19.
*** Лиане 18 лет ***
Я умерла? Но почему все тело так болит? Почему так больно дышать? Если я умерла, то почему мне так паршиво? Почему так светло? Я в раю? Да, наверное, я заслужила попасть в рай. Почему все так размазано? Почему не могу сфокусировать свой взгляд? Смешно, я всегда думала, что после смерти пустота. Но, видимо, нет. Видимо, я ошиблась. Что за противный писк? И что за голоса? Интересно, что со Стю и Билли. Они выжили? Или мы с ними встретимся в раю? Кажется, темнота снова укутывает в свои объятия.
— Она открыла глаза! Доктор! Лиана! — знакомый голос неприятно резал по ушам, и я неосознанно морщусь. Голова болит. Да и пить хочется.
Я открываю глаза и в этот раз получается разглядеть очертания женщины, склонившейся надо мной. Мама? С другой стороны на меня смотрел мужчина. Папа? Что они делают здесь? Неужели, они не выдержали моей потери? С каждой секундой писк становится все громче, а очертания родителей — чётче. Что-то мокрое капает мне на руку. Слезы? Мама плачет? Но почему?
Я пытаюсь проморгаться, но это было так сложно. А темнота и покой так манят. Да, думаю, я могу еще немного поспать.
***
Следующий раз, когда я смогла открыть глаза, был не самым приятным моментом в моей жизни. Хотя, последние события тоже были не из приятных. Знакомый потолок приветливо встречает меня яркими лампами. Голова трещит, а запах хлорки неприятно щекочет ноздри. Я в больнице, а это значило, что я смогла пережить события ночи. Сфокусировать взгляд на чем-то одном было сложно, я была как в бреду.
— Вы пришли в себя, это хорошо, — молоденькая медсестричка заходит ко мне в палату и проверяет капельницу, — вам стоит поспать.
— Воды... — я выдавливаю из себя слово и захожусь кашлем, из-за чего начинает болеть все тело.
— Вам нельзя говорить. Я сейчас позову доктора, — девушка выходит из моей палаты, а я вздыхаю, чувствуя неприятный привкус во рту. Кажется, я не дождалась доктора. Кажется, я снова провалилась во тьму.
***
Я смотрю на энергосберегающие лампы и гадаю. Гадаю, как там ребята. Гадаю, что случилось с убийцами. Я была в сознании уже около часа, но никто так и не зашел проведать меня. В горле все так же сухо и во рту неприятный привкус, а боль во всем теле увеличивалась с каждой минутой. Скорее всего, от моего красивого тела не осталось ничего. Скорее всего, останутся шрамы. Я смотрю на красную кнопочку вызова медперсонала и понимаю, что дотянуться до нее будет сложно. Мне даже пальцем пошевелить было тяжело, не то что целой рукой. Казалось, что мое тело не слушалось меня. Оно было невероятно тяжёлым.
— Лиана! Доченька моя, — я морщусь, когда голос становится громким. Женщина подлетает к моей кровати и падает на колени, захлебываясь слезами. Казалось, что за время, что я ее не видела, она постарела ещё больше, — я больше никогда не оставлю тебя. Больше никаких сверхурочных и командировок. Как ты?
— Пить хочу, — я облизываю пересохшие губы и мечтательно вздыхаю, представляя, как холодная вода приятно будет стекать по горлу, — как ребята? Они живы?
— Тебе стоит сейчас думать о себе, — мама сжимает мою ладонь, и тепло, исходящее от нее, приятно греет, — тебя вытащили с того света, — она всхлипывает, — твое сердце не билось!
— Но я жива, — я мычу от боли когда пытаюсь приподняться, чтобы поменять позу, — а теперь я хочу узнать, что с моими друзьями. Что с Билли? Как Стю? Его сердце почти не билось, когда я нашла его.
— Давай мы чуть позже об этом поговорим, — Лили нажимает на красную кнопочку, и медсестра заходит через пару секунд в палату.
— Как вы себя чувствуете? — голубые глаза обеспокоено смотрят на меня, — что-то хочется? Где-то болит?
— Хочу пить и болит все тело, — девушка кивает и выходит, — мам, что с моими друзьями?
— Рэнди умер, — я судорожно глотаю воздух и чувствую, как глаза наполняются слезами. Он мог бы прожить еще год. Я убила его.
— Это все моя вина, — я закрываю глаза и качаю головой. Я во всем виновата, — если бы я осталась в больнице, тогда он смог бы жить. Никто бы не пострадал.
— Это не твоя вина, — мама сжимает мою руку сильнее, а по ее щеке снова скатывается слеза, — Билли давно пришел в себя и идет на поправку. Он был в сознании, когда его привезли сюда. Стю тоже жив, но он еще не пришел в себя, потерял слишком много крови. Его тоже вытаскивали с того света. Сидни и Татум живы и здоровы. Наверное, сейчас со своей семьёй.
— Хорошо.
***
Прошло около недели. И всю эту неделю я только и делала, что лежала. Единственное с кем я могла поговорить были: полицейские, медперсонал и родители. Сидни и Татум ко мне не заходили. Я не знаю, что сейчас с ними.
А ещё я видела, что произошло с моим животом, когда проверяли швы. И это было... На это было страшно смотреть. Меня успели пырнуть семь раз. А ещё были две раны на бедре, одна на икре, ну и спина с предплечьем. Кстати о старых ранах. Они почти зажили и не особо тревожили меня. А еще каждую ночь мне снится один и тот же сон. Сон, где мы все были в том доме, и мы все там умирали. Не было ночи, когда я бы не проснулась с криками и слезами.
Я размазываю серую кашу по тарелке и чувствую, как тошнота встаёт комом в горле. Я больше не могу есть эту безвкусную смесь. Что это вообще? Геркулес? Никогда я ещё не ела что-то настолько отвратительное.
— Ну как ты? — я переключаю свое внимание с серой массы на вошедшего. Родные карие глаза смотрят на меня с радостью, — жива?
— Билли! Тебе уже можно вставать? — я обеспокоено осматриваю лицо своего друга.
— Ты же знаешь, что на мне все быстро заживает, — друг садится на край кровати и морщится, когда замечает кашу у меня на складном столике.
— Я слышала, что у тебя двенадцать ножевых. Такие раны не заживают за несколько недель, — я усаживаюсь поудобнее на кровати и морщусь от боли во всем теле, — как Стю? Мама мне ничего особо не говорит. Сидни заходила?
— Стю еще плохо, но он уже приходит в себя. И когда это случается, он сразу спрашивает про тебя, — парень хмыкает и засматривается на дверь, — от Сидни нет новостей.
— Тебя пускают к нему? — я вопросительно выгибаю бровь. На самом деле Лумис выглядел очень плохо, бледная кожа, мешки и тёмные круги под глазами. Наверняка, ему тоже снятся кошмары.
— Ну мне не разрешают ходить вообще, но я пробираюсь к нему периодически, — Билли пожимает плечами, — прости, что тебя не навещал. Твоя палата дальше наших. Было рискованно идти к тебе.
— Билли Лумис, что ты здесь делаешь? Тебе нельзя вставать с постели. Хочешь, чтобы швы опять разошлись? — знакомая медсестра заходит в палату и скрещивает руки на груди.
— Прости, Ли, мне пора возвращаться, — друг встает с кровати и кидает мне извиняющийся взгляд. Я натягиваю улыбку и машу ему на прощание.
— Ты доедай завтрак, а я пока провожу нарушителя спокойствия в палату, — дверь захлопывается, и я снова остаюсь наедине со своими мыслями. Ну и с этой серой массой.
***
Месяц. Прошел ровно месяц с того рокового дня. И каждую чертову ночь, мне снится эти события. Кажется, я уже и не надеюсь выспаться. Буквально неделю назад сняли швы, и мне уже можно ходить, но сильно напрягаться не разрешают. А еще я целый месяц не видела Стю. Очень скучаю по нему, мне так не хватает его глупых шуток. Но он тоже идёт на поправку. А вот Билли был самым сильным из нас. На нем всегда заживали быстро раны, прямо как на собаке. Мы такой регенерацией похвастаться не могли.
Я останавливаюсь у окна, хватаясь за подоконник. Серые тучи заволокли все небо, так и намереваясь заплакать. Погода в Вудсборо в конце октября не радовала солнечными лучами. Я оглядываю коридор в поиске своего лучшего друга. Мы договорились, что вместе сходим проведать Стю. Почему-то одной мне было боязно смотреть на него. Наверное, потому что я винила себя в случившемся. Как бы Билли и мама не успокаивали меня, не могла избавиться от этого чувства. Из-за угла выходит Лумис, бодро шагая.
— Ну что? Готова? — парень протягивает мне локоть, и я благодарно улыбаюсь. Ходить без помощи было невероятно тяжело.
— Иногда, я завидую тебе, — я ворчу и осматриваю черную футболку своего друга, — осложнений нет?
— Все хорошо, скоро выпишут. Буквально на днях уже, — темноволосый похлопывает меня по тыльной стороне ладони и улыбается, — ты готова? — мы останавливаемся перед дверью в палату, и друг дает мне пару минут, чтобы я собралась с мыслями.
— Да, — я приоткрываю дверь и нерешительно заглядываю. Мэйхер сидел на своей кровати и залипал в окно. На его коленях покоилась книга, но он, похоже, не особо горел желанием ее читать.
— Ого, я не знал, что ты умеешь читать, — Билли помогает мне пройти в комнату и перетаскивает два стула ближе к кровати.
— Принцесса, — Стю мягко улыбается, завидев меня. Но, кажется, в его голубых глазах плескалось смущение или что-то подобное, — прости, я не смог тебя защитить.
— Все хорошо. Главное, что мы живы, — неловкость повисает в комнате, и никто не знал, как ее нарушить.
— Что-то чая захотелось. Кто-нибудь еще будет? — Лумис встает со стула и направляется к выходу. Стю отрицательно качает головой и провожает его взглядом.
— Стю, — я шмыгаю носом и голубые омуты с непониманием смотрят на меня.
— Эй, принцесса, почему ты плачешь? — холодная ладонь опускается мне на щеку, успокаивающе поглаживая.
— Я думала ты умер. В ту ночь... Твоё сердце почти не билось. И я тогда очень пожалела, что не сказала этого раньше. Стюарт Мэйхер, ты мне нравишься, — я закрываю глаза и одинокая слеза скатывается по моей щеке. Я сказала это. Я сказала, что чувствую к нему. Но мы слишком многое пережили вместе, чтобы теперь беспокоиться из-за чего-то.
— Принцесса, ты мне тоже нравишься. Хотя, нравишься слишком мягко сказано, — шершавые губы прикасаются к моему подбородку, потом перемещаются на щеки. Парень покрывает поцелуями все мое лицо, но не прикасается к губам, — мне очень стыдно перед тобой. Я был слишком самоуверен. Казалось, что я смогу их всех перебить, но это не так. В ту ночь я зашел в дом и попытался пробраться к телефону, чтобы позвонить копам. Но я не успел и трубку взять в руку, как на меня выскочил тот псих и ударил ножом. Я был слишком неосмотрителен. Прости, что не смог защитить. Прости, что заставил переживать. Ты дашь мне еще один шанс? Шанс защитить тебя.
— Все хорошо, — кажется, мое сердце разрывается из-за любви к этому парню. Я осматриваю исхудавшее лицо и мягко улыбаюсь.
— Ли, может ты мне, наконец, позволишь назвать тебя своей девушкой? — я хихикаю с умоляющей мордочки моего бывшего друга и киваю. Киваю и не верю, что он мой парень.