Фантасмагория: Полыхающий Рассвет

Великая идея в дурной среде извращается в ряд нелепостей.

В. О. Ключевский

Морганна сидела на стуле, обняв его спинку, и тихонько следила глазами за песком в часах. Оставались считанные песчинки перед тем, как можно будет одеться и наконец-то идти спать. Из-за событий прошедших двух дней она не могла регулярно принимать лекарство, и это повлекло за собой некоторые последствия.

Лекарство, которое позволяло больным чувствовать себя лучше, росло в Альфарии у одного из самых древних мест поклонения Хель. Это была одноимённая трава с маленькими голубыми капельками и белыми прожилками. Её отваривали, толкли и добавляли сок в отвар, после чего обязательно смешивали с кровью того, кому она предназначалась. Будучи магическим лекарством, оно допускало и внутреннее, и наружное применение.

Часто фантасмагория, если не подкалывать регулярно отвар, могла вскрывать старые раны и заставлять их гнить или вызывать неприятные язвенные ямы, внутри заполненные желтоватой жидкостью и сгустком ткани и крови. Но Морганне повезло. Ей надо было только обработать давний шрам и принять лекарство. Салем осторожно всё обработала, оставалось дать лечебной мази подышать и впитаться.

Хель старалась ни о чём не думать, но в голову нарочно лезли всякие неприятные мысли. Снова вспоминался Спекулус с его предсказанием. Не мог он быть прав. Она чувствует себя хорошо, а сегодня — так вообще чудесно. Ночь Чёрного Полудня уже завтра, и вряд ли что-то успеет произойти за это время. А если всё же произойдёт?

Во всяком случае, Морганне очень хотелось жить. Дышать и наслаждаться холодным воздухом Варяжья, снегом зимы и огнями бесконечной ночи Йоля. Хотелось вновь пуститься в общие хороводы и пляски учебного лагеря Йорнорграда, ждать приезд теней и драконов, а потом бежать с горящими хлопушками им навстречу.

Хотелось жить, а не существовать.

— Морганна, ты здесь? — Голос Нишанта снова выдернул из мыслей. Впрочем, никто против не был.

— Да, заходи.

Хель как раз встала за своей рубахой, когда мужчина зашёл. Первое же, что бросилось ему в глаза, — огромный шрам, проходящий через всю спину Морганны, от левого плеча до правого бока. По рубцу можно было хорошо разглядеть и старость, и глубину ранения. Правда, уже в следующую секунду его скрыла одежда. У Морганны в целом было много шрамов — и на руках, и на ногах, парочку и на шее можно было бы найти, чего уже говорить о теле? Но таких огромных он не видел. Все те были последствиями тренировочных и боевых ранений, но где же надо было сражаться, чтобы получить такое? По удивлённо-обеспокоенному взгляду и молчанию Морганна быстро поняла, в чём дело.

— Извини, что тебе пришлось на это смотреть. Не самое приятное зрелище, соглашусь.

— О, нет, я задумался о другом. — Нишант сел на лавку рядом с ведром. — Откуда у тебя такой шрам?

Морганна вновь расположилась на стуле, оперевшись на его спинку передом.

— Ты помнишь коронацию Кая?

— Да. Вы с Альбертом были тогда назначены его Щитом и Мечом, а Салем стала Советницей. — Фаввара на секунду задумался и кивнул сам себе. — Но последний день коронации я не застал. Знаю только, что на Кайрана напали.

— Верно. Невеста Кая ещё с тех пор чародейка, дочь Аманды Рэй — Астра. Я виделась с ней пару раз. Разумеется, приближённые Кая тоже о ней знают, и проклятым очень не понравилось, когда велли отверг предложение породниться с ведьмами из правящих аббатств Мурто, Фовзен и Ганказ. Поэтому они попытались убить Кая. Прямо во время поздравлений на него кинулась с мечом «невеста» из Фовзен и попыталась рассечь грудь. — Морганна опустила голову. Шрам неприятно заныл. — Я даже не думала. Не успела. Помню её лицо перед глазами, а в следующую секунду Кайран уже с Алом, который отталкивает его к Салем, чтобы та вывела его из дворца. Потом только темнота в глазах. Альберт говорил, что после падения я развернулась и ответила ей, пару минут сражалась и всё-таки упала. Меня вынесли посреди боя два солдата и сразу отправили в лазарет. Когда я пришла в себя, у меня еле работала левая рука и очень болела спина. Кай просидел со мной всё это время и... Знаешь, в детстве я всегда ему говорила о том, чтобы он не стеснялся передо мной плакать, ведь я — его друг, конна по духу. Но... никогда я не видела, чтобы он так рыдал. Это был первый и последний раз.

— Но разве вы не уехали после этого, снявшись со службы?

Морганна замолчала и сжала пальцы левой руки правой. Нишант выдохнул и, взяв стул, подсел к ней ближе, накрыв своей ладонью её.

— В Варяжье есть одна старая традиция. — Женщина словно тщательно подбирала слова для своего рассказа. — Она называется «дорога сна». Северяне служат кому-то солдатом для того, чтобы охранять жизнь господина. И если происходит такой случай, когда сами северяне чуть не лишаются жизни, то они имеют право покинуть господина. Потому что свой долг они перед ним выполнили.

— Это звучит очень странно.

— Только на первый взгляд. В Варяжье нет чёткого понимания господина и слуги. Есть работник и наниматель. Часто меж собой они дружат и даже проникаются родственными симпатиями. — Морганна сжала руку мужчины. — Так скажи мне, чувствовал бы ты вину, если из-за тебя твой близкий человек чуть не лишился бы жизни?

Фаввара затих, но вскоре кивнул.

— Вот я как раз об этом. А ведь были и те, кто погибал от такого. Про них обычно говорили, что они уходят из рабочего дома по «дороге сна». Вскоре выжившие люди сами стали покидать в ночи своих нанимателей. Поразмыслив, вождь Ярослав, правивший в то давнее время, решил, что это справедливо, и закрепил такое право в законе. А прабабушка Кая ввела это право в отношении северян в любом регионе Ариона.

— И вы... «ушли по дороге сна»?

— Да. Я хорошо знаю Кая. Как собственного брата. И он никогда не простит себе этого. До сих пор, если заходит об этом разговор, он начинает извиняться и просить прощения, хотя я никогда его ни в чём не обвиняла. — Хель выдохнула и выпрямилась. — В нашем случае это даже законным дезертирством не назвать: мы остались теми же инквизиторами, просто подчиняемся и напрямую Кайрану, и штабу северянской Инквизиции.

Повисло молчание. Оно не было неловким, хотя и немного давило. Всё же это было гораздо лучше допроса или ещё чего-то. Молчать вместе в такой момент было... нужно. Просто побыть рядом и почувствовать себя не так одиноко. Осмелев, Нишант и вовсе мягко притянул Хель к себе, обняв за плечи. Морганна не отвергла жеста и даже поддержала, сомкнув руки под лопатками мужчины. Стало гораздо спокойнее, и женщина чуть прикрыла глаза. Сейчас между ними двумя царило какое-то невероятное ощущение спокойствия и близости.

Тишина, как мягкое одеяло, укрывала от суеты улицы. В ней тонули даже мысли, тревожащие чувства, а всплывали умиротворение и гармония. Она позволяла заглянуть внутрь себя, переосмыслить что-то важное или просто насладиться этим моментом покоя. Их спонтанные объятия, в свою очередь, были тем языком, который не требовал слов, но создавал чувство безопасности и тепла. Сейчас был именно тот момент, когда они могли просто быть — без масок и притворств, смущения и неловкости.

Эта лекарская сейчас стала особым местом, где по-настоящему они смогли почувствовать себя. Нишант хорошо слышал, как бьётся сердце любимого человека, и чувствовал, как объятия Морганны защищают его от всего лишнего. Это невероятное сочетание восполняло его силы и насыщало душу чем-то светлым, медовым.

— Дханьяват, Нишант, — с некоторым акцентом вдруг обронила Морганна, и мужчина почувствовал, как её щёки слегка потеплели.

Он лишь улыбнулся и сжал её покрепче.

— Улахан махтал, Морганна.

В волосах он вновь заметил кольцо с косичкой. Рыжие и белые пряди красиво переплетались, и Нишант не удержался. Слегка подцепив пальцами подвеску, он ощутил, как женщина замерла в его руках.

— Это чешуя? — Он мягко провёл ладонью по напряжённой спине Хель и с облегчением почувствовал, как та расслабилась.

— Да. — Морганна отстранилась и села нормально, лицом к лицу.

Слов не находилось.

— Значит, всё же время не такая уж и разрушительная сила.

Нишант взял со стола ножницы и отрезал небольшую прядь за ухом, после чего вынул из кармана речную ракушку и с ней протянул Морганне. Она несколько удивлённо посмотрела ему в глаза.

— Только... не сбегай в этот раз, пожалуйста.

— И не подумаю. — Она решительно забрала ножницы и, проведя те же действия, вложила в раковину белую прядь. — Научить делать тиэрбэхэ?

— Эти подвески называются «тиэрбэхэ»?

Морганна хихикнула и осторожно сняла украшение.

— Да. Только это не подвеска, а ушное кольцо. Раньше возлюбленные носили их до свадьбы, чтобы показать статус. Сейчас же их цепляют в волосы.

— Тогда научи меня.

Если сплести косу Нишант мог, то настолько аккуратно привязать к ленте нет. Зато Морганна очень ловко с этим справилась. Тиэрбэхэ вышло довольно опрятным и приятным глазу. С помощью Хель он осторожно зацепил в хвост украшение, но вот ладони помощницы уже не отпустил, аккуратно сжав своей.

— В своих чувствах и побуждениях я с тобой честен и открыт. Что тогда, что сейчас, я всё ещё люблю тебя.

Морганну даже немного тряхнуло от подобной откровенности.

— Это взаимно. Но ты же знаешь, что в этом году...

— Да. Если ты будешь счастлива со мной, этого хватит. — Нишант мягко поцеловал костяшки её пальцев. — Пускай и недолго, но ты заслуживаешь чувствовать себя любимой. Не сестрой или подругой. А именно любимой женщиной.

Внутри Морганны всё оборвалось, но единственное, что она могла сделать, — просто снова обнять Нишанта. Она не сможет ему признаться.

Часы пробили полночь. До её смерти осталось двадцать четыре часа.

***

Утром не только Нишант мог похвастаться новым украшением. Правда, их вчерашние откровения привели к тому, что они так и уснули в лекарской, за что в ранние часы им влетело от Салем, но всё же день начался хорошо.

Залитое солнцем ущелье было, разумеется, великолепным. Яркие лучи пробивались сквозь густую листву деревьев, создавая игру света и тени на земле. Сейчас очень хорошо можно было разглядеть величественные скалы, поднимающиеся ввысь и покрытые мягким мхом и пёстрыми цветами по склонам. Звук речки, стремящейся по камням, и нежное пение птиц наполняли воздух живой мелодией. Среди этой природной идиллии поток, где вода мерцала в солнечном свете, выглядел по-настоящему сказочно. Домики чародеек, выполненные из дерева и натуральных материалов, гармонично скрывались в тени скал и внутри их подножий. Чародейки Долины Рэй были давно известны своей способностью сосредоточивать магию природы вокруг себя: заботясь о растениях и животных, они становились частью всей этой гармонии.

Сами же жительницы, облачённые в невесомые ткани, украшенные зелёными и золотистыми узорами, ловко сновали между деревьями и цветами, оставляя за собой лёгкий аромат трав. Каждая из них была занята своим делом — кто стиркой, кто уборкой, а кто и вовсе подкармливал заглянувшее зверьё. Поговаривали, что каждая живущая здесь обладала уникальным даром: кто-то умел вызывать дождь, кто-то — управлять ветром, а ещё разговаривать с животными. И каждая проявляла необычайную любовь к этому прекрасному месту.

По вечерам они всегда собирались у воды, чтобы просто поболтать, посмеяться и поделиться историями. Их голоса сливались с природными звуками, создавая уникальную симфонию. В такие моменты ущелье Эльдербаш наполнялось странной энергией, словно сама природа стремилась окружить их своими дарами.

Но не все разделяли настоящий энтузиазм. Тренировка с Альбертом у Морганны не ладилась. Хель была рассеянной, пару раз даже поранилась из-за неосторожности, и Ал уже хотел идти за лекарством. Однако Салем его быстро остудила и отправила будить детей и заодно Клауса с Кайраном. Чародейка сразу поняла, в чём дело, и просто присела рядом, когда подруга с силой воткнула деревянный меч в землю почти наполовину и села под скалу, прижав к себе ноги.

— Вы вчера поговорили с Нишантом, верно? — Она аккуратно обняла Морганну, которая закрыла лицо ладонями и сжала волосы.

Не сразу, но Салем получила ответ:

— Да... Да! — Хель опустила руки на колени и даже хлопнула себя. — Он любит меня и рассчитывает, что этот год мы сможем провести вместе!

— А ты этого не хочешь? — Розберри тут же прикусила язык и нахмурилась. — Или у тебя нет года?

— У меня нет и дня! — Грудь внутри сдавило, словно от рыдания, но Морганна сдержалась, подняв плечи. — Когда мы были в Миграде, мне пришло видение Спекулуса. Он сказал, что если бы не этот проклятый полдень, то я бы прожила ещё лет пять! Но из-за него я умру после полуночи! Ты понимаешь?

Повернувшись к подруге, Хель больно ударила саму себя в мыслях.

— День? — Салем всё ещё была в некотором понятном шоке. — Нет, — она замотала головой, — нет-нет, это невозможно... Марго, это же неправда, да? Ты дуришь меня! — Чародейка попыталась улыбнуться, но не вышло. — О Мрак Всемогущий... — Женщина закрыла рот рукой, а второй обняла Морганну.

— Я не могу ему сказать. И Каю... — Хель сглотнула, — а тем более Алу. После последнего осмотра я часто замечаю его жалеющий взгляд. Я не хочу умирать. Я доставлю проблем.

— Нет! — Салем и сама не ожидала от себя такого громкого вскрика. — Ты не проблема! Что ещё за разговорчики? — Чародейка подскочила и встала руки в боки. — Я уверена, что твоё видение — ошибка. Если бы ты действительно умирала, то сначала был бы припадок, а до этого лихорадка и боли в руках! У тебя они есть?

— Нет?

— Вот и всё! — Розберри выпрямилась. — Пойдём завтракать. — Она взяла подругу за руку и потянула на себя, помогая встать. — Вот же! На пару дней одну нельзя оставить — сразу себе что-то навыдумывает. Мрак!

— Твою ругать послушать — так и за тень принять можно.

На это чародейка не ответила, только закатила глаза. Завтрак проходил там же, где и вчерашние посиделки. Кая и Виктора не было, как и Мэриэль, зато Ричард без умолку болтал с Клаусом, на чьих коленях и сидел. Он уже почти всем успел похвастаться, что красный цвет полностью сошёл с его глаз. Шанти, изредка отбегающая от брата, что-то ему нашёптывала в ухо и хихикала, когда мальчик посмеивался. Джона видно не было, но вскоре и он появился, провожая Аманелин к кругу.

Яблочно-медовый напиток, который подали к сочной фруктовой нарезке, тепло разлился внутри.

— Дэлэгэй, как поживают твои родители? — Берн передал мальчику яблочную дольку. — Слышал, Мичийэ отправилась в Вэтэльшир к родне.

— Ага. — Ребёнок запихнул за щёку ещё и яблоко. — Мати вообще почти всё лето будет там. А тятя сказал, что поедет в Зацар к наставнику в горы. Он там до Купалы.

— Вот не сидится Хотою! — Клаус рассмеялся.

— Ага! Но тятя на то и шаман Вальгарда, чтобы по горам лазить.

Ричард непонимающе посмотрел на мальчика, а потом на мужчину.

— Почему ты его так странно назвал?

— Дэлэгэй? — Клаус потрепал сына по волосам. — Так ведь это его имя. Дэлэгэй Айанньыт. — Джон кивнул. — Его родители — шаманы, поэтому и имя такое.

— Да у меня куда в семье не ткни — все шаманы или с духами водятся, — пожал плечами мальчик. — А я не такой. Поэтому у меня есть второе имя.

— Да-да. — Салем закатила глаза и повернулась к Ричарду. — Джон родился с редким даром — огнём. И есть вполне обоснованные причины полагать, что его дар — это результат многовековой истории шаманства их семьи. Когда духи переходят из поколения в поколение, у детей начинают появляться дополнительные силы, чтобы лучше справляться с нагрузкой от вселений духов. Ну а Джона я учу справляться со своим талантом.

— А меня научите? Альберт говорил, что мне тоже надо учиться.

Салем ласково погладила Фауса по волосам и щипнула за щёку Дэлэгэйя, который ревниво уронил свою голову на её колени.

— Научу. — Она кивнула и пощекотала ученика. — Когда ты учишься магии, у тебя обязательно должен быть тот, кто будет твоим примером. — Чародейка легко прижала Джона к себе. — Вот для меня всегда примером была Царица Теней. Госпожа Эвелин Рако могущественна и грациозна, пусть и сама не является тенью, но сил быть с ними на одном уровне ей хватает.

— Значит, и у Царицы Теней есть свой пример? — догадался Риччи.

Морганна улыбнулась.

— Верно. — Салем даже кивнула. — Давным-давно, после окончания Вэликой Эллиорской Резни, к сожалению, Царь Теней погиб и не смог с нами отпраздновать победу. Осталась лишь Царица с маленькими детьми на руках. Первую Царицу Теней звали Сэйлем, и она была из простых теней. К тому же хрома на ногу. Но её сила, ум и твёрдость характера позволили укрепить Царство и продолжить его величие уже в Эллиоре. Благодаря ей остались последние три рода благочестия.

— Что такое род благочестия?

Джон даже подпрыгнул, а Шанти прижалась к Нишанту.

— Ты что! Ты не знаешь? — затараторил он. — Это же три рода полукровки! Последние драконы — К'Авелье, последние соколы — Валькери и последние дриады — Якшики!

Розберри нарочито глубоко вздохнула.

— Всё-то в тебе хорошо, Джон. Ещё был бы ты благоразумнее — цены бы не было. Но да, он прав. Всё так. — Она кивнула и выдохнула. — Эти три рода живы лишь благодаря Царице Сэйлем. После войны было много трудностей. И она с ними боролась. Род Якшики был под угрозой исчезновения, Валькери собирались вернуться в Варяжье, а К'Авелье... Скажем так, он не очень удачно женился на выбранной ею девушке. Она погибла в родах, но подарила свету девочку. К сожалению, после ВЭР что-то случилось с разумом Этнефера, и он покинул дочь в её пятилетие, оставив лишь свой дневник. Малышку никто не научил драконьему языку, а ведь он несколько отличался от варяжского. Говорят, только настоящее поколение К'Авелье смогло его всё же прочесть. Это была Госпожа Найла, вторая дочь.

— А почему так важно, что она вторая? — Шанти отошла от Нишанта и села ближе к Ричарду, беря его за руку.

Джон нахмурился и, выпутавшись из рук Салем, плюхнулся около ног мальчика.

— У теней существует закон трёх. — Клаус обнял ребятишек. — Первый ребёнок унаследует все силы родителей. Второй ребёнок унаследует лишь их разум, а сил будет лишён. Третий же и последующие понесут за собой один родовой дар. Найла К'Авелье вторая дочь, а значит, обладает лишь безграничным умом. Я один раз имел честь с ней поболтать: она великолепно разговаривает на всех языках мира, и не только на действующих.

— Интересно, а какая сила у меня? — Риччи посмотрел на свои ладошки.

— А сейчас и проверим. — Салем встала. — За мной. — И тут же остановила остальных. — Только Ричард.

Женщина взяла мальчишку за руку и удалилась в сторону леса на склоне. Когда они зашли в этот лес, первым делом их встретили высокие деревья с кронами, что, словно ноги гигантов, крепко врастали в землю. Листва пронзалась яркими солнечными лучами, пробивающимися сквозь листву, создавая причудливую мозаику теней и света на земле.

Под ногами мягкий, пушистый мох и опавшие листья выложили природный ковёр, который тихо шуршал под шагами. Ричарду понравился этот звук. Повсюду рассыпались цветущие кустарники и цветы самых разных оттенков — от нежных пастельных тонов до ярких и насыщенных. Воздух заполнил свежий аромат сосен, цвета и мокрой земли, что пробуждало в мальчике чувство умиротворения и спокойствия.

Птицы как будто устроили тут свой Костёр: их весёлое щебетание перекликалось с шелестом листвы и треском веток. Иногда между деревьев можно было заметить маленьких животных — зайчиков, белок или любопытных енотов, которые с интересом наблюдали за парой.

В центре была небольшая полянка, где деревья расступились, образуя своеобразный круг. Салем засучила рукава и встала напротив мальчика.

— Пока мы шли, ты что-нибудь почувствовал? От воды, от деревьев?

Ричард помотал головой, но вдруг застыл и тут же поднял руку.

— Почувствовал! Когда Мэри защищала нас с Морганной от камней, мне хотелось их сдуть!

Салем это рассмешило, однако довольно быстро она посерьёзнела.

— Сдуть?

— Да!

Неверяще, она обошла мальчика и чуть нахмурилась.

В узких кругах чародейка носила титул «поющей ветрам». Будучи любительницей сказок и песен, часто она пользовалась своим талантом, чтобы усмирять потоки воздуха. И это удавалось. Более того, для Салем ветер стал не просто силой — душой и мыслью. Растворяясь в дуновениях, она хорошо чувствовала малейшие колебания остальной магии, потому и осваивала её довольно быстро.

Она ещё раз взглянула на Ричарда. Его серые глаза напоминали небо, затянутое облаками и готовящееся вот-вот разразиться дождём. Русые волосы едва колыхались на лёгком ветерке, а сам мальчик старался тоже стоять серьёзным.

«Сын ведьмы, значит. Ну хорошо».

— Ты знаешь, откуда должна идти магия?

— Да. Из рук. — Ричард вытянул ладошки.

— Неверно. — Салем сняла с пояса всё лишнее и скинула кардиган, оставляя руки и тело свободными. — Всё должно идти от груди, от души и сердца, понимаешь?

Ребёнок неуверенно кивнул.

— Ничего. Научишься. Иди сюда.

Она села на траву и сложила ноги в позе лотоса. Ричард осторожно повторил за ней.

— Опусти руки. Коснись ими земли. Закрой глаза.

Фаус послушно зажмурился.

— Расслабься. — Салем выдохнула и продолжила: — Тебе надо почувствовать в себе эту силу. Если она в тебе есть, я дам ей возможность проснуться. — Розберри и сама постаралась отпустить весь душевный груз, после чего глубоко вдохнула. — Твои руки касаются земли. Они лишь касаются её, травы и ветви сами тянутся к тебе. Твои пальцы — это корни, ты — часть великого дерева. Ты его семя, росточек.

Не происходило ничего.

— Ты росток великого дерева. — Она повторила и внимательно вгляделась.

Но ни одна травинка даже не подумала потянуться к Ричарду. Напротив, Салем казалось, что они отталкиваются от мальчика, отторгают его. Ещё с полчаса Розберри повторяла свою мантру, но изменений не было. Когда Ричард расстроенно шмыгнул, она сменила заклинание.

— Хорошо. Земля не твоё. — Она подсела ближе. — Представь поток. Водную гремящую реку. Твои мысли — часть её течения, твои слова — её журчание. Ты часть этой воды. Ты притягиваешь влагу, ты питаешь её своей силой.

Мальчик слегка нахмурился и постарался сосредоточиться. Но снова долгое время толку от мантр не было. Ни потоком, ни деревом, ни угольком Ричард не становился, хотя и несколько росинок холодком тронули ноги. Камням тоже было безразлично, как, впрочем, и грому с молниями. Салем было трудно признавать, но, возможно, таланты ему самому активно подсказывало воображение. На Ричарда же было грустно взглянуть. Он уже подрагивал от разочарования, ведь который час пытался понять что-то за гранью своего познания.

— Ничего. — Салем взяла его ручки и легко помассировала, но глаз открыть не дала. — Осталось ещё кое-что. Но постарайся хорошенько очистить голову. Ни о чём не думай. Просто подставь голову ветру. Отдохнём. Пускай нас просто обдувает тёплый ветерок и...

Налетевший поток был явно не природным зефиром, но и чародейка не имела к нему отношения. Однако, кажется, Ричард чувствовал себя лучше. Салем охватил странный энтузиазм.

— Попробуй вдохнуть поглубже и спокойно выдохнуть, начни покачиваться вправо, влево... и вправо... и влево.

Теория подтверждалась — мелкие травинки закачались вместе мальчиком, к ним присоединились и кусты. Из-за сосны тихо вышли Хель. Клауса с ними не было, как и Нишанта. Розберри самодовольно подняла голову и попросила Ричарда встать.

— Теперь поставь руки перед грудью и попробуй собрать все мысли в руках. Наматывай их, как нитки в клубок.

Мальчик постарался сделать всё точно по инструкции и сам вздрогнул, почувствовав, как первые потоки ветра устремились к нему. Заметив лёгкий страх, Салем приказала ему открыть глаза. Шоку и удивлению мальчика не было предела, когда в своих ладошках он увидел маленький ураганчик, впитывающий в себя всё больше ветра.

— Я!

— Да. Да! — Чародейка, казалось, была в большем восхищении, чем сам ребёнок. Она мягко показала ему, как закончить заклинание, и помогла избавиться от вихря, после чего прижала к себе. — Я научу тебя всему, что знаю. Я передам тебе своё дорогое искусство!

— А? Какое?

— Ты будешь тем, кто направит ветра и усмирит бури. — Она поднялась и повернула Фауса вокруг себя. — Я верно говорю, Ал?

— А то!

Ричард в восторге кинулся на шею Альберту. Это его сила, его магия! Он вовсе не бесполезен. Он ещё как полезен! Он может помогать кораблям плавать без ветра, он может крутить мельницы с мукой, он может сдувать пожары с лесов. Это может он — Ричард Фаус!

— Значит, если у меня есть такой дар, я могу быть шаманом? — Мальчик заглянул в глаза Ала, но не встретил там ничего, кроме недоумённого удивления. Ричард тут же сжался. — Альберт?

— К сожалению, это невозможно. — Салем подтянула ленту на хвосте.

— Почему? — Ричард попросился вниз, и Ал его опустил.

— Шаманами не могут стать те, в ком уже есть сила. Это люди, обладающие сильным ореолом и способные принимать силу извне. — Морганна присела на одно колено. — Но своей силы у них нет, за редким исключением потомственного шаманства, как у меня. Я могла проводить малые ритуалы лишь из-за того, что Ингихильд была шаманкой, как и её предки. И Тотра стала ею из-за этого.

— Значит, мне не стать шаманом, — заключил мальчик, совсем поникнув.

— А зачем тебе вообще им быть? Разве плохо быть чародеем? — Ал легко потрепал его по русым кучеряшкам.

— Вовсе нет. — Ричард сжал ручки в замок перед собой. — Просто я подумал, что... было бы славно, если бы у меня был верный друг, как у сударыни Ингихильд. Который будет со мной всегда и в любую минуту, будет ждать, даже если я просплю несколько лет. И... всегда будет мне рад. Это мне кажется хорошим.

Альберта больно кольнуло внутри, и он отступил. Морганна выдохнула и крепко обняла ребёнка.

— У тебя будут самые лучшие друзья. И они обязательно будут тебя любить.

— Отчего же будут? — Салем громко рассмеялась. — Вон, уже, — она кивнула в сторону поселения, — все кусты обшуршали, ждать не могут.

— Не можем! — Джон ловко перемахнул через зелень, а Шанти её обошла. — Ричард только начал учиться, а ты, наставница, долго его держишь! Мы уже должны играть! — Он схватил мальчишку за руку и выдернул из рук Морганны. — Побежали скорее, пока ещё учиться не заставили!

Секунда — и снова ребята пропали в листве, только уже втроём, вызвав смешок Салем. Правда, из-за деревьев тут же их вытащил Виктор, пытаясь отдышаться.

— Что случилось? Разве вы не должны были с Каем ждать Астру около истока Нех-Те? — Чародейка сложила руки на груди.

— Должны, но... — Он откашлялся. — Аманда Рэй мертва! На Эльдербаш напали!