8
Нин Ихэн слегка кашлянул и с трудом сохранял лицо.
Боссу было противно. Когда он подумал о своем изящном лице, он тоже почувствовал глубокое отвращение.
Чтобы скрыть смущение, он намеренно сильно закашлялся и тихо выругался, пытаясь вести себя грубо, чтобы изменить впечатление его босса о нем.
«Кхе-к...»
Фразу «Бл*дь, вот что произошло» произнести было нельзя.
Нин Ихэн действительно отвлекся на него, и его взгляд снова упал на его лицо. Без его разрешения он вытащил его мобильный телефон из кармана, а затем использовал его лицо, чтобы отсканировать его и разблокировать его.
Он кашлял так сильно, что черты его лица разлетались, а система распознавания лиц все еще смогла точно их распознать.
К счастью, на его телефоне ничего не было, и неважно, видел ли он это. О, нет. Там все еще была эта так называемая папка, которую он не должен открывать, под названием «Учебные материалы».
Нин Ихэн просто нажал на адресную книгу и сказал: «Чэн Хуай Сю, тебе станет лучше, если ты позвонишь своей матери?»
Чэн Хуай Сю: «...»
Не надо! Я не хочу, чтобы моя мама узнала, что я в этом возрасте вывернул талию, занимаясь радиогимнастикой!
В конце концов, звонок не состоялся. Его кашель вскоре привлек внимание врачей в машине.
Они отделили Нин Ихэна, чтобы проверить, все ли у него в порядке, и в конце концов строго сказали ему не кашлять сильно, если ему нечего делать, пока его талия не заживет.
Легко было добавить травму к травме.
Когда он приехал в больницу, он провел более детальное обследование. Он действительно был крепким человеком, и ничего серьезного, если бы он упал и раскололся. Он просто подвернул поясницу, и у него на ноге небольшое растяжение мышц.
Просто Нин Ихэн был взволнован и только что совершил ошибку. Он прямо нес его на своих плечах, и его талия снова была травмирована в растянутом состоянии.
Первоначально он взял двухдневный перерыв, но сейчас он временно находится в состоянии срыва и должен наблюдаться.
Но для него был более важный вопрос, на который стоило обратить внимание: считается ли это производственной травмой? Может ли он взять оплачиваемый отпуск? Может ли он возместить медицинские расходы...ах, Нин Ихэн все еще оплачивал его медицинские расходы, и он отказался позволить ему вернуть их.
В любом случае, учитывая сложившуюся ситуацию, он некоторое время не сможет вернуться на свое рабочее место.
Босс узнал, что он был виновником его травмы, и он был очень виноват, заявив, что должен компенсировать ему то, что он сделал.
Врач наложил ему два пластыря, выписал еще несколько лекарств, и они покинули больницу.
Нин Ихэн все время поддерживал его за талию, опасаясь, что он может получить травму по какой-то другой причине.
Его талия не была сильной, а его ноги были неудобными. Он действительно не мог ходить очень хорошо. Он полагался на него, чтобы он помогал ему ходить.
Все остальное было в порядке, но два больших мужчины выглядели очень похожими на обнимающихся. Это было немного странно, ха.
Ожидая лифт, Нин Ихэн сказал: «Давай сделаем так, Чэн Хуай Сю. Я отправлю тебя домой и позабочусь о тебе в ближайшие несколько дней».
Босс лично о нем позаботится? Нин Ихэн принесет ему чай и нальет воды? Одна только мысль об этой сцене заставила его почувствовать себя ужасно.
В дополнение к его справедливому отказу, были и некоторые эвфемистические намеки: «Босс, это не нормально. Нет никаких причин, чтобы вы заботились обо мне лично. Вы можете дать мне еще несколько выходных, и вы можете делать что угодно. Вы не должны откладывать свой собственный отдых».
«Просто пусть Ли Сяомин заберет меня через некоторое время. Не волнуйся, он обязательно мне поможет».
Надеюсь, он поймет его намек. Он также находится под большим давлением, требуя от него заботы. Он мог бы также использовать что-то другое например, компенсацию за травму и оплачиваемый отпуск, чтобы заставить его решительно поддаться.
Лицо босса вытянулось: «Почему ты упоминаешь Ли Сяомина в нашем разговоре?»
«Разве вы двое не просто соседи по комнате? Как еще он может заботиться о вас?»
Босс был настолько неразумен, как можно его не упомянуть?
Ты не хочешь, чтобы Ли Сяомин работал и заботился о нем, постороннем человеке?
Все в порядке, босс, я все понимаю.
Нин Ихэн был действительно железной пластиной. Когда дело доходит до Ли Сяомина, он отказывается уступать.
Он должен о нем заботиться. Ему было бесполезно отказываться во всех отношениях, и он мог только заставить его лично отправить его домой.
Забудьте об этом, босс на самом деле не слушает людей, поэтому у него нет выбора, кроме как пойти на компромисс.
Нин Ихэн все еще может разговаривать с Ли Сяомином, когда он приходит к нему домой и использует его травму талии в качестве педали, так почему бы не сделать это?
Когда они вернулись домой, было уже поздно, и новогодняя вечеринка уже закончилась. Сначала Ли Сяомин хотел помочь ему, но потом каким-то образом спрятался в спальне и исчез.
Как только Ли Сяомин ушел, он внезапно почувствовал, что слова, которыми он себя утешал, стали совершенно бессмысленными.
Сяомин, спаси меня, я действительно не хочу оставаться наедине с Нин Ихэном!
Даже если его талия вывернута, а нога травмирована, ему все равно хочется кричать душераздирающе: Не беспокойтесь обо мне! Это хорошая возможность для вас двоих поладить!
Однако Ли Сяомин по сути не услышал его внутренний крик.
Нин Ихэн также полностью проигнорировал существование Ли Сяомина и помог ему пройти в спальню. Он сказал, что у него есть хороший друг, который является врачом китайской медицины. Он изучил несколько техник ручного массажа и может попытаться облегчить боль в его талии.
Этот человек искренне побежал к нему домой и искренне хотел сначала вылечить его травму поясницы.
Босс, казалось, действительно хотел ему помочь, он был действительно искренним человеком.
Он колебался мгновение и в конце концов решил довериться боссу.
После того, как он плюхнулся на свою кровать, его котенок с любопытством подпрыгнул и ткнулся ему в щеку своим маленьким розовым носиком.
Он забыл сказать, он дал ему самое простое имя «Мими».
Мими был длинноволосым маленьким енотом-цветком, который может есть, тянуть и сносить дом. Он с удовольствием занимает его тапочки и хорошо спит каждый день.
Похоже, он также осознавал разницу между сытной и полной едой. Видя, что его офицер, убирающий дерьмо, чувствует себя неважно, он также немного забеспокоился.
Его тело болело, но с таким милым малышом, сопровождающим его, его дух был вполне удовлетворен.
Прежде чем он успел закончить движение, Мими начал тереться об его лицо, становясь все более и более энергичным.
Обычно кошки так делали, чтобы скрыть запах дерьма.
Боже мой, неужели в его глазах он уже гниющий и вонючий труп?!
Может быть, запах гипса на его теле был слишком сильным, но действия Мими все еще ранят его сердце.
Мими немного покопался, присел на его лицо, облизал лапки, чтобы умыться, и расчесал шерсть.
В это время Нин Ихэн тоже помыл руки, тыча кончиками пальцев в его голую спину.
Его холодные, влажные пальцы прикосновением заставили его задрожать.
Нин Ихэн сказал: «Чэн Хуай Сю, я собираюсь начать».
Он сказал: «Хорошо!!!»
Как только его слово «хорошо» превратилось в звук «х», оно превратилось в вой, похожий на вопль, издаваемый при резне свиньи.
Нин Ихэн начал неуклонно и безжалостно, совершенно не обращая внимания на его крики. Куда бы он ни нажимал, ему было так больно, что он кричал от боли.
Слезы, которые не лились, когда он смущался на сцене и выворачивал талию, в этот момент хлынули наружу.
Мужчины не могут плакать, если их не держит начальник.
Мими был ошеломлен его криком, так как забыл сначала убрать язык обратно в рот, и подозрительно посмотрел на него, подняв лапки.
У него болела спина, и он действительно не мог выносить, как Нин Ихэн давит. Он умолял его побыстрее остановиться, но он все еще не останавливался.
Дверь спальни осторожно приоткрылась с небольшой щелью. Ли Сяомин украдкой показал половину своего лица. Он посмотрел на него с жалостью и не имел никаких планов сглаживать ситуацию.
Затем он посмотрел на Нин Ихэна. Он не знает, какое выражение он увидел, но он тут же закрыл дверь.
Бл*дь, моя последняя капля надежды тоже убежала.