Пацанка

рассказанная Александром Степовым

Жизнь – странная штука. Очень странная. Бывало, бродишь себе по лесу, нужную полянку ища. Бродишь один или в компании – не важно. Главное – ищешь. А результата – ноль целых ноль десятых. Словно место, которое когда-то понравилось и куда ужасно хочется опять вернуться, зачаровано.

А случается наоборот: идешь по своим делам, ворон на ходу считая, и вдруг спотыкаешься. Глядь – а на земле цацка какая-то валяется. Наклоняешься, берешь и сам диву даешься: как у прохожих под ногами в пыли может валяться золотой кулон или цепочка серебряная. Знаю, многие опасаются таких находок, дескать, заговоренные это вещицы. А я нет, не боюсь. Меня когда-то в детстве дед учил (а он был не кто-нибудь, а знаный на всю округу знахарь!): зла никому не желай, тогда и оно к тебе не пристанет. Правда, чем дольше живешь, тем более неправдоподобным кажется это утверждение. Но, ешкин кот, как все же всегда хотелось в него верить!

Сам не знаю, почему меня тем утром занесло на железнодорожный вокзал. По старой привычке, наверное. Первой парой в расписании пятницы стояла физкультура. По случаю улучшения погодных условий занятия проходили не в актовом зале, а на свежем воздухе в нехилой отдаленности от учебных корпусов. Раньше многие студенты, пытаясь сократить путь и сэкономить на транспорте, бежали к цели – спортивному стадиону – напрямик, через железнодорожные пути. Но после того как платформы для электропоездов вместе с вокзалом прошли через глобальную перестройку, шагать по маршруту «рельсы – автодорожный мост – стадион» стало несколько проблематично. Теперь добираться к цели приходилось окольными, более затратными путями, хотя и не это являлось главной бедой – куда больше проблем создавал старый рефлекс, доведенный былой строгой муштрой буквально до автоматизма.

Короче, когда я понял, что приперся не туда, до занятия оставалось всего ничего. Потому пришлось хорошенько изловчиться, преодолевая по ходу препятствия в виде теток, зевающих на пропускном пункте платформы, и не такого уж неприступного ограждения. Благополучно миновав все блок-посты и рельсовую стометровку, я перемахнул через забор и уж было начал карабкаться по крутым ступенькам на мост, как вдруг случайно взглянул вниз, под его бетонный навес. Взглянул и оторопел, чувствуя, как где-то в виске молоточком застучал пульс.

Под мостом, возле одной из его опор, среди мусора и полуистлевших листьев кто-то лежал. Кто-то небольшой. То ли подросток, то ли просто коротышка. Серый свитер, затертые джинсы... Поза противоестественная – так, вывернувшись и уткнувшись носом в землю не спят, даже свалившись в пьяном угаре. Лица не видно совершенно... Ни движения, ни звука. Лишь темные короткие волосы, завитые кольцами, нехотя колышет ветер...

Эти волосы поразили меня больше всего. Я узнал их вопреки собственной воли. Узнал и ринулся вниз.

«Не может быть...»

Подбежал, опустился на колени, аккуратно повернул тело на бок.

− Женя... Как же это?

В ответ – молчание. Ладонь холодная, белая, недвижимая. Лицо перепачкано кровью...

«Бедная...»

Дрожащей рукой достал мобилку. Пальцы задеревенели, потому только с третьей попытки набрал номер «скорой». Голос непослушный, севший. Что-то пробормотал в трубку, а что именно, не понял и сам... Совсем рядом, набирая скорость, проехал грохочущий товарняк.

− Ждите, скоро будем.

«Давайте, родимые, поживее только! Может, еще не поздно... Или уже... Боже, что мне-то делать?»

Наклонился, пытаясь уловить Женино дыхание – все тщетно. Когда пальцы случайно притронулись к ее затылку, увязли в чем-то липком и холодном.

« Кровь... И здесь тоже...»

Услышал, как стучат собственные зубы, но все равно стянул с плеч куртку и укрыл девочку. Ей нужнее...

«Держись, малая, скоро тебе помогут».

Но первыми на мой зов явились вовсе не медики.

− Майор Осипенко. Отойдите от тела и предъявите свои документы.

Я тупо уставился на милиционера. Дородный, высокий. Рука лежит на табельном оружии. За спиной маячат еще двое.

− А где «скорая»?

− Будет. Скоро. Предъявите документы.

«Документы... Где их взять-то? Стоп. Студенческий. Кажется, в куртке, в кармане...»

Протянул руку к своей кожанке. Майор зыркнул на меня так, словно я детонатор к взрывчатке присоединять собрался. Служивый, поди, пока «радостную» весть по рации не услыхал, где-то рядышком тихо себе дежурил: то ли беляш жевал, то ли бомжей гонял... Теперь стоит злой, как куча котов в мешке. Да и его двое поплечников тоже нехорошо щурятся – изучают, небось, кумекают, что же это такое сидит на корточках возле пострадавшей: инфузория туфелька или палочка Коха?

«Интересно, какую им информацию передали, и за кого они меня принимают? Сейчас дернусь – пристрелят еще в целях профилактики».

Впрочем, увидав мой совершенно стандартный пластиковый студенческий, представители правопорядка немного поостыли. Зашуршали бумажки. Посыпались вопросы...

«Что же вы за истуканы такие?! Здесь человек умирает, а вас интересует только одно: где и при каких обстоятельствах мы с ним познакомились!»

Только через двадцать пять минут притащилась медики. Тоже трое. Кто из них врач, я так и не уразумел. Их равнодушный разговор и первоначальное абсолютное бездействие могли бы порядком шокировать, только зрители собрались не те: менты и не такое видывали, а я, казалось, перестал уже вообще что-либо соображать и понимать.

− Опять голота бездомная?

− Похоже на то.

− Где они только берутся? И ловят их, и по приютам распределяют, а результата не видать... в детскую везем?

− А куда ж еще? Конечно, в детскую.

Потоптавшись возле бессознательной Жени еще пару минут и что-то ей вколов, троица гуртом переложила девочку на носилки и потащила, опять же, вдоль железнодорожных путей в направлении платформы. Где-то на подъезде к вокзалу их терпеливо ждала машина «скорой». И нужно отметить, что это был не единственный спецтранспорт, который ожидал новых пассажиров.

Сроду не катался в милицейских «бобиках», а вот в то проклятое утро пришлось... Впечатления и ощущения были, мягко говоря, непередаваемые.

В райотделе меня сопроводили в крохотный кабинет на втором этаже. Там следователь битых три часа составлял протокол. Одни и те же вопросы в разных вариациях. Потом меня бросили одного, не забыв между делом прикрыть двери комнатушки на замок. Оставляли «на две минуты» − воротились после обеда. И все завертелось заново. Думал, умом тронусь. А еще понял, отчего здесь на окнах даже второго этажа повсеместно красуются решетки...

− Радуйтесь, Степовой. Пострадавшая очнулась и дала показания. Вы можете быть свободны. Но с города пока прошу не выезжать, − следователь, положив на место трубку телефонного аппарата, улыбнулся мне, как родному.

Я, абсолютно очумев от негаданного сумасшествия продолжительностью в целый день, растеряно пробормотал:

− Жива?

− Жива, будьте покойны. Крепкая девчонка попалась – множественные ушибы, черепно-мозговая и переохлаждение, а ей хоть бы что! Правда, в больнице ей полежать малость придется, но это уже мелочи. Другое дело, что теперь делать с этой... беспризорницей. Определять куда-то надо...

− А как же?..

− Разберемся. Со всем разберемся. А вы давайте, молодой человек, не задерживайтесь. Вот вам пропуск.

− Мне бы адресок больнички...