Untitled Part 24
24
Я перенёс встречу на воскресенье, отказавшись тащиться в Химки. Я пригласил сектантов в ближайшую харчевню, где можно было неплохо уединиться и насладиться кавказской кухней. Я готов был сожрать целого барана, как будто меня пробил наконец-то голод за месяц жизни с анорексичным человеком. Я прямо написал, что хочу видеть конкретных людей, а именно тех двух меченых, Владимира и Дмитрия, пускай думают, что они – избранные, мне было всё равно. Как мне было всё равно и на то, чтобы щадить психику других членов, не пригласив их на встречу. Это были не те люди, с которыми я бы хотел дружить и чью поддержку бы хотел принимать, да и я хотел максимально себя обезопасить от создания какой-либо тёплой связи. Случай с Дайаной ещё давил на меня, хотя я отключил сейчас по возможности свои эмоции. Но броня подсознания уже была потрёпана всевозможными сбоями тихой и спокойной жизни, которая мне теперь только снилась.
Счастливые лица Владимира и Дмитрия сияли при виде их Мессии, который жрал баранью ногу, чавкал и облизывал пальцы от жира. Мне было абсолютно по барабану на весь этот тошнотворный этикет. Вместе с ними были Пафнутий и Фаня, а также ещё один парень, чьё имя я всё время забывал. Замени его другим членом этой секты после паузы, и я бы даже этого не заметил.
Наверное, вид у меня был стрёмный, но мне было плевать, я был уверен, что выгляжу более живым и материальным, чем все эти сектанты вместе взятые. И хотя у меня теперь была поверхностная и личная информация о том, почему они настроены суицидально, во мне не осталось ни жалости, ни желания им помогать. Они надеялись на меня, не допуская мысли, что я был таким же потерянным суицидником, не менее человечным и не менее падким на ошибки. Жажда жить у меня сейчас бурлила в крови, потому между нами и была эта бездонная пропасть, а не потому, что я был выше их всех, так как являлся существом божественным и вне грехов, вне правил, вне мира сего. Я не знал толком, почему я повёлся на их красивые слова, но я знал одно, я намерен был использовать свои новые таланты во благо себе в первую очередь, а если это принесёт пользу всему миру, что ж, это будет вдвойне приятно.
После того как Фаня рассказала последние новости, что в Санкт-Петербурге наложил на себя руки член их группы, а в Нижнем Новгороде одна из них находится в тяжёлом состоянии, я спросил. – А чем ваша помощь отличается от всех этих кризисных центров и горячих линий для самоубийц? Как вы выискиваете своих членов, им может стать любой человек, который грезит самоубийством или пытался покончить с собой?
- Всё так и начинается, - ответила Фаня. – Но членами становятся лишь те, кто верит в наши взгляды и целиком принимает их. То есть, чем сильнее наша объединённая энергия, тем больше веры и поддержки тому, кто разрушает смерть. Но если человек не восприимчив к истине и хочет дальше жить во тьме, даже если преодолел свои слабости, мы с ним впредь не сотрудничаем.
Всё мне ясно было, значит, они не отличают особенных людей, да и в таком случае, они все были бы как-то помечены, значит, не имело значения, где именно я находил меченых людей, все они были одинаковым балластом для того, кто разрушает смерть. Это было хорошо, всё-таки не все дороги вели в секту, и хотя через неё я получал важную информацию, мне меньше всего хотелось стать полноправным участником подобной группы. У меня ещё было множество вопросов, но сначала я хотел дождаться ответов от их загадочного лидера. Складывалось впечатление, что они многого не договаривали.
Когда я позвал этих двух несчастных, помеченных скорой смертью (которые трепетали перед моим благоговейным взором), у меня не было чёткого плана, что мне с ними делать. Я не понимал, как мне познавать тайны метки, как использовать свои способности, и главное чего ради. И тут мне пришла в голову спонтанная идея, конечно, она не решала проблему, но с чего-то же нужно было начинать. Вряд ли у меня будет больше теоретических знаний, мне нужна была практика, только так я смогу познать тайны нимбов. И я решил поиграть с этими двумя. С одним попробовать убить метку – сделать всё возможное, чтобы этот человек преодолел свои суицидальные наклонности. А со вторым, наоборот, ускорить смерть. И следить за тем, как метки меняют свои цвета и структуры, а также наблюдать за своими внутренними изменениями, будут ли эти люди влиять на меня.
Я едва мог концентрироваться на словах Пафнутия, который описывал тот день, когда тот, кто разрушает смерть, появился в этом мире. – И небеса озарились вспышкой тысячи светоносных бликов, и душистые слёзы градом низвергались на нашу многогрешную подлунную...
- Так! - прочистил я горло, чтобы возвышаться хотя бы голосом над красноречивым вбросом этих бесполезных слов, но не слишком успешно, мой голос, наверное, никогда не возобновит свои прежние децибелы. - Я, конечно, очень рад вашей весёлой компании, – я едва сдержался, чтобы не закатить глаза в саркастичном опровержении своих же слов, - но мне бы хотелось личных разговоров, потому что есть вещи, которые можно обсуждать только с глазу на глаз. И я бы хотел остаться наедине с избранными.
Пафнутий точно не обиделся, потому что привык, что его всё время затыкают. Фаина стиснула зубы и улыбнулась как можно естественнее (очень коряво), потому что явно считала себя избранной. Безымянный невидимка никак не отреагировал, либо я не обратил внимания на его жухлый диапазон эмоций. Но совсем скоро я остался наедине со своими жертвами (или избранниками), толком не понимая, в какую дьявольскую игру вступаю. Это был импульс, практически бесцельный с первого взгляда, и что я из этого вынесу, это уже был другой вопрос.
Ну что, полчаса наедине с каждым из них дали мне кое-какой план действий. С Владимиром я решил действовать мягко и пытаться убить метку. Его суицидальные наклонности ярче себя начали проявлять после того, как от него ушла жена. Какая-то совершенно банальная трэш история – он любил её безумно, всей жизнью прямо была эта его любимая Таня, а она взяла и ушла от него к их общему другу. И правильно сделала, я так решил, потому что в новых отношениях она расцвела, и её новая семья процветала во всех смыслах (если верить Владимиру). Но это опустошило его, оставив в сердце такую дыру, что жизнь стала невыносимой. Он начал выпивать, потерял работу, от него отвернулись друзья, родственники забили, он катился по наклонной не со скоростью метеорита, но в течение нескольких лет дошёл до полного дна. Серьёзная драка, тюрьма, дурка, попытка самоубийства. Вот так он и попал в лапы этой организации, благодаря которой немного привёл в порядок свою жизнь. Но он был несчастен, потому ему важно было цепляться за что-то значительное, и вера в того, кто разрушает смерть и стала его иллюзорной терапией. И то, что я интересовался им сейчас, приводило его в полный восторг. Метка его никуда не делась, но мне казалось, что в ней теперь отсутствовали кричащие тона. Что явно намекало на то, что на данный момент мысли о самоубийстве приглушены. И это мне играло на руку, мне хотелось доказать, что я воистину повелеваю метками. И благодаря усилиям и хитрой игре я добьюсь того, что она вовсе исчезнет.
С Дмитрием же было ещё проще. С самого детства у него были проблемы. Насилие в семье, побег из дома, скитания, детский дом, насилие в детском доме, плохие компании, наркотики, воровство, колония. В тюрьме пытался наложить на себя руки после очередного акта насилия. Есть люди, которые привлекают всякого рода насильников, Дмитрий был типичной жертвой, но при этом с агрессивными наклонностями и не умеющий их правильно выразить. За него взялся фонд по предотвращению самоубийств после того, как он предпринял повторную попытку себя убить. Оттуда он и попал в поле зрения секты и теперь вместе со всеми изучал все предсказания. Типичная жертва по жизни, так что он идеально вписывался в мой план ускорить его суицид. Наверное, это было нехорошо, но он всё равно был обречён, так какая разница, проживёт он четыре дня или четыре недели? Сомнительно, что за этот месяц он получит необходимые уроки, способные его очистить и перенести на новый уровень развития. В конце концов, если я был тем, кто разрушает смерть, то запросто мог себе позволить ускорить смерти своих жертв во благо всему миру.