Глава 4
День выдался на редкость мрачный, совсем не весенний. Всё утро шел непрошеный дождь, его ритмичная барабанная дробь по карнизу навевала лишь тоску и уныние. Анита стояла за прилавком и, протирая старинные ложки от пыли, грустно смотрела на немногочисленных прохожих, которые пробегали мимо окон магазина и тотчас скрывались в клубившемся тумане. Тоби лежал возле окна и, положив морду на передние лапы, наблюдал за струйками воды, обгонявшими друг друга на стекле.
– Очень странно... Мистер Зарекс так ничего и не выбрал для своей жены сегодня, – печально сказала Анита, и Тоби, услышав ее голос, поднял голову. – Хотя раньше ему очень нравилось покупать у меня украшения. Он даже хвалил ассортимент и говорил, что в моем магазине обязательно можно найти все, что душе угодно. Но сегодня был так не похож на себя. Возможно, у него что-то случилось.
Анита замолчала, прислушиваясь к монотонному стуку капель.
Мистер Зарекс был заместителем мэра города и очень уважаемым человеком, его мнение и расположенность высоко ценили в обществе. Он регулярно навещал магазин Аниты, выбирая подарки для своих домочадцев, и всегда бывал очень любезен, часто сыпал комплиментами... Однако сегодня всё, что ни показывала Анита, не нравилось мистеру Зарексу и вызывало едва скрываемое раздражение. В конце концов, он так и ушел ни с чем, предварительно споткнувшись об угол ковра. Высказав все, что думает по этому поводу, заместитель мэра оставил девушку в весьма дурном настроении.
Тоби был крайне возмущен таким поведением, поэтому, когда хозяйка закончила говорить, подбежал к ней, чтобы выразить свое сочувствие и поддержку. Анита наклонилась и погладила пса, тоскливо приговаривая:
– Не волнуйся Тоби, не переживай из-за этого. Мы с тобой не пропадем. Во всяком случае, дурное настроение мистера Зарекса ровным счетом ничего не значит. У нас есть постоянные клиенты и думаю, мой папа не настолько жесток, чтобы отказаться от магазина за такой короткий промежуток. Он же знает, как это важно для меня. Ты согласен со мной?
Тоби два раза гавкнул, полностью поддерживая хозяйку, хотя в глубине души у него поселились смутные опасения насчет их дальнейшего будущего. Помня недавнюю сцену с Алленом, Тоби боялся, что на пустых угрозах дело не остановится, и теперь имел все основания подозревать, что дурное настроение мистера Зарекса было предвестником более серьёзных проблем, с которыми они могли столкнуться уже совсем скоро.
– Вроде дождь прекратился, – снова заговорила Анита. – Пойду немного прогуляюсь, всё равно посетителей нет. Надеюсь, прогулка поможет мне избавиться от грустных мыслей. Возможно, все не так уж плохо, и скоро настанут лучшие времена.
Улыбнувшись псу, она накинула пальто и вышла из магазина.
– Тоби, ты за главного, никого не впускай! – крикнула девушка уже с улицы, но пес не нуждался в напоминании. Он занял свой пост у окна и начал вести наблюдение. Однако снаружи ничего интересного не происходило, поэтому Тоби вскоре заскучал и принялся уныло мерить лапами магазин. Ненавязчивый аромат лавандового ароматизатора, стоявшего на прилавке, ритмичное тиканье часов и непроглядная серость за окном навевали сонливость. Пес улегся на свой любимый коврик, тщетно прогоняя постепенно окутывавшую его дрёму.
Внезапно убаюкивающую тишину нарушил подозрительный шорох – судя по всему, он шел из дальнего угла магазина. Пес очнулся и резко поднял голову. Впрочем, ничего вопиющего не происходило, всего лишь маленький мышонок возился у своей норки. Он был явно чем-то напуган и, казалось, даже не замечал Тоби, которого прежде боялся. Заинтересовавшись поведением мышонка, грозный охранник спросил:
– Эй, ты, в углу, что случилось? Ужасно выглядишь!
Мышонок, испугавшись голоса, от страха забился в норку. Его сердечко стучало навылет, а маленькие перепуганные глазки уставились на пса.
Тоби несколько смягчился.
– Успокойся, я не собираюсь тебя трогать. Что произошло?
Мышонок высунулся из норки и, увидев, что Тоби не предпринимает никаких попыток его поймать, несколько осмелел.
– Вы не представляете, что со мной только что случилось, уважаемый пёс! Никогда прежде такого не бывало, за исключением того раза, когда вы пытались меня поймать. Но, смею предположить, вы бы не стали делать мне ничего плохого, в отличие от того, кого я сейчас повстречал.
Тоби приподнялся на передних лапах. Последние остатки сна развеялись, и теперь он внимательно слушал рассказ пострадавшего.
– Ну, не томи! Кого же ты мог повстречать такого страшного? Он был даже страшнее, чем я?
Пес, конечно же, шутил, но мышонок отвечал на полном серьёзе:
– В сто, нет, в тысячу раз страшнее! Я как, обычно, вылез из наружной норки в поисках пропитания, и первым делом направился в кусты у двери магазина. Прежде всё было прекрасно, меня никто не тревожил, и я спокойно шел по своим делам. Но сегодня прямо в этих кустах я наткнулся на два больших зеленых глаза, которые сначала задержались на мне, а затем огромное чудище, которому они принадлежали, рывком бросилось на меня, вытянув лапы с когтями... К счастью, оно с пронзительным криком запуталось в ветках, и я быстро убежал. Иначе, боюсь представить, что бы со мной было!
Мышонок горько вздохнул, и слезы заструились из черных бусинок его глаз.
– Прекрати, ведь ничего же с тобой не случилось! – попытался успокоить его Тоби. – Ты просто повстречался с обычным котом. Они очень падки на таких глупых мышат, как ты.
Тоби уже хотел было прилечь обратно и посмеяться тайком над своим несмышленым серым соседом, когда внезапная мысль молнией сверкнула в его голове.
– Постой, ты говоришь, на тебя напал кот. Но прежде возле магазина котов не водилось, а черный Маркиз, который живет поблизости, настолько стар, что едва бы соблазнился тобой. Очень странно... а как выглядело твое чудище, помимо больших зеленых глаз? Что тебе запомнилось?
Мышонок задрожал.
– Оно было очень большим и ярко-рыжим, и его когти так и норовили вонзиться в мою шёрстку...
Тоненький голосок несчастного оборвался, и он разрыдался, закрывая лапками мордочку.
Тоби пулей подлетел к окну и, поставив передние лапы на стекло, внимательно вгляделся в ближайшие кусты. Их ветки плавно покачивались под напором ветра, но никакой явной угрозы в себе не таили. Вдруг с карниза над окном соскользнул рыжий хвост, и словно маятник, стал раскачиваться перед самым носом Тоби. Несколько секунд пёс ошеломленно качал головой влево-вправо, не отрывая от него взгляда, а затем, придя в себя, разразился сумасшедшим лаем, который сопровождался неистовым битьём лапами по окну и лязганьем зубов.
Кот Арнольд, сидевший на карнизе, от неожиданности подскочил и, не удержавшись на скользкой поверхности, тут же рухнул вниз, растянувшись в грязной луже перед окном. Подняв морду и увидев перед собой разъяренного пса с оскаленной пастью, кот от страха не сообразил, что их разделяет стекло, и с диким воплем ринулся сквозь кусты в прямо противоположном направлении. Промчавшись пару кварталов с ошалевшими от ужаса глазами, Арнольд постепенно осознал, что опасность ему угрожала минимальная, так как пес находился в магазине, и кроме своего рычания, не мог причинить ему никакого вреда. А он, кот, таким позорным бегством существенно подорвал свой авторитет в глазах соперника. Поняв досадную ошибку, Арнольд поспешил хоть как-то себя успокоить, оправдывая недостойный поступок:
– Теперь этот ничтожный пёс будет думать, будто я струсил. Еще чего! – кот остановился и мотнул хвостом, принимая прежний высокомерный облик. – Я не струсил, просто заранее не хотел обострять конфликт. Ведь умный противник всегда отступает, чтобы дать почувствовать сопернику вкус победы и усыпить его бдительность, а позже нанести решающий удар. Да, именно так я и поступил, мне не в чем себя упрекнуть. Пусть этот простофиля думает, что поле боя осталось за ним. – Арнольд сел и вытянул заднюю лапу, чтобы почесать себя за ухом. – Тысяча облезлых псов, да я же весь грязный! Вдруг меня в таком виде кто-нибудь увидит! Это же такой позор, нужно срочно вернуться домой и привести себя в порядок. На сегодня я узнал достаточно.
И Арнольд, подняв хвост, затрусил по безлюдному переулку, тщательно огибая хорошо освещенные углы, чтобы не попасться на глаза какой-нибудь пушистой представительнице прекрасного пола и не скомпрометировать себя столь неприглядным видом.