Code RED | Код красный

Изабелла

Я захожу в аудиторию, и сегодня опять лекция зануды мистера Йохансона. Когда поднималась на свое место, взглянула, что Эш словно прячется за книгой, прикрывая свое лицо. Задумавшись, почему он так уткнулся в перевернутую книгу, стала подниматься туда. Как только остановилась перед ним, я снова села возле него. Он единственный, кто адекватный в этой группе, в целом университете, не считая Райли. И меня.

— Ты держишь книгу в перевернутом виде, — тихо засмеялась я, и он быстро перевернул книгу, и продолжил скрываться. — Эй, что такое? — спросила я, но он качает головой, чуть отодвинувшись от меня. Я легко ущипнула его по руке, он, дернув рукой, посмотрел на меня. Я испугалась. — О, Боги... Кто это тебя так разукрасил?

Он сложил губы в линию и покачал головой. Нос Эша был таким фиолетовым от огромного синяка, а края переносицы, немного глаза, в целом лицо покрасневшим. Посередине был пластырь, который вот-вот отклеится.

— Обычные разборки, ничего такого.

— Подожди, — я взяла с рюкзака его толстовку, и вернула его. — Спасибо, и вот, — достав пачку пластыря, я открыла одну.

— Что ты делаешь? — наблюдал он, а когда я пальцами коснулась его носа, чтобы заклеить пластырь, Эш скорчил лицо.

— Ой, прости. Теперь лучше, — я улыбнулась, поправляя пластырь черного цвета. — Тот отклеился, а этот пластырь еще плотней, — я еще раз хотела поправить, как кто-то аккуратно взял мою руку, и притягивает назад, подняв с места. Я растерялась и взглянула в его потемневшие глаза.

Николас был в ярости, мой взгляд с растерянности сменилось к полной безразличности. Моя шея затекла, пока я изучала его лицо. Его лицо тоже было разукрашенным, с синяками и ссадинами, но по-другому. Либо он подрался с Эшом, либо с кем-то другим.

— Я тебя, что, не понятно предупреждал? — посмотрел он на Эша. Его голос, да и он сам олицетворял сущее зло.

— О чем он... — я не успела обернуться к нему, как Николас берет мое лицо, и прижимается своими губами к моим.

Мои глаза расширились, и я, кажется, забыла, как дышать... 

Он хотел углубить поцелуй, и я не сопротивлялась, прикрыв глаза. «Твою мать! Что ты творишь, дура?» — кричит мой внутренний голос, и по щелчку пальцев, я возвращаюсь в реальность. Я стала извиваться, стараясь сопротивляться, после с силой толкаю Николаса от себя.

— Ты... — растерялась я. — С ума сошел? Да ты... — у меня слов не хватало выплеснуть всю свою ярость. — Да я... — не успевая отдышаться, я вручаю ему пощечину. Но, как назло из-за разницы роста, задела лишь подбородок. — Да сука, — заныла я из-за злости. — Ты... еще заплатишь за это, придурок!

В порыве гнева, я выхожу с аудитории, когда все начали снова шептаться в универе. Мистер Йохансон что-то стал отчитывать, кричать в мою сторону, но я не обратила внимания и на этого придурка.

Пальцами прикасаюсь к своим губам, которые сильно пульсировали после поцелуя. Но смахнув головой, я вышла на улицу. Мне надо подышать свежим воздухом. Я просто в бешенстве! 

Мой взгляд падает на «особую» парковку пятерки Дьяволов. И у меня созрел план. Я отомщу за поцелуй. И моя месть навсегда запомниться ему. Уверенными шагами я направляюсь туда, и оценивающе смотрю на красную малышку. Мотоцикл Николаса, стоявший посередине. На нем была эмблема огнедышащего дракона. Такого же, как и в его кожаном куртке. 

Я ухмыляюсь, и достаю шпильку среди волос. Мои глаза загорелись огнем, что будет всегда. Если даже все оборачивались в мою сторону, мне было плевать. Некоторые даже начали снимать, когда я уже надела его шлем. Шпилькой я стала ковырять личинку для ключей, и через пару попыток прозвучал рев мотоцикла. Я завела его.

Сжимаю газ, и со всей скоростью катаюсь на нем по всему кампусу, после разворачиваюсь, и выхожу за пределы университета. 

Это будет угоном года!

Николас

После нашей драки с Уильямом, в университете поднялась шумиха. Мистер Форд припёрся к нам, вызвав в свой кабинет.

— Парни, то, что я молчу, не обозначает о том, что вы можете делать все, что захотите! Что это такое?

Я еще не закончил! Я должен вывести всю дурь с этого ублюдка, который просто хочет использовать Барашку. Не позволю! Я и сам ввязался в жестокую азартную игру, но и сам должен его закончить. Я должен стать победителем, как можно быстрее, и лишь тогда Уильям сможет отстать от нее.

— Вы меня поняли, повторяю третий раз? — сказал ректор, и только тогда я перевел взгляд на него.

— Понял, — встав с места, взглянул на нашего Босса. — Тебе не идет роль ректора, Форд, — не дожидаясь ответа, вышел с его кабинета. Мне все равно на то, что он сказал, что не сказал. Здесь я не намерен выполнять его прихоти.

***

Мы заходим в аудиторию, с друзьями, и я перевожу взгляд на верхний ряд. Черт! Я сказал ему, чтобы он даже смотреть не вздумал на мою... Сжав челюсть, я поднимаюсь туда, и вижу, как она клеила черный пластырь на его сломанный мною нос. Она прикасалась его, и это будило во мне ярость новой волной.

Я не хочу быть таким, но меня заставили, воспитали быть таким с детства. Отбирать свое и отнимать чужое.

Она с каждым разом, касаясь его сломанного носа, мне хотелось разрушить все вокруг! Чтобы она заметила, что и у меня есть то, что можно заклеить пластырем. Внезапно оказавшись рядом с ними, я не даю ей снова прикоснуться Эша, аккуратно схватив ее запястье, повернул к себе. 

Я смотрел в ее карие глаза, и они меня так манили. Но одновременно мой взгляд был полон ярости придурку, сидящему рядом с ней. Она растерялась от того, что я ее поднял с места, но ее растерянный взгляд сменился в безразличный. Но даже в таком ее взгляде, я вижу словно свет в глубине души.

— Я тебя, что, не понятно предупреждал? — посмотрел я на Эша. Мне не хотелось, чтобы кто-то мог испортить ту чистоту души Барашки, которую я увидел в ее глазах. Пусть и безразличных. Боковым взглядом, я замечаю Уильяма. Мне не хотелось, чтобы он особенно испортил светлость ее души. Не позволю. Не отдам.

— О чем он... — не успевает она обернуться к Эшу, я беру ее маленькое лицо и вцепился в ее пухлые и такие мягкие губы.

Все ради ее блага! Уильям выходит обратно. Обиделся. Но ему этого мало! Все только начинается. Мне не хотелось отрываться с ее губ, и я лишь углублял его, а Барашка не сопротивлялась... Но лишь спустя немного, Барашка начинает извиваться, после с силой толкает меня.

— Ты... — растерялась она. — С ума сошел? Да ты... — да, я сошел с ума из-за нее. — Да я... — не успевая отдышаться, она врезает в меня, но из-за маленького роста, задевает лишь мой подбородок. — Да сука, — заныла она из-за злости и это так меня забавляло. — Ты... еще заплатишь за это, придурок!

Она уходит с аудитории в ярости. И все присутствующие начинают шептаться. Слухи тоже могут Уильяма угомониться. Мистер «не помню кто» просто следил за этой сценой, и после того, как наши взгляды пересеклись, он повернулся в сторону двери, где ушла Барашка.

— Изабелла! Вернись, — кричит он, и это меня жутко бесит.

— Замолчите, и ведите лекцию остальным, — я смотрел на дверь, где она исчезла, и только и делал, что думал о ней. О ее вкусе губ... арбуза. Я это запомню надолго... Кусаю щеку изнутри, как вижу, что в аудиторию зашли друзья.

— Ты почему не подошел в коридоре? Мы ждали, — спросил Джейкоб, я промолчал.

— Кое-что надо было решить, — мой взгляд падает на пустующее место рядом. Она единственная, кому я позволил сесть на наше место. Обычно у смелых ломался либо нос, либо они сами. Меня обычно бесило то, что кто-то сидел на моем месте, но Изабелла... Я должен быть рад, что теперь она не занимает место нашей территории, но с момента, когда сидела рядом с Эшом, мне хотелось посадить ее рядом собой.

— И где же интересно наша кучерявая принцесска? — прикалывался Мэйсон, и я сузил глаза.

— Очередной раз ищет себе проблемы, как привести Ника в бешенство, — дополняет его Стерт и они начали смеяться.

Но мне сейчас было не до шуток. Всем на телефон одновременно пришло уведомление со «Сплетен университета». Видео. Меня обычно такое не интересовало, как и мою банду, кроме Стерта. Вот и он стал убеждать открыть видео, как можно быстрей. Надпись «Угнали мотоцикл главаря четверки Дьяволов» меня напрягло. Я открываю его, и видео начало загружаться, затем я наблюдаю... Барашка угнала мой мотоцикл. 

Друзья стали смеяться и восхищаться ею, а я замер, смотря, как она круто разгонялась по всему кампусу, набирая скорость. Может и я восхищался ею... Видео длилось до момента, пока она не скрылась за воротами университета, угнав мой мотоцикл окончательно. Все остальные студенты повернулись в мою сторону и наблюдали за тем, что я буду делать дальше.

Что ж... погоняем, Барашка?

— Стерт, одолжи ключи своего мотоцикла, — он без отговорок вручает мне ключи, и я выхожу с лекционной аудитории. Опять мистер «черт возьми, кто» кричал в мою сторону. Но мне плевать.

Я через телефон ищу специальное устройство, которое находится во всех моих тачках и мотоциклах. Надеваю шлем. Красная точка появилась у карты, и я завожу байк. Рев мотоцикла, и еду за этой точкой как можно быстрее. Скорость была больше ста двадцати, но этого было мало. Прибавляю скорости, и красная точка показала точку прибытия. Я почти доезжаю до нее, передо мной был мой мотоцикл, и сидящая на нем Барашка. Еще добавляя скорости, мы с ней оказались на одной полосе. Она смотрит в мою сторону, и я ухмыляюсь. Сквозь шлем я чувствую ее неожиданность. Помахав ей рукой, обгоняю, оказавшись впереди.

— Тебе от меня не скрыться...

На безопасной дистанции, я не даю ей прохода обгонять меня, останавливая ее. Либо она сейчас меня собьет, и мы оба попадем в аварию, либо ей придется остановиться. Мне хочется второго, чтобы она не пострадала. Но, кажется, она не намерена этого делать.

Но спустя секунду, в пару сантиметрах от меня, она, наконец, останавливается. Я спускаюсь с мотоцикла Стерта, и, снимая шлем, смотрю на нее.

— Не слишком ли мы оборзели угонять чужой байк, Барашка?

— Тот же вопрос тебе, конченый Псих, — с вызовом говорит она, снимая шлем. Она покачала головой, и ее волосы просто отклевали меня своими волнами. В то время, когда ее волосы казались морем, Барашка олицетворяла прекрасных сирен. — Не слишком ли мы охренели целовать без спроса?

Мои губы растянулись в ухмылке. Она подошла ближе, между нами были считанные сантиметры, когда наклонился и я.

— А ты бы разрешила?

— А ты узнай, — она не поддавалась провокациям, а наоборот, была манипулятором.