Северный путь

Охотничий домик – крохотная избушка с соломенной крышей – находилась у опушки. Здесь оставались на ночь припозднившиеся охотники, чтобы не бродить по городу в потёмках и не беспокоить сон своих домочадцев.

Набравшись мужества, Герда постучала в дверь. На пороге показался Вальдемар. Ворот его рубахи был распахнут, выставляя напоказ смуглую грудь. Вид вызывал брезгливость. От хмельного запаха живот свело судорогой.

– Явилась-таки, – маслянисто ухмыльнулся он.

– Я... Долг отдать. Вот, – Герда протянула ему мешочек.

– Кто ж через порог деньги передаёт? Заходи! – он схватил её за запястье и дёрнул на себя, затворяя дверь изнутри. – У нас ведь общее горе – обоих лихорадка сиротами оставила. Давай вместе помянем наших отцов. У меня сливовица есть – сладкая! Тебе понравится.

Взяв со стола кувшин, Вальдемар налил напиток в кружку и вручил Герде.

– Пускай земля им будет пухом.

– Нет... нет времени. Меня ждут... – отчаянно замотала головой она.

– Кто? Охотник на демонов?

Щуря тёмные глаза, Вальдемар плотоядно осмотрел её фигуру. Сердце ухнуло в пятки. Герда попятилась, пока не упёрлась спиной в дверь.

– Выпусти меня! – взмолилась она.

– Уходишь так быстро? Это неучтиво, – Вальдемар приподнял её подбородок кончиком пальца. – Личико красивое, а манер не хватает. Мне следует поучить тебя вежливости? Послушанию? Смирению?

Будто играя с загнанной дичью, он наматывал кончик её косы себе на палец. Герда сжалась. Вальдемар приобнял и запустил руки под её рубашку. Чуть не стошнило.

– Что ты делаешь? Мы же почти родственники! – заливаясь слезами, пыталась вырваться Герда.

– Это не мешало тебе и твоему обожаемому отцу смотреть на меня свысока, – захохотал он в самое ухо.

Зубы больно впились в шею.

– Знаешь, где теперь твоё место?

Вальдемар достал из-за пояса охотничий нож, натянул волосы Герды и ударил по ним лезвием. Косы упали на пол.

– У моих ног! – Вальдемар ударил сиротку по затылку и опрокинул.

Она стукнулась лбом о доски. На губах засолонела кровь. Как только перед глазами просветлело, Герда протянула руку к своим отрезанным волосам. Без них она уже не будет прежней. Противный липкий страх растекался по телу, отупляя.

Вальдемар снова притянул её к себе и приник к губам. Сделает её своей потаскушкой, и останется только умереть. А ведь она обещала сохранить себя для... мертвеца?! Нет!

Охотник говорил, что она должна бороться. Хотя бы ради того, чтобы не стыдно было смотреть в глаза ему и отцу, когда они встретятся на Тихом берегу. Герда укусила проникший в рот язык, разодрала клыками губу и пнула насильника между ног. Вальдемар отшатнулся, сплёвывая кровь. Сиротка бросилась к двери.

– Ах ты маленькая дрянь!

Повалив на пол, Вальдемар придавил её собственным весом. Герда брыкалась, визжала и царапалась, но всё без толку.

– Целуй мне ноги, чтобы я отодрал тебя как следует!

Ужас пополам со стыдом захлёстывал рассудок. Насильник начал стягивать с неё штаны.

– Морти!!! – вскрикнула Герда, дёрнувшись из последних сил.

Раздалось громкое шипение, перешло в грозный рык. На лицо упала тень и укрыла безмятежным забытьём.

***

До обострённого даром слуха доносились крики, звуки борьбы. Вот же подонок! Воспользовался беспомощностью маленькой сиротки. Финист не должен был её отпускать!

Всё замерло и разлетелось на осколки, в кожу под рубашкой будто впились иглы. Похоже, в охотничьем домике высвободилась огромная мощь. Даже деревья тряхнуло от прокатившейся волны.

Финист спрыгнул с лошади, вынес дверь плечом и заскочил внутрь.

Герда лежала на полу неподвижно. Рядом в луже крови, вытекающей из ушей, корчился и хрипел мужчина. Над ним склонилась похожая на человеческую тень. Её ладонь прикасалась ко лбу насильника, будто высасывала жизнь. Финист нащупал под рубашкой рукоять ножа. Тень медленно повернула голову и уставилась на него светящимися синевой штормового неба глазами.

– Защити её, – прозвучал в голове приказ, и тень растворилась в сумраке хижины.

Преодолев оцепенение, Финист перевернул Герду на спину и убрал со щеки концы уродливо обкорнанных волос. Кожа горела, словно от лихорадки. Дышала сиротка ровно и глубоко, видно, просто лишилась чувств.

Насильник обмяк и закрыл веки. Подхватив валявшийся на полу мешок с деньгами, оборотень сорвал покрывало с ближней лавки и завернул в него Герду.

Жив ли Вальдемар, проверять не хотелось. Финист достал кочергой из камина раскалённые головешки и раскидал по полу. Огонь накинулся на сухие доски. Оборотень подхватил сиротку и выскочил на улицу за мгновение до того, как дым заполонил весь дом.

Финист вскочил на Золотинку и устроил Герду в седле перед собой. Испуганная пожаром, кобыла помчалась по дороге, куда её направлял хозяин, Яшка устремилась следом. Вскоре они нагнали замерших у развилки учеников.

– Там лесной пожар! – воскликнула Дугава, развернув лошадь к наставнику.

– Птицы потушат. Едем! – крикнул тот.

– Стой! Холодно! Заночуем в городе! – нагнал его Ждан.

– Нет, нужно перейти границу как можно скорее, – непреклонно ответил тот.

– Мы не успеем засветло, – поравнялась с ним с Дугава. – А в темноте заблудимся.

– Что это? – перебил её Ждан, разглядев Герду на руках у Финиста.

– Потом, – отмахнулся наставник и поддал лошади, чтобы скакала быстрее.

Стемнело. Там, где должна проходить граница, дорогу заволокло туманом, а звёзды и луна скрылись за тучами. Факел не разожжёшь – огонь привлечёт внимание. Ночных птиц и зверьков тоже на помощь не позвать. Может, амулет Кишно и скрывает ауру одарённых, но если Финист использует способности, Лучезарные точно заметят, и тогда путь один – на костёр.

Он перевёл взмыленную Золотинку на шаг, остальные лошади замедлились следом. Туман становился плотным и непроглядным, словно в воздухе разлили молоко. Вот почему этот край называли «Белоземьем».

– Мы заблудились? – встревожилась Дугава.

Похоже, они ходили по кругу, натыкаясь на заколдованное озеро. От него несло сыростью, словно оно и исторгало эту густую дымку.

– Всё-таки у поваленной осины надо было повернуть направо. Попытаем счастья ещё раз! До рассвета всего ничего, а мы ещё не на той стороне, – подогнал учеников Финист.

Они принялись петлять вдоль оврагов и невысоких холмов. Когда первые лучи солнца, с трудом пробившись сквозь туман, расцветили горизонт, путники вновь очутились на берегу заколдованного озера. Вода из него стекала в ров вокруг широкого холма.

– Что теперь? – потребовал Ждан, изнемогая от недосыпа.

– Ты же ветроплав, значит, и направление должен чувствовать лучше других. Где северо-запад? – дал волю раздражению Финист.

Ученик пристыженно развёл руками.

– Ладно, отдохнём здесь, раз уж это место нас не отпускает, – наставник направил Золотинку вдоль рва.

– Смотрите, там что-то есть! – Дугава указала на вершину, где зубьями вздымались остатки каменной кладки.

– Руины, – ответил Финист.

Земля здесь исторгала много стихийной силы. До падения ордена Сумеречники возводили свои твердыни именно в таких местах, чтобы подпитывать дар и быть неуязвимым внутри крепостных стен. Но против предательства в собственных рядах все ухищрения оказались бесполезны.

Через ров вела насыпь из булыжников. Финист спрыгнул с лошади и взял Герду на руки. Она до сих пор не очнулась, бедняжка.

– Так что стряслось? Теперь у тебя есть время рассказать? – спросил Ждан, тоже спешившись.

– Ублюдок из охотничьего домика напал на неё. Пришлось от него избавиться, – пространно ответил наставник. – Члены Компании не должны бросать никого в беде.

– Но она же неодарённая! – ученик всплеснул руками от досады. – Сама во всём виновата. Сразу было ясно, что он не из-за денег её позвал.

– Конечно, сама, а насильник не виноват совсем вот ни капли. Ещё слово, и будешь щеголять с синяком под глазом, – осадил его Финист. – И виноват в этом будешь сам.

– А я ещё и уши надеру! – добавила Дугава, треснув Ждана по затылку. – Она нам жизни спасла. А ты... разве тебя кто-нибудь обвинял, что ты связался с вороватыми дружками?

– Но я одарённый – другое дело! – упирался он.

– Хорошо, значит, будешь дежурить, пока мы не отоспимся! – рявкнул Финист так, что Ждану пришлось замолкнуть.

Лошадей повели в поводу: они могли оступиться на неверной переправе и покалечиться.

***

Темно. Тёплый воздух был напоён неведомыми ароматами, сладкими и горькими одновременно. Из-за горизонта нехотя выкатывался большой диск солнца. Словно искусный скульптор, он вылепливал из чёрного камня очертания города. Ввысь устремлялись башни, похожие на оплывшие свечи. Их опоясывали венки водяных лилий, тоже сделанных из воска.

Над городом царила тишина. Он мёртв. Слышался лишь шелест крыльев, которые несли её над неведомой землёй восходящего солнца.

Эти крылья ей не принадлежали, но повиновались, как собственные. Нежные руки окутывали её, не позволяя упасть. Лица не видно из-за овальной белой маски с тремя красными царапинами как от когтей.

Герда протянула к ней ладони. Он покорно склонил голову, позволяя разламывать её по кусочку, чтобы освободить знакомое лицо. Охотник! Его бездонно-синие глаза, волевой подбородок, жёсткие губы и высокий лоб. Он остался четырнадцатилетним юнцом. Надо же, теперь она даже старше него, а тогда он казался ей умудрённым летами наставником, недосягаемой звездой. Герда провела пальцами по гладкой щеке.

Никогда прежде она не испытывала подобного покоя и единения. Остальное уже не имело значения: ни троица путников, тайком пробирающаяся к границе, ни смрадное дыхание насильника, ни скорбь по отцу, ни тоска по беззаботному детству, ни угрожающее шипение кота.

В вышине раздался пронзительный соколиный крик и выдернул из объятий сна. Герда пошевелилась, вытягивая затёкшие руки. Дышать было тяжело от свернувшегося клубком на груди кота. Столкнув его, сиротка потянулась.

Неужели весь кошмар с Вальдемаром был лишь сном? Тогда где она сейчас?

Герда потрогала рукой голову. Коротко обкорнанные волосы кололи пальцы, тяжёлые косы больше не оттягивали кожу. Значит...

Снова закричал сокол и стремительно помчался к земле. Вокруг вздымались остатки каменных стен и укрывали от ветра. Неподалёку трещал костёр. Ждан застыл над ним, помешивая палкой булькающее в котле варево.

Сиротка перевернулась на другой бок. Рядом закутанная в плащ спала Дугава.

– Проснулась! А то я уже начал беспокоиться, – раздался из-за стены бодрый возглас Финиста.

Вскоре показался и он сам, цветущий улыбкой.

– Что произошло? – спросила Герда.

– Я прибежал на крики. Увидел, что этот подонок творит, и забрал тебя, – оборотень уселся рядом.

Воспоминания нахлынули смрадной волной. К горлу подкралась паника. А вдруг и он тоже... Они все?

Финист посмотрел на неё с жалостью. Зашевелилась разбуженная разговорами Дугава.

– А Вальдемар...

Он не отстанет! Ещё и всем расскажет, как над ней потешался.

– Больше он тебя не тронет, не переживай, – заверил Финист.

– Ты ведь не... – ахнула Герда и закрыла лицо руками.

– Надеюсь, этот ублюдок вечность будет вымораживаться в ледяной преисподней. Это был самый подлый проступок из тех, что может совершить мужчина по отношению к женщине. И смерть – не самая страшная кара за него.

Оборотень попытался обнять её, но Герда отпрянула. Не хотелось, чтобы до неё дотрагивались. Начался озноб. Мысли превратились в вялый студень. Нет, всё страшное случилось с героиней из книги, а вовсе не с ней!

Финист протянул сиротке флягу:

– Вот, выпей – поможет успокоиться.

Герда поднесла её ко рту и, вдохнув резкий запах, поморщилась:

– Вишнёвая наливка. Гадость.

Хмель теперь всегда будет напоминать о Вальдемаре.

– Не хочешь, как хочешь, – обиделся Финист и сам приложился к фляге.

Поднявшись, Герда побрела вдоль остатков древних стен. Надо взять себя в руки и не поддаваться страху. Она не трусливая хныкалка. Охотник хотел, чтобы она жила. И отец тоже.

Возле колючих кустов малины росли жёлтые цветы зверобоя, а чуть подальше земляничник. Сорвав листья обоих растений, Герда обернулась к следовавшему за ней коту.

– Финист убил Вальдемара? Ты же сказал, что он – надёжный!

– Хочешь, я возьму половину вины на себя? – с усмешкой предложил кот. – Послушала бы нас, и все остались бы живы.

Получается, она соучастница?

– Не реви! – пристыдил её рыжий. – Без него мир стал лучше. Знаешь, скольких ещё несчастных девиц он бы замучил? Скольких парней покалечил или избил до смерти? На моей родине за такое живьём сдирали кожу. Так что твой Вальдемар легко отделался.

– А где твоя родина?

– На Девятых небесах. Это слишком далеко, чтоб ты знала, и слишком давно, чтобы ты слышала.

– Там стоит безмолвный Мёртвый город с восковыми башнями, и солнце встаёт не на востоке, а на западе? – задумчиво спросила она. – Я видела это во сне! И того незнакомца тоже. Я сняла с него маску.

– Это Морти? Он жив! – догадался кот. – Ему в глаз и в грудь попали осколки зеркала Снежной ведьмы. Теперь он всё видит в дурном свете, а его сердце замёрзло. Только ты сможешь растопить его. Стань настоящей героиней, найди его на краю Полночьгорья, и тогда конец вашей сказки будет счастливым.

– Но это так далеко! Я ведь едва не погибла, даже не выбравшись из Белоземья!

– Ты сильнее, чем думаешь. Тем более, путь к отступлению отрезан, – кот вильнул хвостом.

Солнечные блики сверкали на глади волшебного озера у подножья холма. Знакомое место, тоже связанное с отцом. Теперь Герда даже на сороковник навестить его могилу не сможет. Тоска!

– Тебе надо уйти. Здесь всё будет напоминать о прошлом.

– Но я не могу путешествовать с Финистом и его учениками. Они – Сумеречники с невероятными способностями и высшей целью. Я буду для них обузой.

– Если что-то не понравится, уйдёшь, – кот указал лапой в сторону бредущих по развалинам Финиста и Дугавы.

Они направлялись к остаткам въездных ворот. Герда тихо прокралась следом. Что они думали на самом деле?

Рядом с ажурной каменной аркой в два человеческих роста валялись трухлявые деревянные створки. Штукатурка осыпалась, лепнина обвалилась, по камню бежали мелкие трещины.

Финист с Дугавой замерли с наружной стороны, оглядывая сооружение. Его венчал картуш, перечёркнутый тонкой тёмной полосой. В верхнем поле располагался герб – раскинувший крылья голубь с мечом в когтях. Под ним сохранилась надпись.

– Это не буквица. Можешь прочитать? – спросила ученица.

Наставник покачал головой.

– «Наше сердце легче пуха», – ответила Герда, выбираясь из укрытия. – Это староверческая руница. Меня отец научил. Как мы здесь очутились?

– Заплутали ночью в тумане, не нашли перехода через границу, о котором ты говорила, – объяснил Финист.

– Это он и есть. Ильзар – проклятая твердыня колдунов. Раньше, когда солнечный свет заливал холм, замок сиял словно жемчужина. Но его последний хозяин – сумасшедший старик – повесился на этих воротах, когда узнал, что его дети погибли на войне. С тех пор замок потускнел и начал разваливаться. После войны ни одна страна его не приняла – так и оставили на меже ничейным. Люди боятся подходить близко.

Они улыбнулись.

– Не думаю, что можно быть более проклятыми, чем мы уже есть, – ответил Финист. – Но рад, что ты успокоилась.

– Идём, – подала голос Дугава. – Завтрак уже должен быть готов.

От некогда величественного замка остался лишь изъеденный ветрами и дождём остов. Почерневшая каменная кладка то вздымалась в человеческий рост, то сравнивалась с землёй, прямоугольниками размечая границы комнат. В углах сохранились странные приспособления – железные шпили, между двумя из которых был натянут трос. Третий венчала похожая на крылья мельницы конструкция, которая беспрестанно вращалась, едва слышно стрекоча.

– Что это? – Дугава обратилась к Герде, присев на корточки у шпиля с вертушкой.

В железном основании у земли виднелось несколько маленьких отверстий. На остатках мраморного пола ещё не стёрлись замысловатые рисунки и рунные надписи.

– Ветряная ловушка, – ответил Финист и указал на трос: – А вон то – для молний. Похоже, хозяева замка обладали даром ветра и усиливали его с помощью разных ухищрений. Хотели быть непобедимыми в своей вотчине. Твой отец не рассказывал?

Герда покачала головой.

– Странно, что неодарённый знал староверческие руны... – хмыкнула Дугава.

– Раз в его доме хранилась метка, значит, он был завербован Компаний. По меньшей мере, он выступал против пресветловерцев и желал вернуть власть Сумеречникам, – заключил оборотень.

А ещё отец каким-то образом выведывал новости о Морти. Сколько же Герда о нём не знала?

Они вернулись к костру и разобрали миски. Ждан деревянным черпаком накладывал в каждую овсяную похлёбку, неоднородную, то пополам с водой, то, наоборот, в комках. Порцию Герды он плюхнул с особым отвращением. Она удивлённо вскинула брови.

– Не обращай внимания, – шепнула Дугава. – Он плохо с людьми ладит. К тому же, сердится из-за того, что Финист его наказал. Расскажи ещё про замок!

– Десять лет назад люди решили, что злой дух рассеялся здесь достаточно, чтобы его разрушить, – начала Герда. – Отца просили помочь, но он отказался. Мне тогда было шесть. Первое, что помню – как он вернулся сам не свой. Плакал. Даже на маминых похоронах он не пролил ни слезинки, а тогда...

Голос предательски сорвался, сил говорить не осталось. Герда закрыла лицо руками. На плечо легла тёплая ладонь Финиста:

– Видно, этот замок много для него значил. Как символ более справедливого и волшебного мира, который мы потеряли, который был разрушен из-за глупых предрассудков и религиозных бредней фанатиков.

Она слабо улыбнулась. Оборотень смотрел на неё с тоской, будто жалел. Чуть-чуть.

– А вдруг этот замок, и правда, принадлежал злым колдунам? Мне здесь не нравится! – принялся возражать Ждан, доедая вторую порцию невкусной похлёбки всем назло. – Помните, что говорили на Голубиной станции в Капунце? В приграничных лесах затерялась кровь Белого Палача – предводителя Лучезарных. Того самого, кто отдал приказ спалить твоё родное Заречье, Финист!

– Причём здесь это? – покривился тот.

– Да при том, что это вполне мог быть его замок! А она, – Ждан ткнул пальцем в Герду. – Его наследницей!

– Герб Белого Палача – серебряная сойка, а на картуше этого замка голубка с мечом, – заметил Финист.

– Люди часто обвиняли отца в колдовстве, и Лучезарные тщательно его допрашивали, но всегда отпускали. Дара у него не было, – добавила Герда.

– А другие родственники? – не унимался Ждан.

– Мама тоже была обычной. Её отец Юзеф был резчиком из Подгайска, мастерил искусные наличники. У него болела спина перед дождём, а бабка Агафья клялась, что во сне видит мертвецов, но тогда она уже совсем старая была и маму за свою покойную сестру принимала. Они плохо ладили с моим отцом, и после смерти матери мы почти не общались.

– А родители твоего отца? Он про них рассказывал? – продолжил вопрошать Ждан.

– Представь себе! – разозлилась Герда. Отец хранил своё прошлое за семью печатями, лишь изредка и односложно отвечая на расспросы. То ли больно было, то ли в самом деле боязно. – Его мать была светлой и доброй женщиной. Она научила отца старым поверьям, рунам, уважению к Сумеречникам. Он очень её любил. Она происходила из зажиточной семьи. А мой дед... он был нищим сиротой. Своими силами он добился положения в обществе и благосклонности моей бабки. Они оба погибли на войне, когда отец был ещё ребёнком. Может, они служили в этом замке, знали часть секретов Сумеречников и отправились на последнюю битву вместе с его хозяевами.

– Разве ты можешь представить Белого Палача нищим сиротой? – Дугава пихнула застывшего в задумчивости друга в бок.

– Да, неувязочка.

– К тому же, по легенде кровь Палача спрятали сами боги, только непонятно чьи. Найдёт её лишь тот, кому она нужнее всего. Это явно не мы, – добавила Дугава.

– Безродный дворняга из разорённого селения на южном берегу Плавны, – пробормотал Финист и подпёр подбородок ладонью. Все вопросительно уставились на него. – Белый Палач родился не в Белоземье, а в Заречье. Он сжёг свой родной край, чтобы уничтожить воспоминания о прошлом. Война разъединила наших отцов и дедов, стравила и заставила убивать. Но, быть может, дети проклятых всё изменят: помирят враждующие стороны, восстановят гармонию.

– Ещё одна красивая легенда? – спросила Дугава.

– Надежда на светлое будущее, – кивнул Финист.

Растерев в ладонях листья трав, Герда высыпала их в кружку, залила кипячёной водой и принялась греть руки о стенки кружки. Кот забрался ей на колени, свернулся клубком и мелодично замурлыкал. На душе потеплело. Вдохнув сладкий аромат, сиротка сделала маленький глоток и зарылась пальцами в рыжую шерсть.

Ждан с помощью дара пробовал раздуть пламя в костре, но чуть не обжёг стоявшую рядом Дугаву.

– Лучше подними в воздух полено – здесь твоя левитация намного мощнее из-за ловушек для ветра, – давал ему наставления Финист.

Едва ученик сосредоточился, как большой чурбан подлетел на несколько саженей. Ждан вздрогнул, и полено упало на землю.

– Поосторожней! – прикрикнул на него наставник. – Не хватало, чтобы ты кого-нибудь зашиб. Ладно, помой посуду, а я пока словлю что-нибудь на ужин. Потом займёмся твоим обучением вплотную. В этих холмах столько волшебства, что можно тренироваться, не боясь, что нас заметят Лучезарные.

– Почему всё время я? Чем девчонки лучше?! – запротестовал Ждан.

– Потому что мы уже заняты! – показала ему язык Дугава. – Я буду ровнять Герде волосы.

Она достала из седельной сумки ножницы и клацнула ими:

– Ты ведь не против?

Вытянув пальцами короткую прядку, Герда внимательно её изучила. Вид никудышный.

Ждан поморщился и потащил котелок со сложенной внутри посудой к озеру. Устроившись на берегу, он принялся оттирать гарь и копоть песком.

Ученица села на колени и начала расчёсывать сиротку. Грубо обкорнанные пряди отличались друг от друга на целый палец.

– Я понимаю, что тебе пришлось пережить. Мужчины... с ними трудно. Никогда не знаешь, что у них на уме, но из-за этой загадочности к ним тянет, как к огню. А защититься от ожогов в одиночку сил зачастую не хватает.

Да, если бы не Финист с котом, Герда не спаслась бы. А если бы не отец, Вальдемар испортил бы ей жизнь ещё раньше.

– Мой отец был чиновником в Стольном, – погрузилась в воспоминания Дугава, подстригая кончики. – Такой строгий, я его немного побаивалась. Знаешь, как родители говорят: «Незамужней одной по улицам гулять негоже. Встречаться с офицерами без наперсницы не смей. Тот тебе в женихи не годится, а об этом даже не думай». Я тихо ненавидела затворничество, на которое отец меня обрекал. А потом встретила самого невероятного мужчину. Он был таким нежным и обходительным. Ухаживания, широкие жесты, романтичные речи очаровали меня. Отцу он пришёлся не по душе: слишком бедный, недостаточно знатный... босяк. Поняв, что благословение нам не получить, мы сбежали и обвенчались тайно. А на следующий день после свадьбы случилось это.

На ладони ученицы вырос крохотный замок с молочными стенами.

– Стоило мужу увидеть мою иллюзию, как он бросил меня. Хорошо ещё, что Лучезарных не позвал. Я была разбита, как ты сейчас, не знала, куда податься. Такой меня нашли служители Пресветлого. Они часто ходят по трущобам, милостыню раздают, солдат набирают... Тогда я ещё не умела управлять даром и случайно выдала себя. Отцу чудом удалось меня спасти. Благодаря ему я попала на подпольную Голубиную станцию, где я встретилась с Финистом и Жданом. Вместе мы пустились в бега. Но отец... он остался в Стольном. Боюсь, его казнили, а я даже не успела сказать ему спасибо!

Дугаву душили рыдания. Герда обняла её и тоже заплакала, переполненная жалостью к этой, как ей раньше казалось, счастливой и беззаботной красавице.

– Хватит уже сопли развешивать! – усовестил их Ждан, появившись из-за полуразрушенной стены. – Бездельницы!

– Не слушай его! – отмахнулась ученица, вытирая слёзы носовым платком с вычурной вышивкой. – Как хорошо, что в нашей компании будет ещё одна девушка, а то мужская грубость невыносима!

Скорчив недовольное лицо, Ждан вернулся к костру.

– Посмотри, как хорошо получилось, – Дугава достала из кармана зеркальце и передала Герде.

Ровно подстриженные волосы едва доходили до середины шеи, а голова казалась непривычно лёгкой. Без длинных кос лицо выглядело совсем другим, с подчёркнуто высокими скулами и широко распахнутыми глазами. Как на неё теперь знакомые будут смотреть?

А никак. Домой она не вернётся, а чужим скажет, что подстрижена по столичной моде, как Дугава. Никто не узнает, что произошло. Больше вспоминать о Вальдемаре не нужно.

– Красиво! – Герда улыбнулась впервые за этот день и обняла новую подругу.