Глава 1: Ангел и Демон!
«Все в этом мире имеет две стороны! Как чёрное и белое, как солнце и луна, как ночь и день. И они оба были две стороны одной медали. Она была — Жизнью. Он был — Смертью. Она была — Ангелом! Он был — Демоном!» © M.A.S
Середина сентября. Холодный ветер резал кожу, забирался под пальто и играл прядями длинных черных волос девушки. Она бежала по тротуару, почти сбив с ног молодую женщину.
— Простите! Простите! — выкрикнула брюнетка на бегу и, не оглядываясь, понеслась дальше.
У входа в кафе она резко остановилась, прижала ладонью растрепанные волосы, глубоко вдохнула, пытаясь успокоить сердце, колотящееся от бега, и толкнула дверь.
Внутри было тепло и пахло свежемолотым кофе. Звон смеха, шорох учебников, голоса студентов — всё это заполнило пространство.
— Как всегда? — с лёгкой улыбкой спросил светловолосый бариста, узнав её.
— Да... молочный латте, пожалуйста, — ответила она чуть запыхавшимся, всё ещё дрожащим от бега голосом.
— Сию же минуту, миледи, — игриво поклонился парень и занялся кофемашиной.
Она отбросила назад густые волосы до пояса, оглядывая зал. Почти все столики были заняты парами и компаниями студентов. Девушка почувствовала, как одиночество вдруг кольнуло сердце, но тут же отвлеклась на протянутый стакан.
— Ваш кофе, мадам, — с улыбкой сказал бариста.
— Спасибо.
Пальцы обхватили горячий картонный стакан, приятно обжигая кожу. Она расплатилась и вышла на улицу. Сделав первый глоток, девушка зажмурилась от удовольствия.
— Боже, какая вкусняшка... — прошептала она и взглянула на часы. Время ударило тревогой. — Чёрт, опаздываю!
Она ускорила шаг, почти перешла на бег. Ветер бил в лицо, полы пальто развевались за спиной. Добравшись до перекрёстка, она хотела перейти дорогу, но вдруг — пронзительный визг шин, резкий сигнал клаксона.
Она замерла, как вкопанная. В груди всё похолодело. Стакан выпал из рук, кофе брызнул на асфальт тёмным пятном.
***
Эмир с самого утра был в разъездах. Мысли жгли его мозг, словно раскалённое железо. Чем больше он думал, тем сильнее давил на газ. Что бы ни ждало его в конце этого пути — он не свернёт.
Но сейчас в его голове звучало только одно имя — Эбру. Эбру Атай. Дочь Исхана Атая. Его единственная цель.
Телефонный звонок прервал его мысли. На экране высветилось имя — Асад, лучший друг и верный партнёр. Эмир вставил наушник в ухо.
— Я в дороге, Асад. Что-то случилось? — произнёс он, выруливая на поворот.
— Где ты, Эмир? Мы уже час ждём тебя! — раздражённо бросил друг.
— Асад, успокойся, — его голос был ледяным, спокойным, как всегда. — Десять минут, и я буду там.
Он нажал на газ, и стрелка спидометра поползла вверх.
И тут — внезапный силуэт. Девушка.
— Чёрт!..
Эмир в последний миг ударил по тормозам. Колёса завизжали, машина резко остановилась. Девушка от ужаса выронила стакан кофе, и тёмные капли брызнули на асфальт.
— Дьявол!.. — выдохнул он.
— Брат, что случилось? — спросил встревоженный Асад.
— Из-за тебя я чуть человека не сбил! — Эмир яростно ударил кулаком по рулю, сорвал с уха наушник и распахнул дверь.
Он выскочил из машины, его взгляд метнул молнии.
— Где были твои глаза?! Куда ты смотрела?! — голос его разорвал воздух, но девушка не ответила.
Она стояла прямо перед ним, дрожа, как осенний лист, и смотрела в землю.
Эмир приблизился и попытался взять себя в руки.
— Девушка, вы в порядке? — голос стал мягче, но в нём всё ещё ощущалась скрытая сталь.
Если бы он затормозил хоть на мгновение позже — сейчас она лежала бы на холодном асфальте, рядом с растёкшимся кофе.
— Девушка?.. — он дотронулся до её плеча.
Она подняла голову, и на него посмотрели изумрудные глаза, наполненные слезами.
Эбру Атай.
Его сердце сжалось от воспоминаний. Он почти ощутил на пальцах её горло. Всего одно движение — и он лишит её жизни, заставит Исхана Атая вкусить ту же адскую боль, что пережил он, когда вся его семья умирала на его глазах.
На миг он пожалел, что вовремя нажал на тормоз.
Его голубые глаза потемнели, налились бездной. Внутри боролись два зверя: желание раздавить её — и желание обладать ею.
«Эмир! Возьми себя в руки. Если ты сломаешь её сейчас — ты потеряешь всё.»
Он втянул холодный воздух, заставляя себя выдохнуть. Эбру, сквозь пелену слёз, почти не видела его лица. Но он видел её до мельчайшей детали.
Хрупкая, как фарфор. Длинные чёрные волосы рассыпались по плечам, изящные брови, густые ресницы дрожали от ветра. Маленькое бледное лицо, бордовые губы, покрасневший носик. Всё в ней кричало о слабости и уязвимости.
И это сводило его с ума.
«Ты должна принадлежать мне, Эбру. И только мне.»
— Девушка, — он наклонился ближе, его голос стал низким и властным. — Вы в порядке?
Она молчала, но он видел, как её дыхание сбилось.
Эмир ухмыльнулся краем губ.
— Ясно. Ты пойдёшь со мной.
Эбру даже не поняла, как оказалась на пассажирском сиденье его машины. Всё произошло слишком быстро: сильная рука, решительное движение — и вот двигатель уже ревёт, унося её прочь.
Несколько минут она сидела в полном оцепенении, не в силах вымолвить ни слова. Её руки дрожали, дыхание сбивалось, сердце колотилось так громко, что она сама его слышала. Но вдруг до неё дошло — она в машине с незнакомым мужчиной, который только что едва её не убил.
— Остановите машину! — её голос взвился в панике, нарушая тяжёлую тишину.
Эмир поморщился от её крика, но не убавил скорость.
— Остановите! — она повторила, на этот раз громче, её пальцы вцепились в ремень безопасности. — Куда вы меня везёте?
— В больницу, — ответил он спокойно, без единого взгляда в её сторону, будто всё происходящее его совершенно не касалось.
— Нет! — она резко повернулась к нему. — Я не ранена. Никаких повреждений. Остановите, я сама пойду!
Её голос дрожал, но в нём проскальзывала решимость.
Эмир медленно выдохнул. Он не хотел смотреть на неё. Потому что если посмотрит — то забудет все планы, забудет месть и холодный расчёт. Но он не мог вечно прятать взгляд.
— Если не в больницу, — тихо произнёс он, сдерживая собственное дыхание, — тогда диктуйте адрес. Я отвезу вас.
Он остановил машину у обочины, но дверца осталась заблокирована.
Эбру схватилась за ручку, дёрнула её — безрезультатно.
— Откройте дверь, — её голос дрогнул, и она повернула голову к нему.
И замерла.
Эмир был слишком близко. Опасно близко. Их лица разделяло всего несколько сантиметров. Его дыхание касалось её щеки, и от этого её пробрало до самых костей.
Он смотрел на неё впервые так близко. На кожу белее снега, на дрожащие губы, цвет которых сливался с её нежно-розовым платьем, на глаза — изумрудные, влажные, наполненные страхом и растерянностью.
И это сводило его с ума.
В этих глазах было нечто такое, чего он не ожидал. Беспокойство. Не её — его собственное. Чёрт. Его взгляд дрогнул. Ему не нравилось это ощущение, будто внутри него что-то сдвинулось.
Но он не мог оторваться. Он столько раз видел её издалека, наблюдал, как тень, как охотник, что привык к жертве. Но сейчас она была рядом, живая, настоящая. И слишком близко.
— Ч... что вы делаете? — её голос был почти шёпотом.
Эмир ухмыльнулся, хотя внутри всё кипело.
— Не нервничай, — он отстранился, словно обрывая тонкую нить. — Ты всё ещё дрожишь. В таком состоянии одна ты домой не доберёшься. Диктуй адрес. Я отвезу.
Он говорил ровно, но глаза выдавали то, что скрыть невозможно. Там бушевал шторм.
— Я... — Эбру не успела договорить. Её телефон зазвонил, и на экране вспыхнуло имя: «Папочка».
Она резко втянула воздух и взяла трубку.
— Да, папа... Не кричи, пожалуйста... Папа! Я сказала, всё хорошо... Я еду... Уже в дороге...
Эмир отвернулся к окну. Его пальцы сжали руль так сильно, что костяшки побелели. Всё шло не так. Он ненавидел это чувство — потерю контроля. Их встреча должна была быть другой. Он планировал всё до мелочей: момент, место, повод. Но теперь судьба сама толкнула её прямо в его руки — и он почти всё испортил.
— Ладно, папа. Скоро буду, — её голос дрогнул. Она отключила звонок и посмотрела на Эмира. — Вы можете подвезти меня?
Она сказала это тихо, будто прося о милости.
— Адрес? — его голос прозвучал слишком холодно для такой близости.
Как странно — спрашивать адрес девушки, о которой он знал всё. Даже больше, чем ей бы хотелось.
— В сторону Нишанташи, пожалуйста, — едва слышно произнесла она.
Эмир кивнул и завёл двигатель. Машина снова тронулась, но теперь внутри царила другая тишина. Густая, вязкая, как предчувствие беды.
Он краем глаза скользнул по её профилю. Нежная, испуганная, но гордая. Его жертва. Его оружие. Его соблазн.
А внутри шёпот разрывал его на части:
«Ты должен сломать её. Или потеряешь себя.»
Путь, который занял полчаса, закончился возле грандиозных ворот особняка семьи Атай.
Эбру открыла дверь и уже собралась выйти, когда голос Эмира остановил её.
— Я, кстати, Эмир! — протянул он руку, и на лице вспыхнула лучезарная улыбка.
Она взглянула сначала на его руку, потом на самого мужчину, словно пытаясь оценить угрозу и обаяние одновременно.
— Я — Эбру. Приятно познакомиться, — её рука коснулась его, и лёгкая улыбка робко осветила лицо.
— Мне тоже, Эбру, — улыбка Эмира оставалась безмятежной, но в глазах таилась нечто иное.
— Ладно, я пойду. Ещё раз спасибо, пока.
Как только дверь захлопнулась за ней, сияние с его лица исчезло мгновенно.
Внутри Эмира бушевала буря. Кровь пульсировала в висках, сердце сжималось, а ненависть рвала его на части.
— Особняк Атай... — произнёс он мрачно, словно выкрикивая приговор.
Он опустил тонированное стекло и задержал взгляд на этом каменном строении. Камни особняка казались холодными, неприступными, но для него — символом всего, что он должен разрушить. Глубоко вдохнув, он позволил себе насладиться этим мгновением.
— Осталось совсем немного, Эбру... и в конце концов ты станешь моей.
Ненависть, которую он скрывал годы, вспыхнула с новой силой. Каждая клетка его тела жадно пульсировала этой яростью. Он ненавидел всё живое, что осмелилось жить под этой крышей.
— Я отомщу за всех... — прошипел он, сжимая кулак до боли.
Глубоко вздохнув, он провёл рукой по щетине на лице, ощущая дрожь предвкушения.
— И за брата... и за нашего ребёнка... и за тебя, Элиф!
Он завёл машину, и рёв двигателя разорвал тишину. Эмир умчался прочь на бешеной скорости, оставляя за собой лишь пыль и запах горящего асфальта, ощущение власти и предстоящей мести.
Каждое мгновение приближало его к цели. Каждая секунда давала топливо его ярости и безумной одержимости. Эбру должна была стать его — и он это получит, несмотря ни на что
***
Ночь окутала город, а в доме воцарилась мёртвая тишина, нарушаемая лишь ритмом часов и потрескиванием дров в камине. Эбру сидела напротив огня, укутавшись в тёплый плед, и смотрела сериал на планшете, ожидая прихода отца. Но, кажется, сегодня он не собирался появляться.
Над камином висел большой портрет молодой женщины — матери Эбру, госпожи Сенем, давно ушедшей из жизни. Эбру знала: она унаследовала от матери не только красоту, но и упрямство.
— Ты почему всё ещё не спишь? — раздался стальной голос.
В гостиной автоматически включился свет, и Эбру увидела Исхана. Его лицо было хмурым, усталым; складки на лбу и морщины у глаз выдавали напряжённый день.
— Не заметила, как время пролетело, — спокойно ответила она и поднялась с дивана. — Папа...
Мужчина поднял руку, заставив её замолчать.
— Хорошо, — сказала Эбру и направилась к лестнице. Сегодня лучше не начинать разговор.
— Эбру, — стальной тон отца заставил её замереть на ступеньке. Она обернулась, но не встретила его взгляда. — Ты понимаешь, что сегодня из-за своей глупости могла умереть?
— Ты же знаешь, я не люблю, когда меня контролируют, — ответила она твёрдо, словно повторяя завет матери.
— А что, если бы ты умерла? — голос Исхана повысился, а изумрудные глаза пылали гневом.
Эбру вздрогнула: эти глаза она унаследовала от отца. Глубокие, пронзительные, умеющие видеть насквозь.
— Ты о себе не думаешь! Ты могла бы подумать обо мне!
Исхан до ужаса боялся потерять дочь. Она была его единственным дорогим человеком после сына Акына, с которым они давно не ладили.
— Папочка... я знаю, что ты злишься, но...
Отец оборвал её:
— Иди в свою комнату, Эбру. Ты наказана!
— Но папа...
— Я сказал — иди!
Эбру не стала спорить. Она быстро скрылась в своей комнате, оставив отца одного с тяжёлым ощущением беспомощности.
— Ах, Сенем... — мужчина вздохнул и взглянул на портрет жены. — Что мне с ней делать? Она вся в тебя... такая же упрямая и строптивая...
Исхан сел в кресло, где ещё недавно сидела дочь, и взял её плед, глубоко вдохнув. Лаванда — тот же аромат, что и у матери.
— Я боюсь потерять её, как потерял тебя, Сенем...
В доме снова воцарилась тишина, но теперь она была тяжёлой, полной тревоги и неизречённых чувств. Исхан понимал: каждая ночь с его дочерью — драгоценная, и каждая ошибка может быть последней.
***
Приняв душ и переодевшись в пижаму, Эбру лёгла в постель, укрывшись пледом. Она только собиралась закрыть глаза, как в дверь постучали.
— Входите, — тихо сказала она.
Дверь открылась, и в комнату вошёл отец. Эбру села на кровать.
— Мы можем поговорить? — голос Исхана был мягче, спокойнее, чем в начале вечера.
Она кивнула. Отец прошёл в комнату и сел рядом с ней.
— Бусинка... — начал он, осторожно, с лёгкой улыбкой.
«Бусинка» — так он называл её с самого рождения, ласково и нежно, словно это слово могло защитить её от всего мира.
— Знаю, я погорячился и накричал, — продолжил Исхан, — но и ты пойми меня. Ты самое ценное, что у меня есть. Я не могу потерять тебя... Этого я не вынесу.
Эбру улыбнулась. Эта улыбка была особенной — чистой, невинной, почти ангельской. Она словно могла залечить любую рану, любую боль. Она никогда не причиняла вреда другим, а уж отцу тем более не хотела причинять страдания.
— Прости меня, пожалуйста, — тихо сказала она и крепко обняла отца.
Исхан улыбнулся, поглаживая её волосы.
— Всё в порядке. Просто береги себя, хорошо? — произнёс он, и в его голосе прозвучала мягкая тревога.
— Хорошо, папочка.
— Ладно, ложись спать, уже поздно.
Он вышел из комнаты, и Эбру закрыла глаза, но сон не приходил. Перед её мысленным взором всплыл образ, который она так отчаянно пыталась стереть из памяти. Лицо, глаза... сердце снова сжалось.
— Кто ты, Эмир? Кто? — прошептала она в пустоту. — Почему у меня такое чувство, будто твои глаза что-то скрывают?
Она сжала подушку, ощущая странную тревогу, которая не покидала её даже в безопасности собственной комнаты. Этот мужчина, с которым она встретилась сегодня, оставил в ней ощущение неведомой угрозы и одновременно необъяснимого притяжения.
И сон так и не пришёл.
***
Закончив видеоконференцию с арабскими партнёрами, Эмир откинулся на спинку кресла и устало взглянул на Асада. Он улыбнулся, почти без сил, и закрыл перед собой папку.
— Мы сделали это... наконец-то заключили контракт с арабами. Кадир и Элиф обрадовались бы, если бы были здесь...
Второе предложение он произнёс тихо, но Эмир услышал каждое слово. Имена брата и жены вновь всплыли в его памяти, отдаваясь гнойной, незаживающей болью. Он мысленно перенёсся на годы назад, когда ещё видел смех Элифа, её лёгкость, когда дурачился брат — когда все были живы, любили друг друга и были счастливы.
С самого детства он любил соседскую девочку, Элиф. Она была такой невинной, такой прекрасной, что он боялся даже приблизиться. В это же время он встретил Асада — старшего брата Элифа, который стал для него другом, почти родным.
Жизнь казалась совершенной. Эмир, сын простой семьи, был счастлив: отец и мать рядом, старший брат, младшая сестра, любящая жена, которая ждала их ребёнка, и верный друг. Чего ещё желать?
Но всё прекрасное рано или поздно рушится.
Одна роковая ночь разрушила весь его мир. Тот день ничем не предвещал беды. Он утром поехал в мастерскую, жена отправилась на плановый осмотр, узнав, что ждёт мальчика, которого они хотели назвать Али. Всё было идеально.
Жена находилась у родителей, а Эмир был занят ремонтом машины. Он попросил брата заехать за ней — и Кадир согласился.
Через несколько часов раздался звонок. Автомобиль, в котором находился брат, попал в аварию. Кадир погиб на месте, а Элиф потеряла ребёнка и оказалась в критическом состоянии. Почти все органы были повреждены, но сердце пострадало особенно. Эмир делал всё, чтобы спасти её.
Когда ей нашли донорское сердце, он чувствовал, что весь мир снова в его руках. Но за час до операции сердце украли. Его украл Исхан Атай для своей дочери.
По иронии судьбы машина брата столкнулась с машиной Исхана Атая, но он избежал наказания. Всю вину переложили на покойного Кадира. За один день этот человек лишил Эмира всего: брата, сына, жены, семьи, его молодости, мечты, жизни. Всё, что он любил, было разрушено.
В жизни Эмира осталась только одна цель — месть.
Он поклялся забрать всё у Исхана Атая. И всё это — ради одной женщины: Эбру Атай.
Месть стала его смыслом, стимулом, силой. За восемь лет он превратился в одного из самых богатых людей страны, построил могущественную империю, получил поддержку внутри страны и за рубежом. Он стал основателем Империи Яманов.
Ему 32. Он красив, умен, его голубые глаза словно бездонный океан притягивают и сводят с ума. Любая могла пасть перед ним, но никто не смог завладеть его сердцем. Эмир никого не любил так, как любил Элиф. Никогда.
⸻
— Ты так и не сказал, кого сегодня чуть не сбил, — после долгого молчания спросил Асад.
— Ты даже представить не можешь, кого... — на губах Эмира появилась ядовитая, почти зловещая ухмылка.
Асаду никогда не нравилась эта улыбка. После неё всегда следовало что-то такое, что заставляло сердце сжиматься от страха.
— Кого же? — тихо спросил он.
— Эбру... Эбру Атай, дочь Исхана Атая!
— Эбру? — переспросил Асад, а Эмир лишь кивнул. — Но ведь ты планировал познакомиться с ней после подписания контракта.
— Ха! Это намного лучше. Судьба сама предписала нашу встречу, — усмехнулся Эмир и откинулся на кресло.
— И что теперь? Какой будет твой следующий ход?
— Если хочешь победить врага, сначала завоюй доверие его близких...
— Твоя цель — Эбру?
— Моя цель — её отец. А она — инструмент моей мести. Инструмент, который разрушит Исхана Атая!
— Ты собираешься завоевать её сердце, а потом бросишь? —
Эмир покачал головой с лёгкой усмешкой.
— Жениться, а потом на следующий день бросить? — Он рассмеялся, холодно и дерзко. — Нет, брат... самое интересное начинается после свадьбы.
— Ты ведь не станешь применять насилие? — робко спросил Асад.
— Я хоть раз в жизни поднимал руку на женщину? — холодно ответил Эмир.
Асаду стало не по себе. Элиф была его сестрой, он тоже потерял близкого человека, но совесть ещё не покидала его полностью. А Эмир... Эмир уже давно убил в себе всё человеческое. Для него невинность — лишь препятствие, слабость, которую нужно использовать.
— Брат... эта девушка невиновна. Может, ты ещё раз подумаешь? — голос Асада дрожал. — Ты разрушишь её жизнь и жизнь её отца. Не добавляй ещё больше греха на душу. Не играй с её чувствами!
Глаза Эмира почернели. Он посмотрел на друга с холодной яростью, от которой у Асада внутри сжалось сердце.
— Невинна? Чувства? О чём ты вообще говоришь? — его голос стал ледяным. — Её чувства для меня не имеют значения. Она — дочь моего врага... Даже если она умрёт прямо передо мной, прося стакан воды — я не дам. И больше никогда не пытайся учить меня жизни, Асад.
— Как знаешь, — пробормотал Асад, выходя и захлопнув дверь.
— Дьявол! — Эмир ударил кулаком по столу.
Сожаление.
Сострадание.
Совесть.
Эти чувства он давно уже не испытывал. Они были чужды ему, незнакомы. Он не мог думать о тех, кто разрушил его жизнь, и не собирался. Его единственная цель — месть, горящая в груди как огонь, с которым он просыпался и засыпал все эти годы.
— Немного осталось, Элиф... — он взял фотографию жены, сжимая её в руках. — Они заплатят за всё. Эбру заплатит за то, что ты умерла, а она осталась живой. Я превращу её жизнь в ад. Она будет проклинать день, когда твоё сердце было украдено и отдано ей. Клянусь!
Каждому дьяволу нужен ангел. И Эбру была предназначена стать ангелом для дьявола по имени Эмир.