8
За последние недели мне казалось, что всё приходило в норму. Алёна перестала появляться, а может, я просто перестал её замечать. Хотел ли я? Наверное. Мне так её не хватало, пусть она до дрожи в руках меня пугала, но она была настолько реальна, словно единственная вещь, что оставалась от прошлого. Она следовала за мной, как моя собственная тень, скользя по углам сознания.
Что из себя представляло лёгкое психиатрическое отделение? Сюда попадали люди с депрессией и апатией, те, кто не собирается причинять вред себе или окружающим, но нуждается в помощи. Вроде санатория, только с таблетками и без рамок сна. Сон был единственным убежищем, где не было боли, где я мог забыться. Я знакомился с соседями, и наши разговоры чаще всего сводились к тому, как мы сюда попали. Историй было много: от бытового кризиса до настоящей чернухи. Мы собирали пазлы - весело и механически, играли в теннис, принимали витамины и соблюдали режим сна. Через пару дней после наблюдения меня перевели в палату №7. Казалось, всё было не так уж плохо. Бессонница отступила, таблетки начали действовать, как мне тогда казалось.
В саду лечебницы Святой Агнессы воздух был пропитан ароматом лаванды и влажной земли, но для меня он был пресным, как вода из крана. Солнце Праги сияло над витражными окнами, раскрашивая гравий в цвета забытых легенд, но мои глаза видели только серое. Таблетки - белые, как снег на шпиле Тынского храма - делали мир плоским, как выцветшая открытка. Антидепрессанты, транквилизаторы, что-то от галлюцинаций - растворяясь в теле, гася всё внутри, делали меня овощем: я ходил, ел, дышал, но не чувствовал. Страх, который раньше застревал комом в горле, сжимая грудь, как верёвка, теперь был просто тенью - густой, но безвкусной, как туман над Влтавой. Я был пуст, как аккаунт в соцсетях без постов, с чёрным квадратом вместо лица.
Врач, женщина с усталым лицом и аккуратным блокнотом, сидела в кабинете с видом на Малую Страну. Её крыши, обычно тёплые в закатном свете, казались мне серыми плитами.
- Твоё тело адаптируется, Влад, - сказала она, её голос был мягким, как чешский акцент. - Травка и пыль разрушили твою химию. Таблетки восстанавливают. Дай время.
Я кивнул, но слова её скользили мимо, как дождь по брусчатке. Время тянулось, как резина, но не ломалось, а просто висело, делая дни бесконечными. Утро начиналось с очереди за таблетками в узком коридоре, где полы скрипели, как в старом доме, а запах антисептика смешивался с горелым кофе из общей кухни. Я глотал три белых горьких кругляша, запивая водой из мятого пластикового стаканчика, и чувствовал, как они гасят эмоции, как свечи под ветром Праги.
Столовая была тесной, с длинными столами, покрытыми потёртой клеёнкой, и стульями, скрипящими, как старые кости. Завтрак - овсянка, жидкая, как утренний туман, с безвкусными кусочками яблок, и чай, пахнущий картоном. Обед - картофельный суп с укропом, густой, но пустой; чешский кнедлик, сухой, как отражение моей души, и компот, сладкий, но мёртвый. Ужин - ржаной хлеб с тонким ломтиком сыра и чечевичный суп, пахнущий болотом. Я жевал механически, глядя в окно, где Прага растворялась в сером мареве, а голоса пациентов - шёпот, смех, кашель - сливались в гул, как трамваи за стеной.
"Призрак" исчез. Она не мелькала в окнах, не шептала в темноте. Я не видел её чёрную футболку, не чувствовал запаха сигареты. Сначала это было облегчением - как будто туман над Старым городом рассеялся, открыв солнце. Но пустота, пришедшая следом, была хуже. Лаванда пахла пылью, смех пациентов звучал, как эхо в пустой церкви. Я сидел на скамейке в саду, глядя на розы, которые мы сажали, и думал: это Прага без света, без цвета, без жизни. Город, который я любил, с его гремящими трамваями и туманом над Карловым мостом, стал картонной декорацией. Таблетки забрали страх, но забрали и меня. Лечение не спасало - оно было новой клеткой, где я существовал, но не жил.
На общих собраниях, похожих на встречи анонимных алкоголиков, мы сидели в кругу. Деревянные стулья скрипели, потёртый ковёр пах пылью, а на стенах висели плакаты: "Каждый день - шаг к себе". Медсестра начинала:
- Что вас держит сегодня?
Мартин, с дрожащими руками и татуировкой дракона на шее, смотрел в пол.
- Героин, - пробормотал он. - Он зовёт из каждой подворотни, как Прага в полночь.
Клара, с короткими седыми волосами и острым взглядом, покачала головой.
- Алкоголь обещал мне друзей. Теперь я одна, а бутылка - в мечтах.
Ян, худой парень с вечно красными глазами, добавил:
- Травка была моим небом, но теперь я падаю, как лист на брусчатку.
Карел, откинувшись на стуле, ухмыльнулся.
- Меня держит мечта открыть пивоварню, - сказал он, подмигнув. - Назову её "Туман Праги", чтобы все напивались, как я на амфетамине! А ты, Влад, молчишь? Пустота съела твою душу?
Я пожал плечами, слова застряли, как ком в горле.
- Пустота, - выдавил я. - Как Прага без фонарей.
Ленка, теребя край свитера, посмотрела на меня:
- Пустота - это когда звёзды прячутся. Но они всё равно там, Влад. Просто ждут.
Её голос был мягким, как лаванда, но таблетки глушили тепло. Я кивнул, но внутри был только холод.
В саду я искал спасение. Гравий хрустел под ногами, розы и лаванда качались под ветром, аромат был слабым, как воспоминание. Я копался в земле, надеясь почувствовать хоть что-то, но пальцы находили только холодную почву. Под кустом роз я увидел сигарету - фильтр, испачканный кровью, блестел в сумерках, как глаз. Рядом лежала мятая записка: «Ты не видишь». Сердце сжалось, но я не поднял их. Оставил лежать, как будто если не трогать, они исчезнут, как её тень. Пустота от таблеток делала это страшнее - я не чувствовал ужаса, только холод, как будто Прага выключила свет.
Ночью мой телефон, спрятанный под подушкой, завибрировал. Экран осветил палату, где тени витражей рисовали узоры на стенах, похожие на воды Влтавы. Сообщение от @Alena_noční: фото сада клиники, где розы казались чёрными в темноте, а сигарета с кровавым фильтром лежала на переднем плане. Подпись: «Ты не видишь меня». Я уронил телефон, пальцы дрожали, как осенние листья на ветру. Это была ломка? Или она вернулась? Таблетки гасили страх, но её шёпот - «Ты мой» - пробился сквозь серость, как нож.
Утром в столовой, где запах чечевицы смешивался с сыростью, Карел поймал меня за столом:
- Ты опять бормотал во сне, брат, - сказал он, глаза блестели, как фонари на Карловом мосту. - Алёна, Алёна... Это твоя муза или призрак, которого Прага прячет в подворотнях? - продолжил он, подмигивая. - Если призрак, я её пивом угощу, пусть отстанет!
Я почти улыбнулся, но таблетки глушили даже это. Ленка сидела напротив, её пальцы теребили ложку, глаза были тёмными, как ночь над Прагой.
- Я видела тень у ворот вчера, - тихо сказала она. - Как будто кто-то смотрел. Ты видел её, Влад?
Я замер, ложка звякнула о миску. Слова застряли, как ком в горле.
- Сообщение... - выдавил я. - Она прислала фото... сада. Как будто знает, где я.
Карел присвистнул, его ухмылка стала шире.
- Брат, это как в фильмах про Прагу! Может, твоя Алёна - вампир? Давай найдём её, я готов сражаться с её тенью за кружку пльзеньского!
Ленка коснулась моей руки, её пальцы были холодными, как брусчатка в дождь.
- Расскажи, Влад, - прошептала она. - Кто она? Иногда говорить - как зажечь фонарь в тумане.
Я долго молчал, чувствуя, как таблетки давят, но их взгляды, тёплые, как свет в витражах, ломали меня.
- Алёна... - начал я, голос дрожал, как струны в уличном кафе Праги. - Она была как звезда, упавшая в Влтаву. Её смех был ярче солнца, что бьёт в шпили Карлова моста, её глаза - как река в полдень, где искры танцуют на воде. Она была моим светом, живым, как Прага в июле, её дыхание - ветром в улочках Малой Страны. Мы бродили, пили пиво у воды, и мир пел. Но она угасла, как звезда в тумане, и теперь её тень - кровь, шёпот, сообщения в соцсетях - режет меня, как брусчатка под ногами. Я не знаю, реальна она или это я тону в своём безумии.
Карел откинулся на стуле, глаза серьёзные, несмотря на ухмылку.
- Поэзия, брат! Ты как Кафка, только с травкой вместо чернил. Если она шлёт фотки, давай проверим соцсети. Может, Прага прячет её, но я найду, где она пьёт своё пиво!
Ленка улыбнулась, её голос был как шёпот ветра над рекой.
- Если она была твоей звездой, Влад, её свет где-то есть. Даже в темноте Праги.
Я отвернулся к окну, где город тонул в ночи. Фонари мигали, как далёкие звёзды, но пустота от таблеток была сильнее. Сообщение от @Alena_noční жгло, как её сигарета. Я не знал, кто она - звезда, призрак или моё безумие.
С каждым днём она оставляла намёки: сначала лёгкий аромат сигареты на скамейке в саду, шёпот, слышимый лишь в тишине палаты, потом - мятая сигарета с кровавым фильтром, лежащая среди роз, и наконец - сообщения в телефоне, фото сада, где розы казались чёрными, а подпись на фото заставляла сердце биться быстрее: «Ты не видишь меня».
Я сидел в палате, глядя на тусклый свет, и думал: она знала всё. Каждую мою слабость, каждое дрожание рук, каждый страх, что таблетки не могут погасить. Прага была её сценой, а я - зрителем, запертым в клетке собственного разума. Я пытался понять: это моя психика сломалась, или она действительно здесь, словно призрак, следящий за мной в каждом уголке города, в каждом тумане над Влтавой, в каждом отблеске света на шпилях?
И где-то глубоко внутри я знал: я хочу её увидеть. Не как тень, не как сообщение, а живой. Но боюсь. Боятся так, как боятся смотреть на собственное отражение в воде, где ночной город искривляет всё до неузнаваемости.