Нас не существует

За окном текла размеренная деревенская жизнь. Баба Мура веником гоняла с участка отожравшихся ворон, а те лениво перебирались с ветки яблони на покосившееся вбок пугало. Дядя Сережа в растянутых штанах и грязной майке, заложив руки за спину, наматывал круги по улочке — искал нарушения, на которые потом мог бы донести правлению. Три чумазых карапуза с наслаждением бросались в прохожих комьями грязи.

Дом наполнился запахом свежей выпечки. Голодная Наташа сглатывала слюну, но выходить из комнаты ленилась — что называется, приросла к стулу.

«Стоит ли идти в больницу? Если сказанное Киром — неправда, то ничего не потеряю. Ну, посмеется над наивной дурочкой, а после забудет. Но вдруг духи существуют?» — размышляла она, вырисовывая на полях тетради загогулины, которые то напоминали человеческие очертания, то превращались в спирали.

Нового знакомого Наташа побаивалась. Кто он такой? Ему аж шестнадцать лет, он где-то живет и зачем-то приезжает в Камелево. Вдруг Кир самый настоящий убийца или маньяк?

А если его разыскивает полиция? И за обезвреживание дают приличную сумму, которой так не хватает на новые сапожки?

«Ага, конечно, — резко оборвала мечты Наташа. — Уши-то развесила. А заодно он окажется рыцарем, потерянным принцем или бессмертным существом. И за то, что ты не выдашь его властям, увезет тебя на край света».

Впрочем, в книгах случалось именно так. О продранной зимней обуви героини почему-то не задумывались и выдавать злодеев властям не спешили. Никакой осторожности! Ведь герой мог оказаться плохим и ударить даму сердца дубиной по голове.

«Может, взять с собой Диму?» — промелькнула разумная мысль, которую Наташа сразу отклонила.

Тот целый день будет ныть, как ему скучно, и глумиться над доверчивой подругой. Она справится сама. Если призраки — быль, то утрет Диме нос. Если нет — он и не узнает.

— Решено, — вздохнула Наташа, — иду.

Она убрала тетрадку в ящик стола, наскоро расчесалась — кажется, такая прическа называлась «художественным беспорядком» — и переоделась в чистые шорты с футболкой, а затем пошла завтракать на кухню, где уже давно гремела посудой хозяйственная бабушка.

Бабушка Наташе досталась необычная. Во-первых, у Раисы Петровны не было проблем со здоровьем, а если что и болело — она упорно молчала (в отличие от остальных старушек, у которых то ныли колени, то гудело в спине). Во-вторых, передвигалась она исключительно быстрым шагом, частенько напевала под нос новомодные мотивы, услышанные по радио, и была неплохо продвинута в молодежных тенденциях. А в-третьих, Наташа считала бабушку чуть ли не лучшей подружкой.

— Доброе утро, ребенок, — лучисто улыбнулась Раиса Петровна, расставляя перед внучкой тарелки с ароматными блинами, густой сметаной, малиновым вареньем и прочими лакомствами.

— Я не ребенок, — попробовала сопротивляться Наташа.

Бабушка добродушно отмахнулась.

— Пожарили вчера шашлыки?

— Ага.

— И как? Без приключений?

— Да, — Наташа занервничала. — Всё обычно...

— Могла бы заранее предупредить о позднем возвращении. — Бабушка погладила внучку по волосам. — Я волновалась. Думала, вы ближе к десяти вечера придете, а не пропадете до полуночи. Ничего не скрываешь?

Наташа заелозила на стуле. Бабушка видела её насквозь. Она быстренько умяла блины и, поблагодарив бабушку, унеслась к себе.

День сочился липким медом. Невыносимо жарило июльское солнце, и от этого, словно масло на сковородке, плавился асфальт. Голубизна неба ослепляла. Ветерок если и дул, то чахлый, ленивый. Пузатая стрелка часов едва перевалила за полдень, а Наташе казалось, будто прошла вечность. По хозяйству ей помогать запретили. Дедушка чинил калитку, бабушка прогнала внучку, когда Наташа решила выполоть сорняки, а в итоге выдернула с корнем полгрядки укропа. Дневник не писался, тексты, заданные на лето, не читались.

После обеда забежал Дима. Он, как всегда, ловко перемахнул через забор и подобрался прямиком к окну Наташиной спальни.

Его пальцы выстучали по подоконнику частую дробь.

— Бездельница, прием!

Наташа, завидев темноволосую макушку, боязливо высунулась наружу. Приветствие она пробубнила сбивчиво: вроде бы радостно, но сосредоточенно.

— Айда на речку? - Разноцветные плавки с полотенцем висели за его плечами. — Если хочешь — с ночевкой. Туда ближе к закату наши подойдут, рыбы наловим, ухи сварганим!

— Я... ой... — Наташа замешкалась: откажешься — посыплются лишние вопросы, а согласишься — пропустишь встречу с Киром. — Не смогу. Голова что-то ноет.

Она картинно потерла виски. Врать другу Наташа не любила, да и не умела. Она покраснела как помидор. А Дима, непривычный ко лжи, наивно поверил.

— Значит, проваляешься до вечера в кровати? — с грустью уточнил он.

— Ага, — согласилась Наташа. — Я б с радостью на речку, ты ж знаешь, но так дурно — аж в глазах мутнеет.

— Не оправдывайся. — Дима скривился. — Посидеть с тобой или принести таблеток?

— Всё хорошо, я просто посплю.

— Как скажешь. Выздоравливай, Натаха.

У Наташи, смотрящей за тем, как Дима медленно бредет к повороту, засосало под ложечкой. Что же она, неразумная, наделала? Солгала лучшему другу да ради кого? Опустилась до гадкого, низкого обмана из-за непонятного мальчишки, напугавшего ее страшилками. Докатилась.

Что ж, не поздно окликнуть Диму, чтобы тот воротился. Достать купальник и отправиться загорать...

Нет! Раз уж решила, то нельзя отступаться. Чувство стыда утихнет как-нибудь само по себе — например, когда Наташа увидит настоящего призрака.

Чтобы чуточку забыться, она начала собирать рюкзачок. Уложила на дно блокнот с ручкой, на случай, если понадобится что-то запомнить — например, длинное заклинание или магическую символику. Следом лег фонарик, который не поместился полностью, потому торчал снаружи, осматривая любопытным глазом потолок. В левый боковой кармашек Наташа положила бутылочку с водой, в правый — четыре кусочка черного хлеба.

Незаметно пролетел обед, без происшествий обошлось и на ужине. Начинало темнеть. Тревожно закаркали вороны, провожая солнце. Маленькая стрелка на часах приближалась к семи. Пора выходить.

И только тогда Наташа догадалась: она не знала дороги!

Кажется, вчера они шли от восточного края деревни до третьей развилки, затем повернули налево, после — направо, по узенькой тропинке пробрались через редкий лесок, и лишь потом вышли к больнице. Дима тогда довольно сказал: «Полпути срезали!» Так-то, может, оно и было, но что делать Наташе? Она не помнила этого «полпути» так же, как и целого.

Но дух захватывало от предвкушения, и Наташа не смогла струсить. Она, конечно же, надеялась на великий «авось». Авось свезет, авось интуиция подскажет, авось пронесет.

Наташа вышла во двор и хотела найти бабушку, чтобы предупредить об уходе, но та сама подошла к внучке.

— Куда собралась? — Раиса Петровна на ладони протянула немного малины. — Будешь?

— Пойдем на речку с Димой, — не моргнув глазом, соврала Наташа, запихивая все ягоды в рот. — К его друзьям.

— Хорошо, егоза, беги. Только будьте поосторожнее, — и крикнула вслед: — Передавай Диме привет!

Щеки Наташи запылали от стыда.

Казалось, все обязательно прознают об обмане. Дима непременно затаит обиду. Бабушка потеряет к ней всякое доверие. Маме расскажут, та вообще запретит выходить из дома. Возможно, мама позвонит папе, а огорчать его Наташа боялась сильнее прочего.

«Нужно остаться», — мышкой пробежала трусливая мысль.

Нет, нельзя отступаться. Во всех журналах пишут: «Не сдавайтесь на полпути». Вот перечеркнутая табличка с надписью «Камелево». Вот тропинка, вначале поросшая по бокам низенькими колючими кустиками, а после расчищенная ногой редкого путника. Вот небольшое болотце, похожее на зеленый кисель. Вот поваленная грозой береза и оплакивающая её сестра, склонившая крону к земле. Вот засыпанная хворостом канава.

Наташа шла уже полчаса, а лес всё не редел. Наоборот превращался в непроходимую чащу. Ветви заплетались друг с другом, цеплялись за куртку и волосы. Дорожка сузилась, после расплылась на десяток едва различимых ответвлений и в итоге совсем пропала.

Тут-то стало совсем страшно. Наташа безуспешно рыскала в поисках тропинки, выискивала просвет меж деревьями. Да только напрасно.

Она заблудилась.

А солнце неторопливо, в последний раз окрасив окрестности алым, закатилось за горизонт. В лесу поселился туманный сумрак. Что же делать?.. Точно! Фонарик!

Но и тот вначале светил ярко, но буквально через десять минут зарябил, а после окончательно потух.

Наташа терла батарейки друг об друга, готовая разреветься от страха.

— Мамочки, — тихо скулила она, вооружившись бесполезным фонариком, словно дубиной. — Ау! Меня кто-нибудь слышит?

В ответ — тишина. Тяжелая. Мрачная. Тягучая как жвачка тишина.

— Ау!!!

Но ничего. Никаких звуков, даже завывания ветра или глухого трепета листвы. Точно мир вокруг вымер, оставив маленькую девочку наедине с лесом.

— Я здесь! — кричала Наташа в слабой надежде на то, что ее услышали, просто не успели ответить. — Помогите!

Над ухом надрывно зажужжал одинокий комар. Полетав для приличия с минуту около нежданного «ужина» — видимо, оценивал размеры добычи, — он уселся на локоть, где и встретил неминуемую смерть от удара ладонью.

— Вот глупая, — корила себя Наташа. — Диму не предупредила, на себя понадеялась. Даже мобильник не взяла! Хотя, что бы я сказала? «Я заблудилась. Рядом со мной три пня и двадцать осин»? У-у-у.

Вдали одобрительно заухала парочка филинов. Громким хрустом отозвались поваленные сучья, будто по ним кто-то шел. Наташе стало не просто страшно — ею овладел морозный сковывающий страх. Что хуже: голодная смерть или встреча с маньяком-убийцей? А ходят ли вообще по глухим чащам маньяки, неужели им больше негде слоняться? Наташа поспешила по следам идущего, не расставаясь с фонариком. Варианта было всего два: или некто двигался вглубь чащобы (куда уж дальше), или к шоссе.

Оказалось, что шел он и не туда, и не сюда.

Пусть говорят, будто чудес не бывает. Наглая ложь, происки злостных завистников-реалистов! Случается всякое, в чем убедилась Наташа, которая в поисках «спасителя» не успела даже повторно заплутать — слишком уж четко отзывался лес на его шаги. Через сотню-другую метров впереди замаячила хорошо различимая тропка, в итоге приведшая к злополучной больнице.

До ржавых ворот Наташа добралась совершенно измотанная. Запыхавшаяся до той степени, когда немилосердно колет в правом боку. Напуганная так, что трясутся колени. Рукав футболки продрался, на локте нашлась длинная царапина. Когда Наташа умудрилась её заработать?

Замерев возле забора, она принялась вытаскивать листья, запутавшиеся в хвосте. Выдрала целый клок волос. Из груди вырвался вздох, похожий на старческое оханье.

Кира поблизости не оказалось.

«Отлично, — недовольно думала Наташа, — зачем неслась сломя голову, если здесь никого нет? Как теперь идти обратно?! Куда?! Хоть опять какого-нибудь убийцу подзывай. Только вряд ли найдется столь галантный, что не только познакомится с потенциальной жертвой, но и проводит ее до дома».

Её мысли прервал удивленный голос.

— Неужели пришла! — Раздалось с правого боку. — Я уж подумал, что ты испугалась.

Наташа краем глаза заметила в нескольких шагах от себя Кира, прислонившегося к одиноко стоящей ели. Знал бы тот, как она была рада его видеть. Живого, настоящего, улыбчивого. Наташа была готова обнять нового знакомого, но, разумеется, постеснялась.

— Сильно опоздала?

— Немного, — явно покривил душой Кир.

— Я заплутала. Еле-еле добралась досюда.

— Так взяла бы с собой друга, он, кажется, в местности разбирается, — без особого интереса, но для продолжения диалога, ответил Кир.

— Зато не верит байкам и сказкам. — Наташа безразлично пожала плечами.

— Ну-ну, а ты доверяешь всяким россказням?

Она верила многому. Если не верить, то и бояться нечего. Когда ветка, стучащая ночью в окно, - всего лишь ветка, а не костлявый палец; когда тени – это только тени... Тогда невероятно скучно жить! Тем более в ушах до сих пор отдавался вчерашний вой.

— Я слышала ночью эту... как ее... вытью.

Кир скорчил недоверчивую мину и грозно надвинулся на Наташу, смутившуюся под пристальным взором.

— Или собак? — с издевкой уточнил он.

— Нет-нет, ее. — Наташа вся сжалась. — Честно...

— Допустим, — плутовато прищурился Кир. — Тогда второй вопрос. Для тебя в порядке вещей приплетаться незнамо к кому поздним вечером через лес?

— Вообще-то нет, но если ты меня убьешь, то мне будет уже все равно, — рассудила Наташа.

Кончики пальцев замерзли, по ним змейкой расползлось онемение. Ладони взмокли, и Наташа вытерла их о штанину.

— Смешная ты! Не собираюсь я никого убивать. Ты меня за кого принимаешь? — Кир фыркнул. — Ладно, особо распинаться не стану. Все увидишь сама.

— Ну, хоть в общих чертах объясни, — взмолилась Наташа, которая и представить не могла, как следует вести себя в обществе привидения.

К тому же опыт предыдущих её свершений был краток. Ни в какие передряги она не попадала, ни во что не вляпывалась. Это в книгах героини уверенно шагают навстречу неизвестности и ни о чем не спрашивают. В реальности же хочется прощупать почву перед тем, как ступить на неё.

На лице Кира отразилось сомнение. Он не представлял, о чем следует рассказать слушательнице.

— В общем, не вздумай орать, падать в обморок или тыкать пальцем. Вытье это не понравится, — после долгой паузы сориентировался он. — Когда найдем ее — стой и помалкивай. Если решишь сбежать, то лучше займись этим сейчас.

— И какая наша цель? Посмотреть и успокоиться? — наивно спросила Наташа.

— Не совсем. Найти кости и, если сможем, закопать их. В принципе, правда твоя: посмотреть и успокоить. Только не свое любопытство, а вытью.

Он безмятежно указал на прислоненную к забору лопату. Черенок той был замотан несколькими слоями скотча. На совке нашелся скол. И вообще одного взгляда хватило, чтобы понять: предмет переживал не лучшие времена.

У Наташи помутилось в глазах. Мамочки, куда же она вляпалась! Какие вытьи, какие лопаты? Что он несет?! Кажется, он все-таки чокнутый, только выглядит нормальным. Ох, надо было в детстве забросить танцы и пойти на самооборону.

«Ну, на крайний случай, заявлю, что изучила несколько па», — промелькнула безрадостная идея, и Наташа нервно захихикала.

Кир недоверчиво осмотрел сообщницу, но промолчал.

— Как мы собираемся искать кости? — поборов приступ хохота, продолжила Наташа.

— Сама узнаешь. Если согласишься подождать... — «соучастник» мельком взглянул на старенькие наручные часы (у них был треснут циферблат и потерт ремешок), — минут тридцать-сорок. Она должна к нам привыкнуть.

«Ага, принюхаться, заготовить столовые приборы и разжечь костерок, чтоб покушать вкусненький шашлычок», — язвительно пронеслось в мозгу Наташи.

Между тем, она, скрестив ноги по-турецки, уселась на траву и уставилась на железные прутья в заборе.

— Тогда помолчим, — одобрил Кир, присаживаясь рядом. — Надеюсь, больше никто нас не потревожит.