7. дневник психопата
• ——————— ✿ ——————— •
Майки не заметил, как отключился на трухлявой скамейке. И едва не свалился с неё, когда чуткий сон прорезал строгий голос охранника:
— Вставай, Сано. На выход, и руки за голову.
— Наконец-то, — опускает онемевшие ноги на пол и растирает сонное лицо, пропуская светлые пряди между пальцев.
— За тебя внесли залог. Судебное заседание отменено.
Голова трещит, но до него быстро доходит, что надо уходить. Он поправляет тонкую куртку, заправляет назад волосы и следует к выходу. Ему выдают личные вещи: права, ключи, телефон, и выпускают на волю.
Манджиро выходит на улицу и подставляет лицо под утренний весенний дождь. Префектура Канагава, как всегда, холодна и прекрасна. А он, несвойственно для себя, помят, но свободен.
— Кажется, пора кое-кого навестить...
***
Облака окутывают лунную ночь. Тоска опускается, словно туман, наполняя заключённого страстью к свободе.
В одной грязной забегаловке состоялась встреча наёмных убийц. Впечатляющее место в стиле барокко, где мебель кричит о своей роскоши, где сочетаются приятные глазу тона: чёрный, бежевый, красный. Панорамные окна с видом на вечерний город, отражали давно ушедший закат. Остальные столики были вдалеке, будто бы специально убранные, чтобы не заслонять вид.
Майки сидел за столом и перекатывал монету, напротив сидела уже знакомая девушка с длинными чёрными волосами, лицо её было скрыто, но она смотрела на него. Он сразу заметил её пристальный взгляд.
— Только не говори, что не рада меня видеть, — усмехнулся он, и откидываясь на спинку стула, взял в руки меню, не задерживая на нём взгляд.
— Не советую спешить с выводами, — женский голос вызвал ухмылку на его лице, он явно был впечатлён смелостью, но этого мало, что бы заслужить диалог с ним после маленькой пропажи, — Понравился казённый дом? Или уже хочется сразу в карцер?
— Благодарностей не жди. Ближе к делу, — монета была запущена заново, и крутилась, как юла между ними, — Когда монета остановится, ты уже будешь мертва. Время пошло, — он дерзкий и угрожающе расчётливый, использует свои знания, чтобы перехитрить даже самых непредсказуемых.
— Убей её, — тонкими пальцами, выглядывающими из широкого рукава, она протягивает фотографию Юны Кацуки. Майки глянул на изображение, а потом на лицо собеседницы.
— Мне убить тебя? — он засмеялся и сразу понял, что тайн, запертых в её сердце, хватит на ещё тысячу неразрешимых загадок и вселенскую катастрофу, которая сотрёт этот мир в пыль.
— Вырви мне сердце.
Одна её рука покоилась на спинке стула, другая – с интересом расположилась на столе. Она властно сидела боком, внимательно вглядываясь в черты мужского уставшего лица, подтверждая его догадку об её пристальном взгляде. Она напряглась, былая лёгкость и беззаботность в мгновение улетучилась, оставляя место только острой решимости.
«Ты ведь знаешь, Манджиро, такие вопросы не стоит мне задавать», – мысленно пронеслось у неё в голове с неким нажимом, как немое обвинение, которое не нуждалось в том, чтобы озвучить его вслух – нынешняя атмосфера передавала всё в разы лучше. Девушка, наконец, опустила руку, решительно смотря вперёд.
Они сидели друг напротив друга, вокруг играл тихий джаз, свет был приглушён. Его испытывающий душу взгляд, казалось, был готов поглотить спутницу, даже не распробовав на вкус. Она смотрела на него не менее серьёзно, выискивая слабые места.
— А что, чувствуешь себя не в своей тарелке? — хохотнув, подметил светловолосый, разглядывая фонарики и парочку свечей по периметру зала.
— Да, не хватает только найти человека для жертвоприношения. Поможешь?
— Тогда мне придётся посещать твои сны. Я знаю, что и так там постоянный гость, но теперь это целенаправленно.
— Скажи спасибо, что с моей помощью ты быстро вышел.
— Твоё чувство юмора как-то пропустило стадию зачатия. Хорошо, что он не передаётся генетически.
— Убейся, — выбросила фразу Сусан, мечтая разбить мелкому подлецу нос об стол.
— Сколько эмоций ты вложила в это коротенькое слово! Очень артистично! — смеётся тот, раздражая женщину ещё сильнее, — Всегда знал, что ты сумасшедшая суицидница.
— Какая у тебя цель? — казалось, этот вопрос не нуждался в ответе, а был цепочкой следующего, — Что с тобой случится, если ты потеряешь её?
— Я не ограничиваюсь одной. Из одной вытекает другая. Но с ней я более живой. Найду способ. Без Юны я снова сорвусь.
— Она тоже пытается найти. Очень долго пытается, и в поиске потерялась.
— Что же потом с ней случится? — Майки был удивлён, когда девушка сама заговорила на эту тему, без принуждения.
— Она сбежит ото всех. Ты единственный, кто будет с ней. Она не понимает, что всё то, что она делает – для нас двоих.
— А ты спрашивала её? — она запрокидывает голову, чтобы было удобнее смотреть на собеседника, — Ты делаешь это по своему желанию, но спрашивала ли ты, чего хочет она?
— Предел мечтаний Юны это глупая любовь! В этой жизни важна только семья!
— Тебе ли говорить о семейных ценностях, — нотки злобы просачивались в словах, но рядом с Манджиро, в последнее время, любые эмоции приобретали негативный окрас.
— Мне всё равно. Я буду мстить.
— И это всё? Смотри, чтоб она тебя не раскусила и не отомстила первой.
— Думаешь, это будет легко? — она лукаво усмехается, начиная нападать словами. Лишь небольшая брешь в его защите и она продавит его самоуверенность. Надо только найти её.
— Я не думаю. Я это знаю. Она вся в тебя, — отвечает Сано, с вызовом продолжая смотреть на неё, — Вся в свою породу.
— Тогда меньше слов – больше дела, — осознавая, что эта психологическая игра ни к чему не приведёт, она отступает. Лучше показать этому самовлюблённому болвану все свои способности на практике, — Смысл ждать чего-то от девчонки, которая пытается сдержаться, прилагая все силы?
— Смотри, позже не пожалей о своих словах, — он угрожающе глядит в её глаза, — Иначе я и тебя убью, Сусан. Молись, чтобы первой оказалась не ты.
Сусан Фарси́, носящая прозвище «Пиковая дама».
— Тогда сыграй со мной партию.
Карточная игра – популярный вид азартных игр. Удача играет решающую роль, и, конечно, она у неё есть. Но этот парень ничуть не повёлся на её красноречивые слова о многочисленных победах, что в сражении против него, единственное, что может помочь ей – это чудо. Они как убийца и искусный воин – не доверяли друг другу, и обоим было в тайне любопытен итог от такого соседства.
Вспыльчивый женский характер такой расклад дел не признавал, и, вторя своему чувству доказать превосходство, она рискнула и предложила сыграть. Не сомневаясь ни в своих способностях, ни в удаче, она принимала карты, которые раздавала автоматическая вещичка, идущая в комплекте с набором 36 штук в колоде.
Начало задал Майки, как обладатель наименьшей из всех козырей – шестёрки.
Она благополучно отбивает все его восьмёрки разных мастей, на проблемной для неё треф, отдавая козырной десять. В руках последний козырь – дама, и от чего-то Майки до сих пор думает над раскладом карт, хочет подкинуть ещё что-то?
В конце концов да – подбрасывает пиковую восемь, что являлась козырной мастью на данный момент. Отобьётся – есть шанс остаться без хороших карт всю дальнейшую игру, не отобьётся – заберёт бесполезные восьмёрки, которыми отбить можно разве что шесть и семь.
В этом и заключалась вся соль азартных игр. Каждый раз, несмотря на предыдущий опыт, нужно выбирать что-то одно. И если в какой-то игре хорошим решением было отбить, то в этой не мала вероятность, что лучше взять.
Однако она отбивает, прощаясь с «дамой пик» навсегда. Первый отбой – пять карт, она остаётся с червовым тузом и как на зло, в её руки пришла именно эта масть. Скопление какой-то масти – одно из самых худших, что может быть за всю игру, но девушку даже немного радует наличие козырного короля.
— У тебя лице написан вопрос «какой идиот мешал карты», я прав? — злорадствует Майки, пытаясь спровоцировать её.
— А я вижу, тебя они заботят, потому что сам уже не уверен в победе? — переводит на него стрелки, — Мой ход.
Самое время избавиться от одной представительницы червей – шестёрки, надеясь забрать у соперника пару козырей, но, к её же несчастью, он отбивает семёркой тех же червей.
«Подмастила» – осознаёт.
Ход за ходом, не за горами конец игры. Козырные выходили одна за одной, по расчётам каждого, под конец раунда лишая шанса каждого из них стать их обладателем.
Они договорились сыграть на желание. Желание озвучивалось, вопреки традициям, сразу. Поэтому, и она, и он, заранее знали, на что идут. Она выдвинула условие, что никакого разврата. Его условие заключалось в том, что она не убивает жертву своими способами, как бы ей этого не хотелось.
И ещё: Сусан не посмеет трогать дилогию книг «Angelus Autem Retributio» даже после смерти обоих владельцев.
Ситуация накалялась с каждым ходом. У них обоих оставалось по две карты.
— Я хожу, — говорит она, глядя на свои валет треф и десять червей, и кидает ту, что меньше по рангу.
Внимание сосредоточено на падающий из рук Майки, козырный туз, который без труда отбивает её десятку червей. Облажалась!
— Но как?! Разве карта не вышла? — припоминает всю игру и с шоком осознаёт, что просчиталась. Самая главная карта никогда не выходила из игры, она всегда была у соперника.
Подкинуть нечего, и она пытается отбить карту недобитым валетом. Однако надежда тут же рассыпается на мелкие осколки – вслед за тузом, падает последняя карта, сокрушая победу в дребезги.
Туз треф.
В её голове это стало словно приговором. А ведь исход игры был предначертан – кинь она валет треф или десятку червей, он мог побить всё, что находилось у неё в руках.
Единственная карта валет сама выпадает из рук, ложась рядом с картой оппонента. Валет будто сам осознавал свою ущербность перед тузом. Точно с такой же досадой и она поднимает взгляд на Манджиро. Он смотрит жадно, мысленно усмехаясь на её растерянность.
— Кое-кто всё же проиграл, — начинает он издевательским голосом и поднимается с места, вставая напротив, — Как не посмотри, а подчиняться, Сусан, всё равно будешь ты.
— Нет! Это нечестно! — та тут же восклицает и сжимает кулаки до дрожи.
— А ты ждала чести от меня?
Его дьявольская усмешка и такой же взгляд смотрят на неё сверху вниз, заставляя каждую частичку души напрячься. Этим взглядом она поняла одно – Майки ждёт свой выигрыш не смотря ни на что.
***
Дохожу до окна и раскрываю на всю. От резкого потока ветра волосы взлетели чуть выше лопаток, а белая сорочка оголила бёдра, возвращаясь в прежнее положение. Приятная дрожь прошлась по позвоночнику, а глаза смотрели на пейзаж природы. Повсюду царила тишина, всадники ночи выпустили спокойствие и дремоту на землю. Небо тоже давно спит, а на его тёмном фоне загораются огни далеких звезд. Потом и сама луна выплывает из-за горизонта и проливает свое мерцающее сияние: серебряное око. На фоне чёрного неба мощно высятся серебряные тени деревьев, широкие степные просторы едва колышут пышные травы.
Я знала, что чем дольше это будет длиться, чем сильнее и продолжительнее я окажусь перед бесконечными грёзами и ожиданиями, тем сладостнее и ярче станет тот миг, когда я, наконец, сброшу все удерживающие меня оковы и поддамся диким, необузданным желаниям своей грешной плоти и разорванной души. И одно это – предвкушение маячившей пред взором свободы, обретя которую я уже ни за что не отпущу, не загоню себя вновь в те рамки, сдавливающие сейчас со всех сторон. Это помогает мне и дальше сносить беспрерывное ощущение тесноты, глупых ограничений и чужой власти над моей жизнью.
— Я устала. Я так устала... — с губ слетали тихие фразы, когда я опустилась на холодный пол и рыдала, проливая слёзы глубокой печали.
Устала от всего. От людей, что значились его и моими друзьями, от своей учёбы, забот, от своих мыслей, в которых путаюсь, словно в лабиринте, из которого невозможно найти выход. В попытках отвлечься наоборот захожу всё глубже и глубже, обрекая себя на большие страдания. Мне уже никто не мог помочь, никто не хотел. И одиночество от этого осознания медленно растекалось по венам, пронизывая все конечности, кончики пальцев, и моё сердце. Он больше никогда за мной не пойдёт. А говорил, что наша сказка только начинается. Разве что сказка братьев Гримм, где все будут страдать, а в конце умрут.
— Спаси меня, пожалуйста...
Меня колотило из стороны в сторону, грудь стянуло в тиски уже не первый раз на дню, ничего не получалось, сколько бы усилий я не пыталась приложить. Внутри до тошноты сковывал страх: страх провалиться, страх умереть, страх так и остаться в этом враждебном, настроенном мире, где у меня не будет шанса даже ему противостоять.
«Слабая и беспомощная».
Губы складывались в тонкую линию. Я крепко зажмурила глаза и держала голову обеими руками. Казалось, она вот-вот взорвётся.
«Грязная подстилка».
Мотнув головой, я подошла к шкафу с одеждой, вывалила оттуда все вещи на пол. Потом сложу когда-нибудь, если вообще сюда вернусь. Надеюсь, что вернусь. Из верхней полки вместе с одеждой выпала тонкая книга.
Книга. Angelus Autem Retributio. "Ангел Возмездия" Том 2. Такая любимая и невыносимо родная, сейчас разорвана в клочья. Страницы разбросаны по всему полу. Какие-то уцелели наполовину, на каких-то уцелели мятые страницы, а какие-то промокли от слёз, впитали влагу и размыли карандаш на строках, что когда-то обводил там важные слова. Это мой личный дневник, который хранил в себе все мои секреты. Первый Том остался где-то у Майки дома, где его, вероятно, никто не сможет найти. И все эти газетные заметки отдают духом богатого воображения.
報復の天使.2
Не могу назвать это книгой. Это скорее записи, сотканные из моего внутреннего мира, снов, размышлений и чувств, которые так или иначе оставили след. Каждая строчка – отражение того, что я видела, чувствовала, думала. Возможно, кто-то, кто доберётся до него и откроет страницы, найдёт в этом что-то своё – знакомые эмоции, отголоски мыслей, которые некогда звучали в голове, или тепло от осознания, что все человеческие страдания чем-то похожи.
Поднимаю свой "сейф тайн" с пола и перелистываю уцелевшие страницы.
день 1
Дракен говорит, что я в ударе.
возможно, я просто потеряла контроль.
плевать. осмелишься ли ты полюбить
мою изуродованную душу?
день 2
сейчас я осознаю, почему пространство вокруг казалось таким маленьким.
мы держались за руки, но всегда смотрели в разные стороны.
и пока ты тянешься за последним поцелуем, мы оба знаем, что наши песочные часы давно разбиты.
Никто не посмеет отнять у меня часть себя. Я уже несколько месяцев не вела дневник. Мне было нечего рассказать этим чистым нетронутым страницам. Появление Майки заставило меня снова прикоснуться к дневнику, снова начать записывать то, что нельзя произносить вслух.
Хватаю со стола первую попавшуюся ручку, и, выводя дату в углу, начинаю свой путь возмездия.
Смерть стоит на грани выбора. На лезвии ножа – чужая дрожь. На кончике ручки – дорога в ад. Я слышала много голосов в голове, но не могла их утихомирить. Мне нечем их крыть. Они напоминают мне, что все мы узники бессмысленных надежд, сыгравшие в жестокую игру, и сами должны подниматься. Боль множится.
Я смотрела на свои ещё не зажившие колени и пыталась не заострять внимание на синяки. Сейчас я спорю с тишиной, пуская сожаления по чистым листам. Как же я могла довериться ему, не говоря уже о других?
Я никогда не принадлежала к числу тех, кто терпеливо собирает обломки, склеивает их, а потом говорит себе, что починенная вещь ничуть не хуже новой. Что разбито, то разбито. И уж лучше я буду вспоминать о том, как это выглядело, когда было целым, чем склею, а потом до конца жизни буду лицезреть трещины.
Промолчу и сломаю ручку, зачеркну все строки, размажу чернила. Заставлю всех пожалеть о каждом сомнении в мою сторону.
Жизнь встаёт в таком разрезе, что все ошибки, неудачи, страдания – это абсолютно необходимая цепь к той мысли, к тому пониманию времени, которое я, оказывается, обрела и с удовлетворением, осознаю, что ничего не получилось без страдания, неудачи, боли.
Глядя на мирно тикающие настенные часы, я была бы не против, если бы планета действительно навсегда перестала вращаться на двадцать первой минуте пятого часа этой ночи.
Ровно 4:20, мне так хорошо, – я не хочу меняться.
• ——————— ✿ ——————— •
*Angelus Autem Retributio; 報復の天使 (лат.); (яп.) – Ангел Возмездия.