пролог. Родной Мистик-Фоллс.
Ее кабинет тонул в тишине. На столе, в хаосе разбросанных бумаг, незыблемо покоилась свежая газета. Ева перечитывала ее снова и снова: утром, за спешным кофе, в обеденный перерыв и даже перед сном, с нездоровой надеждой, что и в этом благополучном штате произойдет нечто из ряда вон выходящее. Но ее новый дом, казалось, был благословлен скучной репутацией тихого и безопасного места, где самым громким преступлением оставались кражи сумочек и подростковые выходки.
Взгляд зацепился за семейную фотографию. Родители, обнявшись, лучезарно улыбались в объектив. Они казались такими живыми, настоящими, что Ева, не выдержав, опустила фоторамку лицом вниз. Катастрофа... Вот что она никогда не сможет забыть. Телефонный звонок, полный скорби, сочувствующие взгляды, дежурные слова утешения, ночной плач Елены и Джереми и... родители, навечно похороненные в земле, их имена, выгравированные на камне, отныне и вовек сияющие на могильной плите.
Автоматическим движением она потянулась к заветному ящику стола и достала почти пустую пачку сигарет. Одним ловким движением открыла крышку, зажала тонкую сигарету между губами, чиркнула спичкой и, выпустив клуб успокаивающего дыма, откинулась на спинку кресла, пытаясь хоть на миг забыться.
Ей пришлось бежать из родного города. Города, где каждый камень кричал о необъяснимых смертях. Города, пропитанного забытым страхом, который, казалось, жил собственной жизнью. Города, куда ей никогда не следовало возвращаться. Она уехала в тишине, оставив короткую записку и, как ни странно, указав почтовый адрес, куда в дальнейшем приходили письма от Дженны и Елены. Уехала, чтобы обрести дело всей жизни. Уехала, чтобы начать новую жизнь.
Скучная газета навевала сон, но тишину разорвал телефонный звонок. Неизвестный номер. Она подняла трубку, и стоило ей лишь сказать "Алло", как на другом конце провода прозвучал знакомый теплый женский голос. Элизабет Форбс... Храбрая женщина, отчаянно пытавшаяся сохранить порядок в проклятом городе.
- Ева... - шериф сделала нерешительную паузу. - Ева Гилберт, это вы?
- Элизабет Форбс, - узнала Ева, в ее голосе промелькнула удивленная нотка, - Надо же, как я рада вас слышать.
- Ева, нам нужна твоя помощь, - взволнованный голос заставил ее похолодеть. - Мистик Фоллс в опасности.
- Что случилось, шериф? - Ева насторожилась, резко поднявшись с кресла и инстинктивно закрывая дверь кабинета.
- В городе творится нечто необъяснимое, и нам нужен специалист твоего уровня, - продолжала Форбс.
- Не думаю, что смогу вам помочь, миссис Форбс, - сухо ответила Ева, - Я всего лишь обычный следователь.
- Кэролайн тяжело ранена, и я боюсь, что Елене и Джереми грозит смертельная опасность, - шериф выпалила это твердо, не пытаясь скрыть ужас.
Вспомнились письма Елены. Она писала о странных смертях, начавшихся с появлением каких-то новых людей, но твердила, что находится в безопасности, ведь рядом ее парень и брат, теперь состоящий в Совете Основателей. Куча писем... Ева едва находила время читать отрывки из ее личного дневника, лишь бережно хранила их в заветном ящике под замком.
- Я выезжаю.
- Спасибо... - облегченно выдохнула Форбс.
Погасив сигарету, Ева распахнула заветный ящик и торопливо выхватила конверты с письмами и вырванными страницами дневника Елены. Пальцы дрожащими буквами начертили заявление об увольнении. Пусть заметят его когда-нибудь на ее опустевшем столе. Схватив фоторамку, она покинула кабинет, словно бежала от преследователя.
Ноги сами несли ее домой, в маленькую квартирку, расположенную в паре кварталов от работы. Там Ева, не раздумывая, начала заполнять вместительную сумку с одеждой. В Мистик Фолс наверняка осталось что-то из ее старых вещей. Ключи от машины и сигареты заставили ее остановиться на мгновение, чтобы захватить самое необходимое, прежде чем окончательно захлопнуть дверь своей теперешней жизни.
Ева даже не подумала о том, чтобы написать хоть короткое сообщение тете или сестре, предупредив их о внезапном возвращении. Они бы все равно не поверили. Они были уверены, что она никогда не променяет свою спокойную, размеренную жизнь на непредсказуемый и, по сути, проклятый Мистик Фолс. Но они ошибались. Она не могла позволить себе потерять еще кого-то. Она помнила смех Елены. Она помнила застенчивую улыбку Джереми. Она помнила теплые объятия Дженны.
****
Чернота сгущалась вокруг, и город словно замирал, погружаясь во тьму. Не было привычных шумных компаний подростков, окна домов мерцали тусклым светом, укрытые плотными шторами. Лишь мерный стук дождевых капель о лобовое стекло нарушал эту гнетущую тишину. Дождь омывал город, пронизывал холодом и вызывал щемящую тоску. Дождь, что вернул ее домой.
Черный автомобиль замер у ворот кладбища Мистик Фоллс. Это место всегда было тихим и умиротворенным прибежищем для тех, чья жизнь когда-то била ключом. Но сейчас тьма, словно заразная болезнь, расползлась по городу, сделав кладбище пугающе большим.
Она поклялась себе никогда не возвращаться. Знала, чем это грозит. Опасность, что навсегда затянет ее в этот проклятый город. Но выбора не было. Ей предстояло защитить Елену любой ценой. Даже собственной жизнью.
Выбравшись из машины, Ева ощутила, как ледяные капли дождя колют кожу сквозь косуху. До входа оставалось несколько шагов, но она уже промокла до нитки. Холодный ветер пробирал до костей, заставляя дрожать. Этот резкий ливень, эта пустая темная ночь... Все это было до боли знакомым, словно сама атмосфера шептала: "Добро пожаловать домой". Дом... Город, который она оставила позади, чтобы изменить свою жизнь. Город, где навсегда потеряла своих родных.
Над головой с карканьем пролетел ворон. Звук был хриплым и зловещим, словно предвестие беды. Ева вздрогнула и споткнулась. Птица, словно насмехаясь, сделала круг над ней, разрывая тишину кладбища своим криком. Всё изменилось после отъезда Гилбертов. Сжимая в руке мокрый листок, она вспоминала Елену. Эти записки, вырванные из личного дневника, сестра присылала ей по почте. В каждом слове сквозила боль, тоска по прошлому, тревога за Дженну и опасения за будущее Мистик-Фоллс.
Наконец, Ева остановилась перед могилой родителей. В памяти всплыл тот страшный день, когда она узнала о их смерти. Тишина давила на уши, заставляя слышать лишь бешеное биение собственного сердца. Голос Елены в телефонной трубке, полные отчаяния рыдания Джереми... Они были живы. А она в тот день словно умерла вместе с родителями. Ей хотелось исчезнуть, и она исчезла. Она обманывала себя, думая, что судьба не властна над ней, пока она вдали от родного города. Но это была лишь иллюзия. Слеза скатилась по щеке, оставляя грязную дорожку от потекшей туши. Сердце сдавила невыносимая боль, и на могилу легли четыре гортензии - любимые цветы ее матери.
Подняв взгляд, она увидела ворона. Он сидел на надгробном камне и смотрел на Еву с каким-то зловещим любопытством. В его черных глазах словно читалось: "Ты здесь не нужна. Тебе тоже место под землей".
- Уходи, - прошептала Ева, с трудом сдерживая дрожь, - Прочь отсюда! - в голове билась лишь одна мысль: эта грязная птица может испортить мрамор. Ворон в ответ лишь злобно каркнул.
Потеряв терпение, Ева замахнулась на него. С неохотой птица расправила крылья и, издав напоследок пронзительный крик, улетела. Ева вздохнула с облегчением и направилась к выходу, но не успела сделать и нескольких шагов, как кладбище окутал густой туман. Внутри похолодело от дурного предчувствия. Ева остановилась, ощущая на себе чей-то пристальный взгляд. Оглянувшись, она никого не увидела. Лишь от дуба, стоявшего поодаль, падала зловещая тень, напоминающая мужской силуэт.