Девушка на праздники: неуловимые вайбы Рождества

Поместье Аддамсов уже стало надоедать Уэнсдей однообразием атмосферы и скудностью предположительных способов развлечения. В то время, как Пагсли продолжал ходить в школу и большее время отсутствовал дома, его сестра была вынуждена ломать голову, как не загнуться от скуки и от приступов чрезмерной родительской заботы. Битва Уэнсдэй с Крэкстоуном повлияла на них не лучшим образом, и теперь и отец, и мать пытались задушить свою «маленькую кошмарную грозовую тучку» любовью и лаской, от которых ту тошнило сильнее, чем больного, заражённого сибиро-язвенным токсином. Благо, фантазии девушки стоило поаплодировать, ведь ей вполне успешно удавалось не только избавиться от внимания родителей, но и не дать себе помереть от тоски.

«Лучше смерть от удушения, чем это всё», - думала Уэнсдей, натирая тетиву арбалета воском.

Вот-вот с учёбы должен был вернуться Пагсли, и она должна достойно встретить его. Рядом крутился Вещь. Взобравшись на подоконник, он пытался с помощью зажигалки зажечь свечу. Бросив на него хмурый взгляд, Уэнсдэй отложила арбалет на стол и подошла к одному из окон, которые выходили на парадный двор поместья Аддамсов, высматривая брата. И когда показался его затылок из-за двери их семейного автомобиля, девушка распахнула окно, отчего в комнате мигом стало свежо, взяла в руки арбалет и скомандовала:

- Вещь, стрела!

Ловко схватив со стола стрелу, Вещь, как мог, быстро переместился к свече, поджёг наконечник и уже собирался принести подготовленный снаряд Уэнсдей, но та, устав ждать, подошла сама и, забрав стрелу, вернулась к открытому окну, прицеливаясь. Пагсли неторопливо шёл по тропинке к коттеджу. На спине у него был рюкзак. В него-то Уэнсдей и запустила свою стрелу. Всё произошло быстро: рюкзак моментально загорелся, и испуганные крики мальчика разнеслись по округе. Пагсли упал на землю в попытке избавиться от горящей ноши и подпалил кончики волос сзади. К счастью, Ларч был поблизости и сумел довольно быстро помочь своему маленькому хозяину. Глядя на них, Уэнсдей едва заметно улыбнулась уголками губ, а затем одним движением наглухо закрыла окно, усевшись за стол. Арбалет она положила рядом с пишущей машинкой и уже занесла пальцы над кнопками с буквами, чтобы напечатать парочку предложений, когда на противоположной стороне комнаты под книгой Фридриха Ницше «Так говорил Заратустра» противно запищал телефон, подаренный ей Ксавье перед отъездом из Невермора. «Проклятая жертва выкидыша технологической революции» не замолкала ни на минуту с тех пор, как Инид каким-то образом раздобыла её номер. Похоже, Синклер перепутала личные сообщения со своим блогом, потому что присылала буквально всё: селфи, фото еды, одежды, животных и так далее и прочее. Иногда Уэнсдей отвечала ей... смайлом. Вернее, за неё это делал Вещь, потому что сама Аддамс упорно пыталась игнорировать Инид, предполагая, что если сохранять молчание, это всё вскоре прекратится. Но когда телефон начинал противно трезвонить, как сейчас, не оставалось лучшего выбора, чем принять вызов. На этот раз звонок был по видеосвязи. Не тратя времени на раздумья, Уэнсдей села на кровать, покрытую парчовым покрывалом, рисунок которого был стилизован под чёрно-белый вариант картины Мунка под названием «Крик», и наконец ответила.

- ААА! Привет, подружка!!!

Как всегда энергичная Синклер так приветствовала её, получив в ответ лишь сухое «привет». Но девушка ничуть не обиделась. Она продолжила в той же восторженной манере рассказывать, что провела невероятно романтичный уикенд со своим парнем, видимо, позабыв, что слала ежеминутный видеоотчёт с места событий.

- Я ужасно соскучилась! Как же я счастлива, что до нашего возвращения в Невермор осталось чуть меньше трёх недель. Ты вернёшься, да? Да???

Эти щенячьи глазки смотрели прямо в душу, и повезло бы тогда тем, у кого её нет. Смотря на неё в упор, Уэнсдей коротко ответила:

- Да.

Синклер счастливо взвизгнула, продолжив быстро рассказывать о том, как места себе не находила, думая, что её соседка по комнате решит порвать все связи с Невермором, как некоторые другие ученики, о которых уже доподлинно известно, что они не вернутся. Естественно, она не знала, что Аддамс влекло в их мрачную школу желание докопаться до истины. С тех пор, как Тайлер сбежал, а ей пришли недвусмысленные сообщения от неизвестного, сомнений не оставалось - она должна была туда вернуться. В своём ежедневнике Уэнсдей записала некоторые мысли на основе самых последних данных, но хороших идей, откуда начать вести расследование, так и не было. Неизвестный больше не выходил на связь, а Тайлер словно в воду канул. Таким образом, единственную возможность продвинуться в данном деле Аддамс видела лишь в возвращении в Невермор.

- Юджин сказал, что если ты вернёшься, он тоже захочет. Его мамы планируют перевод в более спокойное место, как я слышала, и он не особо против, если его лучший друг тоже не вернётся в Невермор. Опубликую в блоге, что ты продолжишь обучение с нами... Кстати, ты говорила с Ксавье в последние дни?

- Нет.

Рефлекторно Уэнсдей повела плечами, словно кто-то случайно прикоснулся к ним. Неприятное ощущение норовило обнять девушку со спины, но та не планировала сдаваться. А в чём было дело? Она ему ничего не обещала. И если бы Ксавье захотел, то сам бы давно написал. По правде, никакого дискомфорта по поводу отсутствия общения с ним Аддамс не испытывала ровно до того момента, пока Инид не завела о нём разговор.

- Его отцу не понравилось то, что на школу напали, поэтому он думает поместить Ксавье в закрытую школу для мальчиков где-то в Сибири, - продолжала Синклер, одновременно что-то печатая на своём ноутбуке. - Но это было сразу после нашего отъезда. Тебе, наверное, интересно, как я узнала...

- Нет.

Разочарование отразилось на лице Инид. Поджав губы, она бросила обиженный взгляд на подругу, а затем снова на экран ноутбука, продолжив печатать. Некоторое время слышались лишь шлёпающие звуки нажимаемых клавиш, но слух Уэнсдей засёк кое-что ещё, отчего она резко посмотрела на дверь. Дважды скрипнула лестница, но шагов ещё не было слышно. В это время суток обычно никто из домочадцев не поднимался на третий этаж, а это означало, что кто-то шёл сюда из-за неё.

- Сколь не грустно, Инид, вынуждена завершить данный разговор. Я должна достойно встретить нежданного нарушителя моих личных границ.

- Стой! Ты получила мой рождественский подарок???

- Подарок?

- Как?! - глаза Синклер широко распахнулись. - Ещё не получила??? В курьерской службе мне сказали, что доставят его сегодня к полудню!

Тяжёлые шаги всё приближались, и Уэнсдей, уже в нетерпении, было раскрыла рот, чтобы твёрдо сообщить подруге, что разговор окончен, когда с шумом распахнулась дверь, и Ларч вошёл с небольшой коробкой в руках. Он молча поставил её на пол рядом с Аддамс, а затем просто покинул комнату. Проводив его взглядом, Уэнсдей посмотрела на подругу и с расстановкой произнесла:

- Похоже, у курьера не будет сломанной шеи и шрамов от клыков. Жаль. Зря прожил ещё один день своей невзрачной скучной жизни.

- От-кры-вай! - проигнорировав слова подруги, воскликнула Инид.

Понимая, что Синклер не отстанет, Аддамс послала выразительный взгляд Вещи, и тот довольно расторопно распечатал коробку, из которой девушка достала очередной чёрный снуд. Предыдущий был утерян во время заварушки с Тайлером, и это было чуть ли не единственным положительным моментом для Уэнсдей в той ситуации. И вот оно, второе пришествие.

- Нравится? К этому я добавила несколько стразиков. Они прикреплены в виде первых букв твоего имени и фамилии. Подумала, будет мило.

Нравится... Едва ли данное слово подходило под описание чувств Аддамс по отношению к этой вещице. Глянув на переполняемую счастьем Инид от того, что её подарок наконец в руках получателя, Уэнсдей решила воздержаться от комментариев насчёт снуда и сказала:

- Моя семья не празднует Рождество. Это удел нормисов.

- Можешь продолжать не отмечать, это не имеет значения, когда речь идёт о подарках. И да, при получении обычно говорят «спасибо».

Слова благодарности повисли в воздухе и тяжким грузом опустились на пол. Положив снуд обратно, Аддамс лишь ответила, что ей пора идти. На удивление, на этот раз Инид не стала протестовать, а лишь попрощалась и выразила надежду устроить вечеринку по прибытию в Невермор в составе неё, Аякса, Бьянки, Юджина, Уэнсдей и Ксавье. Когда милое личико Синклер исчезло с экрана, телефон был отправлен на тумбочку теперь уже поверх книги Ницше. Сама Аддамс упала спиной на кровать. Разговор с подругой несколько утомил её. Забравшись на кровать, Вещь осторожно пополз вдоль линии тела девушки и остановился на уровне головы.

- Что? - не взглянув на него, произнесла Уэнсдей.

Чуть переместившись ниже, Вещь легонько ткнул её пальцем в плечо, чтобы та наконец обратила на него внимание. И Аддамс нехотя повернулась.

- Не вижу никакого практического смысла в данном действии.

Но Вещь был с ней не согласен. Став свидетелем её разговора с Инид, он понял следующее: дружбу надо поддерживать, иначе она испарится. И если Синклер сама подбрасывала дрова в мелкий огонёк их отношений, то можно было сказать, что Юджин и Ксавье отдалялись от Аддамс с каждой минутой. Многим людям не нужно чего-то сверхъестественного от других. Только лишь знать, что о них помнят. Именно эту мысль Вещь хотел донести до Уэнсдей. И хотя сам он успеха в том не добился, за него справились воспоминания, без спросу возникшие в голове у девушки. Юджин, при знакомстве представший перед ней, как жалкий неудачник, теперь остался в её памяти тем, кто помог избежать пули. И хотя Аддамс наверняка знала, что он был в полном порядке, ощущение, будто она снова его бросила, как тогда, когда они договорились следить за убежищем монстра, больно кольнуло под рёбрами слева. Не исключая, что это может быть лишь межрёберная невралгия, Уэнсдей всё-таки взяла в руки телефон и написала Инид сообщение для её «жужжащего» друга, в котором заключила довольно короткую мысль: пусть натрёт очки до блеска и забронирует место на кладбище, потому что новый учебный семестр обещает быть убийственным. В ответ Синклер написала, что перешлёт скриншот Юджину в личном сообщении в блоге. Рука с телефоном безжизненно рухнула на кровать. Вереница мыслей о неизвестном преследователе снова овладела Аддамс. Она несколько раз пересматривала их, пытаясь найти какие-либо подсказки, вспомнить тех, кто был в холле Невермора, когда они с Ксавье разговаривали на лестнице, но так и не смогла определиться с подозреваемым. Или подозреваемыми. Может, и следит он или они не только за ней, ведь на фотографиях она была не одна. Тайлер сбежал, и даже если бы нет, она расстроилась бы лишь в одном случае - когда он пострадал от преследователя, а ей не удалось на это посмотреть. А чтобы Ксавье оказался в опасности из-за неё, Уэнсдей не хотела. Он оказался жертвой её обвинений, и, наверное, поэтому не соизволил написать. И, похоже, ждал, что Уэнсдей ему напишет, раз не завалил её сообщениями, как Инид. Уж что-что, а оправдывать чьи-то ожидания Аддамс не собиралась. Да, она приняла в подарок телефон, но ничего не обещала. Хотя, может, взять его как раз и означало что-то обещать.

Решительно отказавшись от идеи писать ему, Аддамс решила, что посмотрит профиль Торпа в инстаграме, чтобы убедиться, что тот не помер ещё от рук неизвестного и по-прежнему публикует свои кошмарные рисунки. Это заняло от силы тридцать секунд: сегодня утром подписчики Ксавье увидели большого белого волка, продирающегося сквозь густой падающий снег по пустынному, грустному городу. Социальные сети сделали людей уязвимыми. Помимо того, что в них отражалась вся жизнь человека, так и ещё на сотни и тысячи незнакомцев транслировались личные данные, которые, по мнению Уэнсдей, стоило бы скрывать. Например, местонахождение. Не нужно было специально выслеживать кого-то, лишь открыть социальные сети и получить практически точный адрес. Если бы неизвестный захотел достать Ксавье, то уже бы сто раз бы мог это сделать.

«Значит, затишье перед бурей», - подумала Аддамс, пролистнув ленту вниз.

В основном фотографии рисунков сменяли друг друга, иногда они содержали фрагменты тела Ксавье. Чаще всего руки с карандашом или кистью, реже часть лица. И Уэнсдей не стала бы листать дальше, если бы её внимание не привлекла верхушка самой нижней публикации. Надпись гласила: «Я и мой ежедневник снова вместе». Ниже прилагалась фотография страницы из тетради, которую Аддамс отдала шерифу Галпину в качестве доказательства. Девушка не знала, что её вернули законному владельцу, хотя это было логично. Получше всмотревшись в публикацию, Уэнсдей увидела, что ежедневник был в раскрытом виде на странице, где изображена Аддамс во всей своей мрачной красе, а на пустотах рядом кто-то - скорее всего, сам Торп - размашистым почерком написал, что благодарен девушке с рисунка за возврат дорогой его сердцу вещи. А вот это, очевидно, показалось Уэнсдей странным. Резко сев на кровати, она хорошенько всмотрелась в экран телефона, изучая изображённое там до мелочей, и нашла... Из-под локтя Ксавье едва заметно выглядывал край бумажного конверта, на котором была наклеена обыкновенная почтовая марка.

«Вот оно».

***

Берлингтон, Штат Вермонт...

До Рождества оставалось четыре дня, но для Ксавье этот факт не имел никакого значения. Он намеревался продолжать и дальше безвылазно сидеть в своей художественной мастерской и творить. Его сны по приезду были беспокойными и мрачными. Снова снился Тайлер в личине хайда. И Торп пытался запомнить в большей мере антураж вокруг монстра и запечатлеть его. Потом вдруг эти сны исчезли. На смену им пришли другие. Теперь не было ни дня, чтобы он не проснулся в поту. Один и тот же сон. И в нём была Уэнсдей. Начиналось всё в лесу в округе Невермора. Она стояла у дерева и держалась за него рукой. Ксавье ощущал всё: её тяжёлое дыхание, напряжение во всём теле, бешенное сердцебиение. Словно парализованная, Уэнсдей была недвижима. Где-то впереди мелькали борющиеся в остервенении люди. Жуткие крики, казалось, доносились со всех сторон. Она будто бы тоже хотела что-то прокричать и тогда... тогда внезапно чья-то рука с силой зажимала ей рот... Всякий раз на этом моменте Ксавье просыпался. Сразу же после он в какой-то дикой обсессии карандашом на бумаге делал быстрые наброски, а позже уже занимался детальной прорисовкой. В его мастерской теперь скопилось множество холстов. Некоторые самые удачные теперь висели на стенах наряду с другими работами, которые парень рисовал, чтобы хоть на время перестать думать об Уэнсдей. Эти безумные сны распаляли его и без того живые и между тем болезненно терзающие душу, словно гриф окровавленным клювом свою беззащитную жертву, чувства. Днём, когда Ксавье рисовал, держаться было легче. Но перед тем, как идти укладываться спать, неизменно начиналась эта жестокая борьба между сердцем и разумом. Иногда часами сжимая в руках телефон, он смотрел на контакт подписанный как «Уэнсдей», но не решался позвонить или написать. Умом Торп понимал, что от того, что он будет навязываться легче не станет, а Аддамс, скорее всего, даже не ответит. Но ему до боли хотелось слышать её голос, вдыхать аромат дикой мяты смешанный с чем-то схожим с ванилью запахом селеницереуса крупноцветкового, исходящий от её волос, а не довольствоваться лишь воспроизведёнными в памяти образами и перенесённой их тенью на холст. В первые дни приезда в Берлингтон Ксавье ещё был полон надежды, и потому бесконечно проверял телефон, ведь вдруг Уэнсдей всё-таки ему написала, но сообщения приходили от кого угодно, но только не от неё. И он перестал ждать. А потом три дня назад пришла посылка. Он едва не сошёл с ума от счастья, когда увидел, что она от Аддамс. Аккуратно развернув упаковку, Ксавье обнаружил внутри свой ежедневник и небольшую записку, текст которой, вероятно, был напечатан на пишущей машинке. Не то, чтобы Торп особо разбирался в особенностях машинописного письма, но подпись на конверте не позволила ему сделать иные выводы, ведь у Уэнсдей не было ноутбука. Записка содержала лишь четыре слова: «Это твоё. С Рождеством». Сухо и лаконично. Первым делом Ксавье хотел написать сообщение с благодарностью, но внезапно решил, что будет необычным и даже в некоторой степени непредсказуемым послать ей ответную посылку. Она содержала один из рисунков с мрачным лесом и силуэтом девушки вдали и записку, в которой он благодарил Уэнсдэй за возвращение дорогой сердцу вещи. И не только. Он написал, что скучает по ней и ждёт момента, когда они уже встретятся в Неверморе. Стараясь быть немногословным, Торп забыл спросить, собирается ли она вообще туда вернуться, и вспомнил об этом только сегодня. Весь день его мучала головная боль, но под действием музыки из плейлиста, составленного специально для фона во время рисования, стало легче. А может, потому что выплеснул все свои мысли и чувства на холст.

I'm coming up only

Я поднимаюсь выше, только чтобы

To hold you under,

Задержать тебя внизу,

I'm coming up only

Я поднимаюсь выше, только чтобы

To show you wrong,

Указать тебе на твои ошибки.

And to know you is hard and we wonder:

Знать тебя тяжело, и мы лишь удивляемся:

To know you, all wrong we were

Как мы могли так ошибаться, думая, что знаем тебя...

Вытирая руки о влажную тряпку, Ксавье сидел на стуле в мастерской перед холстом и критично осматривал свою работу. Большой чёрный волк посреди одинокого белоснежного холоста сидел, смотря куда-то в сторону. Отложив тряпку, парень напряг кисть, направляя её ладонью в сторону рисунка, и в следующий момент зверь ожил. Волк выгнул голову и протяжно, почти мучительно жалобно завыл, сливаясь в голосе со звуками музыки.

At every occasion I'm ready

Что бы ни случилось,

For a funeral,

Я буду готов к похоронам,

Every occasion once more

Отныне все, что происходит,

Is called a funeral,

Я называю «похороны»,

At every occasion I'm ready

Что бы ни случилось,

For the funeral,

Я готов к похоронам,

Every occasion -

Все, что происходит, слилось

One brilliant day funeral...

В одни длинные блестящие похороны...

Внезапно, музыка прервалась, а волк так и продолжил выть. Воздействовав на него силой, Ксавье прекратил эту пытку, возмущённо повернувшись.

- Как печально, - произнёс мужчина с коротко стриженными рыжими вьющимися волосами. - Так и правда скоро придётся пригласительные на похороны посылать.

- Зачем ты это сделал, Грейсон? - воскликнул Торп. - Зачем выключил музыку?.. Я ещё не закончил.

Мужчина усмехнулся, скрестив руки на груди. Насмешливо глядя на парня почти неестественно ярко-голубыми глазами, он не спешил отвечать. В тон волос на затылке борода словно тоже усмехалась, хотя едва ли такое было возможно. Смотря на дворецкого, Ксавье резко выдохнул, повторив про себя, что ему просто кажется всякое, а затем встал.

- У нас гости на пороге, сэр, - проговорил Грейсон после короткой паузы.

- Отец приехал?..

- Простите, неверно выразился. Гостья, - дворецкий не спешил выкладывать всю информацию сразу. - Она представилась, как Уэнсдей Аддамс.

Руки Ксавье задрожали. Она приехала? Он не мог в это поверить. Первым делом Торп хотел выбежать из мастерской через узкий коридор и оказаться прямо в холле, где, вероятно, Грейсон оставил её. Не мог поверить, она просто взяла и приехала... Критично осмотрев себя, Ксавье заметил на футболке несколько следов от краски. Решение сменить её пришло незамедлительно.

- Мне нужна другая футболка.

С этими словами парень заметался по мастерской в поисках чего-то подходящего, но там были только многочисленные картины и краска.

- Смотрите-ка, оно живое, - глядя на юного хозяина, произнёс Грейсон. - Справа от камина стоит небольшой шкаф, господин Ксавье. Я оставил там рубашку, которая нравится вашему отцу, на случай, если он всё же приедет. - Не сказав ни слова, Торп бросился в указанное место и действительно обнаружил там рубашку без воротника в красно-сине-белую клетку. - Я, кстати, разочарован вами. Если вы знали, что ваша подруга приедет, нужно было предупредить. Я бы заранее приготовил для неё спальню. Или... отдельная ей не нужна?..

Резко переведя взгляд с пуговиц, которые не хотели застёгиваться, на дворецкого, Ксавье возмущённо ответил:

- Тебе должно быть стыдно за то, что ты сказал!

- Хе-хе, вы разве не слышали, как говорят, - подойдя к Торпу, сказал Грейсон. Он решил помочь своему юному хозяину застегнуть пуговицы, рассудив, что самостоятельно тот в таком нервном состоянии справится лишь к следующему утру, а у девушки, судя по её виду, столько времени не было. - Рыжие - бесстыжие. Вот и всё готово.

Почти сразу после тех слов, Ксавье сорвался с места и побежал в холл. Там действительно стояла она. Уэнсдей внимательно осматривала всё обозримое пространство: лестницу, ведущую на верхний этаж дома, два коридора, один из которых вёл в мастерскую Ксавье, а второй на кухню, откуда тянуло жареным мясом. Рядом с ней стояло два довольно внушительных по размеру чемодана. На одном из них суетился Вещь. Увидев Торпа, он помахал ему в знак приветствия.

- Здравствуй, - послав ответный жест Вещи, Ксавье обратился к Уэнсдей, привлекая её внимание. - Твой приезд стал для меня сюрпризом. Не ожидал, что... что увижу тебя так скоро.

Проявляя чудеса полнейшего отсутствия самоконтроля, Ксавье улыбался во весь рот, смотря в глаза Уэнсдей. Эмоции переполняли его, а она... она отвернулась, задрав голову кверху, и сказала:

- Здесь довольно мрачно. Мне нравится.

- Да... Мы с Грейсоном не любим, когда света много.

- Говорите за себя, - дворецкий подошёл к лестнице и облокотился о неё спиной, позволяя гостье хорошенько себя рассмотреть. На нём были чёрные довольно широкие джинсы и изумрудного цвета свитер, из-под которого торчал белоснежный воротничок рубашки. - Так вы знаете эту девушку, хозяин?

- Конечно, Грейсон. Что ещё за вопросы? - и парень замахал на мужчину рукой, намекая, чтобы тот помолчал пока. - Ты надолго? - последняя фраза относилась к Уэнсдей.

- Не надеюсь задержаться надолго.

- Мы тоже, - отозвался Грейсон, за что получил гневный взгляд Ксавье. - Просто уточняю, юная леди, вы точно по дороге в отель не заблудились? Или да?

- Грейсон! - Ксавье даже притопнул ногой, разозлившись. Дворецкий, не стесняясь, позорил его перед девушкой, в которую он был влюблён. - Приготовь комнату и отнеси туда вещи Уэнсдей. Я рад, что ты приехала...

- Нужно поговорить, - сказала Уэнсдей и пошла вверх по лестнице.

Ксавье поспешил за ней, на ходу говоря, что она слишком легко одета для местного климата, на что девушка ровным счётом ничего не ответила. В холле остались двое: дворецкий и Вещь.

- Подружки господина Ксавье всё страннее, - произнёс Грейсон, подходя к чемоданам. - А ты её маленький друг или прислуга? - Вещь выставил вперёд один палец. - Друг... Что же, добро пожаловать. Только хотелось бы знать... а где всё остальное? - и мужчина очертил указательным пальцем контуры «руки», на что Вещь ответил неопределённым жестом. Усмехнувшись, Грейсон взял оба чемодана и понёс их вверх по лестнице. - И ещё кое-что. Ты мальчик или девочка? Впрочем, какая разница.

Действительно, значения данный факт не имел никакого.

А тем временем Ксавье привёл Аддамс в столовую. Здесь было также мало света. Основным источником освещения служил камин, в котором негромко потрескивали дрова. Всё помещение в целом было украшено мелкими лампочками, подсвечивающими золотисто-белым светом, но их явно не хватало. Над довольно длинным столом висела небольшая хрустальная люстра и две ещё меньше с двух сторон от неё. Все три были круглые по форме и освещали лишь ограниченную область столовой. Подойдя к столу, Уэнсдей сняла с себя чёрное пальто, повесив его на спинку ближайшего кресла, и, достав откуда-то телефон, положила экраном вверх на стол, жестом приглашая Ксавье посмотреть на него. - Ты сохранил это?

- Конверт от твоей посылки? - удивлённо проговорил Торп. Но на его губах попрежнему сияла счастливая улыбка. - Да... а ты хочешь его вернуть???

- Я его, - Аддамс сделала небольшую паузу, прежде чем договорить, - не посылала.

- В каком смысле?..

- Я узнала о том, что ты вернул себе дневник из твоих социальных сетей. Мне нужен конверт.

Улыбка сошла с лица Ксавье. Глядя то на телефон, то на Уэнсдей, он отодвинул ближайший к нему стул и сел на него. И хотя верхняя пуговица рубашки и так была расстёгнута, Торп задыхался, словно что-то плотно сжимало грудь и шею. От обиды и разочарования хотелось реветь, но он лишь сглотнул внезапно возникший словно из ниоткуда ком и с силой стиснул зубы, отчего явно ожесточились черты его лица. Ксавье злился на себя за то, что мог подумать, будто Аддамс проявила внимание.

- Ясно, - парень поднялся со стула. - Принесу сейчас.

И, едва не задев плечом девушку, Торп быстрым шагом вышел из столовой. Когда он проходил мимо, Уэнсдей так явно обдало холодом, что она рефлекторно скрестила руки на груди. И хотя обычно Аддамс была довольна низкими температурами, сейчас ей стало не по себе, отчего она не могла устоять на месте. Пройдясь вдоль стола вперёд, а затем вернувшись обратно, девушка остановилась напротив так и лежавшего на столе телефона, глядя в его потемневший экран и видя там своё отражение. Понимая, что её слова расстроили Ксавье, Уэнсдей и сама не осталась равнодушной. Она злилась, что кто-то воспользовался её именем, чтобы добраться до Торпа, а уже через него и до неё самой. В этом Аддамс не сомневалась, но конечные мотивы неизвестного до сих пор оставались для неё загадкой.

Ксавье вернулся быстро. Услышав его шаги, Уэнсдей обернулась. Конверт изпод посылки был небрежно брошен на стол, хотя девушка потянулась к нему рукой, чтобы взять, когда Торп поравнялся с ней.

- Если это всё, что тебе нужно, больше не буду тебя задерживать.

Эти слова Ксавье произнёс, повернувшись спиной. Избавившись от вещи, которая за несколько секунд из самой дорогой превратилась в ненавистную и пренеприятную, он подошёл к камину и встал примерно посередине, упёршись ладонью в край его верхней части и сосредоточившись на пляшущем в своём неистовом танце пламени. Бросив на Торпа быстрый взгляд, Уэнсдей принялась исследовать конверт. Первое, что бросилось в глаза, так это её домашний адрес. Он был до точки верен. На секунду Аддамс подумала, что её семья может быть в опасности, но потом, проанализировав имеющиеся скудные данные, поняла, что преследователь, вероятно, слишком труслив, чтобы ворваться к ним в поместье. Нет, он держался пока на расстоянии. Пока.

«Надо найти его быстрее, чем он осмелеет».

Тщательный осмотр конверта больше почти ничего не дал. Только почтовая марка была полезна: она оказалась местной. Заглянув внутрь конверта, Уэнсдей обнаружила записку, содержание которой вызвало у неё приступ тошноты.

- Не понимаю, - сказала она.

- О чём ты? - отозвался Ксавье и тут же осёкся, ведь решил больше не обращать на неё внимания.

Глупо, очень глупо. Да он и сам понимал, что выглядел бы не лучшим образом, отмалчиваясь, но обида и стыд, непонятно почему и откуда взявшиеся, окружили его плотным кольцом.

- О том, что ты решил, будто это могла прислать я.

- Извини, что подумал, будто ты способна хотя бы на минимальное человеческое участие! - вспыхнул Торп, обернувшись, но его слова пришлись Аддамс в спину. - Моя ошибка!

- Это напечатано на машинке, но не на моей, - проигнорировав выпад в её сторону, девушка продолжила рассуждение. - Прослеживается неравномерное окрашивание закруглённых краёв на одних и тех же буквах. Где-то чётче, где-то бледнее.

- И что?

Почтив наконец своим вниманием Торпа, Уэнсдей не ответила. Не глядя отложив записку на стол, она вдруг пошла в его сторону, и парень от неожиданности отступил на шаг назад, сложив руки в замок перед собой.

- Что?.. - повторил Ксавье, когда Уэнсдей остановилась в шаге от него.

Но девушка не ответила. Теперь они стояли друг напротив друга. По выражению лица Аддамс невозможно было понять, о чём она думает. А потом её рука вдруг неловко коснулась его плеча. А потом ещё раз.

- Не выходит, - заключила Уэнсдей, отходя от удивлённо смотрящего то на неё, то на своё плечо Ксавье.

Даже через рубашку её прикосновение обожгло кожу. Приложив к нему ладонь, Торп спросил:

- Ты пыталась вызвать видение?

- Да.

- Ты же знаешь, как это работает. От твоих эмоций.

- Не совсем. Видения приходят, когда я к ним готова. Видимо, ещё нет. С этим надо разобраться, - она указала на конверт на столе. - Завтра я пойду в то почтовое отделение, чей штамп стоит на нём. Можешь составить мне компанию.

- Планируешь остаться здесь, да? - произнёс Ксавье и горько усмехнулся.

Она не спрашивала, а констатировала, словно робот. И всё равно несмотря на её тон и холодность, Торп был рад, что она остаётся.

- Дворецкий уже наверняка позаботился о моём размещении. В таком случае последующее изменение планов, исключающее использование результата, вследствие затраты определённой энергии, непродуктивно с обеих сторон, потому что подразумевает повторение аналогичного процесса.

- Спасибо за заботу. Это мило, - раздалось где-то в дверях.

Обернувшись на звук, Уэнсдей и Ксавье увидели улыбающегося Грейсона. На плече у него сидел Вещь.

- Уже пора ужинать, - произнёс Торп, скрещивая руки на груди. - Думаю, через полчаса будет нормально. Ты... - он решительно пошёл к выходу из столовой, продолжая говорить на ходу и теперь обращаясь конкретно к Грейсону. - Проводи Уэнсдей в её комнату.

- Боюсь, с моей стороны это будет крайне непродуктивно.

Но Ксавье не обратил внимания на слова дворецкого. Выйдя из столовой, он сразу свернул в сторону своей комнаты, где с размаху запрыгнул на кровать. Эта девушка словно душу его наизнанку вывернула. Похоже, поучительные уроки из прошлого не принесли плодов. Ксавье Торп всё ещё продолжал верить, что может быть ей интересен. А Уэнсдей Аддамс не стеснялась продолжать его ранить.

Проводить гостью до её комнаты выпала честь Вещи, который уже бывал там и даже помогал разобрать багаж. Для девушки, которая не планировала задерживаться надолго, Уэнсдей взяла с собой слишком много всего: целый чемодан чёрной с редкими белыми вставками одежды, пишущую машинку и вспомогательные принадлежности к ней. Проведя рукой по кнопкам, Аддамс переоделась в чёрную тунику, у которой на груди внутри белого полумесяца сидел грустный чёрный кот. Когда в новом облачении она пришла в столовую, Ксавье был уже там. Заметив её, он улыбнулся также счастливо и искренне, как ранее во время их встречи в холле.

- Садись напротив, - сказал он, указывая на стул на противоположном конце длинного стола.

Так они бы сидели на приличном расстоянии друг друга. Огромный стол, точно пропасть, что разделяла их. Посмотрев на место, куда ей указали, Уэнсдей молча проследовала к нему. На столе было пусто - конверт и записку она забрала с собой в комнату - но девушка заметила, что дворецкий постелил скатерть. Однотонная серебристая она не слепила отблесками, а ткань приятно скользила по рукам.

- Я думал насчёт завтра, - продолжил Торп. - Город не особо большой, так что есть всего три почтовых отделения. В зависимости от того, который нам нужен можно выстроить разные маршруты. И если ты не против, я предпочёл бы пойти пешком. Заснеженный Берлингтон великолепен, а в этом году у меня почти не было возможности им насладиться.

- Ты здесь родился?

- Нет... Моя жизнь началась в Лос-Анджелесе, и мы жили там некоторое время, но после смерти мамы, отец купил этот дом.

Повисла тишина. Уэнсдей оглядывала столовую, но то было только для вида. Она боролось с собой, и пока шла эта внутренняя борьба, ей не хотелось отвлекаться на глупые светские разговоры. За последние месяцы во многом благодаря своей соседке по комнате Аддамс стала больше задумываться о чувствах других. И сейчас, зная, что возращение к разговору о конверте скорее всего опять расстроит Ксавье, она предпочла попридержать любопытство и хорошенько обдумать ситуацию в целом, прежде чем спросить. Но ей было необходимо это сделать, чтобы увидеть картину полностью.

- Ты ответил как-то на посылку?

Прямой вопрос и такой же пронизывающий взгляд, от которого некуда было деться. Улыбка снова покинула губы Торпа. Тяжело вздохнув, он с надеждой посмотрел на вход, ожидая, что сейчас войдёт Грейсон и спасёт его от ответа, но там было пусто.

- А как ты думаешь?

- Почему не прислал сообщением?

- Тебе же плевать, зачем ты спрашиваешь?

- А почему ты не задаёшь вопросы? Я выясняю детали не чьей-то шутки. Кто-то следит за нами, а мы не знаем, откуда ждать стрелы и что в итоге ему или им нужно. Так почему ты не спрашиваешь?

- Потому что не хочу.

Опустив взгляд, Ксавье разгладил ладонью мелкие складки на скатерти. Почему же Грейсон всё не шёл? Их разговор с Уэнсдей всё больше походил на пытку. «Она думает, что с нами играет Тайлер, поэтому так увлечена расследованием. Хочет найти его», - подумал Торп, и кровь его закипела.

Ревность. Парень не мог противиться этому чувству. Что-то же заставило неприступную, холодную, ко всему безразличную Аддамс поцеловать Галпина-младшего. И мысль, что это было нечто большее, чем слепое влечение, сводила его с ума в самом ужасном и жестоком смысле данного слова.

- Бесит, - внезапно сказала Уэнсдей.

Её голос звучал сердито, но когда Торп поднял на неё взгляд, то заметил, что она смотрела куда-то вниз, как ему показалось, с грустью. Все иные чувства, кроме бесконечной нежности, отступили. Хотелось обнять её, прижать к себе, наслаждаясь мгновением близости... Шорох на входе в столовую заставил Ксавье перевести всё внимание туда. С неестественно огромным подносом в руках Грейсон подошёл к столу и поставил набор из трёх блюд перед своим юным хозяином, а затем проделал тоже самое с Уэнсдей.

- Мясо кабана средней прожарки, - прокомментировал мужчина. - Желаете какой-нибудь соус к нему, юная леди? Есть томатный домашнего приготовления, чесночный, мега острый карри приготовлю, если попросите очень вежливо.

- Обычно, в качестве соуса для мяса я предпочитаю лишь одно - кровь своих врагов.

- Что ж, видимо, этот тот случай, когда враги множатся, а крови всё же нет. Иначе вы бы не были так болезненно бледны. Я сейчас принесу стаканы и графин с водой, а позднее подам чай, - последняя фраза относилась к Ксавье.

- А ты к нам не присоединишься? - спросил парень.

- Пожалуй, не сегодня.

Удалившись, Грейсон не заставил себя долго ждать: мигом принёс то, что обещал, а потом совсем покинул их. Ужин прошёл в напряжённой тишине. Только раз Ксавье попытался немного разрядить её, сказав, чтобы Аддамс не обращала внимания на дворецкого. Грейсону было скучно проводить дни в общении с депрессивным безнадёжно влюблённым художником, вот он и вцепился в девушку всем, чем мог.

На утро, не забыв позавтракать, Аддамс и Торп отправились на почту. Пешком. Почти сразу по выходе из дома закутанная в чёрный снуд с милыми стразами Уэнсдей попросила Ксавье сделать фотографию.

- Хочешь наконец завести профиль в инстаграме? - смеясь, проговорил парень, исполняя её просьбу.

- Нет. Это для Инид.

Как только фотография была сделана, Аддамс тут же избавилась от снуда, запихнув его в свою сумку, что висела у неё через плечо, и они пошли вдоль по улице.

- Зря ты его сняла, - поправляя свою шапку, сказал Ксавье. - Замёрзнешь, пока мы дойдём.

- Холод - моя естественная среда обитания.

Осуждающе помотав головой, Торп разгладил мех на шапке и поправил свисающие вниз от её краёв средней толщины плетённые канатики, на конце которых располагались кисточки, успевшие приютить осевший на них иней. Лёгкий морозец обнимал улицы Берлингтона в своих хладных объятьях, но для тех, в кого вошёл дух Рождества, ничего не страшно. Не только Торп и Аддамс решили сегодня пройтись пешком. То и дело их обгоняли то женщины с детьми, требовавшие от своих мамаш сказать, принесёт ли им Санта то, что они написали ему в письме, то подростки, бежавшие друг за другом в куртках нараспашку. Кругом кипела жизнь, и все радовались предстоящему празднику. Витрины магазинов, салонов красоты, кофейни - всё было украшено разноцветными огоньками и классическими рождественскими символами. И музыка, передающая настроение праздника, доносилась отовсюду. Посмотрев на Уэнсдей, Ксавье подумал, что та наверняка пожалела, согласившись прогуляться до нужного почтового отделения. Временами она шарахалась от тех, кто чуть ли не сбивал её с ног, обгоняя. Но взгляд по-прежнему оставался невозмутимым.

После того, как они прошли площадь перед зданием городского совета, людей стало значительно меньше. Но зато появились машины, хотя их тоже было не особо много. Постепенно они приближались к окраине, и чем дальше, тем меньше ощущались близость предстоящего праздника и расторопность работников коммунальных служб. Периодически, когда они проходили мимо каких-либо местных достопримечательностей, Ксавье комментировал их в двух словах. Но реакции на его слова, как правило, не следовало. Впрочем, он не сильно расстраивался. Вместе с визуальными образами приходили воспоминания из детства. Вот, например, впереди на углу большого перекрёстка, который соединял относительный центр города с двумя его окраинами, стояла кофейня под названием «В гостях у Вилли Вонки», куда они с отцом иногда ходили вместе, когда Ксавье был маленьким. Всегда он заказывал какой-нибудь кофе и кусок кокосового пирога, хотя ненавидел кокосы. Но Торп-старший однажды сказал, что мама Ксавье очень любила этот десерт. Заказывая его, маленькому мальчику казалось, будто она рядом.

На перекрёстке им нужно было перейти дорогу. Если бы они продолжили идти вперёд по тротуару, то конечной точкой их путешествия могло стать озеро Шамплейн, где находилась лодочная станция и при ней кафе, где летом подавали блюда из морепродуктов, а зимой... тут как повезёт. В тёплые зимы меню не изменялось, а в холодные, как в этот год, когда озеро полностью могло замёрзнуть, угощали гостей блюдами из оленины, добытыми во время непродолжительного сезона охоты в конце ноября.

Светофор транслировал изображение красного человечка, а это значило, что нужно было подождать. Нажав на кнопку, чтобы программа через несколько секунд выдала аналогичную картинку, но зелёного цвета, Ксавье оглянулся на кафе и вздохнул, подумав, что на обратном пути можно было бы предложить Уэнсдей зайти туда выпить кофе, когда увидел рядом со входом сидящую на ступеньках девушку. На шее у неё висела картонка, на которой парень прочитал: «Я не такая. Просто жду поезда в Неверлэнд». Усмехнувшись, Торп отвернулся к светофору, но там всё ещё лидировал красный. Тогда Ксавье решил ещё раз посмотреть на ту девушку у кафе, но к своему ужасу увидел её прямо перед собой.

- Угости меня кофе, - сказала она и протянула стаканчик, в котором лежала какая-то мелочь и пятидолларовая купюра.

Критично оглядев незнакомку, Торп рассмеялся. Она не выглядела, как нищая, значит просто развлекалась.

- И почему я должен это делать?

- Ты на меня посмотрел.

- Аха, это невероятно, - продолжая смеяться, парень полез во внутренний карман своей парки и достал оттуда кошелёк. Среди купюр побольше он нашёл номиналом в десять долларов и кинул её в стаканчик. - Что ж, тебе далеко ехать, так что кофе не помешает.

- Ах это, - она указала на картонку. - У меня уже есть билет.

- Да? Тебя туда даже не пустят. Неверлэнд только для мальчиков, насколько я помню.

- А откуда тебе знать, может у меня есть сюрприз? - и девушка многозначительно с хитрой улыбочкой дёрнула несколько раз бровями.

Ксавье хотел ответить ей, что не верит, когда словно откуда-то из-под земли раздался ледяной голос Уэнсдей:

- У нас нет на это времени.

Внезапно сообразив, что он совсем о ней забыл, Торп поспешно засунул кошелёк обратно быстро в карман и последовал за уже переходившей дорогу Аддамс.

Она начала движение сразу после того, как вернула его с небес на землю. Необъяснимо, но в тот момент он никого и ничего не видел кроме той девушки, что хотела попасть на остров к Питеру Пэну. Подумав, что это странно, Ксавье наконец догнал Уэнсдей и сказал ей, что его всегда учили быть вежливым, а изза неё он даже не попрощался, не говоря уже том, что назвать своё имя тоже возможность не представилась.

- Я бы и без тебя прекрасно справилась на почте и дошла бы легко без помощи. Но раз ты решил пойти, то хотя бы не тормози меня. Я не намерена отвлекаться на созерцание твоего глупого неуместного флирта.

Ксавье хотел возразить, но не стал, понимая, что это выльется в ссору, а он не хотел подобного сценария в такой чудесный морозный день.

Следующие десять минут они шли в мрачной тишине. Только когда впереди показалась аллея, а перед ней табличка, указывающая, что идти нужно в том направлении, чтобы попасть в школу Рок-Пойнт. Улыбка вновь коснулась губ Торпа, и тогда он сказал, указывая рукой:

- Там я учился раньше. В смысле, до Невермора.

- И где было хуже?

- В Рок-Пойнт. Там не было тебя.

Резко выдохнув, Ксавье ускорил шаг. Определённо не стоило этого говорить, но ему хотелось. Решив поскорее сбежать, он не заметил, что удостоился задумчивого взгляда, брошенного на него Аддамс.

Дальше по тротуару они вышли на очередной перекрёсток. Можно было идти по любой из сторон, а потом перейти на нужную, но Торп захотел сразу. На той стороне, куда они перешли, друг за дружкой стояли различные магазины и заведения, принадлежащие к сфере обслуживания, а на другой располагались жилые дома. До конечной цели их небольшой прогулки оставалось не более ста шестидесяти футов[3], когда Ксавье вспомнил, что последним зданием должен быть книжный магазин, а его работники к каждому празднику всегда тематически украшали пространство внутри и снаружи. И ещё будучи на приличном расстоянии от него, Торп увидел, что тут ничего не поменялось. Украшенный в виде домика Санты Клауса, книжный магазин «Львиное сердце» встречал всех рождественским плейлистом Фрэнка Синатра. В данный момент играла знаменитая «Let it Snow!», и Ксавье хотел сказать о том, что отсутствие падающего сейчас снега сделало прекрасную песню неуместной, но одного взгляда на Уэнсдей было достаточно, чтобы понять, что ей безразличны подобные вещи. Она с отвращением смотрела на украшенные витрины и, вероятно, не находила прелести в праздновании Рождества, в отличии от него.

- Тебе это всё не нравится, да? - спросил он, чтобы удостовериться в своих предположениях.

- Это может нравиться только глупым нормисам.

- Не думал, что у тебя перед ними такие предубеждения.

- Их и нет. Простая логика: праздник важен для них. Для них все эти ритуалы имеют смысл, а следовать традициям другого вида по меньшей мере глупо. И потом я в принципе не люблю праздники. Может, только похороны. Там по обыкновению более-менее тихо и обязательно кто-нибудь плачет.

А между тем, они уже были близки к «Львиному сердцу», и парень так внезапно и чётко увидел её... Резко встав на месте, он рефлекторно схватил Уэнсдей за плечо, заставляя ту тоже остановиться. Реакция не заставила себя ждать. Развернувшись к нему лицом, Аддамс суровым тоном спросила:

- В чём дело?

- Давай теперь ты будешь идти немного впереди, а я за тобой, а не рядом, как сейчас.

- Зачем?

- Потому что если мы продолжим идти так, как сейчас, то оба окажемся под омелой, - и Торп указал на подвешенный под козырьком книжного магазина символ Рождества. Проследив за направлением руки парня, Уэнсдей посмотрела на неё несколько секунд, а потом вновь обратила взор на Ксавье, отчего тот без слов понял, что она посчитала его идиотом. И тогда парень поспешил объяснить: - Есть такая традиция, что если двое попадают под омелу, то обязательно надо поцеловаться. Лучше будет пойти так, как я предложил, если мы хотим избежать подобной ситуации.

Он сам не верил, что говорил это. Чей-то громкий почти оглушающий голос внутри него кричал, что нельзя упускать шанс. Надо было набраться смелости и просто поцеловать её, когда бы они оказались во власти омелы. Эффект неожиданности мог поспособствовать успеху, но потом неизбежно пришла бы расплата. А может... Уэнсдей долго смотрела на него, и по тому взгляду невозможно было понять, о чём она думала, но почему-то Ксавье, сам того от себя не ожидая, на шаг приблизился к ней и замер. Теперь они стояли совсем близко, и он мог легко дотянуться до её губ и поцеловать прямо здесь и сейчас! Сердце содрогнулось в спазме и остановилось. Торп опустил взгляд на её губы. Они посинели от мороза, и Ксавье ощущал, как разгоралось в нём желание их согреть. И тут Уэнсдей сказала:

- Или можно не следовать чужим традициям.

Резко вступила партия саксофона из песни «Santa Claus Is Coming to Town», а Торпу почудилось, будто где-то совсем близко рядом с ним разбилось хрупкое стекло витрины. На самом деле это его сердце снова продолжило свой неспешный, почти мёртвый ритм. Не стоило медлить. Глупо было надеяться. Облизав свои губы, Торп хотел сказать что-то наподобие «конечно», а потом просто пойти дальше, когда с другой стороны улицы какие-то парни смогли ухудшить его положение до максимума, начав скандировать: «Целуй! Целуй!

Целуй!»

«Откуда они только взялись?» - раздосадовано подумал Ксавье, глядя в их сторону.

У обоих в руках были их телефоны. Закатив глаза, Ксавье махнул на них рукой, призывая перестать снимать их на видео, потому что не хотел стать частью популярного тренда в Тik Tok, смысл которого заключался в том, чтобы снимать целующиеся под омелой пары.

- Мы не под омелой стоим, - заявил он им, полагая, что это весомый аргумент.

В ответ послышалось что-то наподобие «слабак», а когда Ксавье, вспылив, полностью развернулся к ним лицом, чтобы жестом показать отношение к его словам, один из парней крикнул: «Да это же Торп!». Услышав свою фамилию, он присмотрелся к ним и узнал старых друзей по школе Рок-Пойнт. Том и Джош. Их дружба не должна была стать вечной, и логичным казалось прекращение общения после перевода Ксавье в Невермор. И сейчас он не хотел с ними разговаривать, но те уже перебегали дорогу, чуть не растянувшись под колёсами киа рио ярко-красного цвета.

- Торп! - Джош довольно грубо закинул руку на шею Ксавье и слегка потрепал его по плечу. - Давненько не виделись. Мы даже и не знали, что ты в городе.

- Не вижу следов слёз на лице по этому случаю, - освободившись из объятий бывшего друга, ответил Торп. - И мы вообще-то спешим, так что... АААА! - ктото запрыгнул ему на спину и в результате едва не свалил с ног. - Эй, кто там?!

- В смысле?! - послышался обиженный девичий голос, после чего девушка спрыгнула с него, представая перед всеми во всей красе: коротенькая черная шубка без рукавов, входившая в резкий контраст с розовым шарфом и в тон ему шапкой, из-под которой выглядывали кончики рыжих волос. - Ты что забыл запах моих духов Ксавье Торп?

- Я не успел ничего почувствовать кроме хруста в спине.

- До свадьбы заживёт. А у меня для тебя, - девушка схватила Ксавье за край парки и настойчиво подвинула на два шага к себе, чтобы абсолютно точно встать под омелой, - три слова: ты, я, омела, тренды.

- Это четыре слова...

Глаза девушки блеснули опасным блеском, и в следующий момент Ксавье пришлось бороться за своё право дарить поцелуи только тому, кому он сам хочет, а не по принуждению. Естественно, Джош и Том снова схватились за свои телефоны и приготовились снимать. Активно сопротивляясь, но так, чтобы не причинить боль той другой, Торп оглянулся на Уэнсдей, которую все трое его друзей из Рок-Пойнт проигнорировали, а во время нападения девушки Аддамс вообще едва успела отпрыгнуть, чтобы они не задели её, и почему-то почувствовал в чём-то свою вину. Моргнув, Уэнсдей внезапно отвернулась, скрестив руки на груди. И в этот момент Ксавье с силой сжал руки девушки, всё ещё со смехом пытавшейся склонить его к поцелую, и та перестала смеяться.

- Я сказал хватит, Линдси!

- Ты делаешь мне больно.

- Сама виновата, - подала голос Уэнсдей.

Теперь все четверо, в том числе и Торп, посмотрели на неё. Больше всех Аддамс заинтересовала Линдси. Оглядев девушку, чей взгляд нисколько её не испугал, хотя и выглядел убийственно, она произнесла:

- Кто это с тобой, Ксавье? Мы, похоже, ещё не знакомы.

- Уэнсдей, - коротко произнёс Торп.

- Нет, сегодня суббота, вообще-то, - ответил Джош.

Махнув на него рукой, чтобы тот перестал говорить глупости, Линдси сосредоточила взгляд на Аддамс, которая с презрением осматривала туповатого Джоша, не подозревая, сколько раз ему ударили по голове во время хоккейных игр, чтобы докатить до такой жизни. Впрочем, Уэнсдей не посчитала достойным для себя уделять ему внимание и переключила его на Линдси. Когда их взгляды встретились, девушка быстро отвела глаза, но не потому что испугалась Аддамс, а потому что вспомнила. И пока Торп, преисполненный терпением и снисходительностью, объяснял бывшему другу, что назвал имя своей спутницы, а не день недели, Линдси приняла вид человека, который знает чей-то маленький секретик, и, улыбаясь, ждала возможности явить свои знания миру.

- А это случайно не та... - начала она, но увидела, как забегали глаза Ксавье и запнулась. - Кхе-кхе. Так здорово, что мы встретились. А то ты не отвечаешь на мои сообщения, и я не знала, что думать. Теперь понятно, ты был очень занят.

- Неправда, я тебе отвечал.

- Когда же? «О, не клянись луною, в месяц раз меняющейся, - это путь к изменам». Ха-ха. Так что там, в месяц раз?

- Хватит, ладно? Ты глупости говоришь. Опять.

- Меня не забавляет соревноваться в декламации на память текстов Шекспира, - раздражённо проговорила Аддамс, разворачиваясь в сторону почтового отделения, до которого уже было рукой подать. - Я сама дальше.

Последняя фраза относилась к Ксавье, но девушка даже на него не посмотрела, а просто двинулась с места. «Милая» беседа с его знакомыми была ей неинтересна, в отличии от личности сталкера. Торп хотел сразу же последовать за ней, но Линдси задержала его.

- ДА ПОДОЖДИ ТЫ, ЕЩЁ УСПЕЕШЬ ДОГНАТЬ СВОЮ ДЕВУШКУ, - нарочито громко сказала она, чтобы Уэнсдей точно её услышала.

И та услышала. Остановившись, Аддамс обернулась, чтобы сказать «я не его девушка», а затем вновь не спеша пошла дальше.

- Да, она... не моя... - подтвердил Ксавье, небрежно указав на Уэнсдей большим пальцем, оставаясь стоять к ней спиной.

А потом помотал головой и грустно вздохнул. Сочувственно погладив его по плечу, Линдси продолжила:

- ОТЛИЧНАЯ НОВОСТЬ! ДЛЯ АМАНДЫ. ОНА ВСЁ ЕЩЁ СОХНЕТ ПО ТЕБЕ. СМОЖЕШЬ ПОДКАТИТЬ К НЕЙ НА ВЕЧЕРИНКЕ У ДЖОША ЗАВТРА. ПРИХОДИ СО СВОЕЙ «НЕДЕВУШКОЙ». И ЕЙ КОГО-НИБУДЬ ПОДБЕРЁМ.

- Что ты... - недоуменно начал говорить Ксавье, но девушка его прервала.

- Тшш... - сказала Линдси, приложив палец к губам Торпа. Выглянув из-за него, девушка посмотрела, как далеко ушла Уэнсдей, и улыбнулась, увидев, что та стоит на светофоре. - Иди, иди, иди. Я напишу тебе вечером.

- А я не понял, - вдруг спросил Джош, - а что Аманда пр... кха...

Закончить ему не удалось, потому что Линдси, возомнившая себя сводникомврачевателем, быстро прописала ему удар кулаком под дых и пригрозила тем же самым кулаком, чтобы не задавал вопросов. А потом замахала руками на Ксавье, призывая уходить. И он пошёл, думая, что зря Линдси устроила этот цирк, ведь на Уэнсдей Аддамс подобные схемы не сработают. Поравнявшись с ней, он услышал, как удалявшиеся друзья обсуждали её. Кто-то - судя по голосу это был Том - спросил, правильно ли он понял, что девушка рядом с ним «из той школы для психов». Ответ они уже не слышали, потому что светофор загорелся зелёным.

- На обратный путь могу вызвать «убер», - произнёс Ксавье, но ответа не получил. И тогда добавил: - Не знал, что тебе нравятся произведения Шекспира.

- Они часть школьной программы нормисов.

Кивнув, Торп чуть ускорился и обогнал Уэнсдей, чтобы успеть придержать для неё дверь. Остановившись перед открытым пространством, откуда резко повеяло теплом, Аддамс посмотрела на парня, но ничего не сказала и просто вошла внутрь здания почты. Правда, Ксавье показалось, что она закатила глаза.