15. Разумеется.
Фильм уже заканчивался, когда зажглись дежурные огонёчки-фонарики на солнечных батареях, чтобы зрители видели, куда идти. Машин становилось всё меньше, а людей — напротив, и создавалось впечатление, будто весь город ждал киновечера с нетерпением, даже если до него пришлось добираться пешком.
Всё больше подростков в спешке надували плотные матрасы, падали с термосами и стаканами в руках на расстеленные пледы, тихо перешёптывались и шлялись туда-обратно, пока запускали второй фильм.
— Что дальше? — я показалась наружу, пока Дина и Оуэн отлучились за попкорном, — Что-нибудь не такое тёмное?
Папа пожал плечами.
— Честно говоря, я прослушал.
— Ох, ну и ладно.
— Ты не замёрзла? Тебе дать ещё плед или сходить за чаем?
— Нет, всё хорошо.
Я оценила своё состояние только после ответа, но никакого дискомфорта не выявила: руки согревались, только нос был холодным от лёгкого ветерка, ненароком задевающего меня даже через борты пикапа.
Экран потемнел, оповещая о начале нового фильма, голосов стало больше. Вернулась Дина, протянула мне ведёрко, но я качнула головой. Слишком сонным и меланхоличным мне казалось это состояние, даже не хотелось перекусывать.
Думая о Эмили и Доусоне, я вспоминала Тима и нашу воскресную поездку. Для чего я еду? Просто прогуляться и развеяться? Купить безделушку в магазине для фанатов видеоигр или всё дело в том, что я устала постоянно быть в гордом одиночестве?
Раньше это не было настолько животрепещущим вопросом — куда-то поехать. Я часто брала папину машину, чтобы просто прокатиться в соседний город и закупиться едой на распродажах, но теперь мне казалось, что Тим пригласил меня только из-за того, что я общаюсь с Эмили.
Я вздохнула.
На секунду показалось, что сзади хлопнула дверца, но оборачиваться я не спешила — скорее всего очередная машина припарковалась за нашей.
Далее был странный лязг, будто кто-то проводит гвоздём по металлу, а за ним я увидела мелькнувшие на бортике пальцы. Немного двинувшись в сторону, хотела выглянуть и проверить — может, кто-то просто опирается, чтобы не упасть?
Но машина пошатнулась и кто-то запрыгнул прямо на площадку. Дёрнувшись, я отпрянула, задержав дыхание, но затем увидела знакомую чёрную куртку и шнурованные берцы.
— Ты меня напугал. — голос вышел слишком тихим, чтобы через фильм Айзек меня услышал.
А он ответил не сразу. Сначала замер, не присаживаясь, а уперев одну руку в плед. Чуть наклонился, глядя прямо в глаза, отчего у меня тут же пробежали мурашки. От волнения я принялась тереть замёрзшую щёку.
— Можно?
— Да.
Неловко поёжившись, когда его плечо коснулось моего, я уставилась на экран. Судя по всему, сегодня вечер фильмов ужасов, и сейчас идёт какой-то слэшер родом из девяностых.
Но Айзек на экран не смотрел. Его взгляд пробежался по ряду людей, затем он поднял руку вытянул её, укладывая на сумку за моей спиной, которая служила мне импровизированной подушкой.
Ещё немного — и коснётся, но этого не происходило. Я уговаривала себя успокоиться. Он просто сидит рядом и делает вид, что увлечён фильмом.
И почему-то мне не хотелось привлекать к нам внимания. Не требовалось звать Оуэна и Дину, чтобы прикрикнуть: «Эй, смотрите, кто всё-таки пришёл!».
Я сложила руки на груди и выпрямила ноги, едва не сбив оставленный рюкзак. Фильм меня мало интересовал, а теперь, когда Айзек так близко, я почти не следила за сюжетом.
Справа слышались переговоры папы и Оуэна, тихие смешки Дины, когда туристы на экране делали какие-то глупости или шли навстречу маньяку. Подростки впереди, почти у самых колонок, разливали в стаканчики что-то горячее — тонкие струйки пара поднимались вверх.
Айзек пошевелился, согнув ноги в колени, а потом протянул мне небольшую флягу. Я посмотрела на него, тут же столкнувшись взглядами.
А потом взяла её, но Айзек помедлил, перехватив мне руку. Его ледяная ладонь легла на неё почти полностью, а пальцами второй он открутил крышку.
— Только тс-с... — тихо сказал он, только спустя время отпустив флягу.
Прикосновение его руки ожидаемо вызвало трепет по всему телу. Я коснулась прохладной стали и сделала глоток, тут же пожалев, что поспешила: на вкус это оказалось хуже, чем джин или водка. Нечто во фляге отдавало древесной корой и какими-то травами.
— Виски. — Айзек всё ещё смотрел, ожидая, может, что я решу выплюнуть.
Я проглотила горечь, а потом почувствовала, как прогревается пищевод. Тепло было приятным, ненавязчивым, хоть и вкус оставался на последнем месте.
Мельком глянув за бортик, я проверила отца — он сидел и внимательно смотрел на экран, всё так же между Оуэном и Диной, которая, судя по голове, прижатой к груди, уже дремала.
После второго глотка Айзек резко выдернул флягу из моих рук, но на его губах осталась странная, похожая на удивленную, улыбка. Из-за погони на экране звук стал объемнее, зазвучала тревожная и нарастающая музыка.
Я отвернулась, стараясь не смотреть на Айзека, но он вдруг сел ещё ближе, а потом и сам сделал несколько глотков виски. Тихо замычал, а потом наклонился ко мне.
Так близко, что я хотела отстраниться, но уже некуда — не биться же головой об машину?
— Люси больше не лезет?
Один лишь вопрос — и я снова вспоминаю её фотографию в зеркале. А потом и школьный чат, который до сих пор иногда оживляется. И уже следом — ту самую руку Люси на ноге Айзека. Зазывающие ярким маникюром пальцы, спокойно пробегающиеся по джинсовой ткани.
— И вряд ли полезет, — я отвечаю скорее из-за нужды поскорее выдохнуть, — На вечеринке она напилась так, что выложила голую фотку в сеть и опозорилась.
— Это будет ей уроком. И я с ней не спал.
— Что?
— Я с ней не спал. — он говорит так, будто я когда-то вытягивала из него подобную информацию.
— Что ж, жаль. — и слов у меня больше не находится.
— Жаль? Я уже говорил, что она не в моём вкусе. И я терпеть не могу таких навязчивых и лицемерных девчонок. А они меня, почему-то, любят.
— Хах.
— Что? — Айзек снова тянется к фляге, так что я замечаю, как его лицо слегка краснеет, но не от прохлады.
Фильм становится ещё громче, ведь маньяк заводит бензопилу и начинает гоняться за прелестной блондинкой. Папа с Оуэном смеются, но даже их смех я слышу через толщу других звуков.
Мне приходится наклониться к Айзеку так близко, что губы почти касаются его уха, но даже такое маленькое количество выпитого раззадоривает на диалог:
— Ты просто выглядишь, как плохой мальчик. Весь в чёрном, о тебе говорят, что ты козёл, а девчонки могут только смотреть на тебя и думать, какой же ты в реальности? Может, Люси думала, что ты завалишь её прямо в машине, потому что она пьяная и доступная...
Я услышала, как он задержал дыхание и застыл, но перед этим кратко дёрнул головой. Должно быть, моё дыхание задело его кожу. От мысли об этом меня тоже пробрало волнительной дрожью.
— Так всё дело в позиционировании? — шёпотом заговорил Айзек, но наши лбы уже почти соприкасались, — Таким, как Люси, важно видеть в парне опасность? Наигранную или настоящую?
— Когда она столкнётся с настоящей, то вся её романтичная фантазия разобьётся об действительность...
— Я никогда не бил девушек. И никогда не сделаю этого. Но если тебе...
— Айзек!
Голос Дины прозвучал настолько неожиданно, что я не успела среагировать. Вместо того, чтобы отодвинуться или сделать хоть что-то, я просто схватила его за руку, и настолько сильно, что он шикнул, но сбрасывать её не стал.
Пальцы Айзека плотно накрыли мои, сжали очень крепко, почти до боли. Я растерянно смотрела на его маму и думала только о том, что теперь придётся оправдываться.
— Я разобрался пораньше и решил к вам присоединиться. И, видимо, я вовремя — у Альмы замёрзли руки.
Я успела уловить на губах Дины мягкую, понимающую улыбку. Она перевела взгляд на меня, затем на сына, а потом кивнула. Люди уже разбредались, заводили машины.
— Фильм уже закончился? — я не удержала в голосе разочарования.
— Проблемы с экраном, — отозвался папа, — Помогите мне всё собрать!
Айзек провёл по моим костяшкам тёплым пальцем, прежде чем окончательно отпустить, а я не успела даже к нему прикоснуться — он выпрыгнул из пикапа.
Поправив куртку, я опустила руки в карманы, тут же нащупав прохладную поверхность фляги.
Я не заметила, как он это провернул.
И это значило, что когда-нибудь ему придётся её забрать...