Глава 21
We the kings - Sad song
После такого реального, живого сна моё дыхание сбивается так, словно я только что пробежала марафон длиной в пять сотен метров.
Сердце колотится, как ненормальное, и чтобы немного успокоиться, я пытаюсь сосредоточить взгляд на окружающих меня предметах.
Что приводит ещё к более ужасным последствиям.
Моё сердце буквально перестаёт биться, когда мой взгляд падает на стену, сплошь увешанную плакатами с изображениями моих любимых исполнителей.
Я медленным взглядом осматриваю помещение, осознавая, что не нахожусь там, где заснула... И самое ужасное: рядом нет Гарри.
Я не понимаю собственных эмоций, потому что предметы, которые сейчас окружают меня, буквально кричат, что я нахожусь в своей комнате.
Но я не испытываю радости...
По крайней мере до тех пор, пока не делаю глубокий вдох и до моего обоняния не доносится запах поджаристых блинчиков и ванилина.
Сердце с болью сжимается, и я больше не в силах контролировать себя, я соскакиваю с кровати и бегу на встречу манящему, такому знакомому запаху, который вызывает во мне воспоминания, связанные с детством.
- Мама! - Я кричу во все горло, хотя ещё не добралась до кухни.
- В чем дело, Эстер? - Её голос заставляет меня замереть в проеме между коридором и маленькой кухонкой. Я не верю собственным глазам, но передо мной, точнее в нескольких шагах от меня, стоит моя мама. Коротко стриженные каштановые волосы лежат в беспорядке, голубые глаза взволновано смотрят в мои карие, ожидая чего-то. Её лицо становится беспокойным, когда я не отвечаю, а молча стою в проёма дверей, шокировано глядя на неё.
- Все хорошо, дорогая?
- Это правда ты? - Я делаю не уверенный шаг, не в силах поверить, что наконец смогу коснуться её. Я так по ней скучала.
- Ну кто же ещё, Эстер? - Она улыбается, и я готова пасть перед ней на колени. - Не тетушка же Мэри, однозначно я.
Когда между нами остаётся пара шагов, я протягиваю к ней руку, и она одаривает меня удивленный взглядом.
Я касаюсь её плеча и резко притягивают к себе, стискивая в объятиях.
- Я так скучала, мам, - я шепчу, вдыхая запах её волос. Она пахнет мылом и ванилью.
- Эстер, мы не виделись всего сутки...
- Сутки? - Я отстраняю её от своей груди, чтобы заглянуть в её лицо, выражающее беспокойство. - Ты хочешь сказать...
- Я ведь была на дежурстве... В аптеке, помнишь?
- Какое сегодня число? - Я спрашиваю, почти задыхаясь. Это ведь все не могло быть сном, верно?
- Второе февраля, дорогая... С тобой все хорошо?
Я молчу, потому что сама не знаю ответ на этот вопрос.
Я ведь была с Гарри... Почему я проснулась в своей кровати тогда, когда получила его?
Какова была цель моего «путешествия», если я здесь, а Гарри там, и мы, очевидно, больше никогда не пересечемся.
Мои ноги отказываются держать меня, становясь словно ватными, поэтому мне срочно необходимо сесть.
Мама продолжает печь блины, беспокойного поглядывая на меня время от времени.
- Ты хочешь сказать, что я не пропадала почти на месяц?
- Пропадала? - Она смотрит на меня удивлённо, и я вдруг вспоминаю, что по этому поводу сказал Пьер.
«Не стоит волноваться, я позабочусь о них».
- Эстер, дорогая, у тебя температура? - Мать быстрыми шагами подходит ко мне, чтобы коснуться кожи на моём лбу.
- Нет, мам, все хорошо. Мне просто приснился сон...
Но это точно не было сном, Гарри был настоящим, как и Луи, и Найл, и Лиам, и Энн, и Джемма и даже Роуз...
Мои поцелуи с Гарри, мои признания, его смерть на двенадцать секунд.
Это все было предельно реальным, я не сошла с ума!
Мои размышления и беспокойства прерывает Колин, который медленно заходит в кухню.
Я не сдерживаю эмоций и бегу к нему навстречу, чтобы тоже обнять.
Да, он засранец, но я так скучала по нему.
- Э-эстер, задушишь... - Он хрипит из-за того, что я слишком сильно сжала его в объятиях. От него пахнет валерьянкой, это странно и наводит на мысли о моём ужасно ярком, страшном сне.
Наши с Колином взгляды встречаются, и в его карих глазах я читаю страх.
- Не обращай внимания, сынок, она сегодня полна любви, - мама улыбается и ставит на стол большую тарелку с блинами. - Садитесь завтракать, а я ушла на работу.
- Опять? - Я хмурюсь. - Ты ведь только вернулась из ночной смены.
- Ты ведь знаешь, Эстер, нам нужны деньги, чтобы жить. - Она целует меня в лоб и покидает кухню, послав Колину воздушный поцелуй. Она знает, что он не любит её нежностей, поэтому научилась подстраиваться.
Мы с братом садимся за стол в напряженной тишине, но как только дверь в прихожей захлопывается, Колин начинает говорить.
- Я думал, что ты убьешь меня. Ну, по крайней мере не ожидал, что ты будешь такой...чувствительной, что ли...
- Убью? За что? - я говорю с набитым ртом, и это заставляет меня вспомнить вечер дома у Луи, когда мы в четвёром поедали пиццу и Найл говорил без умолку, даже с набитым ртом. Это точно не было сном.
- Я ведь... Я ведь чуть не умер, как он...
Блинчик который я прожевала и проглотила, застревает где-то между лёгкими, и мне хочется выплюнуть всю еду, что я съела.
Вот, что не было сном.
Вот, причина по которой я вернулась.
Мой брат чуть не умер от передозировке, и я делала ему искусственное дыхание, лечила подручными средствами.
Теперь мне действительно захотелось его убить, ну или хотя бы сделать очень больно.
- Ты, чертов ублюдок! - Я резко поднимаюсь на ноги, и Колин делает тоже самое с полным ужаса выражением на его лице. - Как ты мог?! Ты подумал, что будет с матерью, идиот? Да как ты ей в глаза вообще смотреть сегодня мог... Ты... Ты...
Из-за переизбытка эмоций все ругательства испараются из моей головы, поэтому, я пускаю в ход руки.
Я стою недалеко от брата, руки дотягиваются, поэтому я начинаю колотить его: по рукам, животу, ногам.
А он, к моему удивлению, даже не отступает назад. Стоит на месте, иногда прикрываясь от моих ударов.
Он даёт мне выплеснуть на себя всю злость, а когда я наконец прекращаю избиение, говорит лишь одно слово:
- Прости.
- Прости? Ты сейчас серьёзно, блять?! Я вытащила твою задницу с того света, спасла твою гнилую душу от заточения в аду на вечно, а ты говоришь «Прости», Колин? Знаешь, ты гораздо больший ублюдок, чем я могла себе представить!
Моё дыхание сбивается с нормального ритма, каждые двадцать секунд мне приходится делать несколько непрерывных вдохов, чтобы не задохнуться.
Я больше не говорю ни слова, лишь стремительно направляюсь прочь из кухни в направлении к его комнате.
Я открываю деревянную дверь с таким шумом, что брат прибегает через пару секунд.
Но уже поздно: я скидываю все предметы, что стоят на его маленьком письменном столе, раскрываю все возможные ящики и вытряхиваю все содержимое на пол. Я сбрасываю с постели одеяло, выбрасываю подушки...
- Где оно?! Где оно, Колин? - Я кричу на него, продолжая касаться в предметах, что лежат на полу. - Лучше скажи мне...
Он выглядит виновато, но я смотрю на него своим самым убийственным взглядом, и он делает пару шагов в направлении к своей кровати и приподнимает матрац.
Колин достаёт оттуда два пакетика с белым порошком и протягивает мне, избегая смотреть мне в глаза.
Мне хочется ударить его, а лучше запульнуть в него чем-нибудь тяжёлым, но я сдерживаюсь, выхватываю из его рук эти пакетики стремительно выхожу из его комнаты.
Он не следует за мной, поэтому я нарочито громко захлопываю за собой дверь ванной комнаты, открываю пакетики и высыпаю содержимое в унитаз, а сами пакетики выбрасывают в мусорное ведро.
Я нажимаю на кнопку слива и наблюдаю за тем, как вода уносит за собой эту гадость.
Я спешу вернуться в комнату к брату, чтобы прочистить его мозги, но застою его в достаточно уязвимой позе, что даже сердце начинает неприятно колоть.
Нет, я не жалею его, он сам виноват во всем этом.
Никто не засыпал эту гадость в его рот, не заставлял занимать распространением этого кашмара...
Каждый его поступок – дело его собственных рук.
Но мне почему-то не хочется кричать ему об этом. Он однозначно понимает все сам. По крайней мере я надеюсь на это.
Колин сидит у изголовья кровати, на холодном паркетном полу, опрокинув голову на кровать. Его глаза закрыты, а руки лежат на коленях.
Я сажусь рядом с ним, прижимая колени к груди и виновато оглядываю комнату брата.
– Изивини за бардак, - я говорю тихо, но Колин слышит и удивлённо смотрит на меня.
– Ты сделала все правильно, Эстер... - Он делает глубокий вздох и заглядывает мне в глаза. Его глаза в отличае от моих, как и у мамы голубые. Я очень завидуют ему из-за этого. – Я так запутался, я иду совсем не тем путём... Я рушу ведь не только свою жизнь, но и вашу. Как вспомню твои крики, которые доносились до меня, сквозь пелену, так мурашки по коже бегают. Эстер, мне правда жаль, я исправлюсь, я обещаю. Я сделаю это ради тебя, ради мамы...
Я молчу, лишь смотрю в его глаза и пытаюсь найти в них искренность.
К собственному удивлению, я не вижу в его синих, как море, глазах ничего кроме вины и искренности.
– Я начну, пожалуй, с поиска нормальной работы, - он кивает, словно соглашаясь с собственной идеей. – После порву все связи со своими псевдо друзьями...
– Ты забыл главное, - я пытаюсь звучать грозно, но когда он улыбается мне я тоже не сдерживаюсь.
– Я перестану употреблять, я клянусь, Эстер... Я видел смерть собственными глазами, и поверь мне, в ней нет ничего хорошего, светлого или успокающего.
Мне нечего на это сказать.
Я видела смерть лишь однажды.
В тот день, когда она нааисала над душой Арлет, и когда я прогнала её своим ужасным голосом и текстом песен моей любимой группы.
Я видела смерть в ту ночь. В её глазах.
И Колин прав, в смерти нет ничего того, что ей обычно приписывают.
– Я слышала в соседнем кафе шеф-повар Торрес ищет себе помощника, - я вдруг вспоминаю вывеску, которую видела в последний день своего прибывания в родном городе. – А ты хорош в двух вещах: порче собственного здоровья и в готовке.
Колин улыбается мне и поднимается на ноги.
– Прямо сейчас туда и пойду, - он идёт к шкафу, чтобы достать пальто. – Ты в универ не собираешься, уже девять часов утра?
– Нет, сегодня мне нужно в библиотеку, - я не хочу идти в универ. Я вообще не понимаю, как мне снова вписаться в привычный ход моей жизни. Все произошло так внезапно, я едва ли могу понять что вообще произошло, а самое главное как?
Для этого мне нужен компьютер.
Колин уходит через десять минут, а я остаюсь одна, сидя за столом в кухне.
Блины уже остыли, да и аппетита больше нет.
Поэтому, я ставлю завтрак в холодильник, одеваюсь и ухожу из дома.
Город совсем не изменился за то время, пока меня здесь не было.
Но я не уверена была ли я вообще где-то в другом месте...
Может, у меня попросту поехала крыша и это было длинной галлюцинацией?
Но длятся ли галлюцинации целый месяц?
Не думаю...
– Эстер, - пожилая женщина с идеальной прической и в строгом костюме сидит за столом и мило мне улыбается. – Ты сегодня очень рано.
– Доброе утро, Долорес, - я улыбаюсь библиотекарше, отмечая про себя что в её каштановых волосах появились новые седые пряди. – Мой компьютер свободен?
– Да, - она улыбается, указывая на самый крайний стол. – Им редко кто пользуется, кроме тебя, дорогая.
Я оплачиваю час за пользование компьютером и усаживаюсь за монитор.
Как можно понять, что этим компьютером не пользуется никто, кроме меня?
Фотография рабочего стола это фото с концерта Ван Ди – все элементарно.
Я захожу в интернет, чтобы прочесть новости о группе.
«Гарри Стайлс - участник бритно-ирландского бой бенда вчера попал в аварию. С парнем все нормально, как сообщают его друзья по группе Лиам, Найл и Луи, но он до сих пор находится в реанимации.
Когда группа продолжит свой тур пока несообщается».
Так, в аварию Гарри действительно попал.
Но эту новость я могла увидеть и вчера, и на этой почве моя фантазия могла создать ту самую галлюцинацию...
Поэтому я решаю прочесть новости за весь прошлый месяц.
Я пролистываю все возможные статьи, фотографии с концертов и интервью...
Но доказательство того, что я действительно была там, как такого нет.
Это заставляет меня чувствовать себя отвратительно, потому что я не хочу верить в то, что я чекнутая.
Я не хочу верить, что все, что было – лишь плод моего больного воображения.
А самое главное, я не хочу, чтобы мама тратила деньги на психиатра для меня.
Но похоже маме не придётся тратить деньги, потому что я вовсе не сошла с ума.
Об этом говорит одна из фотографий, которую я нашла в сети.
На ней запечатлены Энн и Джемма, которые наслаждаются концертом в VIP-зоне.
Но рядом с Энн я нахожу невысокую фигуру, которая стоит к фотографирующему боком, но мне не нужно смотреть слишком долго, чтобы узнать собственный профиль.
Это точно я.
– Это я... - Шепот срывается с моих губ, утопая в тишине библиотеке.
– Да это вы, мадмуазель, - знакомый голос с французским акцентом заставляет меня подпрыгнуть от неожиданности.
Обернувшись, я сталкиваясь со взглядом карих глаз.
– Пьер, - я так невероятно рада его видить, что даже удивительно. – Я... Почему я здесь?
Он улыбается и садится на стул, что стоит справа от меня.
– Потому что желание звучало так: «Я хочу просыпаться в одной кровати с Гарри Стайлсом». О том, что ты будешь с ним засыпать речи не шло... - Я понимаю о чем он говорит, потому что сама всегда говорила: просыпаться в одной кровати – это одно, а засыпать – совсем другое. Я всегда считала слишком большой привилегией засыпать с кем-то в одной кровати, потому что это значит неограниченное доверие к человеку, рядом с которым ты засыпаешь.
– И к тому же, время истекло...
– Почему все мои знакомые и близкие думают, что я была здесь.
– Потому что ты была здесь.
– Но...
– Там была твоя душа, Эстер. Там была настоящая ты.
– Я не понимаю...
– Тебе и не нужно понимать, дорогая, - он улыбается мне, как ребёнку и поднимается на ноги.
Я хватаю его за край пиджака и смотрю на него снизу вверх с мольбой.
– Гарри... Он помнит меня?
– Разве можно забыть свою любовь, mon cher? - Он подмигивает мне и исчезает, словно его никогда и не было.
Сердце бешено колотиться, и я пытаюсь обдумать все, что произошло и вообще происходило...
Я так запуталась.
Я хотела бы задать ещё уйму вопросов этому мужчине, но у него есть привычка исчезать слишком неожиданно.
Гарри дал мне жизнь, свободу, любовь...
Но здесь, в реальном мире, где я сейчас – я по прежнему никто и не знаю куда идти.
У меня никогда не было цели, я лишь хотела лучшего для своей матери и достучаться до брата.
Второе – сделано.
Надо теперь заняться мамой.
А дальше все само уложится.
Я решаю, что переведусь на литературный, чтобы осуществить свою мечту.
Я всегда хотела писать книги и получать за это деньги.
Дома у меня лежит много тетрадей с написанными от руки произведениями. Да, это не «Гордость и предубеждение», не «Виноваты звёзды», но это неплохие романы, которые требуют лишь доработки и редакции.
Если я не попробую, я никогда не смогу продвинуться хоть на шаг вперёд.
Ведь если стоять на месте, ничего вокруг тебя не изменится.
Я захожу на сайт своего университета, пишу заявление о переводе и надеюсь на лучшее.
После, я захожу на сайт поиска работы и ищу себе более или менее высокооплачиваемую вечернюю работу.
Множество ресторанов, кафе и клубов требуются официанты, некоторым отелями нужны горничные, магазинам кассирши.
Я выбираю наиболее высокооплачиваемую, записываю адрес, и уже собираюсь выключить компьютер, как вдруг в мою голову приходит мысль.
Если Гарри помнит меня, я могу написать ему в твиттере.
Мало вероятно, что он заметит, ведь твиттов ему приходит огромное количество, но мне действительно хочется ему написать...
Здравствуй, @Harry_Styles, сегодня я проснулась не рядом с тобой, это разбило мне сердце.
Я скучаю по тебе. Всегда твоя, Эстер хх
***********
А маленькое количество отзывов разбивает сердце мне.
Вы не представляете, что мне приходится преодолевать, чтобы вы увидели новую главу.
Тону домашки, затянувшуюся депрессию и лень...
Но вы не платите мне, помните, вначале я просила писать отзывы, как оплату.
Уж пожалуйста.
Я очень вас всех люблю и желаю вам удачной пятницы и хороших выходных(доползти бы до них уже)
Мы на финишной прямой, остались 1-2 главы.
Всегда ваша, М.👻💛