6
Она заслуживала быть квартирой богатого человека. Большая ванна босса была так глубоко в его сердце, что он даже хотел воспользоваться возможностью, чтобы попробовать массажную функцию этой ванны, но это был не его собственный дом, в конце концов.
Он не решился заходить слишком далеко, поэтому поспешно умылся, переоделся в боксеры и выбежал из ванной.
Выйдя, он понял, в чем проблема: он не знает, куда Нин Ихэн положил пижаму.
Он был закутан в банное полотенце, вытирал волосы и стучал в дверь главной спальни. Нин Ихэн быстро открыл дверь.
Прежде чем он успел отреагировать, рука, стучавшая в дверь, ударила его в грудь.
Нин Ихэн уже был аккуратно одет, но пуговицы его пижамы были расстегнуты. Он не обратил на них внимания. Нежным движением пальцев он расстегнул его одежду. Пуговицы расстегивались одна за другой и, наконец, остановились на нижней части живота.
Ах, грудные мышцы босса такие большие и такие гладкие...
Всё кончено, он снова сделал глупость.
Ему было так неловко, что он быстро отдернул руку, чтобы избежать этого, но, подумав, что это не к добру, он решительно протянул руку и засстегнул пуговицы пижамы Нин Ихэна одну за другой.
Никто из них не проронил ни слова. Застегнув пуговицы, он обнаружил, что лицо Нин Ихэна спокойное и, казалось, весьма недовольное.
...Это кажется еще более неловким.
«Ты...»
Нин Ихэн замер, его кадык покатился вверх-вниз: «Э-э, ты, ты...»
Боже мой! Босс заикался от злости на него.
Он быстро извинился и сказал: «Босс, извините, извините, извините. Я отвлекся, когда стучал в дверь, я действительно вас не заметил...»
«Почему ты не носишь одежду?»
Нин Ихэн долго терялся в догадках и наконец выдавил из себя вторую половину предложения.
Чэн Хуай Сю: «...А?»
На нем была пара боксеров, но это было безвредно для мужчин, и ему нечего прикрывать, все что нужно прикрыто...ах, да. Босс любит мужчин.
Он был натуралом столько лет и действительно не осознавал этой проблемы. Когда он учился в колледже, он был голым в общественной бане с Ли Сяомином. Он видел все, что должен или не должен видеть...кхм, это заходит слишком далеко.
Но Нин Ихэн любит мужчин. Он попытался представить Нин Ихэна как женщину. Если бы мужчина в одних трусах подскочил к женщине, которая была просто коллегой...
Разве это не было сексуальным домогательством?!
Он был в шоке, поэтому быстро обернулся полотенцем, извинился и сказал: «Ах, да! Извините, босс, я совсем забыл об этом! Я не хотел, не обращайте внимания. Я просто пришел спросить, где пижама!»
Нин Ихэн: «...»
Очевидно, он сексуально домогался Нин Ихэна, но он не сводил с него глаз и сказал: «...Во второй спальне».
Взгляд Нин Ихэна был странным, но он не мог сказать точно, поэтому ему стало как-то не по себе.
Черт, почему у него такое чувство, будто его сексуально домогаются?
Он быстро развеял эту мысль. Как босс мог заинтересоваться кем-то вроде него? В любом случае, Ли Сяомин был для него более подходящим.
Если он скажет больше и сделает больше ошибок, он побоялся снова сказать что-то не то, поэтому он пожелал Нин Ихэну спокойной ночи и побежал обратно во вторую спальню, чтобы одеться.
Он лежал в постели, полный мыслей о Нин Ихэне и Ли Сяомине.
Одно дело было их свести, а другое хотел ли этого Ли Сяомин или нет.
Ему нехорошо было напрямую доносить идеи босса до Ли Сяомина, поэтому он мог только двусмысленно предоставить им возможности. Не ему решать, каков будет конечный результат.
В конечном итоге, нравится ли Ли Сяомину Нин Ихэн или нет, и смогут ли они добиться успеха или нет это уже другая история.
Ему остается только прислушаться к судьбе и сделать все возможное...
Думая об этом, он погрузился в глубокий сон.
На следующий день босс лично отвез его на работу в компанию. С молчаливого согласия они не упоминали о том, что произошло той ночью, поэтому он продолжил жизнь бездельника и приказывал Ли Сяомину.
Если люди хотят есть, им приходится идти на работу.
Ах, если бы он был таким же богатым, как Нин Ихэн, он бы точно растратил свои деньги и наслаждался бы всю жизнь, и усердно работал? В его словаре нет такого понятия, как усердно работать.
Скоро должны были наступить новогодние каникулы, а после нового года будет корпоративная вечеринка, а затем они смогут уйти в ежегодный отпуск.
Все с нетерпением ждали праздника. Рабочая атмосфера была довольно вялой, и все начали путать свои дни.
Он не исключение.
Перед новым годом он уже начал думать о бронировании билетов обратно в родной город на новый год.
Когда он открыл программу бронирования, чтобы посмотреть недорогие билеты на те бесчисленные периоды, когда он бездельничал на работе, Ли Сяомин подошел со своего рабочего места и похлопал его по плечу.
Он молча шел, а он, как ни странно, бездельничал, и это его так напугало, что он чуть не выронил телефон.
Ли Сяомин, очевидно, тоже бездельничал. Он держал файл и спросил его тихим голосом: «Чэн гэ, ты готов к программе новогодней вечеринки?»
Эта новогодняя вечеринка уже была регулярным мероприятием нашей компании. Она будет проводиться в начале года или в конце года. На самом деле, ему это мероприятие неинтересно. Он мог в основном воспользоваться возможностью расслабиться.
Вместо того чтобы работать в офисе, он бы предпочел сидеть перед сценой и смотреть, как выступают его коллеги, а также иметь возможность бесплатно поесть.
Нин Ихэн не требовал, чтобы все участвовали в шоу, но те, кто принимал участие в шоу, могли принять участие в финальной лотерее.
Хотя его ни разу не ударили черным лицом, он все равно старался изо всех сил быть фальшивым фанатом. Он активно участвовал каждый год, и Ли Сяомин не был исключением.
В прошлом году он спел «Цветок женщины» на сцене, и Нин Ихэн тут же запретил ему записываться на какие-либо будущие певческие шоу. Но кроме пения он не мог придумать никаких программ, которые не вызывали бы проблем и не давали бы ему тратить силы.
К тому же, неужели он так плохо пел?
Ли Сяомин увидел, что у него нет программы, и сказал: «Чэн гэ, почему бы нам не посотрудничать? Мы с коллегами собираемся сделать танцевальное попурри. Что ты думаешь?»
Он удивился и сказал: «Ты вообще умеешь танцевать?»
Ли Сяомин застенчиво улыбнулся: «Я изучал хип-хоп до того, как...хочешь пойти со мной?»
Между людьми действительно была пропасть. Ли Сяомин был умным и красивым и даже имел много особых навыков. Каких еще навыков он не знает?
У него не было программы, из которой можно было бы выбирать, поэтому он сказал: «Конечно, но я не умею танцевать...»
«Все в порядке!»
Глаза Ли Сяомина сияли. Он показал ему большой палец вверх и сказал: «Чэн гэ, не волнуйся. Я смогу тебя научить».
Он посмотрел в искренние глаза Ли Сяомина, и в тот момент он действительно поверил, что сможет научиться танцевать.
Однако он вскоре пожалел об этом заявлении.
Потому что он просто не мог учиться.
В этой временной танцевальной хип-хоп группе всего четыре человека. Ли Сяомин, он и еще двое коллег.
Ли Сяомин был в порядке. У остальных троих из них талии были твёрже стальных труб, и они даже не имели квалификации, чтобы выставить Ли Сяомина в качестве поддержки.
Попрактиковавшись день, он предложил изменить свое мышление. Лучше было бы найти сценарий в интернете для проведения группового перекрестного разговора.
Он участвовал в шоу просто чтобы побездельничать. Теперь ему приходится практиковаться в танцах каждый день после работы. Он так и не смог научиться, из-за чего у него возникло ощущение, будто он работает сверхурочно.
Ли Сяомин отклонил его предложение. Он подумал, что раз уж он решил танцевать, то должен делать это до конца.
Он сказал ему, чтобы он не недооценивал себя, танцевальные движения были очень простыми и т. д. Это сильно отличалось от того, что он себе представлял, но он стиснул зубы и упорствовал в течение нескольких дней.
В результате даже двое коллег-мужчин смогли несколько раз слепо повторить жесты Ли Сяомина. Только он танцевал как осел, а его поясница была жесткой, как будто он был привязан к весу в двести «катти».
Ли Сяомин не видел в нем ни малейшего потенциала для прогресса, и его лицо стало еще более серьезным.
«А как насчет этого»,— он редко слышал, как Ли Сяомин вздыхал так часто,— «Чэн гэ, как насчет того, чтобы выйти на сцену и заняться радиогимнастикой?»
«Каждый танец можно рассматривать как танцевальное попурри, верно?»