Глава 16
Правило шестнадцатое — наслаждайся. Жизнь мага слишком коротка и непредсказуема. Возьми от нее все.
Мы вернулись в академию, но нас здесь не встречали как великих магов, прошедших переход и обретших элементаль. Нас вообще никто не встречал.
В главном здании мы лишь столкнулись с профессором Арджентом, который велел нам собирать вещи и готовиться к завтрашнему посвящению в маги.
Собирать-то, по сути, было нечего. Несколько комплектов выданной формы, немного вещей, что мы притащили из дома — если они вообще у нас были.
Кто-то и вовсе прибыл в академию налегке, не взяв с собой ничего, наивно надеясь, что даже белье и предметы гигиены будут выдавать. Но у большинства с собой были какие-то предметы гардероба, памятные о доме и прочие полезные вещи, без которых не представлялось нормальной жизни.
К вечеру мой небольшой рюкзак уже был собран, и я была готова переехать в башню элементаля Огня — как полноценный маг.
Формально магом я стану лишь после последнего испытания — испытания духа, где мне предстоит продемонстрировать все, чему я научилась за год в академии Анлиир.
И кто придумал эти дурацкие правила?
Закончив разбирать вещи, я плюхнулась на постель и устало вздохнула. Трудный выдался денек.
— Не понимаю, как вся моя жизнь должна уместиться в эту маленькую сумку?
Кира села сверху на свой рюкзак в отчаянной попытке впихнуть туда все. У нее вещей было в два, а то и в три раза больше, чем у меня.
Я опустилась рядом:
— И зачем ты все это тащила в академию?
Она позволила мне помочь, но едва я принялась вынимать вещи из сумки, как Кира завопила:
— Эй! Я столько времени потратила, чтобы все туда впихнуть!
— Так ты ничего нормально не сложишь, — я вытряхнула смятую накидку и встряхнула ее. — Надо все скрутить правильно, чтобы осталось место для остального твоего барахла.
Кира взбеленилась:
— Это не барахло!
Следом я выудила из сумки черное кожаное платье с хищным вырезом.
— Серьезно? И зачем оно тебе здесь?
Подруга обиженно выхватила платье, аккуратно складывая его:
— Не «зачем», а для кого. Я не собираюсь вечно ходить в этой дурацкой форме. Меня от нее уже тошнит.
Кира высунула язык и поднесла два пальца ко рту. Мы обе расхохотались.
Уже завтра подруга перебирается в башню элементаля Воды. Теперь мы сможем видеться только на общих занятиях — да, может быть, пересекаться в трапезной.
Большинство практических занятий теперь станут индивидуальными, а значит, мы уже не сможем обсуждать все подряд и поддерживать друг друга на тренировках, как раньше.
Кира, будто почувствовав мой настрой, уселась на свою койку и тоскливо взглянула на меня.
— Даже не верится, что мы будем жить в разных башнях, — тяжело вздохнула она. — Расставаться восемь лет назад, когда твой отец отдал нас другому покровителю, было не так грустно, как сейчас.
— Но мы ведь все еще можем видеться вне занятий, — попыталась подбодрить я Киру, хотя и сама слабо в это верила.
Пока мы были кандидатами в маги, нам запрещалось покидать учебный корпус без специального разрешения Высшего света. Но теперь, когда мы обрели элементаль, мы могли свободно передвигаться по всей академии.
Вопрос лишь в том, найдется ли на это время? Его и раньше не хватало: нас выматывали до изнеможения, и сил ни на что не оставалось. А теперь нагрузок станет только больше — на индивидуальных тренировках не получится отлынивать.
— Да, но раньше мы вместе ходили на занятия, жили в одной комнате... а теперь всего этого не будет. — Голос Киры помрачнел. — Боги, да я и дня без твоих дурацких шуточек не протяну!
— Ну спасибо, — рассмеялась я. Атмосфера сразу стала легче. — Тем более, теперь тебе будет проще наведываться в гости к Бастиану.
— Это уж точно, — хихикнула Кира и тут же замолкла, заметив подошедшую бледную Марселину.
Она почти пришла в себя, охотнее шла на контакт, но мы по-прежнему избегали разговора о воспламененном маге на острове.
Лина тоже собирала вещи и готовилась к переезду. Мы все еще не знали, в какую башню она переедет.
— Как ты? — спросила я.
— Нормально. Но сегодня точно не усну, — монотонным голосом ответила Лина, усаживаясь на койку какого-то мага напротив нас.
— В какую башню ты переезжаешь? — Кира постаралась сменить тему как можно деликатнее, вновь почувствовав знакомое напряжение в воздухе.
— В башню элементаля Огня, — уже мягче отозвалась Марселина.
Кира ухватилась за эту эмоцию и придала голосу радушный тон:
— О, так вы будете соседями с Рейной, — подруга натянула фальшивую улыбку. — Хоть кому-то повезло.
В глубине души я догадывалась, что Лина обрела элементаль Огня, хотя сомневалась до последнего. Огонь — стихия нестабильная, дерзкая и непослушная. В руках неумелого мага он мог стать смертоносным оружием и для окружающих, и для самого обладателя.
Лине придется быть с ним предельно осторожной — в случае выхода силы из-под контроля ей может не хватить настойчивости, чтобы укротить неспокойный элементаль.
— Да, это радует, — Лина попыталась улыбнуться, глядя на нас с Кирой.
Но улыбка тут же погасла. Она потупила взгляд, разглядывая носки своих ботинок.
Я взглянула на Киру. Подруга заметила то же, что и я.
Ей нужна поддержка.
— Эй, — я шагнула к Марселине, — может хочешь...
— Нет! — взвизгнула она, отпрянув от меня, как от огня.
Моя рука, протянутая к ней, замерла на полпути.
— Прости. — Ее тон стал мягче, голос перешел на шепот. Она спешно поняла, что слишком остро отреагировала на мое предложение обсудить случившееся. — Просто я еще...
— Я понимаю, Лина. — я постаралась выдавить из себя улыбку, но она вышла вымученной. — Нам всем нужно время, чтобы переварить произошедшее.
В ее зеленых глазах, обрамленных раздраженной красноватой кожей век, на миг вспыхнуло удивление, а затем — благодарность. Я понимала: сейчас не самый подходящий момент, чтобы обсуждать случившееся на Виотеране.
За то короткое время, что я провела рядом с Линой, я хорошо усвоила: она — хрупкая натура. Она принимает близко к сердцу любые потрясения, будь то хорошие или дурные.
Она сдержанно кивнула и устало произнесла:
— Спасибо. — Уголки ее губ дрогнули. — Я бы хотела побыть одна... если можно.
Я быстро затараторила:
— О, да, конечно, — и обвела взглядом ворох рюкзаков на полу, — мы продолжим собираться.
Она кивнула и поплелась к своей койке. Плечи ее поникли, каждое движение было пропитано усталостью и тоской. Маг, вспыхнувший на острове, оставил в ее сердце рану — глубже, чем мы думали.
И винить ее за это было нельзя. Да, мы знали: смерть — неотъемлемая часть жизни мага. Но привыкнуть к ней — невозможно. Нужно время.
Кира наклонилась ко мне, уперев локти в колени и едва слышно произнесла:
— Если я сейчас уйду — это будет слишком по-скотски, да?
В ее темных бусинках глаз плескалась вина, но за ней отчетливо виднелась мольба. Я нервно хмыкнула, пожав плечами.
— Не знаю. Хочешь пойти к Бастиану?
Закусив губу, она потупила взгляд и кивнула.
— Я плохая подруга, верно?
— Вовсе нет. — Я накрыла ее плечо рукой и мягко сжала. — Это нормально, что ты хочешь поделиться с ним впечатлениями об испытании. В конце концов, он твой парень, и вполне логично, что ты хочешь обсудить это с ним, получить поддержку...
Она поднялась, окинув взглядом комнату. Наконец, ее глаза остановились на мне.
— А ты? Ты останешься здесь и займешься вещами?
Я пожала плечами. Вещи были собраны и делать мне было особенно нечего.
Мне хотелось наведаться к адептам и узнать, все ли в порядке с Агнес. Я искренне переживала за нее — сама не знаю, почему. За все время в этих стенах окружение стало мне почти родным.
Я также собиралась поговорить с Ронаном о случившемся на Виотеране. Была уверена: я не просто споткнулась и упала к порождению Хаоса. Сила, что толкнула меня, напоминала воздушный хлыст. А еще — эти голоса, тонкие, едва слышные. Они звучали за моей спиной за миг до толчка.
Быть может, эти события как-то связаны с предателем в наших рядах?
Наконец, я выдохнула:
— Думала сходить к отцу.
Я уже не понимала, где заканчивается безобидная ложь во благо и начинается откровенное вранье. Признаваться, что иду к Ронану, не хотелось — и без того в академии хватало слухов, распущенных Асцилией. Если бы я сказала об этом Кире, возникли бы лишние вопросы и недопонимания.
Кира склонила голову набок и улыбнулась.
— Мне уже пора идти, так что...
— Хорошо. — Я спешно обняла ее за плечи, прежде чем она ушла.
Каждой из нас требовалось время, чтобы оправиться после случившегося. Кире требовалась поддержка Бертина, а Марселине — уединение.
А я собиралась вновь влезть не в свое дело. Пусть Ронан и запретил мне, но когда меня останавливали чужие запреты? Тем более, нападение вполне могло быть делом рук нашего таинственного предателя — новоиспеченного мага Воздуха.
Немного помедлив, я вышла за Кирой — но ее уже и след простыл.
Вылетев из общей комнаты словно ураган, я рванула к лестнице и понеслась вниз, к выходу. Нужно было найти комнату Ронана — где-то в громадной башне Огня.
Я даже не была уверена, что он уже вернулся с Виотерана. А если и вернулся... станет ли говорить со мной? Или просто прогонит, даже не выслушав?
Я неслась так быстро, что не смотрела под ноги — и это сыграло злую шутку. У самого спуска я споткнулась, не успела выставить руки и полетела вперед.
— Твою же...
В последнюю секунду меня подхватили чьи-то сильные руки, не дав встретиться лицом с каменной плитой.
У выхода царил полумрак, разбавленный лишь слабым мерцанием свеч. Их огонь подрагивал на стенах. Но даже в таком освещении я разглядела лицо своего спасителя.
— Куда ты так спешишь? — Голос Альаира звучал встревоженно. Он оглядел меня с головы до ног, проверяя, не ушиблась ли я.
Только сейчас я поняла: на острове я его не видела. Значит, он прибыл позже, с другой группой адептов.
— Ты только вернулся? — Глаза Альаира округлились — я заметила это даже в полумраке — стоило мне сменить тему.
— Да, мне потребовалось немного больше времени, чтобы пройти испытание.
Немного? Время близится к ужину, а он только-только вернулся в академию.
— Ну хорошо... — Я уже шагнула к двери, но Альаир мягко перехватил меня за запястье.
— Погоди, — парень переминался с ноги на ногу, явно нервничая, — может, пройдемся?
— Аль, мне надо спешить.
Он отпустил меня и заметно сник. Ссутулившаяся осанка, грустный взгляд и усталый вид — все это заставило меня остаться.
— Хорошо. Только недолго.
Мы вышли во внутренний двор академии. Небо темнело, щебетание птиц вдалеке постепенно затихало, и округу наполнила звучная трель сверчков.
Немного побродив, мы уселись на скамье, недалеко от элементальных башен. Никто не решался нарушить тишину.
— Как прошло испытание? — спросила я наконец.
Альаир даже не поднял глаз, сосредоточенно глядя на свои руки.
— Было сложно. Я пробыл там до заката, но так и не услышал долгожданного зова.
Я вытянулась, словно от удара.
— Ты не обрел элементаль?
Друг наградил меня хмурой уставшей улыбкой, аккуратные ямочки осветили его красивое лицо.
Когда-то к этому парню я испытывала нечто большее, чем просто дружеские чувства.
Когда-то...
— В последний момент, уже направляясь обратно, я его услышал. Будто кто-то запел — так маняще, что я не мог не пойти за этим голосом.
Я глубоко вздохнула. Он все-таки его услышал.
— Элементаль Воды принял меня — как и должно было быть. Но я никак не пойму, почему он так долго не решался связаться со мной?
Правильного ответа на этот вопрос у меня не было. Да и ни у кого его бы не нашлось.
Я решила приободрить друга:
— Наверное, он понял, что упускать такого парня — не лучшая затея.
Напряжение в воздухе таяло, словно лед на опаляющем солнце.
— Может, он осознал, что тебя ждут великие свершения. Жизнь, полная подвигов и странствий. Просто ему потребовалось немного больше времени, чтобы понять, какое у тебя предназначение в этом мире.
Аль затих, словно обдумывая мои слова. Я уже собиралась уходить, но он едва слышно произнес:
— Предназначение... Я думаю о нем постоянно. Что мне уготовано? Какое место я должен занять, чтобы все было так, как задумала Вселенная?
Я мягко коснулась его плеча, ободряюще сжав ладонью. Сейчас я понимала его, как никто другой.
— Быть может, скоро ты поймешь. Все в этой жизни, так или иначе, ведет нас к чему-то большему. К тому, кем мы должны быть. К тому, кем станем.
Парень не отвечал, и я продолжила:
— У каждого свой путь, он лежит через тернистые или протоптанные дорожки. Никто не знает, Аль, как сложится именно твой.
В темных глазах его сквозила надежда — спрятанная за тенью страхов и сомнений, но она была там. Все еще теплилась в нем.
— Как я уже говорила: я уверена — ты еще всех удивишь, — улыбнулась я, приобняв его за плечи.
Мы еще долго не могли разомкнуть объятий. Каждый из нас думал о чем-то своем.
Всем нам время от времени нужна поддержка — будь то похвала старших или доброе слово близкого друга. Мы воины: сильные, отважные, закаленные снаружи, но такие мягкие и добросердечные внутри.
Я уже собиралась подняться, но Альаир внезапно придержал меня за локоть.
— Погоди, — его голос прозвучал тихо, почти неуверенно.
Он залез в карман и достал небольшой сверток, перевязанный тонкой кожаной нитью. Осторожно развернул его — внутри лежал кулон на серебристой цепочке.
— Что это? — нахмурилась я, глядя на украшение.
— Подарок, — коротко улыбнулся он. — Я сам его отлил. Из обломков брони, что позаимствовал у старших магов.
Кулон был необычным: в центре диска витиевато выгравирован дракон. Его крылья напоминали сполохи пламени, а хвост завивался в форму руны, от которой словно исходило тепло. Работа была удивительно тонкой, почти живой.
Я перевела взгляд с кулона на друга.
— Дракон? — спросила я, поглаживая металл кончиком пальца. — Почему именно он?
Он на секунду замялся, будто подбирал слова, затем тихо сказал:
— Я чувствовал, что ты обретешь элементаль Огня.
— Но... как? — мои глаза расширились. — Откуда ты узнал?
Друг пожал плечами и выдохнул:
— Не знаю... просто знал. А дракон — как по мне, он идеально подходит стихии Огня. Сильный, неукротимый, живущий по своим правилам.
Он сделал паузу и добавил:
— Такой же, как ты.
Я молча сжала кулон в ладони. Тепло металла будто отзывалось в груди чем-то своим, глубинным. Я подняла глаза — и впервые за долгое время не нашла слов.
— Спасибо... — выдохнула я. — Он... прекрасен.
Альаир чуть кивнул.
— Всякий раз, когда ты будешь сомневаться в себе — взгляни на него. — он устало улыбнулся. — Пусть он напоминает тебе о силе, о твоем внутреннем стержне. Пусть поможет пройти через испытания и трудности — несмотря ни на что.
Он взглянул на меня — серьезно, почти по-взрослому, без привычной искорки, а затем едва слышно добавил:
— И пусть он напоминает тебе, что кто-то, кто верит в тебя.
Я смотрела на него, не зная, что сказать. Сердце болезненно сжалось.
— Говоришь так... будто прощаешься, — я попыталась отшутиться, удержать легкость в голосе, но он все же дрогнул.
Альаир дернул плечом, а затем отвел взгляд. Мягкая, добродушная улыбка украсила его усталое лицо.
— Вовсе нет. Я постараюсь надоедать тебе как можно дольше. — с губ сорвался робкий, едва слышный смешок.
Поджав губы, я ткнула Альаира в плечо, пытаясь разрядить угнетающую обстановку.
— Ты уж постарайся.
***
В башне Огня маги оказались не такими напыщенными и дерзкими, как ожидалось, и даже подсказали, где искать комнату адепта. Недоуменные взгляды, конечно, были, но хотя бы обошлось без неудобных вопросов.
Теперь я стояла у нужной двери, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, размышляя, с чего бы начать разговор. Внутри все закопошилось, зашевелилось, и я с досадой поняла — адепт Огня уже знал, что я здесь. Для эмоций закрытая дверь не преграда.
Я вздрогнула и отскочила, когда дверь вдруг распахнулась.
Ронан стоял в проеме в одних лишь свободных, темно-серых брюках. Скрестив руки на груди, он лениво прислонился к раме и смерил меня раздраженным взглядом. Под кожей его мышцы напряглись — словно выточенные из камня. Я невольно задержала на них взгляд — всего на секунду, но этого хватило, чтобы он уловил оттенок моих эмоций.
Ронан вопросительно изогнул густую, сребристую бровь.
— Что тебе нужно? — Голос был резким, холодным — словно эмпат перекрыл поток эмоций. Не чувствовал ничего.
Кроме моих взбудораженных чувств, конечно.
— Может, для начала впустишь меня? — Мимо сновали толпы магов Огня, совершенно не смущаясь тем, что откровенно подслушивают.
Ох уж этот бесцеремонный элементаль.
— Ответь на вопрос, — не сдавался Ронан, вглядываясь в самые корни моих пристыженных мыслей.
Я пыталась отвести взгляд, смотреть куда угодно, но глаза снова и снова возвращались к его рельефным, очерченным мышцам. Мысль, горячая и непрошеная, зрела в голове: я хочу прикоснуться к нему — идеальному, словно высеченному из мрамора, белоснежному телу.
И с не меньшим упоением — раствориться в его прикосновениях.
Боги, Рейна, соберись.
— Мне кажется, я догадываюсь, кто может быть предателем, — понадобилось все мое самообладание и нечеловеческая воля, чтобы вернуть бесстыдные мысли в нужное русло. Похоже, это сработало: адепт медленно отступил от прохода, приглашающе махнув рукой.
Комната Ронана разительно отличалась от общей у кандидатов. У стены стояла кровать средних размеров, у широкого окна — простой, чуть грубоватый стол. У противоположной стены разместился массивный гардероб приятного серо-коричневого оттенка и книжный шкаф, доверху забитый фолиантами, свитками и книгами.
Адепт уперся спиной в дверцы гардероба, не отводя от меня взгляда. Он ждал, когда я наконец перейду к сути, продолжая следить за моими эмоциями. Я буквально ощущала его присутствие в своей голове.
Несмотря на небольшое расстояние между нами, я никак не могла разгадать, о чем думает Ронан Арден. Его эмоции, словно сотни мерцающих искр, витали во мне, но так и не складывались в единое пламя.
А на лице и вовсе не было ничего. Холодное, непроницаемое выражение — я даже не пыталась его прочесть.
— И кто же это? — Бесцветный голос резанул по мыслям. Он отразился от стенок моего сознания и ударил в грудь. Искры, что кружились внутри, начали сплетаться в языки пламени.
— Не думай, что знаешь, как все устроено в моей голове, — вдруг прервал мои размышления Ронан.
Я вздрогнула, словно на меня плеснули ушат холодной воды.
— Ты знаешь, о чем я думаю? — Я вся напряглась — подозрительность и боязливость клубились внутри.
Рядом с этим мужчиной приходилось держать чувства в узде.
— Не знаю, но чувствую. Я эмпат, а не телепат.
Эмпаты чувствовали все эмоции — их окрас, вкус и даже предназначение. И, как теперь стало ясно, умели улавливать сам характер мыслей. В отличие от телепатов, которые действительно могли слышать любые размышления в чужой голове.
Телепатов, кстати, среди наших элементалей не было. Возможность проникать в чужую голову была присуща только Хаосу.
— Ладно, постараюсь не думать ничего плохого в твоем присутствии, — пробормотала я, пытаясь разрядить напряжение, одновременно вытирая о брюки вспотевшие ладони.
— И постарайся не проецировать на меня свои гормональные всплески, — бросил Ронан. Меня окатило жаром с ног до головы — стыдливым, обжигающим.
В голове тотчас закружились воспоминания о медитации, на которой я переплелась с ним эмоциями и представляла различные непристойности.
В комнате вдруг стало катастрофически не хватать воздуха. Все вокруг заполнил жар, пульсирующий в моих разгоряченных щеках.
— Хорошо, — пообещала я, хотя сама себе не верила.
Сложно загнать стыдливые мысли поглубже, когда перед тобой стоит полуголый и убийственно привлекательный мужчина.
Просто уму непостижимо.
— Итак, предатель, — Рон снова попытался отвлечь меня, — кто он?
— Точно сказать трудно. Но я почти уверена: он обрел элементаль Воздуха.
Бесцветные глаза исподлобья изучали меня с недоверием.
Почему он такой? То — до одури горячий и желанный, то — упрямый и холодный. Где, в конце концов, эта гребаная золотая середина?
— С чего ты это взяла?
— Он толкнул меня сильным воздушным потоком. Но я была слишком занята, чтобы его разглядеть.
Это ощущение невозможно было спутать ни с чем другим — неосязаемый воздушный хлыст. В этом я была абсолютно уверена.
— Это могла быть телекинетическая магия, — отрезал Ронан, не спуская с меня глаз.
Расстояние между нами было подобно иссушенному хворосту: один лишь намек на искру — и все вспыхнет в одночасье.
— Нет, я знаю, как действует телекинетическая магия, — возразила я. Я вспомнила, как Бастиан и Хотч применяли ее ко мне — ее касание было более плотным, почти осязаемым. — Это точно был Воздух.
Ронан пронзал меня взглядом, будто хотел уличить во лжи. Ждал, что я сломаюсь под натиском его глаз и выдам истинную причину появления.
Закрытая поза, бесстрастное лицо и ледяной взгляд — все это пугало, вселяло настоящий страх. Но стоило мне опустить глаза чуть ниже — и мозг отключался, напрочь забывая о самосохранении.
Я впервые видела его без формы академии — и это зрелище было по-настоящему завораживающим.
Очерченные, мускулистые плечи казались мраморными, как у статуи. От широких запястий к предплечьям под кожей тянулись тонкие дорожки вен.
Бедренные кости выпирали над плотной резинкой штанов точной буквой V, а полумесяцы грудных мышц подчеркивали широкую, твердую грудь.
Хотя окно в комнате было приоткрыто, а за ним сгущались сумерки, мне вдруг стало невероятно жарко. Внизу живота разлилось тягучее тепло, и мышцы невольно сжались.
— Ты пришла с заявлением, что знаешь, кто предатель, — сказал адепт, отрываясь от гардероба. Он медленно двинулся ко мне.
С каждым его шагом сердце билось все быстрее, а кровь, казалось, и вовсе закипала в венах.
Он стремительно сокращал расстояние, и я была вынуждена пятиться назад.
— Я сказала, что только догадываюсь, кто может быть предателем, — произнесла я, придавая голосу как можно больше безразличия и твердости.
Но что толку от голоса, если все мои эмоции — как на ладони?
Бесцветные глаза, холодные, как лед под жгучим солнцем, вдруг смягчились — в них засияло мое желание, уже подчинившее себе эмоции Ронана.
Он и не думал останавливаться, приближаясь ко мне. Когда мои лопатки коснулись каменной стены, грудь сдавило, словно в металлических тисках.
— А если предателей несколько?
Он наконец остановился, подойдя почти вплотную. Его грудь оказалась в дюйме от моего лица, и исходящий от тела жар обжег мою влажную от волнения кожу.
Слегка склонив голову, он мягко приподнял мой подбородок, вынуждая взглянуть в его глаза. Там метались искры — он уже проник в мой разум, изучал, читал, чувствовал каждую эмоцию.
Я попыталась податься в сторону, лишь бы хоть немного увеличить расстояние между нами. Но стоило мне только дернуться, как Ронан с глухим стуком впечатал ладонь в стену, преграждая путь к отступлению.
Он загнал меня в ловушку.
— Возможно, их несколько. Но один точно среди новообращенных магов Воздуха, — выдохнула я под тяжестью его близости.
Грудь Ронана неровно вздымалась — дыхание сбилось. Все было, как тогда, в лесу, когда мы оба потеряли контроль. Эмоции взяли верх над телами, обращая злость и ненависть в жгучее, пульсирующее желание.
Желание касаться, чувствовать друг друга — наперекор морали, правилам, здравому смыслу.
То, что произошло на медитации, должно было многое изменить. И, как ни странно, изменило. Но в то же время... не изменило ничего, только добавило проблем.
Наши разумы, души и тела были связаны слишком тесно. Если он, как эмпат, привык чувствовать чужие желания, то я — точно не была готова к тому, чтобы кто-то проникал в мою голову. В самую суть.
И вот теперь, стоя в опасной близости к адепту, я понимала: искушение слишком велико...
Мощный, неприкрытый торс Ронана тесно прижимался ко мне, удерживая между своим мощным приземистым телосложением и холодной каменной стеной. Он тяжело дышал сквозь стиснутые зубы, а его рука упиралась в камень с такой силой, что казалось — сама стена дрожит.
Казалось, дрожали даже небеса над академией.
Во мне один за другим рушились щиты, впуская энергию Ронана.
Он ощущал свое превосходство, упивался моей слабостью. Эти эмоции жадно транслировались в мой разум, сплетаясь с моими собственными чувствами.
«Я могу подчинить любую волю», — звучали в моей голове его слова.
Да, все так. Он мог внушить что угодно, сломать любую, даже самую несгибаемую натуру.
Но только я имела власть над его волей.
Я расплылась в хищной улыбке и позволила бедру скользнуть навстречу его напряжению. Я дразнила, упивалась тем, как он терял контроль, прижимаясь к разгоряченному телу.
Мой жест сработал именно так, как я хотела. Ронан выдохнул с глухим шипением, будто терял последние, жалкие искры самообладания.
— Ты ведь знаешь, что я не могу закрыться от тебя, — его хриплый голос был полон возбуждения. С моих губ сорвался тихий стон. — Почему продолжаешь это делать?
— Чтобы ты понял, что не только у тебя есть власть над эмоциями.
— Ты уверена, что твое возбуждение может сравниться с моим внушением? — Его тихий смех защекотал мне ухо, и я тут же почувствовала, как жар разливается между бедер.
Я судорожно сглотнула, во рту ужасно пересохло. Ронан наблюдал за движением моего горла.
Ведь правда — он мог внушить мне все, что угодно. Заставить повиноваться, захотеть, желать. Даже это дикое вожделение мог бы навязать он, если бы захотел.
Но сейчас я была уверена — это желание принадлежало мне.
— Ты не можешь быть в этом уверена, — прорычал мне на ухо адепт Огня, уловив мои мысли.
Вожделенные мысли и чувства перемешались и теперь сложно было понять, кому они принадлежат.
— Я в этом уверена. Ты можешь не вестись на поводу у моих эмоций, — прошептала я, всем сердцем желая, чтобы он сделал ровно наоборот.
— Рядом с тобой я почти не контролирую себя, но могу контролировать тебя, — желание в его голосе пронизывало меня насквозь, и я едва сдерживалась, чтобы не поддаться.
— Я знаю. И все же я здесь. И не собираюсь уходить.
Больше всего я хотела ощущать его сбивчивое дыхание на коже, сорвать с себя эту раздражающую преграду в виде одежды — и плевать, чем все это обернется.
— Ты пожалеешь об этом.
Без сомнений — пожалею. Но это будет заботить другую, завтрашнюю Рейну. А сегодняшняя готова поддаться этому порыву, искушающему тело и душу, лишь бы унять напряжение, натянутое между нами, как струна.
— Пожалею, — честно согласилась я и прильнула еще ближе, словно сама искала своей участи.
Все, что мы сейчас делали и говорили, было неправильно. Но это было так нужно — нам обоим. А значит, все остальное не имело значения.
Границы нещадно стерлись. Ронан крепко сжал мои бедра и поднял вверх, целиком и полностью овладевая мной. Я обвила его талию ногами, прижимаясь как можно ближе, и под кожей вспыхнул возбужденный импульс.
Разгоряченные мягкие губы адепта выводили узоры на моей шее. Обжигающие поцелуи переходили в укусы. Возле ключицы раздался протяжный, почти звериный вздох — и следом кожу приятно опалило.
Из груди вырвался глухой, приглушенный стон. Тело обмякло, и я перенесла весь свой вес на Ронана.
— Я просил тебя держаться подальше, — прошептал он, снова возвращаясь к моим губам, впиваясь в них со всей страстью.
— Жалеешь, что я не послушалась?
Жаркие поцелуи, полные настоящего элементального пламени, проливались по моей тонкой коже, позволяя фантазии наконец воплотиться в реальность — связать нас в одну неразрывную нить желания. Вопросы и ответы, молчание и сладкие стоны становились языком тел, вплетая наши души все глубже друг в друга.
Я закрываю глаза, запуская пальцы в его спутанные белесые волосы, и, не в силах удержаться, откидываю голову назад — открывая шею для его жадных губ. Он покрывает поцелуями каждый дюйм — от подбородка до ключицы, прихватывая зубами пульсирующую кожу, затем касается раскаленных щек, медленно скользит к мочке уха и покусывает ее — от чего все мое тело невольно вытягивается.
Ронан скользит к тонкой коже, натянутой на изгибах ключиц, касается ее горячими губами, проводит большим пальцем вдоль моего горла — будто решая, то ли перерезать его, то ли обласкать. Или и то, и другое.
Мой разум отказывался думать. В голове царило одно — безграничное желание, обнаженная, ничем не прикрытая похоть. Я подалась бедрами навстречу Ронану, в медленных, разгорающихся ласках, будто хотела вытащить из его разума остатки вожделения.
Я сгорала от желания подчиниться его воле. Пламя лизало каждый дюйм моей кожи. Единственный способ унять эту жажду — поддаться искушению, позволить адепту полностью завладеть мной.
Я должна была испытывать стыд, угрызения совести из-за всего происходящего.
Должна была, но не испытывала.
Руки Ронана жадно скользят по моему телу, стремясь избавиться от последней преграды между нами. Они прокладывают дорожку вдоль бедер, живота, ребер — в судорожном нетерпении — и, нащупав тонкие пуговицы рубашки, пальцы методично освобождают каждую. Его прикосновения быстры, чуть огрубели от страсти, но все же — точны. Он сдергивает с меня упрямую ткань, словно разрывая последнюю грань.
Я ощущаю себя беззащитной и уязвимой, зажатая между ним и стеной — в одних лишь облегающих брюках, сквозь которые явственно ощущаю его несдерживаемое возбуждение.
— Мы совершаем ошибку. — Его бесцветные глаза, вспыхнувшие сейчас неистовым огнем, заставляют смотреть прямо в них, бороться с этим острым взглядом. Наши глаза находят друг друга — и мое сердце замирает.
В его беспощадных, жаждущих объятиях я чувствую себя хрупкой, словно пойманной в хитроумную ловушку. Такой уязвимой — и в то же время равной. Той, кого он может читать насквозь.
И той, кто может видеть насквозь его самого.
— Мы сможем смириться с этой ошибкой. — Ронан наклоняется ко мне так близко, что кончики наших носов едва касаются. Его губы в дюйме от моих, но он не спешит прильнуть к ним.
— Это неправильно. Это... нужно прекратить. — Его горячее дыхание касается моих губ — и я невольно раскрываю их, приглашающе.
— Не смей, — выдохнула я, требовательно, почти умоляюще, не в силах больше терпеть сладострастные муки.
Мое требование действует на Ронана, будто отголосок его собственной жажды. Он впивается в мои губы — и я млею в его сильных руках, словно лед, тающий под опаляющим солнцем.
Поцелуй жадный, глубокий, лишает меня воздуха, сжигая кислород в разгоряченных легких. Мой мир сужается до огня на коже, до этого пламени, разгорающегося все ярче.
Горячие, уверенные пальцы плавно скользят по моей спине, оставляя за собой дорожку из мурашек. Напряжение в воздухе становится таким плотным, таким жарким, будто еще миг — и мы сами вспыхнем, поглощенные пламенем.
Не размыкая наших губ, Ронан ведет меня к постели и одним движением опускается со мной на нее, упираясь коленом в матрас.
— Тебе помочь? — игриво спрашиваю я, наблюдая, как он возится с застежкой моих брюк.
Он поднимает на меня взгляд. Белые глаза хищно поблескивают в полумраке, губы расплываются в уверенной ухмылке. Затем он ловко справляется с застежкой и стягивает мои брюки вниз. Я шумно выдыхаю, не в силах отвести взгляд от этого захватывающего зрелища.
Теперь мое тело прикрыто лишь тонкой тканью белья, резинку которого он подцепляет двумя пальцами, намереваясь расправиться и с ней.
— Не так быстро, — тянусь к нему, желая обвить шею руками, зарыться пальцами в струящиеся белоснежные волосы. Но Ронан лишь тихо посмеивается — низким, мрачным звуком — и перехватывает мои руки. Он проделывает тот же трюк, что и на ринге, сжимая мои запястья. На этот раз он поднимает их над моей головой, удерживая одной рукой.
— Это нечестно, — выдыхаю я, едва слышно.
— Ты не смеешь касаться меня, пока я не позволю, — твердо произносит он, отпуская мои руки. Он ждет, что я подчинюсь.
Но порыв прикоснуться к нему был невыносим. Я тотчас тянусь к нему — и он вновь вдавливает мои руки в мягкую постель.
— Ты будешь смиренна по своей воле. Или я внушу тебе подчиниться. — прорычал он сквозь зубы.
Такой голос в другой момент, возможно, испугал бы меня. Или разозлил. Но сейчас он только разжигал во мне желание.
Ронан снова впивается в мои губы — жадно, без пощады, сбрасывая с себя стесняющую возбуждение одежду. Я обвиваю его плечи, жаждая быть ближе, раствориться в нем без остатка.
Мои бедра подаются вверх, к его тазу, и над ухом раздается сдавленный стон. Все мое естество рвется к нему, жаждая ощутить пульс, жар, напряжение между нашими телами.
Ронан разражается глубоким стоном, когда я прижимаюсь к нему и моя грудь упирается в твердую скалу мышц. Он нависает надо мной, и я замираю, ожидая, что он возьмет меня — здесь и сейчас, подчиняясь дикому зову желания.
Я выгибаюсь ему навстречу, готовая вобрать его целиком и полностью.
Где-то вдали раздается тихий, едва уловимый стук. Тело Ронана напрягается — и я, забыв о запретах, обхватываю его лицо ладонями.
— Прошу, — шепчу, глядя в белые глаза, затянутые дымкой, — не останавливайся.
Он застонал от моей покорной просьбы, почти мольбы, и вновь припал к моим губам. Руки и бедра дрожали от сдерживаемого желания, а границы дозволенного таяли с каждой секундой.
Стук вновь раздался — теперь громкий, нетерпеливый. Ронан резко мотнул головой в сторону двери, и я тихо, с досадой, простонала.
— Арден, я знаю, что ты там, — донесся голос из-за двери, — и я никуда не уйду.
Хаос его дери. Норес.
— Не сейчас, — прорычал Ронан.
О, незримые Боги, пусть он исчезнет.
— Агнес очнулась, — донеслось сквозь дверь.
Ронан замер, приподнялся, глядя на меня из-под густого ворса белых ресниц. Тьма, затянувшая радужки, растаяла — в его взгляде промелькнуло узнавание.
И меня накрыла волна отчаяния.
Он резко отстранился, отступил — так далеко, чтобы я не могла даже дотронуться.
— Мать твою, — прошипел адепт, когда я вскочила, наспех прикрываясь рубашкой, что упала на пол. — Дай мне минуту.
Во взгляде — злость и ненависть. В каждом движении — резкость и дрожь. Мы были так близки к тому, чтобы переступить ту самую черту.
Я спешно застегнула рубашку, натянула брюки — и не сводила озлобленного взгляда с адепта Огня.
Почему мы вернулись к тому, с чего начали? Ненависть. Злость. Жажда. Желание. Подчинение. Вина.
И все — Хаос меня задери — по кругу.
В его светлых глазах блеснуло сожаление.
— Похоже, не стоило это начинать, — тихо сказал он. Но ни меня, ни себя этими словами он не убедил.
Гори оно все алым пламенем. Чтобы я еще хоть раз поддалась на этот его животный магнетизм.
Полностью одетый, не удостоив меня ни словом, Ронан распахнул дверь. В комнату почти влетел взбудораженный Норес.
Наши взгляды схлестнулись. Воздушный адепт прищурился, по-звериному изучая меня — и вдруг его глаза расширились, брови взметнулись вверх.
— Какого...
Я проследила за его взглядом. Он прожигал дыру в моей шее.
Отметины. Лиловые следы от поцелуев Ронана.
О Боги.
Я ожидала, что Ронан выйдет к нему сам, сохранив нашу несостоявшуюся близость в тайне, но у адепта Воздуха были свои планы. Норес по-хозяйски ворвался в комнату, едва не впечатавшись в меня.
— Вы тут...
Даже Норес, который обычно не лезет за словом в карман, теперь не мог связать и двух. На его лице застыли шок, неверие и что-то вроде ужаса.
Нужно убираться, пока не пришлось оправдываться.
Я спрятала пылающие щеки и влажные следы на шее под спутанными волосами — и рванула к выходу.
Под их взглядами я выпорхнула за дверь, мечтая стереть этот день из памяти.