Противоречия яви и сна

Темно. Как же здесь темно! Что это вообще за клоповник? Ещё и это невыносимое ощущение, будто ты — часть кричащего потока вечного страдания. Идиотское же у вас чувство юмора, полковник, если вы заслали меня в такое неприветливое и мерзкое место! Шутник, тоже мне! Ч-черт! Да чего же я на него наезжаю-то?! Полковник, конечно, зараза еще та, но разве не я сам напросился на это задание? «Трудности меня не пугают! Чем сложнее, тем интереснее!» Интереснее? Ну, так развлекайся теперь, раз интереснее!

Холод пробирает до костей, не спасает даже теплый плащ... Под ногами противно хлюпают лужи, вязкими струйками просачиваясь в ботинки. Вокруг витает резкий запах окислившегося железа. Кровь? Кровь! Здесь повсюду кровь! Что за монстр скрывается здесь? Сколько людей убил он, чтобы заполнить всю пустоту кровью? Пустоту... Ну, конечно! В этом странном месте так пусто, вернее — пусто, темно и холодно, что невольно начинаешь задумываться: а не в царстве ли смерти ты? Именно смерть властвует здесь, в убежище живого мертвеца. Только живой мертвец может быть так жесток, так кровожаден. Или это его кровь? Кровь монстра? Его кровь, его холод, его тьма, его пустота...

Осторожно ступаю по огромному широкому коридору. Он кажется бесконечным. Мне ничего не видно — совсем ничего, даже собственной вытянутой руки. Очень неприятно: этот давящий мрак просто сводит с ума! Я не удивлюсь, если тот, кто прячется в этой пыточной, давно обезумел.

Оборачиваюсь на еле слышный шорох. Глаза мои абсолютно бесполезны в непроницаемой черноте пространства, зато слух невероятно обострился. Я могу уловить даже едва различимые звуки. Кто-то медленно приближается ко мне, стараясь быть как можно более незаметным. Хотел застать врасплох? Прости, но у тебя не получилось. Я знаю, что ты где-то рядом. Блицкриг не удался.

Практически бесшумные шаги затихли. Затаился? Прячется? Ксо-о-о! Что за глупые игры! Решил нападать, так нападай! Я ненавижу ждать, особенно если не знаю, чего именно.

Вспышки света от преобразования автоброни вырвали из густой тьмы неясные очертания человеческого силуэта. Образ был очень смутным, и у меня было всего несколько секунд, чтобы рассмотреть своего противника, но этого оказалось достаточно, чтобы понять, что я уже где-то встречал этого человека. Только мне никак не вспомнить, где я его видел, и кто он такой.

Резкая боль пронзила левое плечо. Как же он быстр! Я даже не успел среагировать. Да и как это вообще возможно сделать, когда ты чувствуешь себя слепым и оттого — неуверенным в каждом последующем действии, в каждом новом мгновении? Ненавижу ощущение беззащитности! Нужно сконцентрироваться и слушать. Проклятье! Кажется, этот ублюдок порезал мне плечо — рукав плаща намок и начал прилипать к коже.

Мой противник скользнул совсем близко от меня, намереваясь нанести очередной удар, но слух и реакция на этот раз не подвели меня, и я успел ответить на новый выпад и поставил защитный блок. Кажется, его это разозлило. Враг перешел в ближний бой, яростный, беспощадный. Он нападал с безумием рассвирепевшего хищника, и я часто пропускал его атаки, позволяя коснуться себя. Еще и эта проклятая тьма! Она сковывает все мои движения и действует, словно энергетический ингибитор: меня одолевает слабость, нехватка сил. Их будто забрали, высосали все без остатка!

Голова закружилась, и я медленно стал оседать на пол. А сокрушительные удары невидимого врага продолжались даже тогда, когда я уже не мог сопротивляться ему, когда лежал у его ног поверженный и уязвимый. Вот оно в чем дело... Эта тварь ранила меня в грудь. Наверное, я потерял слишком много крови, поэтому ослаб и не смог сражаться дальше.

Мое тело превратилось в сплошное вместилище боли, но безликий враг никак не унимался, нанося удар за ударом...

— Кс-с-с-о-о-о!!! — хриплый крик, от которого кровь горлом выплеснулась наружу. — Да что же ты за садист такой!!!

Удары прекратились. Противник замер в сетях тьмы и как будто отступил на шаг. Было тихо, лишь только мое тяжелое дыхание нарушало безжизненную тишину. Как же больно, черт! А этот тип — ушел, бросил меня здесь подыхать, как недобитую собаку! Я слышал его быстрые удаляющиеся шаги. Кажется, он убежал.

Мне нельзя умирать. Нельзя! Но, если никто не найдет меня, я умру от потери крови. Нужно что-то предпринять, перевязать раны. Я пытаюсь хотя бы присесть, но сил не хватает даже на эту малость. Голова... тяжелеет... свинцовая... Только не...

О-о-ох... Долбаный шум в ушах. Нужно прекращать веселиться подобным образом. Так, стоп!

— Ты кто? — спрашиваю я, почувствовав рядом с собой чье-то присутствие. Именно почувствовав — вокруг было по-прежнему темно, как и перед тем, как я отключился. Ощущение пустоты вновь заполнило пространство и стало просачиваться сквозь кожу, а по венам словно циркулировал концентрированный холод...

Незримый Некто бережно приподнял меня, усадил, затем практически невесомыми, неуловимыми движениями освободил меня от одежды, обнажив по пояс. Он осторожно ощупывал мою грудь, видимо, желая убедиться, не повреждены ли ребра. Что за вольность? Спина коснулась ледяной поверхности стены. Как же холодно! И этот тип так близко, но я не вижу его лица. Да я вообще его не вижу! Только упрямая уверенность в том, что этого человека я знаю, не покидает моего сознания. И как же поступить: довериться странному, неизвестно откуда взявшемуся спасителю, если он вообще спаситель, или правильней защищаться от него? Похоже, у меня все равно нет выбора, поскольку кроме этого немого создания здесь нет никого.

Даже жутко как-то: нашедший меня в столь плачевном состоянии человек ни разу не обмолвился ни единым словом. Он просто молча, точно выполняя некое сакральное действо, обрабатывал и перевязывал мои раны. Значит, смерть еще немного повременит? Вот за это спасибо, немой спаситель.

Господи, как же мне хорошо! Больно только немного. Но от осознания того, что ты не один сейчас среди неотступного душащего мрака, и есть тот, кто помогает тебе, становится невообразимо приятно и так спокойно. И еще — это нежное тепло чужих рук, которое заставило отступить холод, сковавший все тело колючими оковами. Кровь, именно кровь, а не органическая ледяная жидкость, быстрее зациркулировала по венам, согревая каждую клеточку тела, возвращая к жизни. Только вот руки холодны по-прежнему.

Странный мой лекарь ловко орудует бинтами. И как он видит в такой темноте? Привык к ней? Руководствуясь интуицией, стальной рукой я перехватываю его запястье, левой, моей настоящей, едва касаюсь пальцев его правой руки. Я хочу согреться, хочу согреться его теплом. А он застывает в нерешительности... Я не вижу лица своего спасителя, но... Он сейчас уйдет! Нет... Стой! Стой!!!

Черт! Сон... Это всего-навсего сон. Психодел, блин! Как же мерзко стало на душе. А руки действительно холодны...

Я быстро поднялся с постели. За окном совсем темно, видимо, еще глубокая ночь, но я понимаю, что больше уже не засну сегодня. Нужно проветриться. Сейчас для меня это наиострейшая необходимость.

Наскоро одевшись, я выхожу из спальни. Номер в гостинице, который мы снимаем с братом, имеет две комнаты. Спальню занимаю я, а гостиную — Альфонс. После того, как из-за моей ошибки Ал потерял свое тело и вынужден был быть запертым в доспехи, он совсем не может спать. Ни спать, ни плакать, ни ощущать тепла от прикосновений любимого человека. Почему же я так легко отделался? Почему?! Ведь... Моя вина...

Ал, как обычно, сидел у стены, глубоко задумавшись. Я хотел пройти мимо него, не потревожив, но он все равно меня заметил.

— Нии-сан, — его голос еще совсем детский. — Эд, куда ты? Тебе приснился дурной сон?

Черт! Его проницательность иногда выбивает меня из колеи.

— Нет, — безуспешно пытаюсь врать, но Ал насквозь меня видит. Братик пристально смотрит прямо мне в глаза, отчего я начинаю мяться, как дитя, которого застали за поеданием припрятанных конфет.

— Да... Ну, то есть... не совсем дурной. Он был — как бы это выразиться... Странный. Очень странный, — наконец сформулировал я свою мысль. Потом добавил: — Я хочу пройтись.

Альфонс поднялся и подошел ко мне. Он волновался, я ясно понимал это, поэтому Ал предлагал сопровождать меня или настаивал остаться дома. Но мне сейчас очень нужен был свежий воздух. Нужно было остыть, отойти от гнетущего действия сна, успокоить взбудораженные нервы. Поэтому я заверил Ала, что буду осторожен, и отклонил его заботу. Надеюсь, он все поймет и не обидится на меня за это. Мне очень нужно побыть одному.

— Будь осторожен, братик. Военные говорят, что в городе следов пребывания убийцы государственных алхимиков не обнаружено, но я не уверен, что они правы.

Я кивнул и, пообещав Алу скоро возвратиться, вышел за дверь.