Глава 23 (счастливый конец)
Годы, прошедшие после того дня в больнице, стёрли острые углы былых тревог и превратили их в гладкие, отполированные воспоминания, которыми теперь можно было делиться у камина, обнявшись под одним пледом.
Их замок в аду больше не был мрачным убежищем одинокого стража. Теперь он звенел детским смехом и был увешан кривыми рисунками, на которых трое фигур — высокая тёмная, поменьше тож тёмная и совсем маленькая — держались за руки под радугой. В оранжерее с огненными маками росло теперь ещё и странное земное растение под названием дерево любви.Их сын, названный Эмиром — «принцем» на одном из забытых языков, — рос, впитывая в себя лучшее от обоих отцов. От Роджера он унаследовал пытливый ум, и способность находить приключения на ровном месте. От Оая — тихую, спокойную силу, редкую рассудительность и тот самый пронзительный золотистый глаз и второй, к всеобщему удивлению и радости, оказался таким же, но скрытым под повязкой — не из-за отсутствия, а из-за избытка магии, которую мальчик учился контролировать Баки, ставший крёстным, регулярно наведывался с дурацкими игрушками и историями, от которых Оай только качал головой, а Роджер хохотал до слёз. Лиам учил Эмира обращаться с мечом — конечно, с деревянным. Даже Кэ, теперь частый гость, сбрасывала с себя маску беззаботной проказницы, чтобы по-настоящему повозиться с племянником.Оай всё так же нёс свою службу у портала, но теперь это была не вечная каторга, а работа. Работа, которую он делал мастерски, чтобы потом вернуться домой. Домой, где его ждали. Где Роджер встречал его ужином, а Эмир с визгом бросался на шею, требуя рассказать, «кого ты сегодня победил, папа?».
По вечерам, уложив сына спать, они часто сидели на самой высокой башне замка, глядя на багровое небо и текущие вниз огненные реки. Роджер прижимался к прохладному плечу Оая, а тот обнимал его, прижимая к себе.
Р-Всё же вышло, — как-то тихо сказал Роджер, глядя на то, как их сын пытается оседлать своего маленького друга — пиглина. — Несмотря на все страхи. На все глупые книги.Оай повернулся к нему. Его лицо, которое когда-то было маской из льда и камня, теперь было живым, источающим спокойное счастье.
О-Выходит всегда, — ответил он так же тихо, — когда есть ради кого идти вперёд. И ради кого возвращаться.Хоть и в некоторых случаях это необратимо...
Он наклонился и поцеловал Роджера — нежно, медленно, как будто в первый раз. В этом поцелуе не было былой ярости или отчаяния. В нём было просто... всё. Весь их непростой путь, вся боль, все сомнения, растворившиеся в этом тихом, прочном счастье.Они нашли его не в бегстве от прошлого и не в поисках будущего. Они построили его сами — день за днём, поцелуй за поцелуем, прощённой ошибкой за ошибкой. И теперь могли смотреть в завтра без страха, зная, что что бы ни случилось, они встретят это вместе.
Их история не была сказкой. Она была лучше. Она была правдой. А их хэппи-энд — не точкой, а многоточием, за которым следовала долгая-долгая жизнь, наполненная обыкновенным, самым настоящим чудом...