Крылья

  Субин шла по коридорам школы Сурим, весело стуча каблуками, хотя настроение было хуже некуда. Встречные провожали её любопытными взглядами.
   Дважды посмотрев расписание, Субин поспешила в кабинет биологии, чтобы занять место у окна: если уж сидеть в четырёх стенах, то по крайней мере улицу видеть. Её одноклассники, наоборот, не торопились. Один мальчик, проходя к первым рядам, поглядел на Субин с добродушной улыбкой, и она вымученно улыбнулась в ответ.
   Высокий худой мужчина представился господином Паком и начал раздавать учебники. На первых страницах, как всегда, была классификация растений и животных — Субин ее уже знала, — а потом шли основы анатомии. Странице к восьмидесятой текст стал напоминать китайскую грамоту. «Да уж, семестр будет трудный», — буркнула Субин себе под нос.
   Господин Пак начал перекличку, и она узнала несколько имён с первых двух уроков. Наверное, пройдёт ещё цела вечность, пока она запомнит имена хотя бы половины своих одноклассников, — вокруг было целое море незнакомых лиц.
   Мама считала, что все её сверстники чувствуют себе так же, ведь они только что перешли в старшую школу, у них тоже первый день. Но никто не выглядел таким потерянным и напуганным, как Субин. Да и с чего бы? Они-то всегда учились в школе, привыкли уже.
   Последние 10 лет Субин получала образование дома и не видела причин что-либо менять. Зато её родители видели. Для своего единственного ребёнка они хотели сделать все правильно. Если в 5 лет полагалось учить её дома и жить в крошечном городке, то в 15, видимо, следовало отправить дочку в школу и переехать в город покрупнее.
   Класс затих, и Субин очнулась от своих мыслей: учитель повторил её имя.
— Ли Субин!
— Здесь! — выпалила она, съёжившись под пристальным учительским взглядом поверх очков.
Затем он перешел к следующему ученику; Субин облегченно выдохнула и достала тетрадь, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания.
Учитель рассказывал о программе на семестр, а Субин не сводила глаз с улыбнувшегося ей мальчика. Заметив, что он тоже косится на нее, она с трудом сдержала смех.
Наконец господин Пак отпустил всех обедать, и Субин с облегчением сунула учебник в сумку.
— Привет!
К ней подошел тот самый мальчик. Субин сразу заметила, какие необычные у него глаза — ярко-голубые, хотя кожа смуглая. Но выглядело это неплохо, скорее экзотично. Чуть волнистые светло-каштановые волосы падали на лоб мягкой дугой.
— Ты Субин, да? — Улыбка у него была теплая, непринужденная, а зубы очень ровные.
«Брекеты, наверное», — подумала Субин и невольно провела языком по своим зубам, тоже ровным. К счастью, ей брекеты носить не пришлось.
— Да, — ответила она и тут же поперхнулась, чувствуя себя полной дурой.
— Я Чан. Бан Кристофер Чан. Просто хотел поздороваться... Добро пожаловать в Сеул.
Субин выдавила жалкую улыбку:
— Спасибо.
— Хочешь обедать за нашим столом?
— Где? — уточнила Субин.
Чан странно на нее посмотрел.
— В столовой.
— А... — разочарованно выдохнула она. Чан был очень милый, просто ей ужасно надоело сидеть в четырех стенах. — Я хотела найти местечко на улице. Но все равно спасибо!
— Я тоже не прочь пообедать на воздухе. Составить тебе компанию?
— Ты правда хочешь?
— Конечно. Еда у меня с собой, в рюкзаке. И потом, — добавил Чан, закинув рюкзак на плечо, — нельзя же в первый день обедать одной.
— Чудесно, — чуть смутившись, сказала Субин. — Я только за.
Они вместе вышли во двор и выбрали на лужайке место посуше. Субин расстелила куртку и села на нее, но Чан свою не снял.
— Тебе не холодно? — Он недоверчиво посмотрел на ее слишком открытую форму.
Субин сняла туфли и зарыла пальцы в мягкую траву.
— Мне редко бывает холодно — здесь, по крайней мере. Снег я терпеть не могу, а тут погода в самый раз. — Она неловко улыбнулась. — Мама шутит, что я холоднокровная.
— Везет! Я переехал сюда из Австралии пять лет назад — и до сих пор не привык к холодам.
— Не так уж тут и холодно.
— В общем, да... — Чан широко улыбнулся. — Но и не тепло. Знаешь, я смотрел погодные сводки за несколько лет: средняя температура в июле всего на четырнадцать градусов выше декабрьской! Кошмар просто.
Они замолчали. Чан ел сэндвич, а Субин ковыряла вилкой салат.
— Мама положила мне лишний кекс. Хочешь? Она сама пекла. — Чан протянул ей красивый кекс с голубой глазурью.
— Нет, спасибо.
Чан покосился на ее салат, затем на кекс.
Субин поняла, о чем он подумал, и вздохнула. Ну почему все сразу делают такие выводы? В конце концов, на свете полно людей, которые любят овощи! Субин постучала пальцем по своей баночке «Спрайта».
— Я не на диете.
— Да я не...
— Я вегетарианка, — перебила его Субин. — Строгая.
— Правда?
Она кивнула и натянуто рассмеялась.
— Овощей много не съешь, а?
— Пожалуй.
Чан откашлялся и спросил:
— А когда вы переехали?
— В мае. Я работала в папином магазине. У него книжная лавка в центре города.
— Да ладно! Я там был на прошлой неделе. Классный магазин! Только тебя я там не заметил.
— Скажи спасибо маме. Мы всю неделю покупали школьные принадлежности. Я первый раз иду в школу, до этого училась дома, и мама решила закупиться по полной программе.
— Училась дома?
— Ну да. А сейчас предки заставили пойти в школу.
Чан улыбнулся.
— И правильно сделали!
Несколько секунд он глазел на кекс, а потом спросил:
— Скучаешь по родному городу?
— Иногда, — с мягкой улыбкой ответила Субин. — Но здесь очень хорошо. Пёльсу совсем маленький — всего пятьсот жителей.
— Ничего себе! — Чан рассмеялся. — Сидней покрупнее будет.
Субин прыснула и поперхнулась водой. Чан явно хотел спросить что-то еще, когда прозвенел звонок.
— Повторим завтра? — с улыбкой спросил он и, помедлив, добавил: — Хочешь пообедать с моими друзьями?
Первым желанием Субин было отказаться, но Чан ей понравился. Тем более мама для того и отправила ее в школу, чтобы она завела друзей.
— Конечно, — быстро ответила Субин, пока не успела раздумать, — с удовольствием!
— Классно.
Чан встал, помог Субин подняться и с ухмылкой проговорил:
— Ладно... увидимся!
Она проводила его взглядом. Пиджак и свободные брюки у Чана были как у всех, однако в походке чувствовалась уверенность, которая выделяла его из толпы. Субин даже ему позавидовала.
Может, когда-нибудь она тоже будет так уверена в себе.

Она бросила рюкзак и села за кухонную стойку. Мама месила тесто и подняла глаза.
— Ну, как школа?
— Полная задница.
Мама перестала месить.
— Что за выражения, Субин!
— По-другому не скажешь.
— Родная, потерпи немного, и дело пойдет.
— На меня все пялятся.
— Потому что ты новенькая!
— Потому что я другая. Не такая, как все.
Мама улыбнулась.
— А ты хочешь быть как все?
Субин закатила глаза, но ей пришлось признать, что мама права. Пусть она никогда не училась в школе и была немного изнеженной, зато выглядела на все сто — как девушка с обложки.
И ей это нравилось.
Юношеских проблем Субин счастливо избежала: никаких жирных волос, никаких прыщиков на молочно-белой коже. Миниатюрная блондинка с идеально ровным овальным лицом и светло-зелеными глазами, она всегда была хрупкой, но не тощей, а в последние годы заметно оформилась. Ходила она грациозно, как балерина, хотя танцами никогда не увлекалась.
— Я даже одеваюсь по-другому.
— Никто не запрещает тебе одеваться, как они.
— Вот еще! Тут носят здоровенные ботинки, узкие джинсы и напяливают на себя по три рубашки за раз.
— И?
— Не люблю узкую одежду. Она меня душит и колет. И вообще, как можно носить такую обувь? Мерзость!
— Так носи что хочешь. Если друзей отпугивает твоя одежда, не такие уж хорошие они друзья.
«Типичный материнский совет, — подумала Субин. — Добрый, честный и совершенно бесполезный».
— Еще там очень шумно.
Мама перестала месить тесто и откинула с лица челку, запачкав лоб мукой.
— Родная, а как ты думала? В школе ведь полно детей, а раньше мы с тобой были вдвоем. Ну, посуди сама.
— Я и сужу. Меня не общий фон угнетает; эти придурки носятся по коридорам, как дикие обезьяны, и визжат во все горло. И целуются возле шкафчиков!
Мама сердито подбоченилась.
— Еще жалобы будут?
— Да. Коридоры темные.
— Не темные, — возразила мама с легким упреком в голосе. — На прошлой неделе мы с тобой обошли всю школу — стены везде белые!
— Зато ни одного окошка, только ужасные лампы. Никакого света от них! В общем, там просто... темно. Я скучаю по Пёльсу.
Мама начала делить тесто на булки.
— Расскажи, что было хорошего. Я серьезно. Субин шагнула к холодильнику, но мама протянула руку и загородила ей путь.
— Нет! Сперва расскажи про хорошее.
— Ну... познакомилась с приятным парнем, — проговорила Субин, обойдя мамину руку и взяв себе банку «Спрайта». — Чан... Чан как-то там...
Пришел мамин черед закатывать глаза.
— Ну, конечно! Мы переезжаем в другой город, я привожу тебя в новую школу, и ты первым делом знакомишься с мальчиком!
— Ты не так поняла.
— Шучу-шучу.
Субин немного постояла, слушая, как тесто шлепает по столу.
— Мам...
— Что?
Она сделала глубокий вдох.
— Мне обязательно ходить в школу?
— Субин, мы уже сто раз это обсуждали, — ответила мама, потирая виски.
— Но...
— Все, пустой разговор. — Она перегнулась через стол и заглянула дочери в глаза. — Субин, я больше не могу тебя учить — у меня не тот уровень. По правде говоря, надо было давным-давно отдать тебя в школу. Но добираться было тяжело, твой папа уже начал ездить сюда на работу, и... Неважно. Время пришло.
— Можно заказать какую-нибудь программу для домашнего обучения. Я смотрела в Интернете... — затараторила Субин, не давая ей вставить ни слова. Там даже учитель не нужен, материалов достаточно!
— И сколько это стоит? — тихо спросила мама, многозначительно приподняв бровь.
Субин умолкла.
— Слушай, через несколько месяцев, если ты не привыкнешь к школе, мы подумаем. А пока земля в Пёльсу не продана, лишних денег у нас нет. Сама знаешь.
Субин поникла и опустила глаза.
Ее семья переехала в Сеул в основном потому, что отец купил книжную лавку на Каннамгу. В начале года он ездил в город по делам и увидел объявление о продаже магазина. Несколько недель родители обсуждали, как его купить — это была их давняя общая мечта, — однако денег все не хватало.
А потом, в конце апреля, к отцу приехал некий Ко Ёнхэ, пожелавший приобрести их землю в Пёльсу. Папа был на седьмом небе от счастья. Дальше все так закрутилось, что Субин уже и забыла последовательность событий. Родители несколько дней проторчали в брукингском банке, и к началу мая книжный магазин перешел в их владение, а сами они переехали из маленького дома в совсем уж крохотную лачугу в Сеуле.
Время шло, а господин Ёнхэ по-прежнему тянул волынку. Денег не было, отец целыми днями работал, и Субин отправили в школу.
Мама накрыла ее руку своей теплой и мягкой ладонью.
— Доченька, дело не только в деньгах. Ты должна научиться преодолевать трудности. В следующем году пойдешь на углубленные курсы или в какую-нибудь секцию — при поступлении в университет это зачтется.
— Знаю, но...
— Я — твоя мама, — сказала она с улыбкой, чтобы смягчить строгий тон. — И я говорю: пойдешь в школу.
Субин вздохнула и стала водить пальцем по затирке между плитками.
Громко тикали часы; мама поставила противни в печь и завела таймер.
— А у нас еще остались консервированные персики? — спросила Субин. — Есть хочу.
Мама изумленно уставилась на нее.
— Хочешь есть?
Не глядя на нее, Субин выводила узоры на запотевшей банке лимонада.
— Да, проголодалась за день.
Мама постаралась не делать из мухи слона, хотя они обе знали, что случилось невероятное. Субин редко хотела есть. Родители вечно ее заставляли — она ела, чтобы их успокоить, но организм Субин в еде не нуждался, и никакого удовольствия от нее она не получала.
Вот почему мама согласилась держать в холодильнике запас «Спрайта». Сколько бы она ни разглагольствовала о вреде газировок, против ста сорока калорий она пойти не могла. Сто сорок калорий — лучше, чем ничего, даже если они «пустые».
Опасаясь, как бы Субин не передумала, мама быстро принесла из кладовки банку персиков.
Непривычную пустоту в желудке Субин впервые почувствовала на уроке корейского, за двадцать минут до звонка. С тех пор голод немного утих, однако полностью не исчез.
— Вот, ешь, — сказала мама, поставив перед Субин тарелку, и сразу отвернулась, чтобы ее не смущать. Она решила действовать наверняка и положила только половину персика, залив его соком.
Субин ела медленно, поглядывая на маму и ожидая, что та вот-вот обернется. Но она мыла посуду и ни разу не посмотрела на дочь. Все же Субин почувствовала, что проиграла какую-то воображаемую битву; доев, она тихонько взяла рюкзак и на цыпочках вышла из кухни, пока мама не успела обернуться.

————————
Школьная форма: