5 глава
«Память — это боль. Боль — это память. Они идут рука об руку.»
— Стивен Кинг
....
— Простите, мы знакомы?
Мир рухнул. Я застыла, словно воздух перестал существовать.
Его голос. Его глаза. Но внутри — пустота.
— Дин... я... Лилит, — выдохнула я, с трудом находя в себе силы.
Он посмотрел на меня спокойно, почти холодно. Немного настороженно, как на случайную прохожую, что подошла слишком близко.
— Очень приятно, — сдержанно кивнул он. — А вы откуда знаете моё имя?
Слёзы подступили к глазам, но я сглотнула.
— Ты... ты меня не помнишь? Мы... мы были вместе. Четыре года, Дин. Четыре.
— Простите, вы, наверное, ошиблись, — сказал он, наклонив голову, в голосе — вежливое, но отчуждённое недоумение.
Мир качнулся.
Я сделала шаг ближе, словно инстинктивно хватаясь за его руку, за его взгляд, за хоть какую-то крупицу воспоминания.
— Пожалуйста... скажи, что это шутка. Что ты просто злишься на меня. Это я… твоя Лилит, я люблю тебя… ты… ты обещал…
Он осторожно отстранился, как от незнакомки, нарушившей границы.
В его глазах — только неловкость. И отчуждение. Никакой боли. Ни капли любви.
И тут к столику подошла она. Аселия.
Моя подруга, одногоупница и единственный человек, который остался со мной после смерти Дина.
Теперь — уверенная, ухоженная, взрослая. Она сжала его руку, прижалась к нему, словно метила территорию.
— Любимый, что происходит?
Я застыла, не в силах поверить.
— Зай, кто эта девушка? — с лёгкой усмешкой переспросила она, не услышав ответа.
— Она, видимо, перепутала меня с кем-то. — спокойно сказал он и приобнял её за талию.
— Ася... ты меня не помнишь? — Я посмотрела на неё, в глаза, которые когда-то делились со мной секретами.
Она моргнула, оценивающе осмотрела меня, и в её взгляде блеснуло что-то холодное.
— Извини… ты кто?
— Дин! Посмотри на меня! Это я! Лилит Спаркс! — голос сорвался. Я больше не могла сдерживаться. Грудь сдавило болью.
Он помолчал.
Потом с лёгким кивком, как будто что-то мелькнуло в памяти, произнёс:
— А… да, вы .... девушка на сером BMW, вы попали в аварию из-за меня, Простите!
— Что?.. — я отшатнулась. — Что ты сказал?
— Я оплатил ваше лечение, думал этого будет достаточно. Если нет — вот.
Он протянул мне визитку. — Обратитесь к моему секретарю.
Я уставилась на неё. На кусочек картона. Как он мог?
— Это всё, что ты помнишь?
Его лицо оставалось холодным.
— Дин Стайрос, это не смешно! — выкрикнула я, голос срывался, сердце трещало.
Люди начали оборачиваться.
Чашки звенели. Кто-то смотрел с любопытством, кто-то с раздражением.
Он шагнул назад, словно защищая Аселию.
— Я не знаю, что у вас там случилось… но прошу, не устраивайте сцен.
Пошатнувшись, я отвернулась от них и направилась к выходу.
Кажется, я больше не дышала. Не жила.
— Ненормальная, — шепнул он Аселии, думая, что я не слышу.
Это сказал Дин. Мой Дин. Который клялся, что будет со мной в аду, если понадобится.
Мир посерел.
Я вышла на улицу, дрожащими пальцами стянула ворот куртки, сделала пару шагов и завернула за угол.
Там, среди мусорных баков, сырости и сырого воздуха, я упала на колени.
Ревела. Открыто, громко, без стыда.
Люди проходили мимо. Кто-то ускорял шаг, кто-то отворачивался.
Мне было всё равно.
Внутри было пусто.
Будто кто-то вырвал мою душу — с корнями, с криком, с кровью.
— Ты обещал… — шептала я в ладони, — ты обещал… ты сказал, что не сможешь без меня…
А теперь я не смогу без тебя.
И в этой тишине, полной боли, родилась ненависть.
Холодная. Живая. Настоящая.
— С вами всё хорошо, дочка? — спросила женщина проходящая мимо, но я только качала головой. Не знаю, ушла ли она — мне было всё равно.
— За что... — прошептала я, сжав кулаки. — Я не этого хотела. Я хотела быть с ним...
....
Когда солнце село, я всё ещё брела по улицам.
Растрёпанная. С разбитыми коленями, с пальцами, дрожащими от холода и боли.
Глаза опухли от слёз, внутри пульсировала пустота.
Как жить дальше?
На перекрёстке я увидела группу мужчин.
Громкий смех, сигаретный дым, бутылки в руках.
Раньше я бы обошла их стороной, перешла на другую улицу, но сейчас…
Сейчас мне было всё равно. Я просто хотела исчезнуть. Хотела умереть.
— Эй, куколка! — крик раздался справа, но я не обернулась.
— Эй, я к тебе обращаюсь! — грубая рука схватила меня за запястье.
— Отвали, придурок, — процедила я, не глядя.
— Вот сучка… — выдохнул кто-то сзади. И в следующее мгновение всё стало больно.
Меня дёрнули за волосы и втянули в тёмный переулок. Асфальт под ногами скользкий.
Смех.
Жуткий, грязный.
Я пыталась вырваться, толкнуть, закричать — ничего. Меня окружили. Мужчины, пахнущие потом и пивом.
— Не сопротивляйся, красотка. Будет приятно, — один из них склонился ко мне, провёл пальцами по моим губам.
Я моргнула сквозь слёзы.
— Урод, — прошептала и плюнула ему в лицо.
Он вытер слюну, глаза его сузились.
— Ах ты...
Первый удар пришёлся по щеке.
Острая, тупая боль. Я качнулась, но он ударил снова. И снова. Земля закружилась.
Плевать. Пусть. Пусть убьют.
— Что, тварь, дерзкая? — голос звучал как сквозь воду. Я зажмурилась, ожидая нового удара.
Но… его не последовало.
Вместо этого — грохот. Крики.
Звук падения. Мат.
Я открыла глаза — над мной стоял кто-то.
Темный силуэт, широкие плечи. И голос... знакомый.
— Не можешь найти себе равного? Бьёшь девушку, шакал? — выдохнул он холодно.
Калеб.
Калеб Вальтер.
Мир вздрогнул.
Он был тот ещё ублюдок.
— Кто ты такой, мразь?! — нападавший бросился на него, но Калеб двигался, как хищник.
Он ударил первым. Прямо в нос. Парень пошатнулся. Другие двое — навалились сзади.
Но Калеб не отступил.
Драка вспыхнула, как пожар.
Удары сыпались быстро, один за другим. Я слышала хруст, маты, рычание.
Я сидела на холодном асфальте.
С губы текла кровь, щека горела, но я не могла пошевелиться.
Только смотрела, как один человек, которого я презирала, бился за меня.
Один против троих.
Его глаза горели. Он был не просто зол — он был яростью.
— На колени, мразь, — рыкнул он одному, вжимая его в стену. — Прикоснётесь к ней снова — я вас закопаю.
На мгновение я закрыла глаза. Представила, как всё могло быть: никакой аварии, Дин рядом, его тёплая рука в моей, запах кофе с корицей и его любимый смех. Это длилось всего секунду. Удары стихли. Калеб вытер руки о собственную куртку, глубоко выдохнул и посмотрел на меня.
— Вставай, — холодно сказал парень.
Я открыла глаза, моргнула, потом снова закрыла.
— Ты глухая или что?
— Или что, — прохрипела я сквозь боль.
Он подошёл ближе, схватил меня за локоть, пытаясь поднять.
— Отвали! — я резко оттолкнула его руку.
— Ты дура или что?! — раздражённо бросил он.
— ИЛИ ЧТО! Тебе вообще какое дело?! Шёл бы отсюда, герой хренов!
— Я, блядь, тебе жизнь спас! Хотя бы "спасибо" могла сказать.
— Я тебя не просила! — заорала я. В горле горело.
Калеб сжал челюсть, достал телефон и, не глядя на меня, набрал номер. Его костяшки были в крови — следы от ударов.
— Алло. Нам нужна скорая. У меня здесь побитая девчонка, в шоковом состоянии, — сухо произнёс он.
Я резко выхватила у него телефон и сбросила вызов.
— Ты совсем больная?!
— Да! Я больная! Чего ты ко мне лезешь?! Кто угодно, только не ты! Я тебя ненавижу! Я ненавижу себя, ненавижу его, ненавижу весь этот проклятый мир! Пусть всё сдохнет, пусть я сдохну! — сорвалась я в истерику, схватившись за голову, не в силах больше держать это внутри.
Слёзы лились градом. Я больше не была сильной. Просто девочка, которая потеряла всё.
— Всё норм? — спросил Калеб с каким-то сухим презрением, глядя на меня.
Я просто ревела. Сидела на асфальте, на коленях, перед ним, в пыли и боли.
Он присел рядом. Не чтобы утешить. Просто чтобы быть на одном уровне. Его взгляд был колючим. Он считал, что слёзы — это слабость. Ему было противно, насколько я жалкая.
— Если ты сейчас не встанешь и не пойдёшь домой, я вызову врачей. И тебя закроют в психушке. А Я лично оплачу лечение.
Мои слёзы замерли в какой-то точке. Я посмотрела в пустоту, встала. Не сказала ни слова. Просто встала и пошла, переплетая ноги.
На улице было холодно. Ветер пробирался под кожу, одежда прилипала к телу. Каждый шаг давался с трудом.
Я дошла до своей квартиры, достала ключи, вставила в замок, толкнула дверь — и сразу же рухнула на пол.
Я даже не дошла до кровати. Прямо у двери, на полу, в тишине — я снова начала плакать.
....
« Было начало осени.
Холод пробирался под куртку, листья кружились в воздухе, падая на землю с лёгким шорохом, будто сам ветер шептал прощания. Озеро неподалёку казалось стеклянным, в нём отражалось серое небо, и всё вокруг будто затаило дыхание.
Они сидели вдвоём на старой деревянной скамейке у берега, укрывшись одним шарфом.
— Лита… — слабо произнёс он, сжимая её пальцы.
— Что? — прошептала она, прижавшись лбом к его ладони.
Он посмотрел на неё, глаза были полны чего-то хрупкого.
— Если бы я умер… ты бы нашла другого?
Она замерла. На секунду не смогла дышать. Потом нахмурилась.
— Не говори так. Глупый. Ты не умрёшь. Ты мне нужен… живой.
Её голос дрогнул, она почти прошептала последнее слово, как молитву.
Он слабо улыбнулся, уголки губ приподнялись еле заметно.
— Ну, а если бы? Просто… гипотетически?
Она покачала головой.
— Я не знаю… Даже представить не могу.
Она посмотрела на озеро, словно ища там ответ. — А ты?
Он взглянул на неё, в его взгляде была почти детская уязвимость.
— Я бы умер без тебя… я без тебя не могу.
И положил голову ей на плечо, будто именно там было его единственное убежище от всего мира.
Она обвила его пальцы своими и прошептала:
— Не говори о смерти. Мы ведь ещё живы…
И пусть всё рушится — этот момент был только их. »
Тогда я не знала, что у нас так мало времени...