Глава 21
Переход от страсти к повседневности оказался удивительно естественным. Они просыпались вместе — Роджер, зарывшись носом в шею Оаю, Оай — обвив его рукой, как будто боясь, что тот исчезнет. По утрам они пили чай,Роджер — крепкий и сладкий, Оай — холодный, почти безвкусный, и обсуждали планы на день. Сначала было немного неловко — два сильных, независимых существа, учившиеся быть не рядом, а вместе. Но скоро эта неловкость сменилась глубокой, спокойной уверенностью.
Объясняться с друзьями Роджер пошел один. Лиам выслушал молча, кивнул и пожал руку, сказав лишь:
Л-Главное, чтобы ты был счастлив.
Баки же фыркнул, скрестив руки на груди:
Б-так и знал! Он тебе не только замок свой показал,но и мозги через одно место промыл своим призрачным... "энтузиазмом".
Роджер только рассмеялся, покраснев:
Р-Заткнись, Баки. Все не так, как ты думаешь.
Б-Ага, конечно, — подмигнул тот. — А глаза-то у тебя какие довольные. Не обманешь.Явно в задницу чпокал тебя!
Но даже Баки вскоре смирился, особенно после того, как Оай в его присутствии одним взглядом остановил напавшего на них разъяренного алкаша. После этого Баки лишь пробормотал:
Б-Ну ладно, крутой тип, не поспоришь.Я бы тоже не отказался чтобы он меня чпокнул...
/
Их жизнь в аду обрела свой ритм. Мрачный замок Оая постепенно менялся. В тронном зале Роджер разбил оранжерею с адскими огненными маками, в библиотеке появились его криво сшитые блокноты с рецептами зелий, а в спальне — два халата вместо одного.Роджер часто приходил к порталу, за которым Оай нёс свою вечную службу. Он садился на камень рядом и рассказывал ему о пустяках — о новых травах, о том, что Баки снова влип в историю, о том, как Лиам учится играть на гитаре чтобы сыграть баки песню . Оай слушал, и в его единственном глазе появлялось странное выражение — нечто среднее между удивлением и облегчением. Он привыкал к тому, что его ждут. Что о нём помнят.И за всем этим их интимная жизнь была на редкостью...
Первый признак Роджер проигнорировал. Легкая тошнота по утрам — ну, подумаешь, переел ягод. Потом появилась странная чувствительность к запахам. А потом... потом он случайно прикоснулся к животу и почувствовал едва заметное, но неоспоримое биение второй жизни.Ужас сковал его ледяными тисками. В памяти всплыли строки из старого, пыльного тома, найденного в библиотеке Оая: «...и плод, зачатый стражем врат и смертным, несёт в себе двойную природу. Его рождение может разорвать связь стража с его долгом, лишив его силы и обрекая на вечное забытье...»
Он не мог этого допустить. Не мог рисковать Оаем. Его Оаем, который только начал по-настоящему жить, а не просто существовать.
Он скрывал это. Носил мешковатые свитеры, ссылался на легкое недомогание от новых зелий. По ночам, когда Оай спал, Роджер лежал с открытыми глазами, чувствуя, как внутри него растет их общая тайна и их общая возможная погибель. Он гладил едва округлившийся живот и шептал:
Р-Прости...Я найду способ. Я должен...
Он стал проводить больше времени в библиотеке, лихорадочно перебирая древние книги, ища лазейку, обходной путь, любое упоминание, что старый пророческий текст — всего лишь миф. Но находил лишь новые и новые подтверждения.Оай чувствовал его тревогу, но списывал на усталость.Ведь Он стал внимательнее, тише. Чаще обнимал его просто так, без повода, и в этих объятиях было столько безмолвной поддержки, что у Роджера разрывалось сердце.Он стоял на распутье: подарить жизнь их ребенку и, возможно, потерять любимого, или... Он не мог даже думать о «или». Ответа не было. Лишь тихий ужас и растущая под сердцем любовь, которая с каждым днем становилась все реальнее и страшнее...