Глава 20(second)
Andrew Belle - In my Veins(обязательно включите, ну или просто послушайте хотя бы раз)
В коридоре, по которому мы с Джеммой шли было через чур людно, в какой-то момент мне даже показалось, что каждый, кто встречается на нашем пути знает какие чувства и эмоции я сейчас испытываю, мне казалось, что каждый смотрит на меня, и я перед ними, как открытая книга.
Хотя я сама не могла понять что чувствую: радость, страх, облегчение?
– Он очнулся? - Это было первое, что я вообще смогла произнести за то время, что она ведёт меня к реанимации.
– Да, он уже в сознании. - Джемма отвечает, не оборачиваясь. Я едва за ней поспеваю, такое чувство, словно она спешит на пожар. – Он начал просыпаться, произнося твоё имя.
– Серьёзно? - Я не верила своим ушам, и когда мне наконец удалось её догнать увидела улыбку на её лице.
– Он твердил его до тех пор, пока не открыл глаза и не увидел меня и маму...
– Он может говорить? - Я спрашиваю, когда замечаю, что коридор заканчивается, а в дали веднеется приоткрытая белоснежная дверь, откуда я вижу маленький силуэт Энн.
– Врачи говорят, что это не желательно, но он ответил на пару их вопросов, а потом потребовал, чтобы тебя привели.
– Но зачем, если ему нельзя говорить... - Я останавливаюсь, когда до двери остаётся пара шагов, но Джемма этого не замечает, она уже готова распахнуть дверь, но обернувшись, замечает, что я застыла, как вкопаная.
– Ты что, боишься? - Она насмешливо смотрит на меня, а я лишь киваю на её слова. – Но почему?
– Я ведь... Я даже не знаю о чем нам говорить... Он чуть не умер, а мы поругались перед этим... Если это вообще можно так назвать.
– Успокойся, Эстер, - Джемма подходит ко мне, заправляя прядь моих каштановых волос мне за ухо. – Главное, что он жив и быстро(через чур, я бы даже сказала быстро) идёт на поправку.
И я вдруг вспоминаю о своей маленькой молитве.
Что ж, теперь каждое воскресенье буду ходить в церковь.
Обещание есть обещание.
Главное, чтобы Гарри был жив.
– Давай, идём. - Она хватает меня за руку и я не успеваю сказать ни слова, как уже оказываюсь внутри палаты.
На меня тут же устремляются взгляды всех присутствующих: Энн, Робин, врач и Гарри.
Моё сердце отказывается биться, когда его слегка покрасневшие глаза встречаются с моими.
Под левым глазом красуется синий фингал, а над правой бровью глубокий порез.
Его алые губы слегка припухли и теперь кажутся ещё более соблазнительными.
Он смотрит на меня так, словно мы не виделись вечность, но на самом деле последняя наша встреча была сегодня утром. Но мне кажется, что действительно прошло куда больше времени.
– Знаете, мне не нравится, что вас так много, - врач недовольно оглядывает всех присутствующих. – Больному нужен покой.
Взгляд Гарри обращается к Энн, он что-то шопотом просит у неё, и она тут же поднимается со стула, что стоит у изголовья его кровати, мило ему улыбается и подходит к Робину.
– Мы втроём уйдём, - Энн указывает на себя, мужа и дочь, - но вот она останется.
Я стою в центре палаты, меня трудно не заметить, но врач глядит на меня так, словно я призрак, появившийся из воздуха.
– Доктор, - голос Гарри звучит куда более хрипло, чем обычно. - Я хочу поговорить с ней наедине. Она поможет мне пойти на поправку, прошу вас...
– Ну, знаете ли...
Тут в игру вступает Робин.
Он подходит к врачу поближе и суёт ему в карман толстую пачку денег.
Врач какое-то время остаётся с беспристрастным выражением лица, но через секунду миролюбиво улыбается, и велит всем выйти.
– А вы, девушка, оставайтесь.
И я повинуюсь, не сдивинувшись с места ни на миллиметр, пока все, кто был в этой комнате, кроме меня и Гарри, не вышли.
Хотя я остаюсь на месте, даже когда комната пустеет и тишина окутывает нас двоих. Хотя и тишина нарушается противным, едва уловимым риском аппарата, к которому Гарри подключен, и если честно этот звук раздражает сильнее, чем тишина.
Мне страшно смотреть ему в глаза и осознавать, что в какой-то момент времени его сердце не билось.
Мне больно думать, что мир мог лишиться такого чудесного человека.
– Ты, я смотрю, очень рада, что я очнулся,- его хриплый голос обращается ко мне, и я слышу нотки сарказма в произнесеных им словах. – Ты похожа на призрака...
– Ты не первый, кто так сегодня говорит обо мне, так что не надейся меня задеть, - я все же собираюсь с силами, чтобы заглянуть в его глаза, которые прожигают меня, словно проникая в каждую частичку моей души.
– Дай угадаю – это сказала Роуз?
– Бинго! - Я щелкаю пальцами и натянуто улыбаюсь. Сердце с болью сжимается, когда я смотрю на ссадины на его прекрасном лице.
– Присядь, Эстер, - он указывает пальцем на стул, что стоит рядом с его койкой, и я повинуюсь.
Ноги словно ватные, мне действительно нужно сесть.
Я вдруг осознаю, что за весь день во рту и крошки не держала, и мои физические силы уже на исходе.
Но ради этого парня я сейчас даже горы бы свернула или переплыла океан.
Я не могу ответь на свой же вопрос: откуда во мне взялась эта безмерная любовь к Гарри Стайлсу?
И любовь ли это вообще, ведь я даже никогда не сталкивалась с этим чувством, я едва ли хоть что-то знаю о жизни , но я точно знаю, что сделала бы все ради его улыбки...
Это по истине страшно: как человек, которого ты никогда раньше не знала, видела лишь на фотографиях, становится для тебя путеводной звездой.
В этом смысл любви: сделать из незнакомцев самых близких людей.
Но он не любит меня, он не должен...
Мы молчим, тишина нарушается лишь писком аппарата, что стоит у меня под боком. Мне хочется взять стул разломать этот аппарат к черту, но я понимаю, что он необходим Гарри.
К его носу проведены две тонкие трубки, которые скорее всего помогают ему дышать.
– Не хочешь узнать каково это? - Он вдруг спрашивает, и я смотрю на его уставшее лицо.
– Каково что?..
– Умирать, - от этого слова даже моё сердце на секунду прекращает свою работу, но когда он продолжает, я начинаю дышать спокойнее. – Это на самом деле так же, как спать и видеть сон... Знаешь что мне «приснилось»?
Я слегка придвигаю стул, чтобы оказаться к нему ближе, и глубоко вдыхаю.
Между нашими лицами остаётся сантиметров двадцать, но я этого и добивалась.
Я хочу быть как можно ближе к нему.
От него пахнет медикаментами и кровью - это разбивает сердце, я не хочу запоминать этот запах, но я не хочу отстраняется от него.
– Я шёл по белому коридору, - он улыбается, и я улыбаюсь ему в ответ. – Я шёл к ослепляющему свету в конце этого коридора,кажется, целую вечность. Но когда я дошёл, меня остановил голос... Знаешь кому он принадлежал?
Я догадывались, потому что это на самом деле было очевидно.
– Софи? - Я спрашиваю, и он улыбается.
– Да, она сказала, что мне нельзя туда, ещё рано. - Он отводит взгляд, пытаясь воссоздать эту картину в своей голове. С его губ не сходит нежная улыбка, и в какую-то секунду моё сердце сжимает страшная зависть. Я завидуют этой девушке, потому что у неё есть любовь Гарри, даже если она мертва. А у меня нет ничего. – Мы поболтали, кажется прошло несколько часов, но врачи говорят, что моя сердце не билось лишь 12 секунд... Но там это целая вечность...
– Здесь тоже, - мой шепот заставляет его заглянуть в мои глаза, и скорее всего он видит, что они блестят от слез.
– Я долго был в отключке?
– Всего лишь несколько часов...
– То есть сейчас тот же день, что и тогда, когда я попал в аварию? - Его лицо выражает полное недоумения.
– Да, и кстати, с Днём рождения, - я чувствую, как глаза заполняет пелена, и поэтому отворачиваюсь.
– Ты плачешь? Эстер, почему ты плачешь?
Из-за его вопроса, слёзы начинают градом стекать по моим щекам.
Какой он идиот.
– А ты как думаешь, Гарри? - Я всхлипываю и собираю последние силы в кулак, чтобы взглянуть в его зелёные глаза. – Потому что я люблю тебя, идиот, и я чуть не умерла, пока сидела в той маленькой комнате и ждала, что ты очнешься, я даже молилась, хотя я атеист, чёрт возьми. Я умоляла, чтобы ты скорее поправился, и смотри, ты очнулся через несколько часов после операции, теперь мне придётся каждое воскресенье ходить в церковь.
– Ты обвиняешь меня в этом? - Он улыбается, и кажется, хочет поднять руку, чтобы коснуться моего лица, но вспоминает, что к его пальцам прикреплены десятки проводов.
– Я рада, что ты жив.
– Я здесь из-за тебя, Эстер. - Своими словами он вызывает у меня ироническую улыбку. – Софи сказала, что ты ждёшь меня, что я должен вернуться, чтобы жить настоящим...
Мы погружаемся в символическое молчание, пронизывая друг друга взглядами, в которых сосредоточены сотни вопросов.
– Я осёл, Эстер, всегда им был... Мне всегда был нужен кто-то, кто поведет меня в правильном направлении, и таким человеком была Софи. Она была моим компасом, моей путеводной звездой, моим якорем, она не давала мне взлететь слишком высоко, чтобы падать было не слишком больно... Но потом я потерял её, потерял смысл к существованию, я не знал куда шёл, для чего, но потом появляешься ты, словно с неба свалившись... И я вдруг понимаю, что цель у меня довольно таки проста: приносить счастье людям, я хочу быть причиной для чей-то улыбки, причиной для жизни...
– Ты уже являешься таковым для сотен тысяч людей, Гарри, как ты не видишь?..
– Я не видел, пока ты не появилась в моей жизни.
Эти слова даже лучше, чем признание в любви, и из моих глаз новым потоком начинают течь слёзы.
Мне хочется ударить его и в то же время обнять так крепко, чтобы ребра хрустнули.
– Ты была права, когда говорила, что я слишком сильно зацыклен на прошлом... Я пытаюсь ухватиться за него, в попытке не упасть, потому что у меня нет ничего другого... У меня не было ничего другого, я шёл в слепую с того дня, как умерла Софи, я не знал куда, зачем и почему иду. Я просто подстраивался под течение и шёл туда, куда вела меня жизнь. Да, я дошёл до больших высот, но моя душа осталась пустой, и я нечем не мог её заполнить, как ни старался. Но появилась ты...
– Не надо, Гарри... Не говори то, о чем будешь потом жалеть. - Я пытаюсь быть как можно спокойней и нежней, чтобы донести до него смысл своих слов, но он хмурится. – Я не говорю, что ты лжешь, но Гарри, я не та, кто принесёт в твою жизнь смысл, потому что я даже в свою жизнь ничего не принесла и принести не могу, так зачем говорить о чьей-то другой жизни.
– Ты говоришь глупости, - он явно начинает злиться, причиняя мне ещё больше боли. Он не понимает, что я не подхожу ему ни по одному критерию.
– Я не подхожу тебе, Гарри...
– Правда? А кто мне подходит, Эстер? Роуз? Или кто-то из тех девушек, с которыми я спал, чтобы заполнить пустоту в своей душе, в попытке найти контакт не только между телами, но и душой? Как ты не понимаешь, что с тобой все по другому. Помнишь, ту ночь, когда я поцеловал тебя в твоём номере? Я пришёл не потому что думал, что ты придёшь с Луи... Да, я ревновал, и именно поэтому я понял, что хочу тебя... - Эти слова заставляют меня удивлённо смотреть на него, но он продолжает. – Я понял, что ты затронула некие струны моей души, и у нас есть шанс найти контакт не только между телами...
– То есть ты пришёл, чтобы переспать со мной?..
– Сначала, я думал только об этом, но когда ты оттолкнула меня, и сказала, что это не правильно, ты словно разбила лёд, которым покрылась моя душа и сердце, я понял, что с тобой не будет так, как со всеми другими... Даже с Софи было легче, потому что она думала меньше...
Эти слова удивляют меня, и я задаю самый главный вопрос, что волнует меня:
– Так значит, мы с ней не похожи?
– Вы абсолютно разные, Эстер, - он улыбается, и его рука снова дергается, чтобы коснуться меня, но провода останавливают его. – Она была беззаботной, взбалмошной, ничего не боялась... А ты другая: тихая, вдумчивая(даже через чур), умиротворенная... Боже, как я хочу обнять тебя сейчас...
Его слова заставляют моё сердце с болью сжаться. Где-то внутри, бабочки, которых он поселил в моём животе, попадали в обморок.
Любовь это не тогда, когда ты любишь идеального человека.
Любовь, это когда человек, которого ты любишь становится идеальным, даже если у него нет никаких достоинств.
Влюбленный делает из своего объекта обожание того самого идеального человека, он превращает недостатки объекта своего обожания в причины любить его...
– Ложись ко мне...
– Гарри, кровать слишком маленькая, - я усмехаюсь. – И у тебя трещины на ребрах, это не логично. Врачи выгоняет меня из больницы...
– Я подвинус,ь и ты будешь лежать с краю, и никто из врачей не зайдет до утра, придёт лишь медсестра, чтобы вколоть мне успокоительное. Я заплачу ей, чтоб она молчала.
– Ты все решаешь деньгами? - Я смеюсь, и он отрицательно качает головой.
– Думаю, если я предложу тебе деньги за то, чтобы ты легла рядом, ты пошлешь меня куда подальше. Так что нет, не всё.
– Меня не нужно сильно уговаривать, чтобы я легла рядом с тобой, Гарри. - Я улыбаюсь и снимаю джинсовую куртку, оставляя её на стуле. – Если тебе не трудно, подвинься.
Он улыбается, и пыхтя, как старенький паровоз, даёт мне немного пространства.
– Я буду гореть в аду за это, - я улыбаюсь, и медленно опускаюсь на пространство, которое он освободил для меня.
Я ложусь на бок, рядом с ним, и теперь между нашими лицами остаются миллиметры.
Только он лежит на спине, а я на боку. Не могу сказать, что мне слишком удобно, но ради того, чтобы смотреть на него и дышать с ним одним воздухом, я готова потерпеть.
– Что ещё тебе сказала, Софи?
Он не может повернуть голову ко мне из-за трубок в его носу, поэтому я приподнимаю голову, заглядывая в его зелёные глаза.
– Что я идиот, который должен начать жить нормальной жизнью.
– Она так чертовски права, - я улыбаюсь, получая его ответную улыбку с ямочками.
– Спой мне, - он просит, заглядывая в мои глаза, и я улыбаюсь.
– Что тебе спеть?
– Свою самую любимую песню...
– Это трудно, - я улыбаюсь и снова кладу голову на подушку. Я нащупываю его холодную руку, с кучей проводов, подключенных к ней и начинаю петь.
'Cause nobody knows you baby the way I do/
Малыш, ведь никто не знает тебя так же, как я./
And nobody loves you baby the way I do/
Малыш, никто не любит тебя так же, как я./
It's been so long/
Прошло столько времени.../
It's been so long/
Прошло столько времени.../
Maybe you are fireproof/
Может, ты огнестойкая/
'Cause nobody saves me baby the way you do/
Потому что никто не спасает меня так, как это делаешь ты.
– Мне она тоже нравится, - Гарри улыбается, когда я заканчиваю. – Спой ещё, ты не плохо пьёшь.
– Я пою ужасно, будь честен.
– Не так, чтобы ужасно... Мне нравится твой голос.
А мне нравится смотреть на его профиль, держать его руку и трогать его волосы.
Мне нравится Гарри Стайлс.
Я люблю Гарри Стайлса.
И я спою ему, если он этого хочет.
Я сделаю все, чего он только захочет...
Я пою ему Through the dark, Drag me down, A.M и Home.
Я пою до тех пор, пока мои глаза не слипаются, и физическая усталость не берет надо мной верх.
Последнее, что я делаю, прежде чем погрузиться в пучину сна, касаюсь губами его виска, ощущая приятный мятный запах.
Завтра я проснусь с ним в одной кровати снова, поэтому можно спать спокойно.
Но мне снится странный сон, и странный он хотя бы потому, что мне обычно сны не снятся.
Но этот сон особенно яркий, в нем все происходит так стремительно и динамично, словно это и вовсе не сон.
Мне снится Колин.
Я нахожусь в своей квартире, в его комнате, и стою рядом с ним на коленях. А если быть точной, я стою над ним, делаю ему масаж сердца, бью по щекам, плачу...
Мне больно, я кричу, но не слышу собственного голоса.
– Не семей умирать, чертов ублюдок!
Я кричу на брата, но не знаю слышит ли он меня.
Я заливаю ему в рот воду и карвалол, снова делаю масаж сердца.
Все так ярко, все так живо, так страшно...
Но когда он делает вздох и открывает глаза, я просыпаюсь, с жутким воплем, сорвавшимся с моих губ...
******
Вот вам и новая глава.
Прошу прощения, что не написала её вчера, чувствую себя отвратительно в плане писательства, но должна закончить эту историю.
Вам возможно надоело моё нытье...
Но зато, я все равно пишу главы, надеюсь, они получаются не плохими.
Я очень вас люблю, ОСТАВЛЯЙТЕ отзывы, мотивируйте меня.
Вы самые лучшие 💙
М.👻