Нас не существует

Кир не особо удивился, увидев Наташу. В не зашнурованных кроссовках, запыхавшуюся, растрепанную. И так испуганно озирающуюся по сторонам, будто за ней гналась свора диких собак.

— Почти вовремя, — не поглядев на часы, отметил он.

— Фирма веников не вяжет, — невпопад ответила Наташа. — То есть, кто бы сомневался.

— Вообще-то я, — робко приподнял руку друг.

Наташа пихнула его в бок локтем, но без злобы — так, чтоб не зазнавался.

— И куда нам?

— На кладбище, — напомнил Кир. — Ты помнишь какое-нибудь рядом с деревней?

Помнила. Одно точно. Оно находилось в нескольких километрах от Камелево. Лес разросся, обступил погост со всех сторон плотной стеной. Почва заболотилась, стала непригодной для захоронений. Кладбище заросло высокой травой, кресты покосились, оградки давно распродали пьянчуги.

Наташа забрела туда единожды, в десять лет, когда ходила с бабушкой по ягоды. И убежала, зажмурившись от страха. С тех пор обходила те места за километр. Страх — штука такая. Его не изгонит взрослость. Не спасет даже понимание того, что мертвецам-то Наташа ни к чему. Их же нет.

Так бы Наташа сказала пару недель назад. Но теперь они были – и это пугало.

— Только примерно, — нервно повела плечами она. — Дорогу не скажу.

— Я поведу, — заявил Кир. — Просто интересно, знаешь ли, куда направляемся.

— Ну, так... — неоднозначно ответила Наташа.

— Нам в лес.

— Опять через него?

Наташа застонала. Значит, она не ошиблась. Теперь придется дрожать в ожидании подвоха. Школьный психолог, кстати, любил повторять, указывая пальцем почему-то в потолок: «Встретьтесь со своими страхами лицом к лицу — только так вы изгоните их». Может быть, он боялся, что на него свалится потолок? В любом случае, лучше ситуации для «изгнания» и не придумать. В полночь-то. Рядом с упырем.

— А ты как хотела? — Кир неторопливо пошел вдоль дорожки. — Можем над ним. При одном условии: ты научишься летать.

Честно говоря, Наташу уже подташнивало от колких веток, путаных корней, вязкой земли и непонятных шорохов за спиной. Почему духи не могут обитать на зеленых полянках, русалки плескаться в чистой речке возле карьера, а вытьи попросту не тревожить людей завываниями? Ага, а кто сказал, что будет просто — таков девиз препротивной тетки-судьбы.

В почти беспросветной тьме, разбавляемой лишь светом фонарика, было сложно рассмотреть, где кончались верхушки деревьев и начиналось небо.

Путь был долгим. Под конец Наташа даже заволновалась.

«Может, Кир заблудился?» — прорвалась вражеская мысль, от которой ноги окончательно подкосились. И если бы друг не потащил Наташу силой за рукав, то та бы осталась сидеть где-нибудь возле вековой ели, не попадая зуб на зуб от страха.

Но, к сожалению (разумеется, Наташиному) или радости (тоже ее), в какой-то момент чаща прервалась. И белый луч осветил кладбище, позволив мельком разглядеть поляну, поросшую кустами дикой малины. Высохшие ветки той топорщились во все стороны как множество рук.

Каменных плит почти не было, а те немногие оставшиеся, потеряв куски или полностью лишившись верхушек, напоминали неровные зубы, расставленные по погосту. Здесь было много трухлявых деревянных крестов, сломанных или целых, но покосившихся. В нестройный рядок выстроилось четыре кособокие лавочки, поросшие мхом, словно волосами. И, что удивительно, посреди всего «великолепия» возвышался небольшой каменный склеп. Его края были сколоты; стены, будто паутиной, опутались трещинами; дверь съехала в бок. Усыпальницу явно знатного человека — иначе откуда на деревенском погосте она? — должны были украшать две остроконечные башенки, но одна отломилась больше, чем на половину, а на ржавом шпиле второй повисло сомнительной чистоты тряпье.

Несложно было догадаться, где ночевал упырь.

Наташа вцепилась в руку Кира, и он ойкнул. Она ожидала, что упыря придется разыскивать, и начала мысленно готовить себя к зазывающим речам, но в трех шагах от нее кто-то прогундосил:

— Ну, здравствуйте, дорогие недруги.

Наташа завизжала и ринулась в противоположное загадочному голосу направление. Даже если бы Кир в очередной раз дал наставление «не кричать» (как с той вытьей), она не смогла бы исполнить обещанное. Крик вырывался сам по себе.

Словно в насмешку вдали заухали совы.

Кир, с трудом отловив мечущуюся подругу — скорее по голосу, чем разглядев ее во тьме, — встряхнул Наташу за плечи.

— Стоять, — грозно потребовал он. — Не орать! Не беспокоиться! Все хорошо. Познакомься, это Веня. Веня, зачем ты пугаешь девушку?

— Во-первых, Вениамин Спиридонович, — безрадостно поправил голос упыря. — Великий знахарь и колдун, хотя кому в век неучей это интересно... А во-вторых, нечего тревожить покой усопших душ. Нам и без вас тяжело живется в затерянном месте отчаяния и покоя.

В его хорошо поставленном голосе появились нотки трагизма. Наташе, впрочем, было безразлично душевное состояние упыря. Усевшись на пошатывающуюся скамейку, она затряслась и вся сжалась. Страх неторопливо расползался по внутренностям липкой вязкой жидкостью.

Трижды прокляв нарушителей покоя, Веня выполз навстречу к ним. Шаркал, медленно брел вперед, покачиваясь из стороны в сторону. На левую ногу упырь хромал.

Кир погасил фонарик. Но очертания ковыляющего тела отлично осветила выбравшаяся из-за туч луна. Наташа зажмурилась, а упырь грустно вздохнул:

— О, милейшая дива, неужели я так страшен?

— Нет, — пропищала Наташа, зажмурившись сильнее. — Вы красивый.

— Думаете? — Судя по скрипу, упырь плюхнулся на стоящую рядом скамью. — А мне кажется, выпавший глаз меня не красит.

Если бы не расхохотавшийся Кир, Наташа бы точно грохнулась в обморок. Ее не смутило бы даже присутствие жуткого существа. Пусть уж он её сожрет — какая теперь разница?

— Открой глазки, — на ухо прошептал Кир.

— Не-а, — помотала головой Наташа.

— Ты его обижаешь.

— Я очень перед ним извиняюсь, — буркнула она, но все-таки глянула на упыря.

Тот оказался... симпатичным. Ну, всяко приятнее того, что ожидала увидеть девочка. Если бы у него, конечно, были губы — на месте тех тянулись вдоль рта два шрама — и тот самый злополучный глаз. А так: нос с горбинкой, щеки пухлые (видать, любит покушать, и хорошо, если зверюшек), плечи в меру сутулые. Волосы роскошные, длинные, вьющиеся на концах — как в рекламе шампуня. По животу можно показывать анатомию человека — из-за рваной дыры в том просматривались все ребра. Вместо одежды — лохмотья. Кривые зубы наличествуют почти в полном составе — может, и в полном, но пересчитывать Наташа не взялась бы. Мечта стоматолога. Или патологоанатома — это уж к кому попадет первым. И это симпатичный? Ха, еще какой! Просто Наташа представляла себе монстра с червяками, вылезающими из ушей. Как в фильмах ужасов. А оказалось простенько и по-бедному.

— Нравлюсь? — Веня оценивающе изучил Наташу вторым глазом.

Наташа, посчитав про себя до десяти, еле-еле угомонила нервную икоту.

— Очень, — одними губами пробормотала она. — Я — Ната... Наталья Сергеевна.

— А, слышал от русалок, — покивал упырь. — Кир, друг, по какой же нелепой причине ты не приводил ко мне раньше сию красоту неземную? Вот кто смог бы скрасить мое тягостное существование лучезарной улыбкой.

Если искаженный оскал считался улыбкой, то Наташа скрашивала существование прямо сейчас. Кир хмыкнул:

— Обещаю, впредь буду приводить ее сюда ежедневно. Могу вообще оставить насовсем.

Наташа нащупала ладонь друга и сильно ущипнула ее, не отводя затравленного взгляда от кустистых бровей упыря.

— Милая Наталья, — Веня приложил абсолютно белую в свете луны ладонь ко лбу, — знали бы вы, как похожи на мою, увы, покойную жену. Те же рыжие локоны, огромные глазища. Ах, какой она была ведьмой! Наши так говорили: «палец в рот не клади — откусит и не подавится». А знаете, почему умерла?

— Нет, — уверила его медленно отодвигающаяся ближе к Киру Наташа — на всякий случай, пока из нее не стали воссоздавать чьих-то жен.

— От старости, — со скукой промолвил Веня.

Наверное, ему хотелось, чтобы женушка как минимум сгорела в пламени костра, чтобы история ее жизни разом стала душещипательной. А так совсем скучно: умерла и умерла. Изюминки нет.

— Один я, — продолжил он, — всеми гонимый, лишился жизни благодаря зловещему проклятью конкурента. В самом расцвете сил. И с тех пор вынужден гнить в одиночестве, без любви и томного взора прекрасных глаз.

Если это был тонкий намек на составление компании, то Наташа упорно делала вид, что ничего не понимает. Но рожу скорчила страдальческую. Веня почесал пустую глазницу, громко похрустел шейными позвонками и продолжил гневную тираду:

— Рядом целый живой мир, а побеседовать страдальцу не с кем. Гнусные русалки вечно насмехаются надо мною, без причин убиенным. Путники убегают прочь, завидев меня, будто я — чудовище! А не попросить ли великих хранителей, чтобы оборвали тоскливый век никому ненужного колдуна?

— Попросите, — легко согласилась одуревшая от испуга Наташа, но скоро исправилась: — Ой, нет. Что вы, вы всем нужны. Например, Киру. Да?

Она пихнула хрюкающего от смеха друга локтем под ребро.

— Да-да, — согнувшись от боли, подтвердил тот.

— Кстати, — зашептала Наташа, — Кир, а кто эти хранители? Где-то я о них уже слышала...

Только не могла вспомнить — где.

— Те, кто берегут лес и все, что находится в нем, — кратко ответил друг.

— Меня не берегут! — взвыл Веня. — Я — страдалец, всеми покинутый, оставленный, томимый печалью! — и тут же переключился на миролюбивый лад. — Хотите, покажу свое жилище?

Он ткнул пальцем с обломанным ногтем на склеп. Впрочем, послать к чертям гостеприимного хозяина Наташа не успела — упырь сам отказался от идеи.

— Нет-нет, простите, дорогие гости! Погорячился я, ведь там совершенно не убрано. Между прочим, стоит предупреждать перед тем, как навещать! — Веня смерил Кира недовольным взглядом. — Тогда бы и постель предоставил, и яств заморских, и питья сладкого. А так — только общение. Кому оно нужно? Предположу, что вы будете долго насмехаться над нерадивым стариком?

Наташа неопределенно замотала головой, не способная выдать иных эмоций.

— Кажется, я не мил вам, красавица.

— Ошибаетесь.

— А ты, Кир, видать, ума лишился, — неожиданно вспылил упырь, с кряхтением поднявшийся на ноги. — Нашел куда привести даму сердца. Что за времена пошли?! Где былая романтика свиданий, жаркие поцелуи при луне? Таинство встреч! Додумался же! Прийти на кладбище! Ко мне!

— К русалкам уже сводил, — парировал Кир.

— Стоять! — До Наташи фраза дошла ни сразу. — Я никакая не дама...

— Да? — единогласно удивились Веня с Киром.

— Не дама сердца, — поправилась Наташа.

Веня захохотал, придерживая руками дыру в боку. Неужели не поверил?

— Вообще-то она права, — смущенно согласился Кир, разом переставая греть ладони подруги в своих руках. — Мы совсем недавно познакомились.

— Срок никогда не мешал любви между мужчиной и невероятной красоты женщиной! Поверьте старому ловеласу. Впрочем, Наталья, если этот глупец на вас не претендует, то оставайтесь здесь. Со мной. Я обещаю обеспечить существование не хуже, чем у настоящей императрицы.

Ага, главное слово — «существование». Наташа остервенено затрясла волосами. Пускай уж лучше ей приписывают любовные похождения с Киром, чем предлагают беззаботную жизнь в неухоженном склепе.

Вдалеке кто-то громогласно чихнул. Наташа искренне понадеялась, что захворавший зверь, даже тихонько пожелала ему здоровья. С другой стороны, а какая теперь разница? Кто рискнет сунуться к ожившему мертвецу?

— К тому же, — нашлась она, пока Кир грозил Вене кулаком, — насчет так называемой романтики. Ее хватает. Например, в это полнолуние мы пойдем за цветком папоротника.

— Настоящим? — заинтересованно вопросил упырь.

Кир пристыжено признался в собственной забывчивости — мол, как мог-то так: всегда помнил, а тут совсем из головы вылетело, что цветет. Спасибо Наташе, напомнила. Та, зардевшись, нараспев рассказала о мечте всего детства — увидеть волшебный цветок. После этого общаться с Веней стало легче — теперь упырь, стыдно признаться, входил в круг ее хороших знакомых. Иначе бы не призналась.

Луна постепенно скрылась за толстой, надувшейся тучей. Очертания погоста потеряли четкость, превратились в расплывчатый силуэт, натыканный зубцами-крестами. Слабые порывы ветра путались в волосах. Накатывала зевота.

Веня живо, не скупившись на красочные подробности, вспоминал о своей жизни.

Наташа не знала, стоит ли ему верить: воспоминания выходили красочными, но крайне нереалистичными. Упырь путался в количестве убитых колдунов, в числе расколдованных девиц и в том, ел ли он когда-либо людей.

— Да я постоянно питаюсь ими! — выпятив грудь, утверждал он.

— А мне Кир сказал, будто вы не... — с сомнением вставила Наташа.

Упырь перебил ее возмущенным замечанием.

— Вы не доверяете мне?! Прочь вопросы и недоверие! Ем! Какой упырь откажется от человечины?

— Ты, например, — гаденько усмехнулся разлегшийся на скамье и закинувший руки за голову Кир.

— Глупости... — Веня замялся. — Ладно, в последнее время я от людского мяса отказался — нынче народ пошел невкусный, проспиртованный насквозь. Но раньше ел. Сотнями.

— Охотно верю, — поддакнула Наташа, борясь с усталостью.

Она уже почти умостила голову на груди друга и начала потихоньку подремывать, как Веня печально вздохнул:

— Романтик, вел бы ты красавицу домой. Сомневаюсь, что пробуждение утром с таким чудовищем, как я, порадует ее юную душеньку.

— Не преувеличиваете, — зевая, опровергла Наташа. — Вы очень милый!

Даже слишком.

— Ах, вы льстите старику. В любом случае, — не сдавался горделиво задравший нос Веня, — днем я сплю и не желаю быть разбуженным пыхтением вашего мерзкого дружка, который усомнился в моем рационе и оттого потерял к своей персоне всякое доверие! Уводите наглеца, иначе, красавица, вы рискуете нести его мертвым!

Наташа поспешила исполнить требование, пусть Кир и убеждал, что ему ничего не грозит. От греха подальше. Кто знает, насколько оправданы угрозы упыря?

На прощание Веня сморкался в неопрятный кусок тряпки и клятвенно обещал помнить Наташу вечно. Та горячо убеждала, что непременно вернется. И пятилась, сладко улыбаясь и мечтая поскорее затеряться между деревьями.

Общее состояние можно было назвать мерзопакостным. Коленки подкашивались, в правом боку кололо от усталости. Еще и глаза слипались. Беседы с другом не клеились и оканчивались протяжными зевками Наташи.

— Ничего, половину уже прошли, осталось немного, — раз, наверное, в пятый заверил Кир под монотонное кивание подруги. — Тебя бабушка, наверное, заждалась.

— Ой! — словно очнулась Наташа ото сна.

— Ты забыла что-то у Вени? — предположил Кир, отодвигая пушистую ветвь ели и пропуская подругу вперед себя.

— Я кое-что вспомнила... В общем...

Она жутко не любила мяться, хотя и занималась этим постоянно. Попросту не научилась объясняться одним предложением так, чтобы не казаться глупой. Приходилось или молчать, или размусоливать сказанное. Сейчас Наташа предпочла выдержать паузу и подобрать нужные слова.

— Та-а-ш, — взмолился Кир, — говори.

— Бабушка просит телефон твоей семьи, — собравшись с силами, проблеяла она. Не хватало рюкзака, потому как в моменты неловкости Наташа любила теребить его лямку — так было легче собраться с мыслями.

— И что здесь такого? — В голосе Кира появилось недоумение. — Не упади.

Ему нравилось давать такие советы. Удивительно, но именно после них Наташа обязательно спотыкалась о камень или запутывалась расшнуровавшейся обувью в сплетенных корнях. Вот и теперь: только прозвучала роковая фраза, как Наташа чуть не поцеловалась с землей носом, но вовремя выставила вперед руки и свалилась на четвереньки. Порванные джинсы приобрели несколько дополнительных дырок.

— Ну, она хочет, чтобы твои родственники поговорили с ней. Иначе отказывается отпускать нас гулять. — Наташа призадумалась, не прозвучала ли фраза грубо. — Нет, ты не подумай... Она против тебя ничего не имеет.

— Да я и не думаю. Вообще, — фыркнул Кир. — Не беспокойся. Тетушка приедет на следующей неделе и обязательно позвонит твоей бабушке.

— Правда?

— Разумеется. Ты номер только оставь.

Говорил друг уверенно, без запинки. Видимо, не сомневался в словах, и Наташа обрадовалась такой реакции. Не пришлось краснеть из-за недоверия бабушки.

— Обязательно, — с облегчением ответила Наташа.

Наконец-то показалось, будто прорвалось сквозь полосу деревьев, шоссе. Его близость предвещала неминуемое завершение очередного приключения. Оставалось только доползти до уютной кроватки, забраться под одеяло и не вылезать оттуда часов до двенадцати утра.

— Слушай, Таш, — с недоверием заговорил Кир, — а почему бабушка отпустила тебя сегодня?

— Она и не отпустила...

И Наташа, запинаясь и отчаянно жестикулируя руками, рассказала о помощи домового в придуманном им же побеге. Кир честно выслушал сбивчивый монолог, ни разу не перебив. Вот еще одно его отличительное — и невероятно радующее Наташу — свойство. Умение слушать. Дима, например, сразу начал бы подтрунивать над речью подруги или возмущаться поведением бабушки.

— Может, завтра никуда не пойдем? — дождавшись окончания, предложил Кир. — Зачем волновать родных?

— Пойдем! — жестко оборвала Наташа. Пальцы сжались в кулаки. Отказаться можно от многого, но от единственной возможности посмотреть на цветущий папоротник — никогда! Это стало бы самым безрассудным поступком за всю ее короткую жизнь.

— Как скажешь.

Кажется, в голосе прозвучало облегчение. Наташа на минутку даже размечталась: а вдруг Кир и сам боялся того, что они оставят совместные прогулки до неопределенных времен? Если их встречи нужны были ему не меньше, чем ей? И он тоже считал часы до следующей возможности увидеться?

«Ага, конечно, — в итоге подумала она. — Смирись с тем, что он тебя не посылает исключительно ради приличия».

Как и положено истинной женщине, после такого умозаключения Наташе стало немного обидно. Она тут же приписала другу отсутствие интереса и почти назвала его «бездушным чурбаном». Впрочем, Наташа — как и положено истинной женщине! — вскоре остыла, а Кир так и не узнал, что на него обижались. Чем не идеальный расклад? Сама обиделась, сама простила.

У поворота, ведущего к дому Наташи, друзья поспешили проститься.

— Тогда давай встретимся завтра часиков в десять вечера, — напоследок напомнил Кир. — Там же, где и сегодня.

— Может, пораньше?

— Для чего? — заинтересованно спросил друг.

— Хочу зайти к русалкам. Мне нужно им кое-что отдать.

— Ты забрала что-то у русалок?!

Вот теперь Кир был удивлен не на шутку. Кажется, воровать у Тины с Маринкой было или самоубийственным, или бесполезным поступком.

Наташа подковырнула носом кроссовка песок.

— Нет, хочу подарить им кое-что. Мы только на минутку заглянем, ладно?

— Ладно, — сдался Кир, не решившийся выпытывать подробности прямо сейчас. — Тогда в восемь. Озеро находится в другом направлении.

— Здорово. Спасибо, что возишься со мной.

Она помедлила, а затем подошла вплотную к другу, встала на цыпочки и звонко чмокнула его в щеку. И, раскрасневшись, тут же убежала прочь, как смущенная непристойным предложением кавалера дама из исторических фильмов.

А Кир так и остался стоять словно статуя, прижимая ладонь к пылающей от поцелуя щеке. На язвительный ответ его уже не хватило.