Часть 23
Вита неслась со всех ног, почти не касаясь земли, её дыхание сбивалось, а сердце стучало в ушах, как набат. Ветер хлестал по лицу, цепляясь за пряди рыжих волос, как будто пытался остановить её, предостеречь. Она бежала в лес, ведомая отчаянной надеждой — успеть, спасти, вернуть. Но время, коварное и жестокое, ускользало сквозь пальцы, как вода.
Она потратила слишком много драгоценных минут, блуждая среди деревьев в поисках той самой полянки, где когда-то светились, как маленькие фонарики, беззаботные светлячки. Но когда Вита, запыхавшаяся, покрытая каплями пота и дождя, добралась до места, её охватила ледяная волна ужаса. Перед ней, среди деревьев, сиротливо поблескивали огни скорой помощи. Красно-синие проблесковые маячки рассекали ночь, окрашивая всё в цвета беды. За натянутой жёлтой лентой стояли несколько учеников, словно забытые фигуры из застывшей картины.
— Что случилось? — сорвалось с губ Виты дрожащим, надломленным голосом. Её голубые глаза метались, полные страха.
— Здесь... здесь нашли тело... — прошептала одна из девушек, её голос дрожал, будто на грани срыва.
И в тот миг внутри Виты всё оборвалось. Сердце споткнулось, дыхание замерло, а разум, цепляясь за крупицы надежды, уже знал правду. Её ноги сами повели её вперёд, туда, где лежало тело. Она боялась, но должна была увидеть.
И вот, всего несколько шагов отделяли её от ответа. Она подошла, и её взгляд упал на безжизненное лицо. Всё остальное исчезло. Время остановилось. Звуки исчезли. Мир сузился до одного — мертвенного лица её брата.
— Тёма... — выдохнула она, бросаясь к нему на колени, срываясь в отчаянный крик, больше похожий на стон.
— Вставай... пожалуйста... Это не смешно... — дрожащими руками она обнимала его холодное тело. — Как я без тебя буду, братик... прошу...
Полицейские, с каменными лицами, подхватили её под руки, отрывая от тела. Она сопротивлялась, рвалась, как будто могла вырвать его из лап смерти.
Дождь хлестал по её коже, как плети, оставляя жгучие следы. Вита стояла одна, под чернильно-тёмным небом, которое плакало вместе с ней. Её рыжие волосы прилипли к лицу, спутавшись от дождя и слёз. Она закрыла глаза, не в силах смотреть на землю, всё ещё алую, всё ещё живую от крови Тёмы.
Она не знала, чего боится больше — увидеть, что всё смыло, и Тёмы не осталось совсем... или осознать, что он всё ещё здесь, навсегда вплетён в этот кусок земли, под её ногтями, в её коже.
Вита хотела забыться. Но память, как безжалостный зверь, грызла её изнутри. В голове эхом разносилось последнее хриплое дыхание брата, как он жадно пытался вдохнуть жизнь, которая больше не приходила.
Кап... кап... кап...
Девушка считала капли, словно надеялась, что с двадцатой боль исчезнет. Но с двадцатой вода стала кровью.
Девушка смутно ощущала жжение от воды, бьющей по её коже, но Вита приветствовала это. Боль была спасательным кругом, связывающим с этим моментом здесь и сейчас, якорем, за который она цеплялась всем, что у неё оставалось, чтобы её не вернули обратно в этот момент.
В тот момент, когда умер Тёма. Ускользнул прямо сквозь пальцы Виты, несмотря на её мольбы держаться и его обещания, что с ним все будет хорошо. Рыжеволосая так и не сказала я тебя люблю, а её брат больше никогда это не услышит.
Я всех спасу, говорила она себе, но это была ложь.
Тело Тёмы унесли, но Вита всё ещё чувствовала его здесь, рядом. Словно его ногти впивались в её предплечья, как будто он всё ещё держался за неё. Как будто если она тоже будет держаться крепко — он не уйдёт.
Она упала на колени, с хрустом ударившись о мокрую землю. Она била кулаками по грязи, по траве, по собственной беспомощности. Она кричала, но звук тонул в шуме дождя. Может, она вообще не кричала. Вита уже не знала, что реально.
Ей нужно было остановиться.
Останавливаться.
Она собиралась напугать всех.
Нет. Нет, это было неправильно.
Никого не было вокруг. Они ушли, наверное позвать директора или учителей.
Когда она поднялась, её качнуло, и она с силой ударилась спиной о дерево. Что-то выпало из кармана. Глухой звук удара. Телефон. Она уставилась на него, как будто это был не просто предмет, а её сердце, рухнувшее на землю и расколовшееся.
Хлопнулось.
На экране — отражение. Её лицо, заплаканное, измазанное кровью. Кровь брата. Кровь, которую она не смогла остановить. Кровь, которую теперь носила на себе, как проклятие.
— Я люблю тебя, — подумала она. — Всегда любила...
Но он этого не услышал.
Они были не просто брат и сестра — они были целым миром друг для друга. Частью одного целого, неделимым союзом, редкой связью, которая не требует слов. А теперь она осталась одна. Половина.
Вита открыла глаза, отчаянно желая вернуться в настоящее, отстраниться от воспоминаний, в которые её разум так стремился её вернуть.
Открыть глаза было ошибкой. Калинина уставилась на свои руки, тяжелые руки, запятнанные тяжестью жизни её брата. Она увидела свои окровавленные костяшки пальцев, они расползлись.
Рука Виты была липкой, скользкой в красном, там, где они сильно надавили на Тёму в тщетной попытке удержать его вместе. Крови было слишком много, она текла слишком быстро, ей нужно было найти помощь.
Девушка не могла, не могла отпустить. Калинина хрипло кашляла, ужасный искажённый звук, она пыталась говорить? В мимолётное мгновение всё упало, оставив Виту холодной в отсутствии, свет покинул её глаза.
Тёма ушел, его тело осталось пустым, Вита не смогла его спасти.
Голубоглазая была одна.
Она должна была сделать больше. Она должна была молиться, умолять Бога, любого бога, вселенную.
Вита не знала, как жить в мире без Тёмы.
Последствия были размыты, часы казались минутами и вечностью. Луна светила слишком ярко для мира, смирившегося с темнотой.
«Все будет хорошо», — пообещал когда-то Тёма.
Ничего уже не будет хорошо.
Кто-то держал её, девушка не была уверена, кто именно. Возможно, Даша или Вика.
Часы между ними были потеряны для неё, она вдохнула холодный, ночной воздух, небо было морем звезд, бесконечным и бесконечным и прекрасным. Голубоглазая отвернулась, как звезды могли сиять в мире, где Тёмы не было, чтобы увидеть это.
Дрожащими руками Вита пыталась остановить дождь. Она не схватила полотенце, которое тянула Даша не стала одевать кофту которую протянула Вика, она шла прямиком в школу, в комнату, в постель.
Вита стояла в пустой школьной спальне. На кровати рядом — пустота. Тёма больше не придёт, не скажет, что она выглядит глупо, не рассмеётся своим солнечным смехом.
Она легла, протянув руку в пустое пространство, где раньше был он. Слёзы не лились. Они застряли где-то глубоко внутри. Только тяжесть. Только пустота.
Она вспомнила, как он держал её, как защищал, как смеялся. Как она принимала это всё как должное. И как не успела сказать главное.
Может, если она уснёт, всё исчезнет. Может, это кошмар. Может, она проснётся, и Тёма будет жив. Улыбнётся. Обычный день. Школа. Смех.
Но Вита знала — это больше не вернётся.
Потому что Тёма не проснётся.