5 глава. Жертвоприношение.
Церковь была небольшой. Белоснежной, с эркерами, розетками, боссажем на стенах и с иконой Божьей Матери на патиново-зеленой крыше. Из нее вырастали несколько золотых крестов разных размеров. Я склонила голову набок, глядя, как они сверкают на солнце. Все-таки церкви всегда произведение искусства. Пусть я и не христианка и не люблю христианство, так как оно не приветствует колдовство, сложно не восхищаться подобной красотой.
– Ты идешь? – Ник заставил меня выйти из созерцательного состояния.
Я направилась за ним к огороженному месту происшествия. Шла с опаской, так как нам пообещали самый настоящий труп! А мы ведь до этого работали лишь с висяками. Интересно, почему вызвали именно нас?
Чем ближе мы подходили, тем больше меня знобило. Особенно когда я увидела тело. Женское. С вырезанными на ее коже знаками непонятного происхождения.
– Что здесь? – спросил Ник, мельком показав свое удостоверение.
– Вы из спецотдела?
Мужчина лет тридцати, который был главным в группе, оказавшейся на месте преступления, оглядел меня. Его звали Семен Семенович, как он представился. Он был следователем.
– Да. Так что?
– Как видите, труп. Женщина. Убита ножом. После смерти на теле вырезали знаки. Это же по вашей части? Кажется, ее приносили в жертву.
Я нахмурилась. В жертву? Никакой магии я не чувствую. Да и кому будут приносить жертву на пороге церкви? Богу, что ли? Христианский бог и без жертв спокойно сидит в своем эгрегоре[1]. Особенно человеческих.
Подошла ближе. Попыталась угомонить свою тошноту от вида искаженного ужасом лица, присела на корточки, чтобы рассмотреть символы. Что-то знакомое... Но точно не связанное с магией. В них нет силы.
– Что скажешь, Ада? – поинтересовался Ник.
– Либо какой-то фанатик-идиот действительно пытался принести жертву, либо это убийство, замаскированное под ритуал.
– Откуда выводы? – спросил Семен Семенович.
Я повернулась к нему. Скептицизм он и не пытался скрыть. Еще и руки на груди скрестил. И эта его недовольная поза начала вызывать у меня раздражение. Я выдохнула, и попыталась спокойно ответить:
– Магией здесь и не пахнет. Если бы это было жертвоприношение, тут бы бешеная сила божества, кому принесли жертву, крутилась. Ну и сила колдуна. А еще женщина, кажется, даже не поняла, что умерла, ведь ее души я тут не наблюдаю. Видимо, ее убили где-то в другом месте, а сюда привезли. Если бы ее убили здесь, душа бы находилась тоже здесь. И если бы она осознала свою смерть, душа с наибольшей долей вероятности тоже была бы здесь, рядом с телом. Хотя у насильственной смерти бывают свои исключения. Например, Ник, помнишь тех немых? Они оставались на месте преступления, хотя смерть осознали. Там скорее дело было в их миссии, которую они не завершили.
То, как дернулась бровь следователя, мне очень не понравилось. И вообще, мужик этот больно высокомерный. Прям гляжу на него, и чувствую, как из недр моей души поднимается огонь ярости. Дыши, Ада, дыши! С ума не сходи! Чего психовать из-за того, что кто-то тебе не верит? Совсем расслабилась! Дала немного воли во время критических дней, и хватит. Сейчас Высшие Силы точно мое бешенство могут принять как призыв к действию.
Ник прервал мой аутотренинг:
– Ада, как мы можем найти, где ее убили?
Я задумалась. Таро не могут назвать конкретного места. Может, попробовать маятник и карту города? Хотя это не совсем мой метод.
– Я уже отправил оперов смотреть видеорегистраторы припаркованных неподалеку машин. Узнаем, кто ее сюда привез, – объявил Семен Семенович.
– То есть вы согласны с версией Ады, что эту женщину привезли сюда, а не убили здесь? – спросил Ник.
Следователь кивнул:
– Только это не я согласен с версией Ады. Я верю своим экспертам, которые сказали то же самое.
– А личность установили?
– Пока нет. Паспорта при ней не обнаружено.
Ник вопросительно посмотрел на меня. Я вздохнула. Что ж, стоит попробовать нащупать то состояние «транса», в которое я постоянно впадаю. Авось узнаю что-то! К тому же потом на карту и маятник уйдет совсем мало сил, так что меня хватит на это дело. Должно хватить.
– Труп уже осмотрели, фотографировали? – уточнила я.
– Да? А что вы собираетесь...
Но я уже не слушала Семена Семеновича. Я, брезгливо скривившись, взяла женщину за запястье. Закрыла глаза, чтобы настроиться. Но перед глазами все еще стояли черные разметавшиеся волосы, жуткое лицо с глазами, словно из пластика, белое окровавленное платье и они – узоры непонятного происхождения, от вида которых меня мутило и тянуло упасть в обморок, пусть и кровь из них не текла.
Глубоко дыша, попыталась словно всю себя, свою душу направить через ладонь в тело погибшей. Сначала у меня не выходило, а затем вдруг загудело в голове. И я как сквозь вату услышала какие-то крики.
– Ты не посмеешь! – расслышала я женский голос.
– Ты меня не знаешь, марамойка! – а это определенно говорил мужчина. Ну как говорил? Истерично визжал.
– Я сказала, уйду от тебя! Делай что хочешь, упырь проклятый! Все соки из меня выжал!
– Так и знал, что ты потаскуха! Но не бегать тебе на свете этом, не радоваться! В могиле будешь гнить и жалеть!
– Просто оставь меня, Сереж!
– Я сказал, ты не уйдешь от меня, дрянь!
Женский крик прозвучал так громко и звонко, в отличие от самой беседы, что я захотела зажать уши. Но едва все стихло вновь, как сквозь вату, донеслось:
– Я же тебе говорил, Маша. Ты сама виновата! Я тебя предупреждал... Да. Ты все сама.
В себя приходить я стала, как только провела во тьме какое-то время. Я начала чувствовать свои затекшие руки и ноги. И только затем под щекой заметила что-то... Где я? Почему так жестко?
Открыла глаза. Узрела всю ту же церковь. Трупа уже не было. Только местность все также огорожена. Опустила глаза ниже. Заметила, что голова моя покоится на чьих-то коленях. Сначала напряглась, а потом сообразила, что светло-серого цвета были джоггеры у Ника, и успокоилась. А жестко было, потому что все остальное мое тело лежало на лавке.
– Очнулась?
– Да... Долго провалялась?
– Минут двадцать. Ты сначала просто сидела, вцепившись в руку мертвой женщины, а потом вдруг начала на нее падать. Я вовремя тебя поймал. И не беспокойся, ладонь твою протер влажными салфетками и побрызгал антисептиком.
– Благодарю.
– Что ты видела?
Вставать не хотелось. Поэтому я просто легла на спину, чтобы видеть лицо напарника. Он положил мне руку на голову и улыбнулся. Я проигнорировала то, как екнуло мое сердце, и рассказала:
– Кажется, я слышала последние минуты ее жизни. Ее зовут Маша. А ее убийцу – Сергей. Скорее всего, она с ним расставалась, а он не хотел ее отпускать. Ну и так вышло, что он, видимо, убил ее.
– Мда... То есть бытовуха?
– Ага.
– А узоры?
– Думаю, он просто решил замаскировать это под жертвоприношение. Глупая, конечно, идея...
– Я кстати прогнал эти узоры по поиску по фото в браузере. И выяснил, что это «ведьмины руны».
Я аж вскочила от такой новости. Теперь наши лица с Ником были примерно на одном уровне.
– Ведьмины руны? – переспросила я.
– Да. Знакома с ними?
– Нет... Вернее, да. То есть я хочу сказать, что ведьмины руны – чушь. Их выдумали, чтобы шифровать записи в дневниках, гримуарах. В них нет ни грамма силы. Хотя, если ведьма захочет, она может вложить силу в любую закорючку. Но это ведь не то! Совсем не то!
– Хочешь сказать, он нашел в интернете первые попавшиеся мистические узоры и начертил их на теле Марии, лишь бы по-магически все выглядело?
– Похоже, что так.
– Ну и отлично, – Ник хлопнул рукой по бедру, а затем полез доставать телефон из кармана. – Позвоню этому Семену. Ты как? Бодрячком?
– Да. Так что могу, если ты мне купишь карту города, поискать место смерти Маши. Через телефон все это делать не рискну. Это же будет мой первый раз! Искать активные могилы – это одно, а целенаправленно задавать вопросы – другое.
Ник кивнул, принялся звонить следователю. Я же зевнула, потянулась. С каждым «трансом» сил уходит все меньше и меньше. Как же хорошо!
– Слушай, – вдруг осознала я, когда Ник договорил по телефону, – ты что, меня на лавку притащил сам?
– Ну да, а что? – Он пожал плечами.
– Да ничего... Что Семеныч говорит?
– Нашли один регистратор, который заснял, кто привез наш труп. Даже номер машины в кадр попал, представляешь! Вот только дома этот Сергей не объявился. И где его ловить?
– Где убил, там и ловить.
– Что?
Я нахмурилась. А с чего я взяла, что он убил не дома? Задумалась, вспоминая свои ощущения во время транса. Это определенно было маленькое помещение, не предназначенное для жилья.
– Либо гараж, либо дача, либо погреб... – объявила я. – Скажи Семенычу и поехали за картой. Мой маятник, я надеюсь, в сумке с магической атрибутикой?
Через полчаса мы обосновались в парке на газоне, разложив подробную карту Москвы и Подмосковья. Ник ее держал, чтобы ветер не унес, а я водила над ней маятником, высматривая, где он закружит.
Погибшую девушку, оказывается, звали Потапова Мария Львовна. И то, что установили ее личность, мне помогает. Ведь просто «Марию» искать было бы куда труднее. А так я и ее лицо видела, и руку трогала, а еще и полностью фамилию, имя и отчество знаю.
В Москве ожидаемо ее не оказалось. А вот в Подмосковье аметист закружился как бешеный вокруг знакомой мне и Нику Образцовки. Мы переглянулись.
– Что, навестим деревушку? – ухмыльнулся напарник.
– Поехали. Сообщи Семенычу. Хотя, может, они уже нашли информацию, что у этого Сергея там имущество. Надеюсь, мы приедем первыми, и мне почти не придется контактировать с этим противным мужиком. Укажу ему на место нахождения убийцы и спрячусь в машине.
– С противным мужиком? – удивился Ник. – А как же восхищение его внешностью?
– В смысле?
– Тебе же нравятся голубоглазые брюнеты.
Я так изумилась, что просто захлопала глазами:
– Что?
– Ну, что маньяком ты восхитилась, когда в Образцовке мы были, что Егором Максимовичем. Оба были голубоглазые брюнеты, вот я и сделал выводы.
– Так те обладали аристократичной внешностью, а этот мало того что не вызывает во мне восторга художника, так еще и с недовольным лицом вечно ходит! – отмахнулась я. А затем, не иначе черт меня дернул спросить с дурацкой улыбочкой: – А что? Ревнуешь?
И Ник неожиданно для меня ответил такой же улыбочкой и сказал:
– А что, если так?
Я сглотнула. Ясно, шутить о подобном больше не буду. Что-то мне совсем не весело теперь. Это все Муся со своими нравоучениями! Если бы не она, я бы все еще выстраивала стену между мной и Ником и воспринимала бы его не иначе как напарника или друга! Он-то эту шуточку как шуточку воспринимает, а моей душе теперь неспокойно будет после такой фразы.
Ник явно ждал от меня ответа. Поэтому я быстро произнесла:
– Тогда сочувствую.
Поднялась с травы, отряхнула колени, повесила аметист на шею и направилась к выходу из парка. Правда, у нивы пришлось подождать совсем не торопящегося Ника, шедшего прогулочным шагом.
– Позвонил Семенычу?
– Да. У Сергея нет имущества в Образцовке. Зато у Марии есть домик.
– Еще глупее прятаться там...
– А ты что думала? В основном умышленные преступления совершают идиоты. Или люди, в состоянии аффекта. Маньяков, и это на самом деле отлично, не так много на свете.
– Правда?
– Вероятность встретить убийства как в книжках или сериалах очень низкая. Однако даже несмотря на это полно висяков из-за недостатка улик. Но у нас появилась ты, и висяки скоро сойдут на нет!
Я фыркнула:
– Висяки сойдут на нет, когда в каждом городе будет как минимум одна ведьма в полиции. А со мной они так, слегка проредятся. И то незаметно. Будет ощущение, словно среди поля бурьяна выдрали парочку одуванчиков.
– Не преуменьшай свои заслуги.
– Это я преувеличиваю.
– Какая ты скромница.
– Объективно смотрю на вещи.
Ник засмеялся, отчего я недовольно на него посмотрела и скрестила руки на груди.
– Ты мне напоминаешь Семена Семеновича, Ада! – еще пуще разошелся Ник.
– Ну все! – я открыла ниву и села внутрь. – Будешь надо мной смеяться, я тебя заколдую!
Напарник тоже сел в машину. Завел ее и сообщил:
– Ты уже меня околдовала.
Почувствовала, как внутри меня будто все перевернулась. Вцепилась в плед, валяющийся на сидении. Так, это уже второй «выкрутас» Ника за сегодня. Что за дела?! Может, Муся и с ним провела воспитательную беседу? Вряд ли... Он, скорее всего, просто шутит, да. Это я так неадекватно воспринимаю. Но что-то он больно бойкий стал... Кто стеснялся лечь со мной на одну кровать? Кто вечно розовеет, как зеленая помидорина на солнце?
– «Околдовать» и «заколдовать» имеют разные значения, – решила не подавать виду я.
– Я в курсе.
Вот же! Я мельком покосилась на Ника. Оказывается, он смотрел прямо на меня. Что это с ним сегодня?! Может там с его стороны Полина активно настраивает его на поползновения в мою сторону? Вдруг Поля и Муся сговорились?
– Может, мы уже поедем? – вскинула я бровь. – Я же сказала, что хочу попасть туда раньше Семеныча!
– Домчу тебя вмиг!
– Адрес узнал?
– Конечно.
– Вот и отлично. Потом заедем на пруд, посмотрим, как держится моя защита?
– Заедем. Есть не хочешь?
– Не особо.
– А я хочу. На выезде из города заглянем в булочную, возьмем что-нибудь.
Я промолчала. Затем полезла в рюкзачок и достала оттуда свой блокнот с рисунками. Я старалась периодически делать зарисовки из наших командировок, и вообще из происходящего в моей жизни. Иногда удавалось с натуры, иногда по памяти в пробках. За такой короткий срок, с начала работы, их скопилось немало.
Вот моя школа, откуда я уволилась. Вот лесной дух и два неупокоя из парка у моего дома. Вот Василий Павлович в своем любимом лонгсливе. А это самолет. Помню, как меня накрыла истерика в аэропорту...
Я поморщилась. И принялась листать дальше.
Вид сверху моей служебной квартиры, Марк, парень в толстовке, который устроил в кофейне стрельбу, руки Ника и руль, Ник, Щенок-Алексей. Да, я ведь даже его нарисовала! Рома с Марусей, нива, сущи, пучок полыни, вольт на ритуал «Пробуждение совести», интерьер поликлиники, куда я ездила на медосмотр, Ник, Ник, амулет для Ромы, вид из окна магазина домашней кухни в Ивантейке, Ник, баня, где были два немых неупокоя, Гагик, стопки моих карт Таро, Ник в лимонных боксерах... Кошмар, я даже раскрасила их желтым тектовыделителем... На этом рисунке я зависла на пару минут. Надеюсь, Ник не листал этот блокнотик?..
Несколько особо симпатичных домиков Образцовки, домик, в котором мы с Ником там жили, Ник, варящий суп, пруд, Ник с грелкой, баба Яна, которая мне приснилась, Ник, домик Моисея Леонидовича, сам дядя Мося, Ник с лярвой, тетя Тома, богиня Гна из сна, Ник, повешенный, мои козырные карты, автопортрет с клещом на щеке, зарисовка момента, как Ник доставал из моей щеки клеща... Кошмар! Что за стыд я рисовала!
Егор Максимович, призрак Анны, Ник, кладбище с Хозяйкой Кладбища в виде кошки, Ник, Елена Анатольевна и Захар Викторович, Милана, Надя и Леся, сидящие на диване с бутылкой вина, лампа с джином, Ник, я и Елена Анатольевна в бассейне, Ник с отравленным афродизиаком чаем, Ольга, прикованная к батарее наручниками, Ник, ворованная шуба, беременная Жанна, мы с Ником, бегущие от псов в поле, бывший участковый Новградского района с ружьем, Лера, морг и куча неупокоев, Муся с борщом, Матей, поход в кинотеатр... Его я зарисовала так: вся наша компания сидит в креслах в кинотеатре в обнимку с попкорном. И последним рисунком был опять Ник. Просто портрет. Его я как раз сделала вчера.
Посмотрела, сколько листов осталось. Всего три штуки! Я тяжко вздохнула, захлопывая блокнот и засовывая в рюкзак.
– Что такое? – Ник не дремлет!
– Блокнот новый нужен.
– Неужто весь изрисовала?
– Почти.
– Покажешь потом рисунки?
Показать? И он заметит, что больше всего там именно изображений Ника! Ну уж нет!
– Не хочу.
– Но почему?
– Ты лучше за дорогой следи.
Я же откинулась на спинку кресла, и уставилась в боковое окно. Даже рисунки показывают, какая насыщенная у меня стала жизнь. И я сама чувствую себя в «своей тарелке», чего никогда раньше не было. Но вот что смущает, так это мой напарник. Я планировала всю свою жизнь провести одна, чтобы из близких были лишь родственники и Муся. А тут он! Объявился в моей жизни, и я словно сошла с ума. Мне с ним комфортно так, как ни с кем. Я ему позволяю то, чего не позволяю даже Мусе. Даже маме! Попить с ним из одного стакана не вызывает у меня никакого отторжения. Я спокойно нахожусь рядом с ним любое количество времени, хотя раньше меня всегда напрягало длительное нахождение возле меня кого-либо. Особенно дома. А что уж говорить про прикосновения? Я сама с самого начала первой лезла к нему обниматься. Хотя на всех, кто нарушает мое личное пространство, шиплю похуже кошки. А что говорить про телефон? Свой телефон спокойно даю ему в руки! Как же ужасно, когда твои принципы, которым ты следовала годами, вдруг с ним не действуют. Я чувствую себя очень смешанно, когда обдумываю все это. И что же мне делать? Расслабиться, и подпустить его к себе еще ближе, чтобы Высшие Силы его потом убили за какой-нибудь косяк? Да и не факт, что он чувствует себя так же, как я. Может, я одна схожу с ума от того, что почему-то для него мои личные границы стираются напрочь.
Ник остановился у булочной, когда мы начали подъезжать к выезду из города. Принес мне капучино, две слойки – одну с ветчиной и сыром, другую с курицей и грибами, себе чай, сочник с творогом и два блина с вареной сгущенкой.
– Благодарю, – сказала я.
И выбрала первой съесть слойку с курицей и грибами. Ник же в один укус съел блин и вновь завел машину. Видимо, решил все же выполнить обещание «домчать вмиг».
Капучино был, как я и люблю, без сахара. Я сидела, наслаждалась видом, кофейным запахом и вкусной слойкой. Даже угрюмые мысли вылетели из головы. Поев, принялась рисовать в блокноте, подпрыгивая на ухабах, церквушку, которую сегодня увидела, а затем труп Марии, обезображенный «ведьмиными рунами».
– Ты зрение не испортишь? – поинтересовался Ник.
– Нет, мне коррекцию зрения делали.
– Думаешь, после коррекции зрение никогда не будет падать?
– Надеюсь... Но из-за одного раза ничего не будет.
– Так это не первый раз, Ада!
Чтобы не слушать его жужжание, пришлось отложить блокнот. Ладно, потом дорисую! Вообще-то он прав. Новообретенное зрение надо беречь. А то опять буду ходить в лупах.
– А какое у тебя зрение было?
– Минус четыре.
– Ого...
Что-то он какой-то болтливый сегодня. Я мельком взглянула на напарника. Может, он всегда много болтал, а я не замечала? Да вроде нет...
– А мне повезло, мне от папы досталось стопроцентное зрение.
– А светлый ты в папу? Просто он седой, и не поймешь, каким он был раньше.
– У меня и мама была блондинка, и отец. Но оттенок волос как у папы, более пепельный. Я и ростом невысоким в него пошел. Мама же была словно Златовласка из сказки.
– А какой у тебя рост?
– Метр семьдесят три, – ответил Ник.
– Это же не низкий, а средний. А вот твой папа довольно низкий, да.
Напарник ухмыльнулся:
– Особенно по сравнению с тетей Томой.
Я тоже вспомнила, как они стояли рядом, когда провожали нас, и выглядели довольно забавно. Улыбка сама вышла на мое лицо.
– Но я с возрастом тоже буду укорачиваться.
– Как и все мы, – кивнула я. – Тебя это беспокоит?
– Нет. Пока меня беспокоит только работа, порча на мне. Ну и еще кое-что.
Я заинтересовалась:
– Что?
Ник хитро покосился на меня:
– А вот покажешь блокнотик – скажу!
– Ни за что!
– Тогда и я ни за что не отвечу тебе.
– Так нечестно! – надулась я.
– Нечестно свой блокнот не показывать. Что там может быть секретного? Что, голышом кого-то нарисовала?
Я почувствовала, как щеки начинают потихоньку гореть. Ну, не голышом, конечно, но лимонные боксеры... Так, стоп! Мы что, поменялись с Ником местами? Почему я сижу, краснею, а он тут хохмит!
– Будешь много болтать, нарисую! – решительно заявила я.
– И кого же?
– Алексея, к примеру, – пожала я плечами.
Ник скривился:
– Там рисовать-то нечего!
Я вытаращила глаза, заинтересованно повернувшись к напарнику:
– Правда? А откуда ты знаешь?
– В мужских туалетах и не на такое насмотришься.
Фыркнула.
– Тогда, может, есть предложения?
Он выразительно поиграл бровями, введя меня в очередной приступ шока. Да что с ним сегодня?! Он правда сведет меня с ума!
– Дурак! – обозвалась я, и отвернулась.
– Не дурак, а натурщик. Ты ошиблась почти во всех буквах.
– А ты в нос давно не получал.
Ник задумчиво произнес:
– Действительно. Давненько меня никто не бил. В прошлом отделе мне постоянно кого-то приходилось ловить, за кем-то бегать, и я постоянно получал по лицу. А сейчас здесь, с тобой, все тихо, спокойно.
– Ну а чего ты хотел от покойников? Мало кто из них умеет предметы двигать даже на полмиллиметра, что уж говорить про удары?
– Значит, в фильмах врут?
– Врут, как дышат!
Ехали мы дальше, не умолкая. И фильмы мистические обсудили, и натурщиков. И каждый раз я поражалась, что Ник, оказывается, иногда бывает болтуном.
То, что мы въехали в Образцовку, я поняла по особо глубоким ямам. Нас качало так сильно, будто мы попали на корабль в жуткий шторм.
– Мне кажется, или в прошлый раз такого не было? – пробормотала я, едва не прикусив язык на очередной кочке.
– Не было. Ты же сказала, что надо быстро. Вот я и по короткой дороге поехал.
– Долго еще?
– Минут пятнадцать и будем на месте.
– О ужас! Еще пятнадцать минут!
– Тебя укачивает?
– Нет.
– Тогда представь, что это аттракцион.
Отличная идея! Только боюсь, не поможет, ведь аттракцион обычно длится максимум три минуты, а тут пятнадцать, если Ник не преуменьшил!
Когда мы подъехали к нужному дому, я выдохнула. Вытекла из нивы, и принялась приходить в себя. Было ощущение, что я все еще прыгаю на этих ухабах!
– Что ж, Ник... Это был увлекательный аттракцион...
– Рад, что угодил тебе, – произнес он. – Только, кажется, меня слегка укачало...
Он и правда был бледноват. Я обеспокоенно оглядела его лицо. Но Ник подошел ко мне, взял за плечи, улыбнулся.
– Все хорошо, Ада!
– Правда?
– Не веришь?
– Не верю.
Внезапно Ник одной рукой сжал мои щеки, и умиленно пробурчал:
– Какая недоверчивая!
Я в очередной раз за сегодня удивилась, поэтому не сразу отпихнула его руку от себя.
– Эй! Хочешь, чтобы у меня были прыщи? Ты хоть руки мыл?
– Прости, не подумал.
– Если я вдруг опрыщавею из-за этого, с тебя косметолог!
Он кивнул:
– Хоть десять.
– Да хватит издеваться надо мной! Весь день идиотничаешь!
– Когда? – поразился он.
– Говорю же, весь день! Что с тобой сегодня? Храброго зелья выпил, раз решил над ведьмой шутить?
– Я же сказал, ты меня околдовала, вот и я сам не свой.
– Прекращай!
Вновь пришлось отвернуться, потому что я почувствовала, как щеки начали пылать. Да что же за напасть это такая? Неужто Ник себя чувствовал точно так же, как я сейчас, когда краснел?
– Чего орете?! – донесся мужской голос из калитки.
Я взглянула на мужика. Лысоватый, полноватый, но видно, что сильный и крепкий. Так, это же дом погибшей Маши? А у калитки убивец Сергей?
– А что, нельзя? – простодушно спросил Ник.
От мужика донесся благий мат. Но выходить за калитку он не решился.
– А вы кто? – решила поинтересоваться я, когда мужик замолчал.
– Тебе какое дело, малолетняя путана?
Сказать, что я поразилась до глубины души, это не сказать ничего. Назвать путаной ту, которая никогда не встречалась с мужчиной – сильно. Сегодня день потрясений какой-то!
– Извинись, – приказным тоном сказал Ник мужику.
Мужик заржал:
– Чего? Еще бы я шпендика слушал и перед моромойками извинялся!
– Имя назовите свое! – вновь попросила я.
– Хрен тебе, а не имя, коза.
– Извинись! – вновь повторил Ник.
– Вы Сергей? – не смолчала и я.
– Щас выйду, наваляю вам обоим, едрена вошь! Ты, девка, первая леща охватишь!
Тут я напряглась, потому что мужик начал открывать калитку. Первым вышло его внушительное пузо, а затем уже и он сам. Он потер мясистые кулаки, сплюнул, ухмыльнулся, глядя прямо на меня. А затем вдруг замахнулся. Но меня заслонил Ник. А дальше я закрыла глаза, чувствуя, как страх охватывает с ног до головы. Я слышала лишь какие-то кряхтения, вопли, маты мужика, гнусавые слова Ника: «Варежку закрыл!» И вскоре наступила тишина. Я открыла один глаз. Увидела. Что мужик валяется в отрубе, с наручниками на руках, а Ник стоит рядом и держит рукой нос. Мое сердце замерло от страха. Я подлетела пулей к напарнику, и в ужасе вытаращила глаза. Из носа Ника шла кровь. Я почувствовала, словно мне на голову надели ушат. Сначала я стала слышать пение птиц как сквозь банку, а затем все вокруг начало темнеть и кружиться. Ник выругался, ловя меня уже у земли. И именно тогда я отключилась полностью.
Кровь... У него была кровь!
[1] Эгрегор – энерго-информационное пространство. «Ментальный конденсат», который порождается мыслями и эмоциями группы людей и обретает самостоятельное бытиё. Данное понятие использует эзотерика и оккультизм. Формируется на протяжении трехста лет.