Il Pianto dell'Angelo

Ближе к вечеру дом наполнился мягким светом — лампы на стенах включались автоматически, создавая уютное полумрак, будто особняк знал, что ночь будет особенной.

Стефания стояла перед зеркалом в своей комнате и закалывала волосы. Она выбрала чёрное короткое атласное платье с открытыми плечами и лёгким драпированием по талии. Платье красиво подчёркивало фигуру, скользя по коже, как вода, но при этом было достаточно свободным, чтобы не мешать движению.

На ноги — вместо привычных каблуков — она надела белые кеды. Щиколотка всё ещё ныла, и вставать на носок было невозможно.

«Гламур с поправкой на выживание», — усмехнулась она, глядя в зеркало.

Доковыляв до лестницы, она опёрлась о перила и осторожно начала спускаться. Ступенька за ступенькой, аккуратно, медленно — но с достоинством. Внизу, у входа в гостиную, уже ждал Данте. Он был в тёмных джинсах, чёрной рубашке и лёгкой кожаной куртке, с открытой улыбкой и телефоном в руке.

Он поднял взгляд и свистнул:

— Вау. Ты хоть понимаешь, как опасно выглядишь?

Стефания усмехнулась:

— Не больше, чем обычно.

Он протянул руку, поддерживая её, когда она спустилась с последней ступеньки. Они остановились у двери.

— А куда Арес уехал? — небрежно спросила она, будто между делом. Но голос выдал — ей не всё равно.

Данте на мгновение замялся, потом спокойно ответил:

— На склад. Какие-то проблемы. Сам захотел ехать, без охраны, как всегда. Сказал, разберётся. Не сказал, что именно — но по голосу было понятно, что там... что-то серьёзное.

Стефания кивнула, опуская глаза. Он снова ушёл без слов. Без объяснений.И всё же — она подумала о нём.О том, что он будет думать, если узнает, что она поехала в клуб с его братом.Но тут же вздохнула и выпрямилась:

— Ну, пусть разбирается. А мы — едем?

— Едем, — с широкой улыбкой ответил Данте, открывая перед ней дверь. — Сегодня ты отдыхаешь.И никто тебя ни к чему не принуждает. Только музыка, огни и коктейли.

Стефания сделала шаг за порог.
И в воздухе словно зазвучал ритм ночи.

Машина медленно свернула с главной улицы и въехала в узкий переулок, скрытый от туристических глаз и городского шума. Здесь начинался другой Милан — тот, что дышал ночью, прятал свои тайны за неоновыми вывесками и зеркальными дверями.

Перед ними раскинулся клуб, сверкающий мягкими огнями и оформленный в эстетике постиндустриального шика: бетон, металл, тёмное дерево. Над входом ярко светилась табличка с названием, выложенным старинными лампами:

Nero Profondo

— Так и называется? — удивилась Стефания, выходя из машины.

— Угу, — кивнул Данте, помогая ей выйти. — Глубоко, верно?

У входа стояли двое охранников — массивные, молчаливые, но глаза внимательные. Они тут же распахнули двери, как только узнали Данте. Но не это удивило Стефанию.

Внутри — темнота, подсвеченная неоном, басы, пробегающие по полу. Пространство было многоуровневым: бар, танцпол, полукруглые кожаные диваны, лестница, ведущая в закрытую галерею сверху. Всё — стильно, дерзко, но не вульгарно.Воздух — с примесью дорогого табака, алкоголя и энергии.

И тут произошло нечто странное.

Когда Стефания с Данте вошли в главный зал, несколько людей у барной стойки и в зоне отдыха повернулись в их сторону. Несколько секунд — тишина внутри грохочущей музыки. Потом взгляд — на её плечо. На открытую кожу, где в полутени сиял контур свежей татуировки: туз пик.

Молчание.

Потом — короткие кивки. Кто-то отвёл глаза. Кто-то... склонил голову, как перед кем-то высшим.

Стефания замерла на шаг:

— Данте... — прошептала она, чуть склоняясь к нему. — А чего это они?

Он повернулся к ней, хитро прищурился:

— Ты забыла, что носишь туз пик?

— Ну... — она замялась. — Я помню, конечно. Но...

— Этот символ носит только глава. Его боятся. Его уважают.И ты — единственная женщина в истории, кому Арес позволил набить такой знак. Здесь не дураки, Стефания. Они знают, кто ты. И знают, что ты его.

Она замолчала. Смотрела вперёд, в клуб, в пространство, которое теперь тоже узнавало её.И в груди, помимо привычной гордости, родилось что-то новое.Ответственность. Сила.

Стефания стояла посреди клуба, и шум, музыка, огни вдруг отступили — словно мир замедлился, давая ей время осознать, где она и кто она теперь. Всё, что происходило за последние недели — стрельба, сделки, татуировка, боль, танец у моря — слилось в одно: в эту точку, где на неё смотрят с уважением. Не с жалостью. Не с недоверием. С уважением.

— Ну что? — вырвал Данте её из мыслей. Он уже подмигнул бармену, и тот ловко взялся за коктейли. — Готова к настоящей ночи?

Стефания кивнула. Улыбнулась:

— Веди.

Он провёл её через клуб, минуя танцпол, где уже начали двигаться первые пары.
Динамичные, живые ритмы наполняли воздух. Сверху, с галереи, лился приглушённый свет. Там — VIP-зона, мягкие диваны, прозрачное стекло и почти полная тишина, несмотря на грохот снизу. Пространство, откуда можно видеть всех, но быть вне досягаемости.

Их тут же проводили наверх. Официант — молодой, в чёрной рубашке с золотым значком — сделал короткий поклон, посмотрев на татуировку Стефании. Подал меню. Но Данте только махнул:

— Два «чёрных сердца» и воды.

— Это...? — спросила она, садясь на диван у стеклянной перегородки.

— Авторский коктейль.Мрачный, как Арес в понедельник, — хмыкнул Данте. — Но с сюрпризом — как ты.

Они сидели, беседовали — легко, живо. Данте шутил, рассказывал, как придумывал этот клуб, как уговаривал Ареса разрешить, как ставил первую колонку на этом танцполе сам. Он был другим здесь — не просто младшим братом главы клана, а ярким, свободным, как будто здесь он действительно дышал.

Стефания слушала, смеялась, позволяла себе расслабиться. Коктейль оказался крепким, но тонким, с пряными нотами и почти незаметной горечью. Как будто намёк на правду: даже в удовольствии у них — вкус стали.

На нижнем уровне люди начинали танцевать. Свет мигал, музыка стала чуть громче. В какой-то момент Данте откинулся на спинку и спросил, глядя на неё внимательно:

— Ты не боишься?

— Чего именно? — она повернулась к нему, с интересом в глазах.

— Что теперь ты не просто рядом с Аресом. Ты отмечена его знаком. Он может злиться, молчать, защищать — но это уже не игра. Ты стала «кем-то» для него. Видимой, ценной, опасной.

Стефания медленно провела пальцем по краю бокала. Потом подняла взгляд:

— Нет. Я не боюсь быть частью его мира. Я боюсь, что однажды он решит, что я — просто ошибка.

Данте чуть наклонил голову. Его взгляд потемнел, стал серьёзнее:

— Он уже не сможет. Ты у него под кожей. Даже если он этого не признаёт.

Стефания отвела глаза, смотря на танцпол. И вдруг сказала тихо:

— А если у меня тоже?

— Что, у тебя тоже?

— У меня он тоже,под кожей...

Вскоре она поднялась с дивана, поправляя платье, и взяла бокал, осушив его на последнем глотке. Музыка снизу всё усиливалась — ритм становился более тяжёлым, басы пробирали до костей.

— Я быстро, схожу в туалет. Жди, — сказала она Данте, улыбнувшись.

— Только не потеряйся, — бросил он ей вслед с полуулыбкой. — А то у нас тут клуб, конечно, хороший, но не весь безопасный.

Стефания кивнула и пошла вдоль коридора, ведущего к зоне туалетов. Неон стал тише, свет — приглушённее. Она толкнула дверь с надписью "Donne", и зашла внутрь.

Помещение было выложено тёмной плиткой, с зеркалами в полный рост, мягким светом и запахом парфюма и дорогого мыла. Стефания подошла к раковине, выдохнула, посмотрела на своё отражение. Щёки чуть розовые, глаза блестят. Она почувствовала, что действительно отдыхает — впервые за долгое время.

Но в этот момент дверь за её спиной снова открылась.

Она подняла глаза в зеркало — в отражении появился мужчина. Высокий, с короткими волосами, в чёрной рубашке с закатанными рукавами. Она его не знала. Но чувствовала: он из их клана. Это была та особенная, неуловимая энергетика — когда ты понимаешь, что человек знает, куда смотреть и где держать оружие.

— Вау, вау, вау... — произнёс он, закрывая за собой дверь. — Туз. Не верится. Так вот ты какая. Та самая, про которую все шепчутся.

Стефания резко обернулась, напряглась:

— Вам что-то нужно?

Он сделал несколько ленивых шагов вперёд, глаза скользнули по её фигуре, по открытому плечу, где виднелась татуировка:

— Нет, просто... интересно. Насколько ты должна быть хороша в постели, чтобы сам Арес поставил тебе туза.

— Прошу вас, огорчить, — спокойно, но резко ответила она. — Я с ним не сплю.

Он усмехнулся. В его взгляде вспыхнуло неуважение:

— Так даже лучше, — сказал он, и в этот момент резко рванул вперёд, хватая её за запястья и прижимая к холодной плитке стены. — Значит, ты чистая. И мне будет интересней.

Стефания резко втянула воздух, сердце забилось с силой. Паника. Тело сжалось.

Она не ожидала этого.
Не здесь. Не среди "своих".

Руки были сильные. Схватка — уверенная. Он нависал над ней, дышал близко. Пахло алкоголем и потом.

Стефания дёрнулась, но он прижал сильнее:

— П-пустите... — прошептала она, и в голосе впервые за долгое время — был страх.

Дверь с грохотом распахнулась, врезавшись в плиточную стену так, что по помещению прокатилось гулкое эхо. Свет качнулся. И в этот миг в проёме появился он.

Арес.

Чёрная рубашка распахнута на груди, лицо — мрамор, взгляд — убийство в чистом виде. В нём не было вопросов. Только факт: он уже знает всё, что нужно.

Мужчина, который прижимал Стефанию к стене, замер. Его пальцы всё ещё держали её запястья, но он почувствовал — сейчас каждый миллиметр этого касания может стоить ему жизни:

— Убери руки, — тихо сказал Арес.

Слишком тихо. Голос был почти ласковым. Именно от таких тонов по коже бегут мурашки.

— Слушай, босс, я не знал, что она... — начал тот, но договорить не успел.

Арес ударил.

Прямо, мощно, кулаком в челюсть. Мужчину отбросило в сторону, он рухнул на кафель, сбив плечом мусорное ведро. Тот застонал, хватаясь за лицо, но не успел даже подняться — Арес уже был над ним.

— Ты тронул мою женщину, — прошипел он сквозь сжатые зубы. — В моём клубе. Ты либо бессмертный либо сдохнуть захотел?

— Арес, пожалуйста... — прошептала Стефания, всё ещё прижавшись к стене, ошеломлённая, дрожащая.

Он не повернулся. Но услышал.

Арес схватил мужчину за шиворот, поднял одним движением — так, будто перед ним не человек, а мешок мусора — и вперил взгляд в его глаза, полные ужаса.

— Запомни, ублюдок. Она — туз пик. Прикосновение к ней — это приговор.Он толкнул его к выходу. — С катушек слетел — лечись. Если нет — молись.

Мужчина, шатаясь, выбрался вон, оставив после себя только запах дешёвого пота и страха. Арес остался в комнате.

Он обернулся.Теперь его взгляд был только на ней.

Стефания стояла у стены, бледная, дыхание сбившееся. Плечи прижаты к холодной плитке. Губы дрожали — от шока, не от слабости. Она пыталась говорить, но голос не выходил.

Арес подошёл медленно. Осторожно.Словно к дикому животному, которое может вздрогнуть и исчезнуть:

— Эй, — сказал он хрипло. — Посмотри на меня. Я здесь.

Она подняла глаза. Карие, расширенные, напуганные — но уже возвращающие контроль.Он дотронулся до её щеки. Осторожно, как к стеклу.

— Ты не ранена?

Она покачала головой:

— Просто испугалась... — выдохнула. — Я не ожидала. Он был из наших. Я не думала, что...

— Я знаю, — перебил он. — Это не повторится. Никогда.

Он провёл пальцами по её запястьям — где всё ещё оставались красные следы. Его взгляд стал убийственным снова, на мгновение, но он сдержал себя. Сделал шаг ближе и обнял её:

— Ты в безопасности, кудряшка.

Она прижалась к нему лбом. Закрыла глаза.

В тот момент, когда Стефания ещё стояла в объятиях Ареса, прижимаясь к его груди, в дверь ворвался Данте — распахнул её с такой силой, что она едва не ударилась о стену повторно.

Он влетел внутрь с беспокойством на лице, взгляд метнулся по туалету, по следам — разбитое ведро, смятая бумага, запах резкий, тревожный. Потом — на неё. На Ареса. На её запястья:

— Чёрт, — только и выдохнул он. — Я чувствовал... ты слишком долго не выходила...

Он уже хотел броситься к ней, но Арес резко обернулся, глаза снова стальные, спокойные снаружи, но изнутри полные ярости:

— Увези её.

Голос — глухой, безапелляционный:

— У меня... ещё есть дела.

Он отпустил Стефанию, не глядя на неё в последний момент, и прошёл мимо Данте, как волна ярости в человеческом теле. Вышел из туалета — быстрым шагом, без оглядки. Его тень словно осталась с ними.

Стефания всё ещё стояла у стены, слегка пошатываясь. Данте подошёл, осторожно, как к хрупкому стеклу. Обнял её. Плотно, тепло, но без лишних слов:

— Всё хорошо. Я тут. Всё под контролем, — шептал он ей на ухо. — Пошли, кудряшка. Поехали домой, хорошо?

Она кивнула.

И они вышли. Медленно, мимо барменов, гостей, охраны, которые чувствовали напряжение, но не осмеливались смотреть в глаза. Кто-то уже знал. Кто-то — только догадывался. Но теперь весь клуб запомнит этот вечер.

Данте крепко держал её под руку, когда они спустились по ступеням и вышли наружу.У подъезда уже ждала машина.Ареса не было.

Машина мчалась по ночному Милану быстро, но плавно — Данте попросил водителя не останавливаться ни на светофорах, ни у перекрёстков. Внутри было тихо. Стефания сидела, прижавшись к прохладному стеклу, взгляд рассеянный, дыхание ровное, но внутри всё ещё звенело.

Данте время от времени бросал на неё короткие, обеспокоенные взгляды. Он не задавал вопросов. Не лез с расспросами. Просто был рядом. Надёжно. Почти как брат.

Когда машина свернула на территорию особняка, охрана у ворот уже была наготове. Как только двери открылись, Данте тут же вышел, обошёл машину и протянул Стефании руку:

— Осторожно. На лестнице я тебя понесу, если что.

— Я могу идти, — выдохнула она.

— Я и не сомневаюсь. Но ты не обязана быть сильной каждую минуту, кудряшка.

Она чуть усмехнулась, слабо. И всё же позволила ему обнять её за плечи, поддерживая под локоть. Вместе они поднялись по ступеням, не спеша. В доме горел приглушённый свет, будто сам особняк знал, что сейчас не нужно ярких бликов.

Он помог ей добраться до комнаты, открыл дверь, провёл внутрь. Там — привычный запах ванили и клубники. Её запах. Её уют.

— Приляг, — тихо сказал он, опуская одеяло. — Я здесь, не волнуйся.

Стефания села на кровать, потом легла, не раздеваясь, только стянула кеды. Данте накрыл её пледом, опустился на край кровати и посмотрел на неё с той теплотой, которую редко можно увидеть у мужчин, выросших среди мафии.

— Завтра всё будет по-другому. А тот урод... — он сжал кулак. — Я лично прослежу, чтобы он исчез. Навсегда.

Стефания смотрела на потолок. Слёзы не шли. Боли больше не было. Только тяжесть внутри — как будто сломался какой-то последний барьер:

— Спасибо, Данте, — прошептала она.

Он встал, провёл рукой по её волосам — нежно, по-братски, с заботой:

— Отдыхай. Я буду рядом.Если что — просто позови.

Он вышел, прикрыв за собой дверь.

Стефания осталась одна в полумраке комнаты.В сердце — тишина.Но где-то внутри горел один чёткий образ:его руки,
прижимающие её к груди. Его голос, прошептавший: "Я здесь".

Ночь накрыла Милан чёрным бархатом — в портах дымились трубы, город шумел вдалеке, а в одном из заброшенных складов, что примыкал к промышленной зоне на юге, стояла тишина.

Гулкий металл стен гасил звук даже шагов.

В центре бетонного зала, под тусклой одинокой лампой, стоял Арес.Ни охраны. Ни свидетелей. Только он.

И тело у его ног.

Мужчина, который всего час назад осмелился прикоснуться к Стефании, теперь валялся на залитом кровью полу. Его рубашка разорвана, лицо избито до неузнаваемости. Из обрубленных запястий — медленно, капля за каплей — стекала кровь. Кистей больше не было. Только тёмные бинты, наскоро намотанные, чтобы он не умер слишком быстро.

Рядом, на полу — лежал топор.

Арес стоял молча.Чёрная рубашка была в брызгах крови, руки — всё ещё напряжённые, взгляд — холодный, как полярный лёд.Он не кричал. Не угрожал. Всё, что хотел сказать — уже сказал,топором.

— Ты знал, кто она, — произнёс он, тихо, медленно, глядя сверху вниз.— Ты знал, чей знак она носит. Ты знал, что она для меня значит.

Мужчина хрипел, не в силах ответить. Он почти терял сознание, но Арес наклонился, присел на корточки, схватил его за подбородок и заставил поднять взгляд:

— И всё равно прикоснулся.

Он смотрел в его глаза — не как человек. Как суд. Как приговор. Как смерть.

— Я мог бы тебя убить.Но я хочу, чтобы ты жил. Чтобы каждый день — каждое утро — ты просыпался и видел, что ты сделал. Что потерял.Чтобы ты помнил, что ты переступил черту.Которую никто не смеет переступать.

Он встал. Отряхнул руки.
Кровь капнула с пальцев на бетон.

Подошёл к двери, бросив через плечо:

— Увезите в тайную клинику. И да, без анестезии.И пусть живёт, но уже без рук.

Лампа качнулась над телом.Арес вышел в ночь, где ветер обдувал лицо, как лезвие.И только одно гудело в его голове:

«Он тронул моё. Моего ангела.»

И он знал: в следующий раз...он не оставит живых вообще...