11. Неприятная компания.
— Нас повезёт Айзек. — заявила Эмили, когда я подошла к ней спустя около часа.
Тим плёлся за мной, пьяно пошатываясь. На его фоне я казалась трезвой и даже разумной.
— А кто ещё с нами? — пришлось поинтересоваться, потому что вокруг площадки разбредались другие ребята, и я не могла понять, кто из них тоже является попутчиком.
До дома нужно добраться в безопасности, а Айзеку отец доверяет. Так или иначе, сесть нужно будет рядом с Эмили.
— Люси, Тим, я и ты. — смущенно сказала она.
— А Люси какого чёрта? — промямлил Тим, пока я оценивала реакцию.
Слов не нашлось, так что я, сначала желая согласиться, попробовала найти иной выход:
— Может, кто-то ещё едет в мою сторону?
Изо рта вырвалось облако пара, холодный ветер накрывал всё сильнее, ударяя в бок. Куртка уже подсохла из-за едва горевшего под конец костра, но всё-таки пропахла алкогольно-сладким запахом — от него почти мутило.
— Нет, к сожалению. Все остальные уже разъехались...
Сначала мне хотелось наругаться на Эмили. Почему она не сказала, что кто-то уже уехал? Мы ведь договорились поехать вместе, и я даже не стала привязываться к ней, как щенок к хозяйке! Да и она свободно пошла к Доусону. Каждый отдыхал так, как хочется, но уехать придётся вместе.
Просто нужно смириться.
Желания ругаться не было, так что я цокнула, подходя вместе с ребятами к машине Айзека. Люси показалась словно по зову, вышагивая так, словно участвовала на показе модного дома. Даже будучи пьяной, она старалась выглядеть эффектно перед Бруксом.
Он же, с повязанной на пояс курткой, открыл для Люси пассажирскую дверь.
Отлично, хотя бы не придётся делить с ней заднюю площадку. Эми взяла меня за руку и крепко сжала, когда залезала в машину, бубня под нос.
На меня что-то нашло, так что я, убедившись, что Эмили нормально села, подошла к Айзеку сама. Опьянение действовало как лозунг «Да, делай всё, что нужно!».
— Хотела спросить, подвезёшь ли до дома. Отцу нужно, чтобы я приехала в целости. — всё, что получилось, это наделить голос злобным окоченением.
То ли всё дело в Люси и её мерзком поведении, то ли в улыбке, которую Айзек адресовал ей в тот раз. Или в текущей ситуации, когда он, окатив меня донельзя лояльным взглядом, медленно кивнул.
— Ладно.
Я, даже не глядя Бруксу в глаза, вернулась к машине и села следом за Эмили, только вот Тим оказался посередине.
Мне удалось втиснуться, захлопнуть дверь и тяжело вздохнуть. Места было достаточно, только вот часть моей ноги залезало на ногу Тима. Я неловко притянула бедро, извиняясь полушёпотом.
Люси прибавила музыку, но когда Айзек оказался на водительском месте, сразу же резко рванул ручку громкости вниз, а затем завёл двигатель. Я взяла телефон. До этого отец писал, чтобы я была аккуратна, на что я рассказала, что пила совсем немного. Тим рядом прикрыл глаза и молчал, Эмили виновато поглядывала на меня, на что я качнула головой.
Не стоит. Сейчас мне просто хочется поскорее оказаться дома.
«Уже еду» — только и написала я, но затем допечатала, — «С Айзеком, он не пил»
«Отлично» — пришло спустя минуты две, — «Я ещё в мастерской, буду через час, не скучай»
В такой разномастной компании ехалось тихо и также дискомфортно, как если бы нам всем назначили один проект на пятерых: Айзек смотрел на дорогу, Люси, как я успела заметить, покачивала головой в такт тихой песне по радио.
Она положила левую руку на пластиковую подставку для стаканов и стучала ногтями.
Кажется, она довольна собой. А я рада, что все мы молчим, не уделяя друг другу и секунды внимания.
Сначала мы высадили Эмили, и она всё так же смотрела, словно хотела ещё немного поговорить.
— Завтра в школе? — спросила я, провожая её взглядом.
— Да! — согласно кивнула Эмили, залетая на крыльцо, — Пока, ребята!
— Пока! — немного заикнувшись, прикрикнул ей Тим.
Когда мы попрощались с Эмили, то я ощутила себя во власти ситуации и собственных мыслей.
Впереди ладонь Люси словно тянется к бедру Айзека, и поначалу мне хочется думать, будто это — иллюзия пьяного мозга. Я пью настолько редко, что не удивлюсь тому, что вижу, даже если голова врёт.
Но нет, в следующую же секунду Тим двигается, давая мне свободнее сесть, мы оба замечаем этот жест.
Люси касается пальцем бедра Айзека, а он не реагирует. Просто продолжает держаться за руль и следить за маршрутом, словно они какая-то пара.
Или они уже... вместе. Не может же такого быть. У неё есть парень.
Её прикосновение такое... лёгкое. Ей так просто даётся флиртовать, и всё это несмотря на то, что её парень, — я даже имени его уже не помнила, — недавно стал причиной нашей потасовки.
Мне становится так неприятно и противно, что приходится отвернуться и уставиться в окно. Тим же цокает и утыкается в мобильный. Будь я сейчас с ней наедине, то, наверное, сказала бы ей, какая она сволочь, лицемерная и двуличная.
Следующим выходит Тим.
Он на секунду кладёт руку мне на плечо, а потом грустно улыбается, покидая салон. Я остаюсь наедине с Люси и Айзеком, и те всё ещё молчат, будто я здесь — лишний свидетель.
Может, так и было.
Опьянённая Люси смотрит на него с прищуром, её длинные ресницы я вижу даже за спинкой сиденья; пальцы всё ещё на его ноге.
Дурнее уже некуда: если Айзек мне был никем, то эта мерзкая особа уж точно не заслуживает его одобрения. Но затем я вдруг осознаю, что всё это...
Не моё дело.
— Спасибо. — я говорю негромко, но в ответ ничего не слышу.
Улица прохладная, но мне уже стало жарко; по пути до дома я стаскиваю куртку, чтобы сразу же забежать в кладовку и закинуть её в стирку. Запах из брошенного в меня Люси стакана такой тошнотворный, что я не могу больше его вдыхать.
Айзек уезжает быстро, а уже находясь на кухне я понимаю, что всё это время ничего нормально и не поела. Несколько кусочков жареной свинины, пара ломтиков тоста и... пиво с Тимом.
В холодильнике осталось приготовленное отцом жаркое, так что напрягаться не приходится: я запихиваю миску в микроволновку и жду, слушая напористое трещание. Надо же, Люси! Вот, почему он интересовался, как её зовут? Ищет себе под стать?
Нужно успокоиться.
Слишком много нервов из-за одного парня, давно такого не было. Пока еда разогревалась, я сбегала в комнату и переоделась в домашнюю одежду. В то же время пришёл папа: послышались характерный удар двери и сбитый кашель.
— Альма, ты дома?
— Да! — я показывалась из столовой и помахала кухонным полотенцем, — Даже не пьяная! Уже...
— Что-то ты не в том настроении... Ожидал увидеть пьяную Альму, которая едва до комнаты сама доберётся! — он несколько секунд улыбается, думая, что я тоже отыгрываю, но затем вздыхает, наклоняя голову.
— Что? — спрашиваю я, пожав плечами, — Протрезвела пока доехала.
— Сейчас помою руки и приду.
Пока папа пропадал в ванной, я успела поесть и даже сделала чай. Наверное, я и правда не выглядела взбалмошной и весёлой, да и глаза не горели: на фронтальной камере я была такой же, как и всегда, разве что щеки немного покраснели.
— Выкладывай, что не так! — вместо благодарности за разогретый ужин выдал папа, — Я вижу по глазам, тебя обидели.
— Просто ешь. — попросила я, но всё-таки улыбнулась.
Делиться с ним — обрекать себя на лишние вопросы. Так или иначе, не ему мне плакаться в жилетку. Тут вновь всплыли воспоминания о беседе с Айзеком и его вопрос про друзей. Да, у меня нет никого, кому бы я могла посреди ночи, как сейчас, написать, что у меня есть плохие мысли.
Что мне тяжело.
Да, мне правда тяжело.
Папа съел всего пару вилок, а потом отодвинул тарелку, серьёзно на меня посмотрев. Теперь этот взгляд не был привычным и тёплым. Он стал слишком суровым, меня ждал допрос.
— Это из-за той девки? — спросил отец с достаточным напором, чтобы я сразу громко выдохнула.
— Какой ещё девки?
— Той, что была с Айзеком.
— Откуда..? — я не успела договорить.
— Они заезжали в мастерскую. Она — пьяная в тряпочку, едва на ногах стоит. Фляга в руках, все дела.
— Это Люси. Айзек всех нас подвозил. — спокойно объяснила я, но уже слышала со стороны свой жалкий голос.
Папа качнул головой:
— Ты его к ней ревнуешь? Если нет, то почему глаза на мокром месте?