4.
*** Лиане 16 лет ***
Я сижу на уроке английского и наблюдаю, как Сидни Прескотт что-то увлечённо чиркает в своей красивой тетрадке. Она была прекрасна, как и подобает главной героине. Но нам не повезло оказаться с ней в одной группе, я планировала как можно дальше держаться от нее. Да и парней тоже сберечь от ее общества. Мне не хотелось, чтобы они связывались с ней. Надеялась, что это сбережет их.
И еще была одна большая проблема — я почти не помню прошлую жизнь. Я не помню своего имени, лица семьи и друзей. Я не помню ничего. И этот чёртов фильм. Я даже не помню как он начинается. Всю эту жизнь я старалась просто наслаждаться и жить счастливо. И вот к чему это привело. Единственное, что я припоминаю так это то, что через год Билли должен убить Морин, а еще через год саму Сидни. Но у них со Стю это не выйдет. Примерно в это время они должны начать встречаться?
Я такая глупая. Как я могла просто плыть по течению? Мне надо было выписать в блокнот ключевые и важные моменты, чтобы в будущем исправить их.
Сидни поворачивается ко мне лицом и приветливо улыбается. Я натягиваю подобие улыбки и отворачиваюсь от нее. Сидни, твоя жизнь станет намного легче, если я смогу уберечь от участи своих друзей. Так что живи и наслаждайся.
Хм. Примерно в это время еще Стю влюбился в Кейси? Я должна сделать так, чтобы они избежали отношений. Злость и ревность накрывает меня с головой, как волна. Почему я ревную этого дурака? С Лумисом такого нет. О нет. Только не это. Влюбиться еще в друга не хватало. Помню, что в прошлой жизни, Мэйхер мне нравился больше всех. Да, я была той чокнутой фанаткой, влюблённой в одного из антагонистов.
Мне стоит переживать не о своих чувствах, а о жизни. И в первую очередь — своей, а потом уже о жизни Билли и Стю. Я все также боюсь умереть, я все также хочу жить. Я не заметила, как сильно я изменилась за эти десять лет. Я снова подросток, и мыслю я также.
Я взглянула на настенные часы и облегченно вздохнула, увидев, что осталась жалкая минута до конца урока. Как только звонок зазвучал, ударяя по ушам своим противным звоном, я хватаю в охапку свою канцелярию и сбегаю из кабинета, снося всех с ног на своём пути. Иду быстрым шагом по ожившему коридору. Ученики вяло выползают из аудиторий, направляясь, как и я, к своим шкафчикам.
Я останавливаюсь у своей дверцы и одной рукой распахиваю ее. Закидываю школьные предметы и осматриваю себя в отражение дешевого зеркала. На меня смотрела симпатичная девушка со смуглой кожей, с волнистыми волосами цвета молочного шоколада и такого же цвета глазами. Пухлые губы слегка приоткрыты, а под глазом виднелась аккуратная родинка.
— Любуешься собой, принцесса? — мужские руки касаются моих плеч, плавно соскальзывая вперед, а подбородок опирается на мою макушку. Голубые глаза искрятся от счастья, а тонкие губы растянуты в улыбке, обнажая белоснежные клыки, румяные щеки покрыты редкой россыпью родинок. Это теперь был не мальчишка, а парень. Взрослый и уверенный в себе. Больше не было вечно побитых коленок, все зубы были на месте и ровные, — у тебя такой красивый друг.
— Ага, Билли ничего такой, — я мечтательно улыбаюсь. Тяжесть чужой головы пропадает, руки плавно убираются. Я поворачиваюсь в сторону друга, а тот театрально хватается за сердце, изображая боль вселенского масштаба, корча смешную страдальческую рожицу. Парень делает пару медленных шагов назад и натыкается спиной на Лумиса.
— Предатели, меня окружают предатели, — он тычет пальцем сначала на меня, а потом на кареглазого. Билли улыбается, смотря на сценку перед ним. Парень был ниже ростом своего друга, но также прекрасен. Длинные волосы спадали на гладкий лоб, без единой морщинки. Пухлые губы растянуты в доброй улыбке, а глаза кофейного цвета, хоть и были уставшими, но сверкали от радости.
— Билли, мне всегда было интересно, что ты делаешь, раз всегда уставший? — я забираю тетрадь на следующий урок и захлопываю серую, потёртую дверцу. Лумис пожимает плечами и открывает свой шкафчик, копошась в нем. Мэйхер снова заходит мне за спину, облокачиваясь на меня. Эта поза стала привычной для нас, в последние годы он постоянно так делает.
— Он у нас учится день и ночь, может поэтому так устаёт, — голубоглазый приобнимает меня за плечи, а его пальцы играют с пуговками на груди моей розовой блузки.
— Я, вообще-то, тоже много времени и сил трачу на учёбу, — я закатываю глаза на слова друга, — это только ты отдыхаешь целыми днями.
— Да, но тебе учёба даётся легко, — парень, обнимавший меня, слегка задумывается, наверняка, закусив губу, — словно ты все это знаешь.
Да, он был прав. Услышав или прочитав материал всего лишь раз, я вспоминаю его из прошлой жизни. Может поэтому с оценками в этой жизни все хорошо? В прошлой я бы все отдала за это. Раньше я не спала ночами, чтобы выучить тему и рассказать ее на пять.
— Я завидую этому, — Билли легко улыбается, увидев довольное лицо своего друга и мое недовольное, — жду не дождусь, когда ты всё-таки решишься, Стю, — парень многозначительно улыбается другу, а я непонимающе хлопаю длинными ресницами, — не важно, Ли, — я уже было хотела уточнить, что он имел ввиду, как меня перебивают. Я хмурю темные брови, недовольная такой скрытностью.
— У вас, ребята, секреты от меня? — я выпутываюсь из объятий Мэйхера и в открытую пялюсь на него, надеясь, что, как и раньше, он расскажет мне. Но парень лишь закусывает нижнюю губу и кидает недовольный взгляд на нашего друга. Я продолжаю смотреть на него в упор и замечаю, как он начинает мяться. Хороший знак. Значит я смогу выпытать у него правду. Обычно Стю сразу сдаётся под моим взором, но сегодня Билли спас его:
— Пойдёмте на математику, — кареглазый, не дожидаясь нас, уходит по направлению кабинета. Парень хватает меня за руку, переплетая наши пальцы и тащит вслед за другом. И я смотрю на сплетённые пальцы и умираю. Умираю от смущения и любви.
***
Мы сидим на бордюре фонтана, нежась под лучами осеннего солнца. Калифорнийская погода радовала нас теплом, поэтому в тоненькой блузке было достаточно уютно, хотя обычно в это время все носили свитера, а то и что-то теплее.
Билли, сгорбившись, сидел над тетрадкой, делая какое-то задание, наверняка, чтобы получить дополнительную оценку. В фильме об этом никогда не говорилось, но он был умным и старательным. Его заботила каждая оценка. Хотел попасть в университет без помощи родителей, похвально.
А вот Стю, хоть и не был отличником, но был и не глупым. Просто ему все это не надо было. Вот он как раз собирался воспользоваться помощью родителей, и я его в этом не виню.
Задумавшись о своем, я совсем перестала обращать внимание на мир вокруг. Но цветочек появившийся перед глазами, вывел меня из раздумий. Я промаргиваюсь и фокусирую взгляд на растении. Ничего необычного, просто цветочек растущий здесь повсюду. Я смотрю на человека, держащего его, и не могу сдержать улыбки.
— Это тебе, чтобы не грустить, — Мэйхер мило улыбается, протягивая мне. Я забираю подарок и аккуратно рассматриваю. Маленький розовый цветочек с фиолетовым отливом на бутоне.
— Спасибо, мило с твоей стороны, — я замечаю, как загораются глаза парня рядом, видимо в его голове созрел какой-то план. Но я не буду в него вдаваться. Оставлю это так.
— Так ты решил действовать? — я отрываюсь от любованием глаз Стю и только сейчас понимаю, что мы слишком долго смотрим друг другу в глаза. Слишком долго для друзей. Я совсем забыла, что сказал Билли, теперь задумываясь о том, что происходит между нами.
— Ты еще в открытую скажи, — я слышу и подмечаю недовольный голос и выражение лица Мэйхера, но вникнуть в суть слов не могу. В моей голове все слова перебивают мысли о том, как это все странно. Странно было снова испытывать первую влюблённость.
— Она опять задумалась, так что вряд ли слушает нас.
Я кручу в пальцах стебелек, а в мыслях только одно: «что сейчас было?»
— Это был секрет, не выдавай меня.
— Да ладно тебе, вы нравитесь друг другу, просто Ли дурочка и отрицает чувства.
— А? — я слышу последние слова про отрицание чувств и не понимаю о чем идет речь, — ты меня назвал дурочкой? — я тянусь к кареглазому и слегка бью его по плечу.
— Ты сама всегда говорила, что насилие не выход, а сейчас бьешь меня, — Билли потирает место ушиба, а я недовольно цокаю языком, смотря на эту сценку.
— Стю на тебя плохо влияет, — я намекаю ему на его спектакль, и Лумис сразу же улыбается, увидев, как наш общий друг возносит руки к небу и шепчет что-то наподобие: «за что мне это».
***
Я захожу домой, и привычная для этого места тишина приветствует меня. С каждым годом родители все реже появлялись в стенах этого дома, оправдываясь тем, что я взрослею и мне нужны деньги на университет. Но я понимаю, что это всего-навсего отмазки. Они устали друг от друга и не хотят видеться, они предпочитают обществу семьи — работу. Я понимаю к чему это все идет. К разводу. И это очень сильно печалит меня. В прошлой жизни мои родители души не чаяли друг в друге. Мы всегда вместе ужинали и завтракали. А сейчас... А сейчас я могу лишь мечтать о совместном ужине.
Я убираю кроссовки на место и слышу всхлип. Я удивлённо озираюсь по сторонам, не понимая откуда исходит звук. На цыпочках поднимаюсь наверх, прислушиваясь. Я заглядываю в приоткрытую дверь родительской комнаты и ужасаюсь, увидев маму плачущей.
— Мам? — женщина сразу же вытирает лицо руками, услышав меня, — что случилось? — она смотрит на меня красными и полными слез глазами и не решается произнести хоть что-нибудь, — не молчи, мам, — я сажусь рядом с ней и обнимаю со всей силой.
— Ли... — женщина закусывает губу с силой, все еще не решаясь рассказать мне.
— Мам, давай говори, я уже взрослая и все пойму, — я осматриваю лицо мамы и отмечаю, как сильно она устала и постарела. Шоколадного цвета глаза были усталыми и без искры, волосы были с седыми прядками, а на лице красовалась паутина морщинок.
— Мы разводимся, — и мама снова начинает рыдать, — прости...
Я обнимаю ее, прижимая как можно ближе к себе. А внутри меня что-то трещит по швам. Я с отцом никогда не была близка, и лишь в детстве бежала к нему, ища как можно больше родительской любви. Хоть я и понимала, что так и будет, все равно больно. Я смотрю на альбом, лежащий рядом, и открываю его, рассматривая фотографии. Вот мама с папой улыбаются, влюблено смотря друг на друга, а внизу надпись «вместе навсегда». Вот они с друзьями, с которыми сейчас вряд ли общаются. Их выпускной, фото в университете в новой компании друзей. Фото кольца и нацарапано сердечко под фотографией. Вот они улыбаться широко, а за их спинами этот дом. Фото, где мама с маленьким животиком, а потом фотография в комнате с голубыми обоями в горошек.
— Нам врачи говорили, что мальчик должен быть, — женщина ностальгически улыбается, рассматривая вместе со мной историю нашей семьи.
— Правда? А какое имя? — я удивлённо смотрю на фотографию.
— Лиам, — мама убирает прядку шоколадных волос за ухо, — когда родилась ты, мы решили не менять обои, — я понимающе киваю.
Вот мама устало улыбается, а папа держит ее за большой живот. Мама держит меня после родов на руках, а вот и отец со счастливой улыбкой и, полными слез глазами, обнимает меня. Дальше я расту, и только сейчас заметила, как сильно изменилась после просмотра фотографий. Еще на прошлой фото я сидела на полу с глазами полного любопытства, а вот я уже смотрю на окружающий мир с ненавистью и грустью. А дальше я была почти везде со своими друзьями. На каждой фотографии мы были вместе, вместе росли, делали все вместе.
— Тебя сложно было сфоткать без них, всегда рядом с тобой крутились, — мама чмокает меня в щечку и растирает свои слезы по лицу.
— Ага, раньше меня это бесило, — хмыкаю я, вспоминая, как мальчики все время пытались обратить на себя мое внимание.
— А теперь вы не разлей вода, — я заторможено киваю на ее слова.
— Мам, а почему вы... Разводитесь? — я закусываю губу.
— Измена, — я в непонимании смотрю на Флорес и не верю своим ушам, — твой отец изменил мне с одной подлой женщиной.
— А кто она? — я сжимаю кулаки до побелевших костяшек. Гнев затмевает все остальные чувства, не давая мыслить рационально. Мама жмется, не решаясь ответить, — кто, мам?
— Морин Прескотт.