глава 22. Роуз pt.2
Она стояла спиной к проходу, её руки нервно сжимали скомканный клочок бумаги с письмом от Бонни. Каждая клеточка её тела кричала об опасности, но сознание цеплялось за единственную надежду. Она ждала. Ждала, когда её спасут, когда сможет наконец обнять Деймона, что, как она верила, укроет её от всех проблем и опасностей этого жестокого мира. Тело настолько ощущало приближение неизбежного, что начало неконтролируемо дрожать от тревоги, от нарастающего напряжения, пока не послышались размеренные, властные, четкие мужские шаги. Они были слишком спокойными, слишком уверенными, чтобы принадлежать кому-то, кто не является хищником. Словно под воздействием невидимой силы, Ева медленно, неохотно обернулась. На лестнице, ведущей вниз, показался он – Элайджа.
Одетый в идеально скроенный костюм цвета воронова крыла, он казался воплощением самой ночи. Каждая линия его фигуры была безупречна, каждый шов — произведение искусства. Его лицо, словно выточенное из слоновой кости, обрамляли темные волосы, гладко зачесанные назад, подчеркивая острые скулы и волевой подбородок. В его взгляде, глубоком и пронзительном, читалась вековая мудрость и холодное, хищное равнодушие того, кто привык получать всё, что пожелает, не считаясь с ценой. Легкая, почти незаметная усмешка тронула его тонкие губы, обещая опасность и тайные, извращенные удовольствия. Он был воплощением аристократического зла, притягательного и смертоносного. В его присутствии воздух сгустился, наполнившись предчувствием неотвратимого.
Ему хватило доли секунды, чтобы преодолеть расстояние, и вот он уже стоял рядом с Евой. Он был слишком близко, его дыхание опаляло её кожу, словно обжигающий поцелуй. Он наклонился, его взгляд скользнул по её лицу, а затем, едва касаясь кончиком носа, провёл по её скулам и шее, вдыхая её запах. Затем он недовольно поморщился и резко отстранился, смотря на остолбеневшую девушку с почти брезгливым выражением.
— Человек, — заявил он тихо, словно произнося приговор для той парочки, что стояла позади Евы, нервно переглядываясь. В его голосе звучало разочарование, смешанное с холодным недоверием. — Это невозможно. — Он не сводил с неё глаз, словно не мог поверить, что перед ним фальшивка, а не истинный двойник. — Привет, — его усмешка вернулась, став более хищной. — Нас ждёт долгий путь, пора выдвигаться.
— Пожалуйста, не отдавайте меня ему, — молила Ева, её взгляд метался между Розой и Тревором, взывая к их милосердию, которого у них, казалось, не было.
— Ещё одно дельце, и поедем, — обратился Элайджа к Гилберт, полностью игнорируя её мольбу, словно она была не более чем досадной помехой.
— Я так долго ждал этого дня, Элайджа, — скованно, дрожащим голосом произнес Тревор, его плечи ссутулились от страха. Он боялся даже взглянуть в глаза древнему вампиру. — Мне правда очень жаль…
— Мне не нужны твои извинения, Тревор, — отрёкся Элайджа, не сводя пронзительного взгляда с брюнетки.
— Нет, я должен! Ты поверил мне с Катериной, а я подвёл тебя! — признавал свою вину Тревор, его голос дрожал, он отчаянно пытался загладить свою ошибку.
— Да, ты виноват, — спокойно, с леденящей душу прямотой говорил первородный, его голос не повысился ни на йоту. — А Роза помогла тебе, потому что была верна, и я это уважаю. — Он кивнул в сторону Розы, которая выглядела ещё бледнее обычного. — Но где была твоя преданность, Тревор?
— Я прошу прощения, — Тревор смотрел исподлобья, его глаза были полны отчаяния.
— Так получай, — сказал Элайджа. На лице Тревора мелькнула тень облегчения, почти улыбка — возможно, он подумал, что прощён. Но потом последовал удар. Жестокий и точный, настолько быстрый, что человеческий глаз не успел бы его заметить. Голова Тревора, сорванная с шеи, отлетела в сторону, а тело словно груда камней рухнуло на пол. Брызги тёмной крови обагрили пыльный пол, и из груди Розы вырвался душераздирающий плач.
Ева даже не поняла, в какой момент их разговор обернулся в смерть бедолаги. Она тяжело выдохнула, словно пытаясь выпустить из себя застрявший воздух, пока шок не отпускал её. Но на её лице ничего не дрогнуло. Ни ужаса, ни сострадания. Лишь холодное, почти пустое выражение, словно она уже привыкла к этой жестокости, словно она видела её столько раз, что она больше не могла её шокировать.
— Ты! — плача, воскликнула Роза, срываясь с места и опускаясь на колени рядом с обезглавленным телом Тревора.
— Не надо, Роза, — спокойно сказал первородный, поправляя пиджак, словно только что отряхнулся от пыли. — Теперь ты свободна. — Он заявил это с таким безразличием, будто даровал ей не свободу, а очередное ничтожное существование. Затем он подошел к Еве и протянул ладонь, приглашая её уйти. — Пойдём, — с властной, но нежной улыбкой произнёс он.
— А как же лунный камень, Элайджа? — Ева отшатнулась, не принимая его руки. В её голосе прозвучала смелость, граничащая с безрассудством.
Элайджа, казалось, слегка удивился, его бровь приподнялась.
— Что ты знаешь о лунном камне?
— Я знаю, где он находится, и могу помочь его найти, — заявила Ева, складывая руки на груди, пытаясь показать, что она не просто пленница, а ценный источник информации.
— Просто скажи где он, — спокойно, но с оттенком скрытой угрозы просил он, его взгляд стал острее.
— Так не пойдёт, — твёрдо отреклась брюнетка.
Элайджа усмехнулся, медленно оборачиваясь в сторону Розы, которая, рыдая, прижимала к себе голову Тревора.
— Ты пытаешься договориться со мной? — спросил он, и в его голосе прозвучало любопытство, смешанное с холодным раздражением.
— Впервые об этом слышу, — сердито отозвалась Роза, её голос был полон горя.
— Что эта вербена делает на твоей чудной шее? — спросил Элайджа, его взгляд резко опустился. И прежде чем Ева успела что-либо понять, он с резким движением сорвал с её шеи тонкую цепочку с кулоном из вербены, отбрасывая её подальше. Его руки твёрдо схватили её за волосы, оттягивая голову назад и вновь открывая вид на беззащитную шею. Кричать и вырываться не было смысла, её тело онемело от ужаса и боли.
— Нет, — прошептала она, её глаза расширились от безысходности.
— Где находится лунный камень? — его зрачки расширились, став почти чёрными, а голос зазвучал властно и требовательно, проникая в самые глубины её сознания. Теперь соврать она бы не смогла.
— В гробнице под развалинами церкви, — отвечала Ева, её голос был монотонным, лишенным собственной воли.
— Что он там делает?
— Он с Кэтрин, — вновь отвечала та, слова вырывались из неё против её желания.
— Интересно, — вскинув брови, Элайджа задумчиво произнес. В этот момент послышался глухой стук, раздавшийся где-то в доме, словно кто-то тяжёлый упал или что-то с грохотом рухнуло. Он мгновенно отпустил девушку, его взгляд стал напряжённым. — Что это?
— Я не знаю, — нервно ответила Роза, её плач оборвался, сменившись новым страхом.
— Кто ещё в доме? — вновь спрашивал Элайджа, его голос стал резким, а глаза изучали окружающую тьму.
— Я не знаю! — Роза была на грани истерики, её тело дрожало.
Рука Элайджи вновь схватила Еву за плечо, ведя её к двери. Вокруг послышались шаги, тени блуждали по дому. Ева знала, кто здесь. Её спасение. Её обитель. Но они, вероятно, не догадывались, с кем им предстоит столкнуться. Словно игрушка, она перешла из крепкой хватки Элайджи в не менее цепкую хватку Розы. От сильного сжатия боль в руке, где был порез, вспыхнула с новой силой, и на нежно-розовом свитере показалось алое пятно свежей крови.
— Роза? — вновь обратился к ней Элайджа, его голос стал ещё более ледяным, требовательным.
— Я понятия не имею, кто это, — заявила темноволосая, но в её глазах читался неприкрытый ужас.
Тень, длинная и зловещая, скользнула мимо замершей Евы и напряжённой Розы, устремляясь вверх по лестнице. Взгляд Элайджи, скованный древней, неумолимой решимостью, был прикован к этой исчезающей тени, словно он уже предвкушал свою добычу.
— Вверху, — зловеще прозвучал знакомый голос Деймона, эхом разносясь по заброшенному дому, словно он насмехался над Первородным, играя в кошки-мышки. Элайджа резко метнулся в указанном направлении, его древние инстинкты вели его по следу. — Внизу! — вновь отозвался голос, теперь уже с другой стороны. Вампир, почувствовав обман, резко развернулся, и его взгляд, полный холодной ярости, уставился прямо в сторону девушек. В следующее мгновение раздался глухой удар, и его ладонь, сжатая в кулак, была пронзена деревянным колом, брошенным откуда-то из темноты.
Гилберт даже не успела понять, как была резко прижата к холодной стене. Призрак страха, затаившийся внутри, рванулся наружу, но был мгновенно подавлен. Голубые глаза Деймона, полные жгучей тревоги и беспокойства, смотрели на неё, словно он боялся за неё больше, чем за собственную жизнь. Его ладонь, тёплая и сильная, прикрывала её рот, чтобы она не издала ни единого звука, чтобы её хрупкость не выдала их. Было видно, как её тело дрожит, как глаза наполняются слезами, которые она отчаянно сдерживает.
Она кивнула, когда Сальваторе, его взгляд был вопросом, показал едва заметный знак молчать, и лишь тогда медленно, осторожно отпустил ладонь. Она дышала тяжело, но ни звука не вырвалось из её губ.
— Кто бы ты ни был, я повторяю: меня не возьмёшь, — голос Элайджи, глубокий и властный, разнёсся по дому. Он без усилий вырвал очередную деревяшку из своего тела, его раны мгновенно затягивались. — Отдайте девушку. На счёт три или полетят головы, — и слышится отвратительный хруст дерева, словно он небрежно раздавил что-то в своей руке, чтобы подчеркнуть угрозу.
Ева, не теряя ни секунды, подняла руку и указала на себя пальцами, беззвучно, но выразительно спрашивая: «Может, всё-таки отпустишь им меня?» В её взгляде не было страха, лишь холодное предложение сделки. На это Сальваторе недовольно, но с глубокой тревогой уставился на брюнетку, словно говоря: «Даже не думай, Ева».
— Мы поняли друг друга? — спросил Первородный у пустоты, его голос был полон ледяного терпения.
Ева, игнорируя внутренний голос, желала вырваться вперёд, пойти на этот шаг, но сильная рука Деймона крепко удержала её, не давая ни единого шанса на движение. В его глазах читалось столько мыслей: и гнев, и отчаяние, и безмерный страх потерять её. Но затем, словно приняв какое-то тяжёлое решение, он протянул ей крошечный, скрытый в ладони флакончик с густой зелёной жидкостью и запахом вербены, словно говоря: «Ты знаешь, что делать».
В этот момент, когда Элайджа уже начал своё зловещее обратное движение к лестнице, Ева, собрав последние крохи сил и отваги, произнесла, её голос был удивительно твёрд, несмотря на внутреннюю дрожь:
— Я пойду с тобой, только не трогай моих друзей. Они пытались помочь мне. — Она наблюдала с лестницы, как он медленно, величественно оборачивается в её сторону, его взгляд был полон древней настороженности.
Он приблизился к ней, его движения были грациозными, как у хищника. В его руке появился самодельный кол, словно он готов был пустить его в ход в любой момент. Он остановился на полпути, когда Ева, несмотря на внешнее спокойствие, инстинктивно подпрыгнула от испуга.
— Что за игру ты затеяла? — спросил он, в его голосе прозвучала нотка смертельной любознательности.
И Гилберт, недолго думая, с поразительной скоростью сорвала колпачок с флакончика, превращая его в импровизированную бомбочку, и резко, с невероятной точностью, кинула её прямо в сторону Элайджи. Она отлично вспыхнула, обдав его лицо и глаза едкой вербеной. Ева успела отскочить в сторону, но мощная волна взрыва всё равно прибила её к стене, выбив из лёгких воздух. Послышался глухой, яростный крик Элайджи, и было видно, как раны секундно зажили на его лице, обгоревшем от вербены, но его глаза горели ещё более сильным, неистовым гневом. Он, словно демон, стал приближаться к ней, его шаги были быстрыми и тяжёлыми, как гром. Но в этот же миг из-за угла показался Стефан. Шатен, не задумываясь, безжалостно стрелял в него из спрятанного оружия, но поняв, что оно не приносит пользы, налетел на него, снося с лестницы на первый этаж, где они столкнулись с грохотом.
Стефан, получивший удар, был поражён, но уже приготовился к атаке от Первородного, когда тот поднялся. Однако на него, словно тень, налетел Деймон, с чутким, выверенным ударом в тело, используя его же самодельный кол. Он воткнул его тело колом прямо к входной двери, тем самым убивая его. Роза, в ужасе и отчаянии, мимолетно пролетела мимо них, используя хаос, чтобы сбежать. Брюнет хотел было броситься за ней, чтобы закончить начатое.
— Оставьте её, — раздался слабый, но твёрдый голос Евы, которая уже спускалась по лестнице, её глаза были сосредоточены на Деймоне.
— Ева? — отозвался Стефан, словно не веря своим глазам, его голос был полон облегчения, но и предупреждения, что опасность миновала.
— Стефан, — спустившись, сказала она, её взгляд был слегка отстранённым, словно она ещё не до конца осознала произошедшее. — Спасибо, — кивая, она благодарила его.
Но её истинный взгляд был направлен на Деймона. Она сразу же побежала к нему, её ноги несли её сами. В тот момент, когда он увидел её, его глаза наполнились облегчением и нежностью. Чувственные, крепкие объятия любимого окутали её тело. Он притянул её к себе так крепко, словно боялся, что она вновь исчезнет, словно пытался убедиться, что она реальна, что она жива. Она не хотела отпускать его. Ей хотелось ощущать его сильные руки, его тёплый аромат, его нежные поцелуи, которые казались спасением после всего пережитого.
— Ты цела? Не ранена? — спросил Сальваторе, его голос был хриплым от пережитого страха, а ноздри втягивали её сладкий аромат духов, смешанный с запахом крови и страха. Он отстранил её, осматривая каждый сантиметр её тела, его глаза искали малейшие повреждения.
— Я в порядке, — ответила она, но её голос дрогнул, и, словно плотину прорвало, слёзы сами скатились по её щеке, — Прошу отвези меня домой, пожалуйста..
Страх, который она так долго и умело подавляла, наконец отпустил, и случился выплеск всех накопившихся эмоций. Она уткнулась лицом в его грудь, позволяя себе тихо плакать.
— Поехали, — ответил Деймон, его голос был полон нежности. Он подхватил её на руки, словно она была самым хрупким и ценным сокровищем в мире, и понёс к выходу, к свету, подальше от теней и кошмаров этого дома.