забытая Гилберт|Деймон Сальваторе

Ева могла поклясться, что уже не контролирует свои поступки. Не сейчас. Не здесь. Но ведь она никогда и не пыталась контролировать себя. Всегда — решительная, упрямая, действующая наперекор — особенно тогда, когда всё вокруг требовало покорности. В старом штате она не слушала чужих советов, не шла за толпой, а вела против неё. Имела собственное мнение и отстаивала его, даже если мир рушился у неё под ногами. И когда оступалась — поднималась, пыль смахивала и шла дальше. Её не интересовало мнение других — до него, до Деймона.

Теперь всё иначе. Стало больно. Слишком лично.

Она подняла стакан, чтобы сделать глоток — холодная вода должна была унять ноющую тревогу в животе. Где Роза? Почему она исчезла? Ева нахмурилась, задумчиво уставившись в жидкость, но в следующее мгновение всё стало кристально ясно.

Аромат. Узнаваемый до боли. Мужской, тяжёлый, терпкий, с древесными нотами. Он был позади неё.

Резко поставив стакан на стол, Ева обернулась. Их взгляды встретились. В его глазах — ледяной гнев, в её — вызов и тонкая дрожь страха, спрятанная под напряжённой позой.

— Что ты здесь делаешь? — голос Сальваторе был низким, опасным, хриплым от сдерживаемой ярости.

— Что ты здесь делаешь? — бросила Ева с тем же напором, отодвигая его рукой, будто приказывая дать ей пространство. Расстояние между ними увеличилось, но этого было недостаточно. Его энергия всё ещё обжигала её кожу.

Позади послышались осторожные шаги. Роза. Её появление было неловким и неуместным. Она явно не ожидала столкнуться с этим.

— Ты ему позвонила? — Ева вскинула брови, голос дрогнул от обиды, превращаясь в злость.

— Прости, — виновато прошептала Роза, не сводя взгляда с Сальваторе. Он был её страхом, её упрёком.

— Я же доверилась тебе! — почти со стоном выдохнула Ева, качая головой, с трудом веря в предательство.

— Ты ошиблась, — произнёс Деймон холодно. — Как всегда.

Слова вонзились в грудь Евы как нож.

— Деймон Сальваторе? — удивлённо пролепетала Элис, подойдя ближе.

— Убери её отсюда, — бросил он Розе, даже не посмотрев на подругу Евы.

— Не может быть! — с неестественным восторгом прошептала Элис, но уже под воздействием компульсии начала отходить, послушно покидая комнату.

Он остался. Всё такой же — тёмный, красивый, разрушительный. Его чёрная кофта подчеркивала каждую черту тела, но Ева старалась не смотреть на это. Впрочем, было уже поздно — его взгляд прожигал её насквозь.

Голубые глаза — ледяные, бешеные. Он был зол. Но Ева знала: в этой ярости скрыт страх. Роза рассказала правду, и теперь он здесь. Испуганный, злой, снова не способный справиться со своими чувствами. И всё из-за неё.

— Пошли. Мы уезжаем, — приказал он, не оставляя места возражения.

— Нет.

— Я сказал, мы уезжаем, — его голос с каждой секундой становился всё более угрожающим. Она чувствовала, как он теряет контроль.

— Я никуда с тобой не поеду, — выпалила она, будто пытаясь защититься словами.

Он шагнул ближе. Рука быстро сомкнулась на её запястье, как капкан, возвращая её на место.

— Ты больше не принимаешь решения, — сказал он, глядя ей прямо в глаза. Медленно. Словно приговор.

— А когда я их принимала? — вырвавшись, закричала Ева. — Вы со Стефаном всё уже решили! Мы были командой, Сальваторе!

— Да были, — с насмешкой вскинул он брови. — Пока ты тайком не пробралась к Кэтрин. Я тебе доверял, Ева..

Он ударил в самое слабое место. В предательство, которое она не считала предательством.

— Это, — она обвела пальцем вокруг, — моё решение, — и указала на своё место, словно ставя точку.

— А кто спасёт твою жизнь, пока ты решаешь, м? — взорвался он, глядя ей в лицо.

— Ты меня не слышишь, Деймон, — прошептала она, прижимая ладонь к его груди, чтобы не позволить ему подойти ближе. — Меня не надо спасать.

Он замер. На лице — растерянность. Она впервые остановила его.

— Если Клаус из-за этого убьёт тех, кого я люблю… — проговорила она, опуская глаза. Её голос дрогнул. Он выиграл, и она это знала.

— Уноси отсюда свой зад, пока я не закинул тебя на плечо и не выволок силой, — рявкнул он. Его голос был мёртвым, как будто он отказывался чувствовать.

У Евы по спине пробежал холод. Ноги ослабли, будто поддались его давлению. На лице появилась неуверенность, даже страх. Она хотела сбежать, уже начала поворачиваться — и тут же его рука сжала её локоть.

— Нет, — выкрикнула она, поднимая кулак, собираясь ударить. Осталось всего несколько сантиметров — и его вторая рука перехватила её, сжимая до боли.

Она зашипела. Он не отпускал. Смотрел на неё пристально, молча, будто искал в её взгляде подтверждение того, что она всё ещё здесь, что она цела.

И затем — рывок. Он грубо притянул её к себе, обвив талию. Слишком близко. Слишком опасно.

Ева вся сжалась, будто кролик, пойманный в лапы хищника. Она дрожала. И он чувствовал это.

— Больше никогда так не делай, — хрипло прошептал он, глядя ей в глаза. Голос дрожал, но пальцы на талии были крепкими, как стальные наручники.

— Ненавижу, — выдохнула она в его лицо, уже почти без сил.

Он лишь ухмыльнулся, и эта ухмылка сводила её с ума. Потому что в ней — любовь, злость, желание, боль. Всё. Что она хотела забыть.

Ева сидела на диване, накинув кожанку. Ткань будто защищала её от холода… но не от него. От него не спасала ни одежда, ни стены, ни её упрямство. Рядом с ней — Роза. Та сидела молча, вжав плечи, будто знала: прощения не будет.

В груди Евы всё сжалось. Проиграла. Её гордость, её сила — всё пошло прахом. Деймон снова был прав. Его жёсткость подавляла её, как всегда. А она… чувствовала себя тушканчиком рядом с волком. Маленьким, пушистым, дрожащим от страха. А он — хищник. Уверенный, резкий, смертельно опасный. И неотвратимо любимый.

Скрипнула дверь, и в комнате появился он.

— Пора. Элис крепко спит и ничего не вспомнит из этого тупого дня! — бросил Деймон раздражённо, словно каждое слово — пуля по сердцу.

Голос — безжалостный, уставший. Он злился, но за этой злостью было отчаяние. Он боялся. За неё.

Другая дверь открылась почти сразу. Главная. Через неё Ева и вошла сюда. Но теперь из неё шагнули трое. Мужчины. Чужие. И что-то в них сразу дало понять — они не просто прохожие.

Деймон напрягся. Его взгляд стал холодным, жестким. Он встал чуть вперёд, как щит.

— Мы пришли встретиться с двойником, — произнёс мужчина в центре.

— Спасибо, что пришли, — подалась вперёд Ева, намереваясь подняться, но в ту же секунду Деймон рванул вперёд и резко схватил её за локоть. Вернул назад, как тряпичную куклу.

— Я. Сломаю. Тебе. Руку, красотка, — процедил он сквозь зубы, глядя ей в глаза. — Вы зря приехали!

Ева вздрогнула от его голоса. Он был на грани. И в этом бешенстве не было игры — он был готов на всё, чтобы не допустить её к ним. Даже если придётся причинить ей боль. Снова.

Прежде чем она успела осознать, что происходит, один из мужчин рухнул на пол с хрустом — его шею вывернуло, как у куклы. За его телом — Элайджа. Высокий, уверенный, почти призрачный в своей грации. Его взгляд был мёртвым, голос — спокойным. Слишком спокойным.

Роза метнулась в сторону выхода. Элайджа даже не посмотрел на неё. Он позволил ей уйти. Предательница сбежала. И Ева слабо усмехнулась — не от радости, от боли. Всё рушилось.

— Ты умер. Я убил тебя, — сказал Сальваторе, с холодной бравадой.

— Несколько веков назад, — отозвался Элайджа, спокойно, будто то было не важно. Его глаза не отрывались от оставшихся мужчин.

— Кто ты? — спросил один из них.

— А ты кто?

— Я Элайджа.

— Мы хотели привести её к тебе, — пробормотал парень, неуверенно. — Для Клауса. Она двойник. Я не знаю как, но она существует. Клаус захочет увидеть её.

— Кто-нибудь знает, что вы здесь? — спросил Элайджа, тихо, но в этой тишине таилась смерть.

— Нет, — последовал ответ.

— Что ж, тогда спасибо за помощь, — и в ту же секунду его руки вонзились в груди мужчин, вырывая сердца. Всё случилось слишком быстро.

Ева не успела крикнуть. Только вскрикнула тихо, судорожно прикрывая рот ладонью. Она отшатнулась, её глаза расширились от ужаса. Сердца с глухим стуком упали на пол. Кровь медленно растекалась по доскам.

Деймон отпустил её руку, встал перед ней, будто прикрывая собой. Его тело было напряжено, он был готов к бою. Он не дышал.

Но Элайджа… просто улыбнулся и исчез.

Деймон обернулся, резко — хотел увидеть, куда он ушёл. За спиной было пусто.

— Ничего, — прошептал он. — Ни-че-го.

Ева оцепенела. Она бы рухнула прямо здесь, если бы не почувствовала на себе его взгляд.

— Ева… — Его голос изменился. В нём больше не было гнева. Только боль. Его глаза — больше не жгли, а почти просили прощения.

Он всё ещё стоял между ней и опасностью. Но именно он и был её опасностью. Он — причина боли, крика, дрожи в руках. Он — и её конец, и спасение.

Она не ответила. Только медленно поднялась. Тыльной стороной ладони всё ещё прикрывала пол-лица, пряча дрожащие губы. Её ноги мягко ступили по полу, обходя тела. Каждое движение — словно по стеклу.

Роуз не было. Она ушла. Трусиха. Предательница.

А она — проиграла. Не Элайдже. Не тем мужчинам. Деймону. Проиграла его гневу, его правоте, его боли.

Она шла к машине, и за её спиной — ни шагов, ни слов. Только в воздухе звенело молчание… и ощущение, что между ними ещё не всё сказано.

****

Ева остановилась у лестницы, почти не чувствуя земли под ногами. Каждый шаг отдавался в коленях, будто тело протестовало против возвращения. Деймон шёл за ней. Его присутствие ощущалось остро, напряжённо — как буря, надвигающаяся сзади.

Она поднялась по ступеням, не оборачиваясь.
— Спасибо, что подвёз до дома, — устало сказала она, не глядя.

— Разве я мог бросить тебя в такой ситуации? — отозвался он с той самой хищной иронией, за которой скрывалась другая эмоция — паника, дрожащая под кожей.

— Она просто испугалась. Она не собиралась сбегать, — зачем-то произнесла Ева, будто защищала Розу, хотя сама уже в это не верила.

— Собиралась, — Деймон остановился напротив, его взгляд стал жёстким, как лезвие. — Она уже пятьсот лет скрывается. Это её единственный инстинкт — бежать.

Ева едва сдержалась, чтобы не застонать от усталости — душевной, физической.

— Не могу поверить, что Элайджа жив… Почему он убил тех вампиров, а нас оставил в живых?

— Если бы мне давали доллар за каждого вампира, который меня удивил, — процедил Деймон. Его голос был холоден. Но глаза выдавали злость. Не на неё — на весь мир. А может, и на неё тоже.

Она шагнула к двери. Хотела закончить этот разговор. Он был из тех, которые разрушают изнутри. Но рука Деймона мягко, но непреклонно схватила её за запястье. Его ладонь была горячей, крепкой. Он притянул её к себе, ближе, чем позволял разум.

— То, что ты сделала уже второй раз — было невероятно глупо, — прошептал он сдержанно, почти шипя.

— Единственная глупость — это то, что мне помешали, — с вызовом ответила она, рванув запястье, но он лишь сильнее прижал её к себе.

— Я не спрашиваю тебя, почему в тот вечер ты предпочёл Розу, а не меня, и не спрашиваю, зачем ты спасаешь меня, поэтому не спрашивай, почему я спасаю тебя, — произнесла она, и в её голосе дрожала надежда, горела боль. В глазах — блеск: искренний, уязвимый.

— Ева… — его голос вдруг сорвался с ярости на что-то нежное. Слишком поздно.

Она сделала шаг назад, но он резко прижал её к стене. Его руки сомкнулись с двух сторон от её головы. Она была зажата — между каменной кладкой и его телом, между сердцем и ненавистью, между чувством и яростью.

— Послушай меня, — прошипел он, когда она попыталась вырваться, как дикое животное в ловушке. — То, что было между мной и Розой — глобальная ошибка. Я провинился и признаю это. Но ты должна уяснить, — он ткнул пальцем в её висок, — что ты важнее мне всех тех, кто есть в этом городе.

Она ударила его кулаком в грудь. Снова и снова.
— Ты жестокий, самовлюблённый эгоист! — сквозь зубы прорычала она, пока не замерла, уткнувшись лбом в его плечо. Сломленная. Уставшая.

Он обнял её. Молча. Пальцы скользнули по её волосам, чуть растрёпанным, мокрым от слёз.

— Прошу… хватит делать глупости, — тихо произнёс он, сжав её крепче.

В этот момент дверь дома распахнулась.
На пороге стоял Джереми.

Ева отстранилась от Деймона, и её сердце замерло.
На шее брата — бинт. И она поняла.
Вампир. Укус. Схватка.

Она уже бросилась к нему, как Деймон отпустил её, но за спиной Джереми стояла Елена. Плечи дрожали от рыданий. Её глаза были красными, а губы сжаты до боли.

— Что случилось? — выдохнула Ева.

— Стефан, — пробормотал Джереми. — Он...

Ева застыла. Слова повисли в воздухе.
Елена подошла, молча, обняла её. Уткнулась в её плечо. Плакала.

— Кэтрин всех обошла. Ты была права — это ужасная идея, — прошептала она. — Я его больше никогда не увижу…

Слёзы Елены проникали сквозь ткань. Ева обняла сестру крепко, как могла, но руки дрожали.

— Я что-нибудь придумаю, — пообещала она, тихо, почти беззвучно.

Когда они добрались до гробницы, Ева уже не могла мыслить. Сердце сжималось от боли.

Но стоило ей ступить ближе к решающему шагу — как Деймон снова оказался позади. Его тело буквально прижало её к каменной стене. Она замерла.

— Не смей! — сдавленно прошептал он, будто его сдерживали последние остатки контроля.

— Стефан там? Как ты мог допустить, чтобы это случилось?! — закричала она, срываясь на крик. В её голосе — отчаяние, вина, страх. Всё сразу.

Он отшатнулся на секунду. Ошеломлён. А потом —

— О чём ты говоришь? Я был слишком занят, спасая безумную камикадзе! — взорвался он в ответ, и их взгляды столкнулись.

— Не нужно было вообще лезть за лунным камнем! — кричала она. Слёзы душили.

— Так было необходимо, Ева! — он прижал её к себе, пальцы вцепились в её запястья.

— Что необходимо? Что из этого всего вообще было необходимо?! — в её голосе была боль и ярость, как у раненого зверя.

— Напомни подарить тебе успокоительные! — процедил он сквозь зубы.

— Отпусти меня, Деймон! Отпусти! — кричала она, била его кулаками, пока не сдалась. — Пожалуйста… — хрипло прошептала, слабея у него в руках.

— Ты закончила? — холодно спросил он, глядя прямо в её глаза.

Она кивнула. Он медленно отпустил.

— Стефан, пожалуйста… — её голос стал почти безжизненным. — Прости меня. Это всё из-за меня...

Она шагнула вперёд — но он поднял палец перед её лицом. Один, чёткий, командующий жест. Стой.

Ева зажмурилась, затаив дыхание. А потом, смахнув слезу с щеки, резко развернулась.

— Ненавижу... — прорычала она, поправляя волосы, и покинула гробницу, скрывая за яростью всё то, что внутри кричало.