоченевшее тело. Ремни упали на пол рядом. На виду осталась только голова, словно Сэм боялся, что Габриэль задохнётся от недостатка воздуха - и он ничего не мог сделать, чтобы избавиться от подобных мыслей.

- Этого не произойдет. - слишком громко изрёк голос за его спиной.

Сэм от неожиданности вздрогнул, но всё же одним махом повернулся на коленях в сторону звука и, вытащив пистолет снова, сделал три бесконтрольных коротких выстрела. Он даже не контролировал свои действия, но пришедшая даже не обратила на это внимания, просто отойдя в сторону от залпа разбивающихся о стену позади неё пуль.

- Он уже мертв, чему поверить сложно, мне ли не знать? Локи был ещё той занозой в заднице и стал ею ещё больше, когда оказался архангелом Гавриилом. - с каким-то вшитым в голос безразличием изрекла пришедшая. - Но дышать всё же он не может, поэтому и не задохнётся.

Сэм с трудом развидел в темноте нечёткое лицо и под рваный выдох с губ опустил пистолет, удивлённо вскидывая брови.

- Кали? - спросил он. Пистолет со слишком громким стуком опустился на голый пол рядом с ремнями, хотя Сэм и положил его очень даже осторожно.

- Сэм Винчестер. - кратко поздоровалась она.

Скандинавская богиня приблизилась к Сэму и взглянула на покрытое шрамами и заживающими рубцами лицо. Сэм захотел встать, но когда она вскинула руку вверх, словно говоря, что не следует изменять собственного положения, то так и остался стоять на коленях.

Винчестер вновь повернулся к телу Габриэля и на этот раз накрыл и лицо мёртвого архангела. Пряжка его ремня звякнула в руках об пол и медленно, под тот едкий тремор, бегущий по пальцам, обернулась вокруг ног худощавой фигуры.

- Кем вы были друг другу? - внезапно спросила Кали, стоящая позади Сэма. - Друзьями?

Последовал невесёлый смешок, и тишина не позволила Сэму слишком затягивать с ответом.

- Друзьями нас вряд-ли можно было бы назвать. Скорее охотниками на друг друга, что по какой-то необъяснимой причине стали на одну сторону. - ответил Сэм, не сводя взгляда со второго ремня на своих руках. - Охотниками, которые каким-то образом не сдохли от рук друг друга.

- И как он охотился на тебя?

Сэм неловко повернул голову в сторону женщины, удивлённо вскинув брови.

- В каком смысле?

- Он охотился на тебя с кровожадностью? Охотился так, чтобы убить? - уточнила Кали, опираясь о стену позади себя. Она явно не замечала красных капель крови на бледной поверхности.

- Нет. - тихо ответил Сэм, но в подробности вдаваться не стал.

Второй ремень обернулся вокруг талии Габриэля, после чего за ним последовал и третий, оказавшийся на расстоянии от предыдущего в четыре чётких дюйма.

Четвёртый же, - тот, который Сэм стащил с себя, - парень держал в руках чересчур долго прежде, чем с невольной аккуратностью приподнять голову архангела и плавно обернуть кожаный ремень в районе плечей. Он туго его скрепил.

- Значит, он не желал тебя убить. - продолжила говорить Кали. - А ты? Ты желал ему смерти?

Сэм немного раздражённо фыркнул в её сторону, сипло дыша. Его гру́ди порывисто поднимались и опускались в такт дыханию.

- Раньше возможно. Не знаю. - пробормотал Сэм. Потом вскинул свою голову и впился взглядом в её лицо. - Какое тебе дело? Что ты вообще здесь забыла? Если бы хотела похоронить свою семью, то, во-первых, не трепалась бы сейчас со мной, а во-вторых, тел бы уже здесь не было. - Сэм на секунду затих, ожидая всплеска негодования от такого неуважения со стороны Кали, но его не последовало. - Чего ты хочешь?

Кали медленно закрыла глаза. Её веки затрепетали, а ярко-красная помада на губах, казалось бы, стала ещё ярче, стала схожей на кровь.

- Я хотела в последний раз взглянуть на это место прежде, чем похоронить его под пламенем. - ответила он, открывая глаза. - А ты, Сэм Винчестер, пришёл сюда только ради того, чтобы забрать тело? Или чтобы проститься со своим архангелом? Чтобы почтить память о нём, как я о всех?

- Он не... Он не мой архангел. - произнёс Сэм, не смотря на Кали. Он бережно оборачивал плед под Габриэлем и невольно размышлял над словами Кали.

- Тогда почему ты здесь?

Сэм застегнул свой рюкзак и перекинул его себе за спину. Прежней тяжести от наволочки и ремней в нём не было, но всё же Сэму казалось, что он опустил на спину несколько тонн веса. И тогда охотник понял, что ему придётся нести Габриэля на своих руках к самой машине, чтобы отвезти его в то место, которое, по мнению Сэма, понравилось бы Гейбу в каком-то роде. Из-за своей цветастости. Неординарности.

Что-то глубоко в груди и него защемило, когда он поднялся с колен.

- Потому что я виновен в его смерти. Я его обрёк на убийство собственного брата и заставил выйти из тени. Я виновен в собственных стенаниях и имею право вычеркнуть хоть одно из них.

- Похоронив его?

- Да. - коротко ответил Сэм.

Кали оттолкнулась от стены и наконец вошла в комнату из коридора, с которого взирала на залу через проём выломанной двери. Она не посмотрела на Габриэля или Сэма. Её взгляд упёрся в три поставленных стола.

- То, что произошло, было предписано. Было одним из тех важных и немногочисленных пророчеств, о которых Гавриилу было известно. - произнесла она, смотря на кровавые стены. - Он знал, что умрёт в этот день, так что не вини себя, мальчик.

Сэм хмуро взглянул на неё и, испустив весь воздух с груди, подхватил под колени мёртвое тело одной рукой, а второй поддержал его неподвижную голову.

Рваный выдох сорвался с его губ, и голова Габриэля легла на его плечо. Архангел не любил, когда его назвали «Гавриилом».

- Мне плевать на подобные «таинственные» послания, в которые я уж, тем более, не верю. Всё, что я знаю, это то - что виновен в этом я.

Сэм выпрямился в ногах. Он даже толком не ощущал тяжесть от тела Габриэля, словно тот был пушинкой. А тени от его крыльев всё так же остались распластанными на полу.

Было в этом всё такое неправильное. Габриэль не заслуживал смерти. Он заслуживал того равномерного спокойствия, как и все они вокруг. Такая правильная константа нарушилась в глазах Сэма.

Константой этой являлся Габриэль, - Габриэль, который так много раз измывался над ним и шутил, даже убил Дина на чёртовых шесть месяцев; с которым, на интуитивный шок, было так раньше приятно разговаривать во снах по пятницам ночами, что это становилось одной из сотен таких же зависимостей Сэма.

- Тогда я могла бы сказать, что Габриэль выбрал очень глупый предмет своей заинтересованности.

Сэм повернулся к ней, резко вскинув свои брови.

- С чего это я «предмет его заинтересованности»? - резко спросил он, креня глаза к выходу справа от Кали. - Он тысячи раз пытался меня убить.

- Но ни разу не убил. - на удивление мягко произнесла Кали. - Локи, - она резко запнулась, после чего выправила саму себя, - Габриэль всегда искусно подходил к наказаниям, которые чаще всего сопровождались смертью. Он искусно подходил к убийствам. Со вкусом убивал грешников, наказывая их так, что эти же наказания применяются и в аду. В этом он был мастером. Непоколебимым мастером. Тебя, мальчик, он отпускал не один раз.

У Сэма дрогнуло одновременно несколько мышц на лице. Убийца. Конечно Габриэль был убийцей, и это, очевидно, очень в нём нравилось Кали.

Хотя по ней и не скажешь.

- Спроси себя, Сэмюэль, - как ни в чём не бывало продолжила богиня. - может ли охотник отпустить свою добычу? Может ли мастер продать незаконченную работу? Может ли Габриэль отпустить грешника и скрыться самому?

Сэм молчал. Но руки под простынёй, укутывающей Гейба со всех сторон, едва ли не выронили тело, которое внезапно потяжелело и увеличилось в массе.

- Скажи мне, Сэм, считаешь ли ты себя невинным? - тем, кого трикстер на подобии Габриэля сумел бы отпустить?

Всё то же молчание. И оно было неизменным. Сэм застыл перед выходом рядом с Кали, словно та преграждала ему путь, хотя это было и не так. Её тонкая фигура вряд-ли могла бы заслонить широкий дверной проем, в котором ранее стояли две огромные двери, на данный момент лежащие на полу грудой дерева.

Сэм попытался сделать ещё один шаг, но затормозил и вновь остановился сбоку от Кали. Он чуть повернул к ней голову и наконец-то дал ответ:

- Нет. - выдохнул он. - Если бы я для него был никем и ничем, он бы меня не выпустил из своих когтей. Он убил бы меня, создав с убийства, как ты сказала, произведение искусства.

Кали кратко улыбнулась, как будто и ждала услышать этот ответ. И больше от неё не сыпалось вопросов.

- Уходи. - сказала она, не смотря ни на простынь вокруг тела Габриэля, ни на самого Сэма. Снова. - Я дам тебе на выход ровно пять минут, после чего похороню это место под пледом огня. Как ты через некоторое время, Сэм, сделаешь с Гавриилом.

И не прощаясь, она пошла к трём столам, опускаясь рядом с одним из своих братьев. Сэм даже не поблагодарил её, попросту направляясь к выходу и поудобнее перехватывая тело Гейба.

Остановившись у Импалы, Сэм не мог перестать думать о произошедшем диалоге. Он думал о нём даже тогда, когда чудом сумел раскрыть двери машины и бережно положить Габриэля на заднее сидение, после чего без раздражения усесться на водительское место. Он даже в ярости не ударил по рулю, даже спокойно выжал педаль в пол, - Импала рванула в чернеющую впереди Сэма (и Габриэля) ночь.

Отель за ним загорелся. Языки пламени начали лизать стены и вырываться с оставшихся целыми окон. Они переходили на крышу и проносились по разрушенным остаткам стёкол, дерева и металла на земле.

Взгляд Сэма упёрся в зеркало заднего вида и не мог долго оторваться от вида горящего здания, от которого он всё отдалялся и отдалялся.

И мысль о том, что внутри отеля сестра хоронила своих братьев, неумолимо билась в глубине его черепной коробки.

- Ты бы сейчас это видел, Гейб... Признаюсь, я был не прав насчёт твоей подружки раньше. - тихо молвил Сэм лежащему на задних сидениях Габриэлю.

Огонь поглащал всё, к чему мог дотянуться, пока Сэм практически убегал как побитый воин с поля боя.

***

Колёса Импалы подминали под себя землю, с хлюпаньем проезжаясь по оставшимся после длительного дождя лужам и грязи, накручивая себе на шины липкие листья разноцветных оттенков. Ветви беспрерывно били по окнам и рассекали чёрные стены машины, отчего негромкие звуки неприятными отголосками врезались в уши. Они постоянно смешивались с проносящимся где-то в ночном небе криком ворон, некоторые из которых прятались и в самих ветвях.

Сэм был в лесу. Он хотел похоронить Гейба тут, в окружении осенних листьев и шума протекающей где-то далеко реки. Дрожь пробежалась по его плечам и перекатилась позвоночником, когда заглох двигатель.

Охотник ещё некоторое время сидел в Импале, прикрыв глаза и сжимая руками чёрный руль. Он не видел бледную речку вдалеке, переплетающуюся с ручейками, не видел чернеющие отростки деревьев в ночной тишине, чьи короны упирались в небеса, не видел и влажную траву с вязкой под ней землёй. Тишина давила со всех сторон как врезающееся в барабанные перепонки ультразвуковое эхо.

Наконец Сэм заставил себя отпустить руль, выложить из кармана пистолет и мельком взглянуть на время в телефоне, что лежал всё это время в кармане. После он посмотрел на бледную наволочку от одеяла, в которую он обернул Габриэля, и почувствовал не просто давящий укол совести. Что-то разрасталось в его груди подобно кровавой паутине с неотрывной и саднящей болью.

Такого не должно было быть. Он не был ему родственником или даже другом. Они были... Они были даже толком незнакомыми.

Винчестер тряхнул головой и вышел из машины, захлопывая дверь со слишком громким в лесной тишине бахканьем. Он оттолкнул от себя несколько веток и приоткрыл другую дверь со стороны задних сидений. Фигура в простыне была неподвижной.

Сэм знал, что следует сделать сейчас, - притащить множество сухих веток, отрезать несколько дубинок с деревьев охотничьим ножом, поставить всё это в крышеподобную структуру, - и это был лишь первый этап, который всегда занимал до нескольких часов работы. Но он продолжал стоять у машины, не сводя своего взгляда с тела Габриэля.

«Кем вы были друг другу? Друзьями?» - послышался в голове отрезвляющий голос Кали.

«Скорее охотниками на друг друга»

Их диалог был очень странным, в особенности от того, что голос этой дамочки был слишком уж задумчивым и практически небесным, миражным против всего мира.

(Он не... Он не мой архангел... Тебя, мальчик, он отпускал не один раз... Он искусно подходил к убийствам... Может ли охотник отпустить свою добычу?... Считаешь ли ты себя невинным?)

Десятки вопросов, на которых Сэму было тяжело найти ответ.

Он наклонился к Габриэлю и вновь взял его на руки, крепко сжимая пальцами ткань простыни. И вскоре, сделав два нерешительных шага от Импалы, он положил его на сухую, по мнению Сэма, горку листвы под деревом. Под старым собой дубом.

И тогда он принялся за работу.

Сэм отрывал каждую хорошую веточку и поднимал с земли каждый неплохой сук, чтобы собрать их все в одну постройку.

Он работал под треморную мелодию своих воспоминаний и мыслей.

Охотнику отчего-то вспомнилась хрупкая стеклянная ваза, разбившаяся на сотни осколков, когда он встретился с Габриэлем после мнимой смерти Дина. Вспомнил, как три стоящих там тюльпана (или их было два? - Сэм не помнил) стекали красными каплями, так напоминающими кровавый дождь. И когда он спросил Габриэля, его ли рук это дело, то тот ответил, что «Не моих, а твоих. Твоих чувств и моих мыслей - эмоций». Словно имел ввиду, что его мысли сплелись с чувствами Сэма, образовав такую картину.

Бред.

Ветка ставала к ветке, сук ложился на сук. Толстые верёвки, которые Сэм вытащил из багажника, скрепили острую верхушку постройки.

И всё это сопровождалось грузным дыханием, срывающимся с груди Сэма. Такое дыхание определённо не было свойственно Сэму.

(«Прости, Сэм. Время ещё не пришло...»; «Так злятся только когда речь о твоих близких.»)

После того, как Дин выплюнул те слова в лицо Габриэлю, то запнулся и повернулся к Сэму словно спрашивал, можно ли ему о подобном говорить. Сэм тогда даже не посмотрел на него, следя за изменяющимися эмоциями на лице архангела, которые возрастали с возмущенных до горьких опустошенных.

И сейчас Сэм опять видел это лицо, - и только сейчас он в памяти сумел заметить, насколько сильно изменился в тот момент Габриэль. Либо же это его воображение дорисовывало, либо тогда, стоящий в окружении кольца огня архангел (что стало заметным ещё в самом начале из встречи, когда тот выпрыгнул из двери, разведя в разные стороны руки) осунулся лицом, его кожа немного пожелтела, а с уголков глаз шли красные ниточки по белкам. И синяки от недосыпа. Неужели Габриэль и впрямь был таким во время их последнего «кровавого урока»?

А в кармане Сэма всё ещё покоилась рядом с диском маленькая записка. Он знал, что сверху была вырезка какого-то пророчества, которое было сложено как стишок в рифму, а внизу покоились оставленные слова Габриэля. Он не вспомнил о словах Кали про известное Габриэлю пророчество, потому что считал их ненужными. Его волновала только сама записка, от которой больше толку не будет. Он сожжёт её.

Винчестер на секунду остановился, прекращая перевязывать верёвкой ветви, и вынул записку с кармана.

Он снова пробежался по ней глазами.

«Этот урок не был настолько кровавым, как предыдущий, Сэмми. Этот урок был важным. Вы и впрямь должны сыграть свои роли, но не в том ракурсе, о котором подумал Дин. Так что оторвитесь на полную, мальчики!»

Габриэль намекал, что им надо продолжать бороться. Но тогда, когда Сэм впервые прочёл её, то настолько рассердился, что чуть ли не порвал её. Он не понял намёка тогда, но понял сейчас. Что-то снова защемило в нём как тогда, в мотеле.

Сэм поднял мёртвого архангела в простынях и медленно водрузил его на построение из веток деревьев. Некоторое время он стоял, замерев прежде, чем сумел расслышать в своих руках хлипкий щелчок зажигалки. Искры разлетелись в разные стороны под стук сердца в груди Сэма, а маленький язычок пламени опустился на ветви.

- Прости, что не смог уберечь тебя от этого, Гейб. - тихо произнес Сэм в тишину ночи, смотря как огонь погребает под себя весь костёр и лежащее слишком маленькое тело посередине веток.

Диск.

Сэм вспомнил о нём и вытащил из кармана серой кожаной куртки, что была такой схожей на куртку Габриэля. Охотник вытащил диск из бумажного конверта и, на мгновение задержав взгляд на нём (вспоминая свои слова, сказанные Дину: «Я избавлюсь от него»), кинул его в бурлящий перед ним костёр. А вот немного примявшаяся записка скрылась в кармане его куртки.

Языки пламени пожирали Габриэля и скрывали трикстера от глаз Сэма, прямиком как отель со скандинавскими богами, что тонул в искрах и в шипении пожара позади удалившейся от него Импалы.

Как же ему хотелось повернуть время вспять и оттолкнуть Габриэля от кинжала Люцифера. Как же хотелось забить на всё, схватить архангела за шиворот в прошлом и оттащить его и брата от того проклятого отеля как можно дальше. Как же ему хотелось вновь увидеть Гейба в одном из своих снов в пятницу, ровно в десять часов вечера... Но этому уже не было суждено случиться. Больше - никогда.

Охотник стоял у могилы под пледом огня неподвижно, опираясь об Импалу до самого рассвета. И как только кроваво-красные полосы заполнили собой свод небес и позволили серому дыму от потухшего огня унестись куда-то далеко ввысь, Сэм медленно, с почерневшей на его лице маской хладнокровия раскрыл дверь со стороны водительского кресла и уселся на кресло. А после последовал ожидаемый удар по рулю.

Дин бы его убил. Но брата рядом сейчас не было, чему Сэм был неизмеримо рад.

Он бил по рулю до выступившей на руках крови. И остановился спустя благословенную секунду, после чего благодаря Импале, чей руль кровавыми пальцами Сэм сжал со всей силы, унёс себя вдаль от разноцветного леса.

Он так и не заметил небольшую человеческую фигуру, скрывающуюся между деревьями всё это время.

Он не заметил её силуэт в тёмно-синем плаще и не услышал тихие слова, обращённые ему перед самым отбытием назад в мотель:

- Прости, Сэмми. В этой войне я обязан оставаться в тени.