Крылья

В четверг после школы Субин взяла из дома голубой фартук и отправилась в «Книжную полку», папин книжный магазин. Нари, Бэм и Сури — его подчиненные — брали лишние смены, но такими темпами они выработали бы свои сорок часов уже к пятнице. Субин хотела дать выходной хотя бы Бэму и Нари. Сури была единственной сотрудницей, доставшейся папе в наследство от прежнего хозяина. Она работала здесь почти десять лет и, к счастью, могла управиться даже в одиночку.
Однако больше всего Субин волновалась не за магазин. Перед выходом из дома она заглянула в родительскую спальню и пришла в ужас от папиного вида. Отец всегда был худоват; теперь его лицо осунулось и посерело, а под глазами пролегли темные круги. Губы побелели, на лбу выступил пот. Мама испробовала все возможные средства: припарки с лавандой и розмарином, чай из фенхеля, витамин С для поддержания иммунной системы... Бесполезно. На ночь она дала ему немного бренди, а в увлажнитель воздуха капнула мятное масло — опять никакого толку. Забыв о гордости, мама дала папе несколько традиционных лекарств — найквил и тайленол усиленного действия, — ему не полегчало. Обычная на первый взгляд простуда обернулась серьезными осложнениями — и куда быстрее, чем можно было ожидать.
Когда Субин вызвалась поработать в книжном магазине, чтобы мама осталась дома с отцом, та крепко обняла дочь и прошептала «Спасибо». Папа выглядел ужасно — как блеклая карикатура на самого себя. Он пытался шутить и улыбаться, но даже это давалось ему с трудом.

Субин вошла в магазин под веселый звон дверного колокольчика.
Сури подняла глаза и просияла.
— Субин, ты хорошеешь с каждым днем!
Они обнялись, и Субин с удовольствием задержалась в ее успокаивающих объятьях. Сури всегда пахла печеньем, пряностями и чем-то еще, неведомым и неуловимым.
— Как папа? — спросила Сури, не убирая руки с ее плеча.
На сей раз Субин не смогла ограничиться простым «нормально».
— Он ужасно выглядит. Кожа да кости, прямо скелет. Мама пытается ему помочь, но все безрезультатно.
— Иссоп с солодкой тоже не помогают?
Субин печально улыбнулась.
— Я тоже первым делом это спросила.
— Чудодейственное средство, насколько мне известно.
— Не для папы. Не на этот раз.
— Я каждую ночь ставлю за него свечку.
Свечи были для Сури тем же, чем иссоп и солодка для мамы Субин, — средством от всех бед. Набожная католичка, она держала на подоконнике свечной ящик и зажигала свечи по любому поводу, будь то рак у знакомого прихожанина или сбежавшая от соседа кошка. И все же Субин была ей благодарна.
— Папа составил график на следующую неделю.
Сури рассмеялась.
— Слег, а графики составляет! Значит, умирать пока не собирается. — Она протянула руку. — Давай посмотрю.
Сури внимательно изучила написанный от руки график.
— Вижу, он урезал часы работы магазина.
Субин кивнула.
— Работников не хватает.
— Ну и правильно. Я давно ему говорила, что глупо так рано открываться. Кто в восемь утра пойдет за книгами? — Она наклонилась ближе и заговорщицки прошептала: — Если честно, мне и самой лень вставать в такую рань.
Несколько часов они проработали довольно весело, избегая разговоров о папе Субин, хотя мысли о нем не покидали девушку ни на минуту. В конце дня она оставила Сури заканчивать бумажные дела и приклеила к двери объявление, в котором извинилась перед покупателями за преждевременное закрытие магазина.
Субин шла домой медленно: все тело ныло — приходилось ворочать коробки с книгами. Свернув за последний угол, она увидела на подъездной дорожке большой автомобиль. Красно-белый. Скорая помощь. Сообразив, что это значит, Субин помчалась к дому и вбежала в гостиную как раз в ту минуту, когда санитары спускались по лестнице с носилками, на которых лежал ее отец. Мама шла следом.
— Что случилось? — спросила Субин, не сводя взгляда с отца.
По маминому лицу струились слезы.
— Его начало тошнить кровью. Пришлось вызвать «скорую».
Санитары наконец освободили лестницу, и Субин крепко обняла маму.
— Все хорошо, мам. Он бы не стал возражать.
— Он не доверяет врачам, — растерянно пробормотала мама.
— Неважно. Сейчас это необходимо.
Мама кивнула, но так, словно и не услышала Субин.
— Я поеду с ним. В машину пускают только одного человека. Я позвоню тебе из больницы, когда все устроится.
— Да, поезжай.
Субин едва успела надеть ей на плечо сумку, пока она рассеянно, не видя ничего вокруг, шагала за санитарами к машине. Когда двери закрывались, мама даже не посмотрела на Субин.
Провожая взглядом «скорую», она чувствовала в груди тошнотворную, сдавливающую тревогу. Родители никогда не попадали в больницу — только пару раз навещали родственников. Хотелось верить, что у папы просто тяжелый грипп, который скоро пройдет сам собой. Увы, это явно не тот случай.
Субин вошла в дом и обеими руками закрыла за собой дверь. Щелчок замка эхом отозвался в пустом коридоре. Без родителей дом казался таким огромным и пустым... За последние пять месяцев она не раз сидела дома одна, но сегодня все было иначе. Она испугалась. Ее руки дрожали, когда она запирала дверь. Субин соскользнула на пол и долго сидела в коридоре, пока последние лучи солнца не померкли, оставив ее в непроглядной темноте.
С наступлением тьмы пришли и незваные черные мысли. Субин с трудом поднялась на ноги и поспешила на кухню, где включила весь свет, какой только могла. Усевшись за стол, она достала учебник английского и хотела сделать уроки, но после первого же предложения буквы поплыли у нее перед глазами — бессмысленная тарабарщина.
Субин положила голову на книгу. Она думала о магазине, о Доёне и о Чане, потом мысленно возвращалась к родителям — и так по кругу, снова и снова, пока глаза не начали слипаться.
Громкий звонок пробудил ее от странного тяжелого сна. Субин сосредоточилась на звуке, с трудом нажала кнопку «Ответить» на телефоне и сонно прохрипела:
— Алло.
— Привет, родная, это мама.
Субин тут же очнулась и посмотрела на смятый учебник.
— Что сказали врачи?
— Сегодня же начнут давать антибиотики. Хотят посмотреть, что будет завтра... Он еще даже не в палате, а уже стемнело. Так что оставайся дома, завтра приедешь, ладно?
Субин замешкалась. Ее не покидало смутное, необъяснимое чувство, что если она приедет в больницу, то сможет как-то помочь папе. Глупости! Завтра вот-вот наступит.
Нарочито беспечным голосом Субин пролепетала:
— Не волнуйся за меня, мам.
— Я тебя люблю.
— И я тебя.
Субин вновь оказалась одна в пустом доме и почти бессознательно нашла в записной книжке номер Чана. Лишь услышав его голос, она поняла, кому звонит.
— Чан? — заморгав, сказала Субин. — Э-э, привет. — Она бросила взгляд за окно: в темном небе сияла луна. Сколько же сейчас времени? — Ты можешь прийти?

В дверь позвонили, и Субин впустила Чана.
— Прости, пожалуйста, за звонок, — запричитала она. — Я понятия не имела, что уже так поздно!
— Ничего страшного. — Чан твердо положил руки ей на плечи. — Сейчас всего десять, и мама разрешила мне вернуться в любое время. В жизни всякое бывает. Чем я могу помочь?
Субин пожала плечами.
— Мама уехала... мне стало так одиноко.
Чан обнял ее за плечи, и она прижалась к его груди. Несколько минут Субин нежилась в успокаивающих объятиях. По сравнению с ней Чан был такой твердый и теплый: она сжала его крепко-крепко, до боли в руках, и на миг ей даже подумалось, что все не так плохо.
Наконец она отстранилась. Ей тут же стало неловко: уж очень долго они обнимались. Но Чан только улыбнулся, сел на диван и взял ее гитару.
— Кто играет? — спросил он, зажав случайный аккорд. — Твой папа?
— Нет... вообще-то я. На занятия не хожу — так, сама потихоньку учусь.
— Почему ты раньше не говорила?
Субин покачала головой.
— Да я толком не умею.
— Давно играешь?
— Года три. — Она взяла у него гитару и поставила на колено. — Нашла ее на чердаке. Раньше на ней играла мама. Она показала мне основные аккорды, а теперь я просто играю на слух.
— Сыграешь для меня?
— Ой, нет! — Субин отдернула руку от струн.
— Пожалуйста! Тебе сразу станет легче.
— С чего ты взял?
Чан пожал плечами.
— Ну, ты держишь ее так естественно. Как будто по-настоящему любишь.
Субин погладила гриф.
— Так и есть. Она очень старая. Люблю старые вещи. У них есть... история.
— Ну, сыграй. — Чан откинулся на спинку дивана, закинув руки за голову.
Субин помедлила, потом ударила по струнам и слегка их подстроила. Пальцы начали постепенно наигрывать нежную мелодию. Сыграв вступление, Субин тихо запела. Песня очень подходила ее сегодняшнему состоянию. Допев, Субин еще разок провела по струнам и вздохнула.
— Ух ты... — выдохнул Чан. — Очень красиво. Субин пожала плечами и зачехлила гитару.
— Ты не говорила, что еще и поешь. В жизни ничего подобного не слышал. Ты пела не как поп-звезды, но очень красиво и нежно. — Он взял ее за руку. — Полегчало?
Субин улыбнулась.
— Немного. Спасибо.
Чан откашлялся и стиснул ее ладонь.
— Что теперь?
Субин оглянулась по сторонам. Чем же им заняться?
— Хочешь, посмотрим кино?
Чан кивнул.
Субин выбрала старый мюзикл, в котором никто не болел и не умирал.
— «Поющие под дождем»? — скривился Чан.
Субин пожала плечами. — Он смешной.
— Как скажешь.
Через пятнадцать минут Чан уже вовсю хохотал, а Субин просто любовалась им в свете телеэкрана. Его лицо застыло в полуулыбке, и время от времени он запрокидывал голову и смеялся. Рядом с Чаном было нетрудно забыть обо всех бедах. Ни о чем не думая, Субин придвинулась ближе. Чан почти машинально обнял ее за плечи. Субин свернулась клубочком под его рукой и положила голову ему на грудь. Он стиснул ее крепче и прижался щекой к макушке.
— Спасибо, что пришел, — с улыбкой прошептала Субин.
— Всегда рад помочь, — ответил Чан, коснувшись губами ее волос.

Звякнул дверной колокольчик, и Субин устало подняла голову — вряд ли ей бы хватило сил улыбнуться еще одному покупателю. Но облегченная улыбка засияла на ее лице, как только она увидела Чан.
— Привет! — сказала она, откладывая стопку книг, которые сортировала.
— Привет, — тихо поздоровался Чан. — Как ты?
Субин заставила себя улыбнуться.
— Ничего, жива.
— Оно и видно... — Он помедлил. — Как отец?
Она отвернулась к полке, в пятидесятый раз за день пытаясь сморгнуть слезы. Чан обвил руками ее плечи, и она прислонилась к нему, позволяя себе расслабиться, почувствовать себя лучше и безопасней.
— Его перевозят в медицинский центр, — наконец прошептала Субин.
— Ему хуже?
— Трудно сказать.
Чан прижался щекой к ее волосам.
Колокольчик звякнул вновь, и, хотя на помощь новому покупателю сразу поспешила Бэм, Субин шагнула в сторону и глубоко, неровно вдохнула, собираясь с силами.
— Мне надо закончить, — сказала она, беря со стола небольшую стопку книг. — Через час магазин закрывается, а у меня еще четыре коробки.
— Давай помогу, — предложил Чан, — Только скажи, куда их ставить. — Он широко улыбнулся. — Будешь мной командовать. — Чан забрал у нее книги и протер блестящую обложку самой верхней. — Если хочешь, завтра тоже приду и помогу.
— У тебя своя работа. Ты же говорил, что должен заплатить за страховку.
— Да плевать мне на эту страховку, Субин! — воскликнул Чан и, опомнившись, заговорил тише: — Я всю неделю видел тебя только в школе. Я скучаю.
Она помедлила.
— Пожалуйста...
— Хорошо, — смягчилась Субин. — Но только пока отцу не станет лучше.
— Вот увидишь, он скоро поправится. В СБ отличные специалисты; они в два счета определят, что с ним случилось. — Чан улыбнулся. — Тебе повезет, если хоть недельку удастся меня поэксплуатировать.

———————