Дьявольский договор - охотник и проклятая душа.

Сидя за низким деревянным столиком в кафе, я ждал свойзаказ, изучая искусно сделанный интерьер. Темные деревянные панели стенпридавали помещению уютный вид, а неоновые картины с японскими пейзажами ифигурки кота Манэки-нэко добавляли своеобразного шарма.  

Мягкий свет торшера равномерно наполнял пространство, создавая тёплую атмосферу.

Воздух был пропитан плотным и тёплым запахом свежеприготовленного кофе, смешанным с нежными, почти незаметными оттенками ванили.

Глядя, как бариста уверенно и точно выполняет свою работу, я чувствовал исходившее от неё спокойствие. Наблюдать за людьми — любимое дело. Малейшие жесты, разговоры, эмоции — всё это притягивает взгляд. Мне нравится следить за такими живыми проявлениями, потому что мои собственные чувства давно стали чем-то далёким и недоступным.

Для окружающих и коллег я кажусь обычным человеком... Однако есть одно "но". Моя мимика обычно автоматическая, но иногда происходят сбои — неуместные эмоции вроде маниакальной улыбки на похоронах или чего-то подобного. Эти ошибки заставляют людей думать, что я социопат. Хотя это отчасти правда, сейчас я пытаюсь сохранять нейтральное выражение лица, чтобы предотвратить недопонимание.

Я изображал эмоции только тогда, когда выгодно мне. Притворство не требует особых усилий, но последствия могут оказаться непредсказуемыми. Люди начинали неправильно интерпретировать мои намерения. Например, как в случае с Юки. Похоже, я слишком усердно изображал дружелюбие и братские чувства. Теперь она считает, что я был влюблён, но на самом деле я всегда относился к ней как к младшей сестре. Она по-прежнему думает, что я испытываю к ней скрытые чувства. Но их просто не существует! Я никогда не давал повода думать, будто между нами может возникнуть нечто большее, чем простое общение. Впрочем, даже слово «общение», возможно, звучит чересчур значимо.

Официантка в черной юбке и белой рубашке, дополненной коричневым фартуком с эмблемой кафе, прошла рядом со мной, держа поднос с чашкой кофе, на молочной пене которого была искусно изображена собачка. Она бросила быстрый взгляд в мою сторону, улыбнулась, а затем направилась к клиенту у соседнего стола.

Эта фальшивая улыбка напомнила мне тонкий слой краски, покрывающий старую стену и скрывающий изъяны за гладким с виду фасадом. Её сияние обманчиво, как свет уличного фонаря, освещающего только верхушку стены, оставляя глубокие тени внизу. Я хотел сорвать с неё эту искусственную маску и наконец увидеть её настоящее лицо. Пусть оно будет наполнено сильными эмоциями, даже гневом, но только не эта бесконечная игра.

— Котёнок! Ты долго ждал? — голос, раздавшийся от дверей кофейни, был настолько узнаваем, что перепутать его с кем-то другим было невозможно. Хиро, мой старый приятель еще с детства, стоял там, энергично махая рукой, будто без этого движения его могли просто не заметить. Его эксцентричные манеры были привычными, и временами они даже забавляли, но некоторые любимые им фразы заставляли задуматься о его восприятии мира. Если бы я не знал о его чувствах к Юки, возможно, я бы не проводил столько времени с ним на людях...

Неугомонный, с энергией урагана, он продирался ко мне, лавируя между столиками, и едва не сбил с ног пожилую пару, которая с недоумением отошла в сторону. Хиро остановился практически вплотную ко мне, облокотившись локтями о кофейный столик и склонившись надо мной так, будто эта поза должна была придать вес его словам.

— Совсем не ждал, — ответил я, сохраняя ледяное спокойствие и отстранённость, стараясь избежать его чрезмерной близости.

К нашему столику подошла та самая молодая официантка, держа в руках две чашечки.

— Ваш латте с ванильным сиропом и льдом, а также алкогольный айриш, — сказала она мягким, мелодичным голосом, на этот раз улыбаясь искренне. Слегка наклонилась, выставляя напоказ декольте, и аккуратно поставила чашечку перед Хиро, который продолжал активно жестикулировать и что-то рассказывать.

Взгляд бариста блеснул любопытством, её голос зазвучал слегка игриво, когда она добавила:

— Надеюсь, у вас будет чудесная ночь, парни.

Игнорируя её намёк, я беззвучно придвинул чашку с кофе поближе.

— Не ждал, говоришь? Ну кофе мне всё-таки заказал, лапочка!

Он согнулся, опустив голову и плечи, его движения напоминали неуклюжего тираннозавра, осторожно продвигающегося через высокую траву. Несмотря на свои двадцать четыре года, в его поведении сквозила детская непосредственность, как будто он застрял где-то в подростковом возрасте. Ему не хватало, не только чувства меры, но и элементарного воспитания.

— Это я себе заказал.

— Врёшь как дышишь! — радостно возразил Хиро, плюхаясь на стул рядом со мной с такой силой, что тот заскрежетал по кафельному полу. — Объясни, почему ты такой угрюмый сегодня? Выпей глоток моего кофе и перестанешь выглядеть как грозовая туча! Ах, ну да, ты ведь не пьёшь алкоголь. А раз в моём кофе он есть, значит, ты меня ждал, сладенький!

Я отклонился, уклоняясь от его попытки схватить меня за щеку.

— Ничего особенного, — ответил я спокойно, не желая углубляться в детали. В голове крутилось лишь одно: девушка с перекрёстка.

— Малыш, не держи всё в себе! Рассказывай, что случилось. Может, смогу чем-то помочь?

— Да, случилось... Ты совершенно прав, — пробормотал я, намереваясь слегка поиграть с ним и проучить за его неприятную манеру обращаться ко мне как угодно, но только не по имени.

Осторожно придвинул свой стул поближе, затем нежно коснулся его бедра, ощущая тепло, исходящее от его кожи через ткань джинсов. Подняв глаза, я коснулся его подбородка рукой и притянул к себе. Наши дыхания смешались. Хиро замер, его зрачки расширились от удивления. Я внимательно смотрел на него, замечая каждый подергивающий мускул на лице. Его дыхание стало неровным, словно он боролся с эмоциями. Щеки покраснели, а тело напряглось.

Медленно склоняясь к нему, почти касаясь его шеи, я глубоко вдохнул, позволяя тяжёлому, наигранному дыханию вырваться наружу. Мягкий ветерок скользил по его коже. Он задрожал. Глаза были прикованы ко мне — он оставался неподвижным.

— У меня... — прошептала я, стараясь придать своему голосу чарующий оттенок, который полностью захватит его внимание. Мои губы едва касались его уха, когда я медленно поднял руку вверх, скользя по его коже, оставляя за собой горячий след. — У меня есть друг...

Мои пальцы продолжали исследовать анатомию его плеча, медленно скользя вдоль его руки.

— Я безумно хочу его... — сказал я, слегка задержавшись на последних словах. Затем, сжав его шею, притянул его лицо ближе к своим губам и прошептал:

— Убить! За его длинный язык и уменьшительно-ласкательные прозвища! Сколько раз повторять, чтобы так не делал?

Хиро, смотря на меня с щенячьим выражением, неожиданно расхохотался и со всей дури ударил по моему больному позвоночнику. Электрический разряд пробежал по телу, заставляя мышцы сжаться. Голова заболела, и я ощутил кратковременное головокружение. Боль была настолько сильной, что на мгновение я потерял способность думать ясно.

Он ведь знает, что после того падения с двенадцатого этажа от моего позвоночника почти ничего не осталось, кроме металлических конструкций, встроенных в спину, которые обошлись недешево и стоили мне множества нервных клеток. По сути, я могу передвигаться только благодаря силе своих мышц. И вот этот так называемый «друг» решил нанести удар прямо в спину, словно метя целенаправленно! 

Только моя осознанность сдерживала во мне демона. Любое такое действие со стороны Хиро могло обернуться смертью! Какой же идиот... Мне нравится боль, но лишь определённая её разновидность — та, которая не приводит к потере сознания.

— Чёрт тебя дери, какого хрена?! Давно по морде от демона не получал?

С закрытыми глазами я старался сконцентрироваться, растирая виски. Шум в голове не давал мне прийти в себя. Хиро всё ещё что-то бурчал, однако его речь превращалась в невнятное бормотание.

— Хиро, у меня голова просто разрывается, — пробормотал я сквозь зубы, стараясь удержать себя в руках. — Можешь говорить потише? И дай мне хотя бы минутку покоя?

Он ненадолго умолк, а потом придвинулся ближе, опершись на мое плечо.

— Прости. Может, я отвезу тебя домой? Там отдохнёшь, поспишь, и всё станет лучше.

— Ты же знаешь, что я практически не сплю, — сказал я, бросив взгляд на него. — Или у тебя с памятью какие-то проблемы?

Его необузданная энергия и легкомыслие иногда доводят меня до белого каления, однако в такие моменты, когда я пытаюсь дистанцироваться, он неизменно оказывается поблизости. Это раздражает... Но вроде бы это должно нравиться? Ведь так и должны поступать близкие люди, правда?

Весь прошлый месяц ушёл на работу, и я практически ничего не замечал вокруг. Но сегодня, после встречи с той девушкой... Я не могу выбросить её из головы. Её лицо постоянно всплывает перед глазами, словно тревожный отзвук в пустоте моего разума. Что-то во всём этом вызывает ощущение, будто я уже встречал её раньше. Может быть, здесь, в этой кофейне, но нет, это не совсем так. В глубине души я уверен, что мы знакомы уже давно. Но кто она?

Сердце билось быстрее обычного, а желудок сжался. Лёгкая тошнота накрыла меня волной, и дыхание стало частым и неглубоким. Концентрация уходила, взгляд метался с одного предмета на другой, нигде не задерживаясь надолго.

По коже пробежала дрожь, руки затряслись, и я ощутил, как мои пальцы нервно застучали по столешнице. Такое со мной случалось редко. В голове роились вопросы, но ответы никак не находились. Я понимал её важность для себя, хотя не мог понять причину этого.

Она вызывала во мне воспоминания о ком-то из прошлого, но о ком конкретно? Эти мысли были расплывчаты, не позволяя мне поймать нужную ниточку. "Сосредоточься, Кётору! Постарайся вспомнить! Не усложняй. Просто не отвлекайся на другие вещи, а лучше полностью погрузись в задачу. В конце концов, это ведь несложно!"

Нога нервно подрагивала в ритме усиливающегося раздражения. С закрытыми глазами я уловил шаги сзади и вдруг из мрака возникла она...

— Кётору, хочешь что-нибудь перекусить? — Нэо Кобаяси, мой приёмный отец, с беспокойством взглянул на меня, когда мы шли к ближайшему комбини. Маленький магазин был залит тёплым светом неоновых вывесок, а в воздухе витал аромат свежей еды, доносящийся откуда-то издалека. — До дома ещё целых пять часов. А ты уже два дня ничего не ел.

Я остановился, задумавшись. Чувство голода отсутствовало, хотя голова начала кружиться ещё вчера после долгой пробежки.

Полгода назад я сбежал из закрытого училища HKS, но предчувствие, что меня найдут, никуда не исчезло. Это только подогревало жгучее желание продолжить карьеру охотника, тем более что мой названый отец тоже был охотником, и теперь я старался равняться на него. Он нашёл меня, когда я прятался от молодых наставников, с которыми отправился на очередное практическое задание. Они оказались недостаточно внимательными, и сбежать от них было проще, чем я ожидал. Но вот скрываться будет сложнее... К счастью, Нэо приютил меня, и теперь я скрываюсь у него, участвуя в его охотничьих вылазках. Однако простые человеческие потребности и навыки, вроде заботы о собственном теле, стерлись за годы, проведённые в училище.

— Кё, важно, чтобы ты питался во время наших охотничьих вылазок, да и после тоже, — голос Нэо звучал низко и серьёзно. — В нашей профессии важны и физические, и духовные силы. Если ты будешь истощать себя, то рискуешь подвести не только меня, но и прежде всего самого себя.

Я почтительно склонил голову.

— Прошу прощения, Кобаяси Нэо. Постараюсь лучше заботиться о себе, — ответил я, чувствуя, как его крепкая ладонь мягко сжимает моё плечо в знак поддержки.

Нэо кивнул, его суровые черты лица смягчились.

— Хорошо. Куплю тебе онигири и твои любимые сладости, подойдёт? — сказал он, открывая дверь магазина и пропуская меня вперёд.

Я с благодарностью поклонился и пошел за ним. Нэо всегда заботился обо мне, как настоящий отец, хотя мы были знакомы всего полгода. Впервые в жизни я чувствовал привязанность и заботу со стороны другого человека.

Внутри магазина царили спокойствие и уют. Нэо быстро выбрал несколько онигири, банку газировки и пару шоколадных батончиков, расплатился и вернулся ко мне.

Мы уже стояли у выхода, когда сзади раздался громкий грохот, за которым последовали быстрые шаги и взволнованный крик продавца. Его голос становился всё громче, и игнорировать его было невозможно.

— Какого чёрта ты делаешь, мелкая мразь! Кто теперь заплатит за испорченный товар?

—Я-я... Я ведь просил вас помочь налей воду, чтобы завариться рамен! Я ведь недоставаю, — хрипло, дрожащим голосом говорила девочка, пытаясь оправдаться.

Мы с Нэо переглянулись и быстро зашли за аккуратно расставленные полки. Там мы увидели нелицеприятную картину: продукты с полки подальше были рассыпаны по полу, а в руках разъярённый продавец, с побагровевшим от злости лицом и сверкающими глазами, грубо держал девочку за воротник её перепачканного платья, больше походившего на простыню.

Он поднял девочку в воздух, неистово тряся, срываясь на крик и нецензурно ругаясь. На вид бедняжке было не больше шести-семи лет, говорила она с ярко выраженным акцентом, порой даже не понимая, что от неё требует разъярённый мужчина.

Нэо, не думая, шагнул вперёд, его лицо приняло суровое выражение. Он решительно подошёл к продавцу и схватил его за запястье, заставляя разжать пальцы и опустить девочку.

— Прекратите! — его голос был твёрдым и властным. — Немедленно опустите девочку и прекратите этот беспредел.

Ребенок упал на пол, ударившись о нижнюю полку стеллажа. Хрупкая фигурка девочки подскочила на ноги и снова рухнула на твердое покрытие, издав тихий болезненный всхлип. Ее большие испуганные глаза с затравленным выражением метались по сторонам, веки трепетали, а тонкие синие дрожащие губы едва сдерживали подступающие слезы.

Кожа да кости, рваная и грязная одежда, явно не по размеру – она выглядела как типичная бездомная оборванка. Боль и страх отчетливо читались в ее взгляде, девочка явно устала и была истощена. Тело покрывали ссадины, следы побоев и запекшаяся кровь, очевидно, что над ней жестоко издевались не один день.

Отец аккуратно, но твердо поднял девочку, придерживая за плечи. Окинув ее внимательным взглядом, дал мне задание:

— Возьми ее и отведи в машину. Обработай раны.

Хоть происходящее меня и не сильно волновало, я послушно кивнул отцу и, аккуратно взяв девочку за руку, повел ее к нашему автомобилю. Как солдат, выполняющий приказ командира, не пытался вмешаться или проявить инициативу — мне было все равно, что просходит вокруг.

Да, положение дел оставляет желать лучшего, но разве это важно? Ничто во мне не шевельнулось – там лишь пустота, не правда ли? Во всяком случае, именно так всё и было, с тех пор как умер мой маленький котенок; с тех пор я ничего больше не ощущал. Зачем мне помогать кому-то? Всё равно ничего не изменится к лучшему, а меня потом обвинят...

Усадив ребёнка на заднее сиденье, я начал внимательно осматривать её израненное тельце. На коже были видны гематомы, а также несколько небольших открытых ран, из которых медленно сочилась алая кровь. Я старался действовать как можно аккуратнее, чтобы не причинить ей дополнительной боли, и обработал наиболее серьёзные повреждения. Затем достал из своего рюкзака порцию онигири и передал их девочке.

Через некоторое время к нам присоединился мой отец. Его лицо выглядело напряженным, а движения были резкими и нервными — это стало очевидно, когда он с силой захлопнул дверь машины.

— Всё в порядке, папа? — спросил я, продолжая сидеть рядом с девочкой на заднем сиденье, в то время как Нэо пытался завести двигатель, дёргая за ключ зажигания.

— Да, всё хорошо, — коротко ответил отец. — Мы отвезем "эту" в полицию. Там ей смогут оказать помощь. Судя по всему, она с улицы, поэтому больше мы ничего для неё сделать не можем.

— Пожалуйста! Только не в полиция, умоляю, они... Они находят меня! Они продолжают меня бить, пожалуйста! — Крики маленькой девочки разорвали напряжённое молчание в машине.

Девочка затряслась, вцепившись в мою толстовку с такой силой, будто от этого зависела её жизнь. Её испуганный взгляд метался между мной и отцом, умоляя о пощаде. Было очевидно, что у неё с полицией связаны самые страшные воспоминания, и она панически боялась возвращения туда. Хотя больше казалось, что она говорила о ком-то другом. Кто эти «они»? Девочка трижды повторила это слово.

— По-другому мы не можем тебе помочь, понимаешь? — спокойно ответил отец, сосредоточенно глядя на дорогу.

— Нет! Тогда не надо мне помогай, 차에서 내려줘, 제발! 놔줘! (Выпустите из машины, пожалуйста! Отпусти меня!) — девочка перешла на истерический крик, отчаянно дёргая ручку двери и крича на смеси японского и непонятного языка. Затем она изо всех сил ударила по стеклу, пытаясь разбить окно хрупкими ладонями.

Быстро среагировав, я схватил девочку за воротник и усадил её к себе на колени лицом к себе.

— Успокойся! Мы не отправим тебя в полицию, — произнес я мягким тоном, пытаясь успокоить её и понять причину того сильного страха, который отражался в её глазах. И по её взгляду было ясно, что она не собирается говорить ни слова.

Девочка застыла, всё ещё судорожно всхлипывая. Я аккуратно положил руку ей на спину, чувствуя, как она мелко дрожит. Мои пальцы медленно начали гладить её по спине, передавая немного тепла.

— Пожалуйста, объясни, почему ты так боишься их? Или, может быть, ты боишься кого-то другого? — я крепко обнял её, прижал к себе и начал нежно разглаживать её спутанные волосы, стараясь хоть немного её успокоить.

— Если я рассказать вам правду, вы сдавать меня! И будете ненавидеть! И побьёте, как и все те... Называйте монстром и стать издеваться! — кричала она сквозь слёзы.

Хотя я был на несколько лет старше, но уже давно стал взрослым, пройдя через суровые условия обучения в нашем училище. Там никто не проявлял жалости; нас подвергали жёстким тренировкам и постоянно избивали даже за самые незначительные проступки. Поэтому я прекрасно понимал её страх перед возвращением туда, где над ней могли снова начать издеваться.

Я крепко обнял её, чувствуя, как её маленькое тело дрожит под моими руками, словно лист на ветру. Я обещал ей, что никогда не стану ненавидеть, даже если она окажется чем-то иным, нежели человек. Её тепло постепенно передалось мне, а мои руки согревали её. Дыхание девочки замедлилось, хотя слёзы продолжали катиться по её щекам. Пока удерживал её, я ощущал лёгкую тяжесть в груди, будто что-то внутри меня отзывалось на её страх и уязвимость.

Запах цветов и сладкой ваты, исходящий от неё, вызвал во мне тёплые воспоминания, которые, казалось, всплывали откуда-то из глубин памяти, хотя я не мог точно вспомнить, что именно они означают. Это сочетание её хрупкости и сильного аромата создавало странное, но успокаивающее чувство. Не хотелось отпускать её... Это было странно.

Повернувшись к отцу, я сказал: Для нас видеть необычное — дело привычное. Не все существа, непохожие на людей, опасны, не всех их стоит уничтожать, правда ведь, папа? Отец задумался над тем, что делать дальше с этой девочкой, и утвердительно кивнул: «Верно».

— Я монстр! Нет человек, меня продолжать мучить! Ставить опыты! Полиция, они сдадут меня в лаборатория! Они увидят метку, они убьют меня или будут заставлять делать то, что я не могу! — внезапно чётко произнесла она, но затем снова перешла на смесь японского и другого, незнакомого языка. — Нет, я человек, не слушайте меня! Я человек. Просто... . 나는 많이 기억하지 않지만 그 장소는 끔찍합니다! (Я почти ничего не помню, но это ужасное место!) — Девочка замолкла, вцепившись в материал моей толстовки.

— Я просто хочу жить... — прошептала она в тишине.

Я крепче обнял её, пытаясь успокоить. Мой взгляд упал на тонкие, хрупкие руки, сжимающие ткань, и я почувствовал, как сердце сжимается. Но отчего? Запах цветов и сладкой ваты, исходившие от неё, продолжали создавать странное, но успокаивающее ощущение.

— Третьего ребёнка мы не потянем... С моей-то работой, — вдруг с тяжёлым вздохом сказал отец.

Я бросил взгляд на водителя.

— Давай просто устроим её в детский дом, я знаю, кто может помочь с документами, чтобы полиция её не трогала...

— Если ты попросишь у них помощи, тебе придётся вернуться в училище... — предупредил отец.

— Я знаю, но я не могу просто выкинуть её на улицу. Ты ведь сам воспитывал меня так, чтобы я помогал тем, кто в этом нуждается! Да и теперь мне есть куда возвращаться на выходные, так что я не пропаду. Зато стану лучшим охотником, как ты! — решительно ответил я.

В глазах девочки вспыхнула надежда, пока мы обсуждали её дальнейшую судьбу.

— А имя у тебя хотя бы есть? — поинтересовался я, продолжая нежно гладить её волосы.

— Имя? — непонимающе переспросила она.

— Вот же мелкая бестия... Ладно, хочешь, я дам тебе имя? Имя — это то, как тебя будут называть всю жизнь. Вот я, например, (凶徒) — «Кётору». «Kyo» означает "опасный", а «Toru» — "бездушный". А фамилия — 幽魂, «Yukon», что значит «призрачная душа», — пояснил я. — Ну так меня назвали настоящие родители, а тебе повезло — ты можешь выбрать себе имя сама.

— А есть имя, связанное с проклятьем... Адом... несчастьем, преследующим меня и моей судьбой? — проговорила она серьёзно, пристально глядя на меня.

— Мрачновато... Но выбор за тобой, — задумавшись, я всё же смог собрать имя из двух значимых слов. — (地獄運) Адсу — сокращённое имя, обозначение — 地獄 (Jigoku) — Ад, Преисподняя, а 運 (Un) — Судьба. Полное имя — Jigokuun. Ну как, тебе подойдёт такое имя?

Она кивнула, соглашаясь, проговаривая имя.

Крепко прижал её к своей груди, пытаясь согреть её ледяные руки, которые стали почти как кусочки льда.

— Что ты делаешь?

— Обнимаю...

— Приятно... Буду любить обниматься! — опираясь на меня всем телом, она постепенно затихла и уснула, крепко сжимая в своей крошечной ладошке мою руку с браслетом, на котором была искусно выгравирована пентаграмма.

— Кётору? Земля вызывает! — Голос Хиро вырвал меня из мыслей, и его рука коснулась моего плеча.

Сердце подпрыгнуло в груди, и я резко дернулся, ударив ладонью по столу. Стулья скрипнули, когда я вскочил, привлекая взгляды посетителей кафе. Извинения автоматически сорвались с губ, когда я поклонился, осознавая, что сделал что-то неправильное. Вернувшись на своё место, я постарался успокоиться.

— Всё хорошо, — ответил я, делая вид, что ничего особенного не произошло. Но внутри меня всё кипело. Та девочка... Наклонившись поближе к Хиро, я понизил голос до еле слышного шепота. — Мне нужна информация об одной девочке. Ты сможешь проследить её маршрут? Используй полномочия HKS, но делай это аккуратно, чтобы никто не заметил. Она живёт в детском доме «Цукиоми» в пригороде Кавагути, районе Мотого. Её зовут Адсу, ей примерно 16–17 лет. Давно её не видел... Найди всё, что можешь: когда она поступила в «Цукиоми», какие школы посещала, вся её история. Но главное — проследи её маршрут. Я столкнулся с ней в восемь сорок, плюс-минус пять минут, на перекрёстке Ката-кити возле полицейского участка. Там точно есть камеры. Узнай, куда она пошла и где она сейчас.

Хиро нахмурился, слушая мои инструкции. Его брови сдвинулись, выражение лица стало недовольным.

— Чёрт возьми, сколько всего сразу! Ведь ещё тлько утро, а ты уже загружаешь работой. Ну ладно, как скажешь, шеф! Только помни, что это займёт какое-то время, — проворчал он, закатывая глаза.

Я взял его за подбородок, грубо притянув к себе, и впился взглядом в его глаза, проверяя, насколько серьёзно он воспринимает мои слова. Важно было убедиться, что он не решит пошутить в такой важный момент.

— Я знаю, что это потребует времени, но действуй быстрее. Она — мой новый объект... не человек она, понимаешь? — процедил я сквозь зубы, крепче сжимая его лицо.

— Ой... да... да, ты слишком близко, Кётору... Опять. Я всё сделаю, только не злись. Не люблю, когда ты так смотришь — прямо в душу... Ужас... — Хиро попытался отстраниться, но я не дал ему этого сделать.

Наблюдая за его реакцией, я убедился, что он понял серьёзность момента. Я отпустил его подбородок и откинулся на спинку стула, сохраняя внешнее спокойствие, хотя внутри всё кипело нетерпением.

— Приступай немедленно, — сказал я, не отрывая взгляда от его лица.

Я редко прошу Хиро о чём-то личном, не связанном с нашими обязанностями в HKS. Не хочу быть кому-то должным. В Японии HKS знают как элитное сообщество, стоящее выше всех правоохранительных органов, высших чиновников и в какой-то степени даже самого президента — так что если насолишь им, то спокойной жизни тебе не видать. Но лишь единицы знают, что HKS занимается сверхъестественными делами.

HKS — Национальная Корпорация Системы — известна широкой публике как крупная охранная компания, предоставляющая услуги безопасности, ведущая расследования и помогающая государственным органам и крупному бизнесу. Однако в действительности HKS является закрытой организацией, занимающейся подготовкой элитных оперативников и разведчиков для секретных правительственных миссий, в том числе связанных с изучением и нейтрализацией паранормальных явлений.

В HKS есть несколько специализированных подразделений, включая «Отдел сверхъестественных исследований», «Группу быстрого реагирования» и «Школу подготовки агентов». Попасть туда могут только особо одарённые дети, проходящие жёсткий отбор и специальное обучение с раннего возраста.

Именно в одну из таких школ HKS и отправили меня родители, когда я был ребёнком. Сначала мне обещали карьеру наёмника, но я сумел перейти в другой отдел, где меня готовили к охоте на сверхъестественное, прививали навыки выживания, ведения разведки и скрытных операций, а также беспрекословное послушание — с последним они просчитались. Заставить меня слушаться беспрекословно непросто, поэтому мне и позволили перейти в другой отдел — такой наёмник им был не нужен. Хотя я думаю, что дело в чем-то другом, непослушных, подобных мне, быстро устраняют, но почему-то начальник терпит меня и мои проделки; я его личная интересная игрушка. Иногда меня всё равно отправляют на задания, связанные с убийствами нужных людей. Ослушаюсь — возникнут проблемы, но, к счастью, такие дела поручают мне крайне редко.

Иронично, что именно после встречи с той загадочной девочкой я хотел обратиться за помощью к HKS, но не решился — ведь они просто так не станут помогать, не разузнав о ней всё. А она паниковала, что её заберут в какую-то лабораторию, хотя пока неясно, какую именно она имела в виду — из лабораторий HKS никто не сбегал...

К счастью для неё, Нэо сам справился с проблемой: мы договорились с местными полицейскими ближайшего пригорода Токио, поскольку Нэо был с ними в хороших отношениях, но пришлось выложить немалые деньги, чтобы они не проявляли интереса к девочке и помогли создать новые документы и фальшивую биографию.

В отличие от обычных гражданских охотников, вроде моего отца Нэо, компания HKS совершенно негуманна ни к сверхъестественным существам, ни к людям. Для них нет понятий «милосердие» или «сострадание». Особенно для подготовленных солдат, таких, как я, они абсолютно бездушны. Лишь благодаря воспитанию Нэо я действую более гуманно по сравнению с ними.

Компания не вмешивается в дела простых охотников, если только те не вторгнутся туда, куда не следует. Но все охотники осведомлены о существовании этой организации, поэтому конфликты случаются редко, особенно если речь идёт не о новичках — тогда уж как повезёт. Был ещё один охотник, такой же, как я, но гражданский, который пытался во всём подражать мне — даже покрасил волосы в тот же серый оттенок, что и у меня, хотя у меня этот цвет натуральный. Видимо, он решил походить на меня, потому что я занял его место среди лучших охотников. Пришлось проучить его, отобрать команду, бизнес и испортить репутацию, и всё ради того, чтобы он не совал нос в мои дела. Бонусом я нашёл себе помощников в его недо-лаборатории — пантераморфов. Существо похоже на оборотня или перевертыша: оно может становиться человеком или необычной пантерой. Его кровь и слюна имеют лечебные свойства.

Хиро, в отличие от меня, почти всегда сидит в изоляции по своему выбору, погружённый в технику. Я тоже стараюсь держать его подальше от всего опасного и от самого себя, зная, что он попросту не справится с чудовищами или с моим демоном. Он помогает мне издалека, но при этом всегда остаётся где-то поблизости. На задания, на мои личные дела он всегда едет за мной, хоть я ему неоднократно говорил, что, если я занимаюсь чем-то личным, пусть лучше занимается своими делами или отдыхает. Но он игнорирует это и проводит время только со мной и нашей командой, иногда с Юки.

— Ага, вот и мой модный парень! Как всегда, стоит с каменным лицом, — язвительно заметил Хиро, увидев меня на экране ноутбука. Его глаза цвета морской волны насмешливо блеснули, когда он откинулся на спинку кресла, расслабленно сложив руки на груди.

Я проигнорировал его, медленно потягивая свой латте.

— Куда это она побежала? СТОЙ! — внезапно крикнул Хиро, быстро поднимаясь с кресла. Он схватил меня за куртку, крепко сжав её в руке, и начал трясти; его взъерошенные волосы, такие же яркие, как глаза, разлетелись в стороны. Я давно привык, что он касается меня, как близкие люди. Это нормально для меня. Однако когда ко мне прикасался кто-то незнакомый, сохранять самообладание было гораздо труднее.

— Успокойся, ну серьёзно! Тебе обязательно комментировать вслух?! — отстранившись и отбросив его руку, я старался удержать кофе, чтобы он случайно не оказался жертвой его резких жестов. Несколько человек вокруг нас повернули головы, бросая неодобрительные взгляды.

— Прости... Я просто переживал, что она может пострадать. Ты знаешь, мне некомфортно наблюдать за этим — для таких вещей ты здесь! — Хиро смущённо опустил голову и ссутулился. Он продолжал лихорадочно просматривать записи с камер, избегая встречи со мной глазами.

— Если это не тайна, для чего она тебе понадобилась? Решил наказать за шалости на дороге? Или просто понравилась девушка? Я заметил, что ты довольно долго не хотел выпускать её из своих ледяных объятий, — Хиро взглянул на меня с тревогой, прищурив глаза.

— Ты в порядке? Ударился головой? Я уже говорил, она не человек... Ну, по крайней мере, я так думаю; моё чутьё редко подводит, поэтому стоит это проверить. К тому же я знаю её с детства. Показалась знакомой, и я попытался вспомнить где её видел.

Хиро закатил глаза и с ехидной ухмылкой протянул:

— Ну да ладно, сразу видно, что ты скупердяй, мистер! Просто скажи, что она тебе понравилась!

Он поднял руку и похлопал меня по предплечью, проговаривая слова медленно:

— Собираешься искать замену Лизе?

Я почувствовал, как мои брови сдвинулись от раздражения. Резко стряхнув его руку, я схватил Хиро за воротник куртки и поднял его над землёй. Наши лица оказались совсем близко друг к другу, и я сурово взглянул ему в глаза.

— Ты даже не представляешь, о чём говоришь, — прошипел я сквозь зубы. — Эта девчонка... Она не просто человек. Моя обязанность — разобраться, когда такая тварь появляется прямо передо мной! Так что перестань валять дурака и займись своим делом.

Глаза Хиро широко распахнулись, но он не оказал сопротивления. Медленно кивнув, он поднял руки, показывая, что сдаётся.

Телефон в кармане несколько раз подряд завибрировал. На экране появились уведомления о новых сообщениях. Когда я открыл приложение, то увидел, что они пришли с незнакомого аккаунта в Line. Это было неожиданно, так как обычно я получаю сообщения только от знакомых людей.

Кто такое может быть? Возможно, опять Юки решила проверить меня? Она иногда любит таким образом устраивать проверки, отправляя сообщения с разных аккаунтов.

«Кётору! Пожалуйста, не блокируй! Внимательно прочти, это Лиза! Прошу тебя...» — прочитав первое сообщение, я закатил глаза и привлек внимание Хиро, кашлянув.

Хиро взглянул на меня с виноватым видом, при этом его брови слегка нахмурились.

— Ты дал ей мой новый аккаунт?

— Нет, честно, нет! Зачем бы мне это делать? Я ведь не дурак.

— Ну да, а откуда тогда Юки так много обо мне знает? Даже мои перемещения и время? — продолжал я расспросы.

— Честно, я не имею ни малейшего представления. Иногда я упоминаю, где ты находишься, но это бывает редко. И хотя Юки умеет уговаривать, я действительно не рассказываю ей всего, — объяснил Хиро, виновато пожимая плечами. — Сам не понимаю, как она это делает. Проверял твой телефон на наличие слежки и прослушки, кроме моей — ничего подобного, просто загадка, как она это делает.

— Ну-ну, знаю я, как она умеет тебя уговаривать; когда ты находишься в таком состоянии, ты выкладываешь ей всю мою подноготную сквозь стоны!

Я сделал глубокий вдох, понимая, что лучше прекратить этот разговор. Мы уже неоднократно это обсуждали, но ничего хорошего из этого не выходило. Хиро, похоже, был заметно смущён и огорчён моей реакцией.

— Неважно, забудь об этом. Поторапливайся, с Адсу, — сказал я и снова взглянул на экран телефона, где продолжали поступать сообщения от Лизы.

Пользователь неизвестен: Кё...

Мне очень жаль... Знаю, что я сильно тебя обидела тем, что не дала тебе объясниться. Я просто испугалась, когда увидела ту фотографию. Мне казалось, что ты предал меня, хотя сейчас понимаю, насколько глупо и по-детски было так думать. Это ведь была твоя сестра, а я даже не дала себе времени разобраться...

Прости, что поверила слухам, вместо того чтобы поговорить с тобой. Теперь я осознала свою ошибку и готова принять все твои особенности: твою работу, долгие отъезды, да и вообще всё, что делает нас такими разными, но вместе с тем такими близкими друг другу.

Кё, давай попробуем начать всё заново? Я всё ещё люблю тебя, несмотря ни на что. Мы можем снова стать теми, кем были раньше, если ты сможешь простить меня за эту глупость.

Помнишь наши прогулки вдоль реки, те моменты, когда мы могли часами говорить обо всём на свете? Помню, как ты рассказывал о своих приключениях, а я слушала, затаив дыхание. Эти воспоминания согревают сердце каждый раз, когда я думаю о том, какой ты замечательный человек.

А как же наша поездка в Токио? Как мы бродили по узким улочкам Гиндзы, любуясь неоновыми огнями и современными зданиями, а затем отправлялись в тихие районы Асакусы, где целовались в темных уголках. Ты тогда показывал мне места, о которых знают лишь местные жители, и я чувствовала себя настоящей путешественницей, открывающей новый мир.

Но больше всего мне запомнилось наше возвращение домой, в вашу деревушку, окружённую горами и лесами. Там, вдали от городской суеты, мы нашли свой маленький рай. Вечером, сидя на веранде твоего дома, мы смотрели на закат над вершинами гор, слушали пение цикад и мечтали о будущем. Эти мгновения были самыми счастливыми в моей жизни.

После нашего расставания я провела целый месяц, погружаясь в изучение твоей работы. Я читала всё, что могла найти о мире охоты на сверхъестественных существ, пыталась понять, через что ты проходишь каждый день. Теперь, когда знаю больше, я хочу разделить с тобой этот путь. Хочу быть рядом, поддерживать тебя и помогать в охоте. Пусть это будет нашим новым началом.

Пожалуйста, дай мне знать, что думаешь об этом. Ответь, Кё, я буду ждать.

— Может, всё-таки ответишь ей? Ты же сам учишь меня всему этому... «Воспитанию»... — Хиро не смог удержаться и попытался взглянуть на экран моего телефона с нескрываемым интересом. В глазах у него вспыхнули огоньки, а голос стал немного громче обычного.

— А может, ты наконец заткнешься и будешь работать? Тебе никогда не говорили, что не стоит вмешиваться в чужие дела и заглядывать в чужие телефоны? — Я взглянул на него, пытаясь сохранять спокойствие, хотя внутри уже начинало закипать. — К тому же мы уже привлекли внимание всей кофейни; все смотрят на нас как на идиотов.

На мои слова Хиро лишь рассмеялся, явно не воспринимая их серьёзно. Он отступил на шаг назад, поднял руки в жесте примирения и добавил:

— Хорошо, хорошо, понял. Занимайся своими важными делами, а я подожду. Только помни, дружба — это взаимообмен.

Я едва заметно приподнял бровь, продолжая смотреть на экран.

— Дружба — штука гиблая. Особенно когда дело касается друзей вроде тебя, — холодно произнёс я.

Но Хиро ничуть не смутился моими словами, напротив, он радостно улыбнулся и хлопнул меня по плечу.

Пользователь Кётору:

Что тебе нужно? Ты действительно считаешь, что после всего произошедшего стоит продолжать? Ты сама не понимаешь, насколько это абсурдно? Ты видела фотографию и после этого решила всё вернуть? Тебе самой не противно? Я отвратителен, и не стоит пытаться делать из меня единственного, с кем ты можешь быть. Ты ещё найдёшь себе кого-то, ты молодая, красивая, умная девушка. Прекрати унижаться и оставь меня в покое.

Кстати, бесплатный совет от японца: не лезьте с эмоциями. Мы, японцы, ценим спокойствие и сдержанность. Если человек решил уйти, то он уходит навсегда. Поэтому, пожалуйста, уважай наше культурное различие и не пытайся навязывать свои чувства там, где они неуместны. 

Лиза:

Кё! Котенок! Ты ответил, боже, я думала, ты кинешь меня в ЧС. Ну и что, что я видела фото, она же твоя сестра?! Обниматься с ней не запрещено, а поцелуй в щеку – вообще ничего особенного! Почему ты так пишешь? Почему говоришь, что ты отвратительный. Ведь оказалось, что ты мне не изменял, это я наговорила бред на эмоциях и обидела тебя. Пожалуйста, ну давай хотя бы продолжим общение или останемся друзьями? И с чего это ты стал резко таким правильным у тебя мама тоже русская, так что не нужно тут расизма! Но уж спасибо за совет! Ты, наоборот, всегда любил мои эмоции, сам ведь говорил, что обожаешь мою эмоциональность а теперь что?

Кётору:

Ты серьёзно? Ты уверена, что хочешь знать правду? Хорошо, пусть будет так. Не имею понятия, какую фотографию ты имеешь в виду, но явно не ту, которая могла бы подтвердить мою измену! Ты всё правильно поняла, я тебе изменил. Да, это было один раз, и ситуация запутанная, но это не имеет значения, я был с тобой в отношениях и переспал с неродной сестрой. Родная она мне или нет – какая разница? Я предал тебя, и это главное. Зачем тебе подробности? Мне плевать, что ты думаешь. Забудь обо всём этом. Даже если узнаешь правду до конца, тебе легче не станет. Всё это грязно и мерзко. Я тебя не люблю, ты была удобной игрушкой. Никаких чувств, никаких шансов. Не пытайся понять, просто иди своей дорогой. Не будет дружбы, общения или чего-то там ещё. Держись подальше, целее будешь.

Лиза:

Как ты мог?.. После всего, что мы пережили вместе, ты решил просто выбросить меня из своей жизни? Я думала, что ты другой, что у нас что-то настоящее. Но оказывается, ты просто использовал меня. Почему ты так жесток? Я люблю тебя, Кё, и готова бороться за нас. Пожалуйста, дай нам шанс. Я обещаю, что больше никогда не допущу ошибок. Прошу я не могу без тебя ты мне нужен...

Кётору:

Слова твои ничего не меняют. Всё осталось, как есть. Я не собираюсь оправдываться перед тобой. Лучше оставь меня в покое. Если ты действительно хочешь выжить, держись подальше от моей работы. Охота — это не игра, и я не собираюсь рисковать твоей жизнью ради твоих иллюзий. Больше не пытайся связаться со мной.

Лиза:

Ну, конечно, тебе же плевать на меня! Все равно! Пользуйся мной как игрушкой, Кё возвращайся! Вернись, пожалуйста, умоляю... Ты нужен мне как воздух. Просто вернись. Хоть на минуту, но дай мне увидеть, услышать тебя снова. Без тебя каждый день словно бесконечная череда серых дней. Дом опустел после маминой смерти, а теперь ещё и ты исчез. Как я должна жить дальше?

Кётору:

Это лишь повод посмотреть парочку хорроров. Поверь, после этого ты поймёшь, что совсем не одна. С призраками веселее, чем со мной. Так что — пока-пока!

— Тебе не, кажется, что ты переборщил? Я понимаю, зачем ты это сделал — хотел защитить её. Но такие вещи говорить человеку, который провёл с тобой четыре года и до сих пор тебя любит... Это как-то жестоко. Может, стоит рассказать ей правду? Вдруг она поймёт. Ведь ты же старался вернуть её обратно, верно? Все эти попытки объясниться не могут быть пустыми, — проговорил Хиро, облокотившись о моё плечо и заглянув в телефон.

— Бездушный способен любить? Смешно! Жаль, что смеяться не могу. Или ты настолько наивен, что готов закрыть глаза на очевидное? — произнес я с ледяной холодностью.

— Но ты не всю правду ей рассказал, а лишь ту часть, которая была удобна тебе. Я ведь всё знаю!

— Ну-ка, расскажи, что именно ты знаешь?

— Знаю, что ты тоже любил её, как и она тебя. И то, что произошло между вами с Юки. Ты ведь не виноват, и это не считается!

— Как мило, что ты так уверен в моих чувствах. Если ты действительно понимаешь и веришь мне, то почему не помог? Есл ты сам не веришь в то, что это был не я, как тогда кто-то другой сможет поверить в эту историю? Ты обвинял меня! Ты ненавидел меня за это... Но за что? Я сам во всём виноват, да! Заткнись и найди мне Адсу!

Когда я открыл дверь дома, меня встретил густой, тягучий аромат свежемолотого кофе, перемешанный с легким шлейфом теплой выпечки. Этот запах обычно ассоциировался у меня с уютом и теплом родного очага, но сегодня он ощущался иначе — чуждо, тревожно. Каждый вдох отдавался холодком в груди, а шаги гулко эхом отражались от пустых стен коридора.

Полчаса назад я получил короткое сообщение от отца: «Мне срочно нужна твоя помощь дома. Сможешь подъехать?» Это было странно для него — просить помощи так неожиданно и без объяснений.

Где-то глубоко внутри шевельнулось смутное предчувствие, будто что-то важное должно вот-вот произойти. Сердце билось быстрее обычного, но я старался гнать прочь эти мрачные мысли, успокаивая себя тем, что, возможно, это всего лишь очередная бытовая проблема или моя паранойя.

— Нэо? — позвал я, входя в дом. Ответа не последовало, и я медленно двинулся дальше, ступая осторожно, словно боясь разбудить что-то спящее.

На кухне царил полумрак, освещённый лишь тусклым светом лампы над плитой. Здесь возле раковины стояла Юки, её силуэт вырисовывался на фоне окна. Она сосредоточенно наливала что-то в мой любимый кофейный стакан, держа его обеими руками, словно опасаясь уронить. Что-то в её движениях было необычным, медленным, почти механическим.

Кажется, она заметила мое появление, потому что резко обернулась, испуганно взглянув на меня через плечо. Её глаза были расширены, словно от страха или неожиданности, а руки продолжали дрожать, едва удерживая стакан.

— Юки? Что случилось? — спросил я, подходя ближе. Её дыхание стало учащённым, грудь быстро поднималась и опускалась, словно она пыталась справиться с каким-то сильным волнением.

Она ничего не ответила, продолжая смотреть на меня с той же смесью тревоги и замешательства. Стакан с кофе задрожал ещё сильнее, и жидкость начала переливаться через край, капая на пол.

— Дай-ка я возьму, — сказал я, протягивая руку к стакану. Она отпустила его, позволив мне взять его, но её взгляд оставался прикованным ко мне, словно она ждала какого-то объяснения или ответа.

Не зная, что делать дальше, я поставил стакан на стол и сел на ближайший стул, внимательно наблюдая за ней. Юки продолжала стоять у раковины, не отрывая взгляда от меня, словно пыталась понять, что именно произошло.

— Эм... Привет, братик! Просто ты так рано... не ожидала увидеть тебя сейчас.

— Папа скоро придет, они с мамой ушли в магазин. Пока выпей кофе, а я налью себе другой.

Внутри меня всё напряглось до мурашек по коже. Что это на неё нашло? Обычно Юки была резкой и прямолинейной, а сейчас вела себя так... мягко, почти ласково. От этого становилось ещё страннее.

— С каких пор ты зовешь меня братом? Ты опять что-то задумала? Если да, то забудь, хватит уже, пожалуйста! Я твой брат, понимаешь?! Брат! Не больше и сразу скажу: ничего я к тебе не чувствую и не чувствовал, ясно? Как попугай повторяю тебе это по сто раз, уже пора понять, да?

— С тех пор, как ты сказал, что, если я снова полезу к тебе, ты просто уйдешь из нашей семьи. Я поняла, что была неправа. Что тебе неприятно... Прости. Я больше не буду лезть к тебе, правда. Я знаю, что ты ничего не чувствуешь, у тебя же души нет! Да, ты мне приемный брат, и нечего больше — это я понапридумывала себе всякого.

Эти слова прозвучали для меня как красный сигнал. Почему Юки вдруг стала такой вежливой и заботливой? Этот новый образ никак не вязался с тем, что я знал о ней раньше. Что-то здесь определенно не так, но что именно?

Юки удобно устроилась на стуле и пододвинула мне мой стакан с дымящимся кофе. Взяв его, я сделал небольшой глоток, наслаждаясь теплом и ароматом напитка. Юки же будто игнорировала меня, даже не глядя в мою сторону. Неужели этот кошмар с ее непонятными ухаживаниями действительно закончится? Ура!

Сделав ещё несколько медленных и глубоких глотков из своего стакана с кофе, который она приготовила раньше, чем налила кофе для меня, как будто знала, что я приду, и ждала меня, она, наконец, медленно повернула голову в мою сторону и посмотрела прямо на меня.

— Как поживает твоя любимая?

— Все хорошо, почему спрашиваешь?

— Просто...

— Ты можешь объяснить, что происходит? Зачем меня отец звал? — наконец спросил я, стараясь говорить как можно мягче, чтобы не усугублять ситуацию. Но вместо ответа она лишь закрыла глаза, глубоко вздохнула и медленно подошла ко мне.

— Прости, — пробормотала она, присаживаясь рядом. — Всё это так непросто... Отец болен.

Её голос дрогнул, и я заметил, как по её щеке скатилась слеза. В ту секунду я почувствовал, как все мои неясные предчувствия стали обретать реальные формы. Что-то определённо происходило, и это было явно больше, чем просто какая-то мелкая проблема.

— Давай обсудим, — предложил я, мягко взяв её за руку. Я хотел её успокоить, несмотря на всё, что случилось, между нами. Как бы сильно я её ни презирал, она оставалась моей сестрой, хоть и сводной. — Ты расскажешь, что произошло?

Неожиданно она отдёрнула руку, что было ей совершенно несвойственно.

— Папа сам тебе всё объяснит, — сказала она с каким-то загадочным выражением лица, а потом сделала маленький глоток из своей кружки с кофе.

— Ладно.

Сделав ещё один большой глоток, я продолжал сидеть в блаженном молчании ещё примерно пять минут, наслаждаясь покоем и тишиной вокруг. Однако спустя это время я начал ощущать недомогание, которое постепенно усиливалось. Сначала возникло легкое головокружение — почти незаметное чувство, словно окружающий мир начал медленно поворачиваться. Потом перед глазами появился необычный разноцветный туман, который постепенно становился гуще и затруднял зрение. Сердце начало биться быстрее, сперва немного увеличивая обычный ритм, затем переходя в неконтролируемую, бешеную скорость.

Тело стало невероятно тяжелым, словно каждая мышца наполнялась свинцом. Я потерял контроль над своими движениями; руки и ноги перестали слушаться. Когда я попытался встать с кресла, оттолкнувшись от подлокотников, пытаясь удержать равновесие, мне пришлось приложить немалые усилия, чтобы встать ровно, но силы покинули меня, и я потерял устойчивость. В следующий момент я уже лежал на полу, сильно ударившись затылком об его твердую поверхность.

Острая боль пронзила голову, но быстро исчезла, оставив после себя лишь неприятное чувство слабости, которое буквально выворачивало желудок.

Мир вокруг начал расплываться, превращаясь в сплошное пятно света и теней.

— Я уже начала думать, что даже этой огромной дозы моего суперзелья будет недостаточно для того, чтобы одолеть тебя, — проговорила Юки, растягивая губы в самодовольной ухмылке, склоняясь над моей головой. Её лицо было близко, а взгляд пронизывал меня насквозь.

— Знаешь ли, Кётору, если бы ты был менее упрямым и более гибким, возможно, всё пошло бы совсем иначе. Помнишь тот день, когда отец впервые привёл тебя к нашему дому? Тогда я сразу почувствовала нечто особенное... В ту самую секунду, как только увидела тебя, я поняла, что влюблена. Эти твои глубокие тёмные глаза, которые словно проникают прямо в душу, эти серебристые волосы... — Она протянула руку и коснулась моих волос, хотя я попытался уклониться, мои мышцы отказывались подчиняться мне.

Никогда прежде я не ощущал себя настолько уязвимым и беззащитным перед кем-либо. Предательство со стороны кого-то постороннего я мог бы ещё понять, но от собственной семьи...

Я застыл под ее взглядом, ощущая, как во мне поднимается тревога и гнев. Что она мне подсыпала? Наркотики? Снотворное... Необходимо понять, как выйти из этого положения.

— Твое ангельское лицо... Ещё тогда я поняла, что ты мой и только мой! Ясно?! — Её голос звучал настойчиво, словно она пыталась убедить меня в чём-то очевидном.

Сквозь расплывчатое зрение я видел, как она, хрупкая на вид девушка, подняла меня за плечи и усадила спиной к дивану. Её руки скользнули по моей груди, оставляя холодную дрожь. Юки села на меня, прижав колени к моим ногам, и продолжила свой монолог.

— Помнишь, как я однажды ночью пришла к тебе в комнату? Ты тогда прогнал меня, сказав, что у тебя нет чувств ко мне. Но я знала, что это неправда. Ты просто боишься признаться самому себе. Ведь наши тела связаны, Кётору. Мы созданы друг для друга.

Её слова проникали в сознание, словно яд, медленно отравляя разум. Я хотел возразить, сказать, что она ошибается, но язык отказывался повиноваться. Голова была тяжёлой, мысли путались, и каждое движение требовало невероятных усилий.

— Теперь, когда ты под моим контролем, мы сможем быть вместе навсегда. Ты станешь моим, полностью моим. И никто не сможет нас разлучить.

Юки медленно наклонилась ко мне, приближая своё лицо всё ближе и ближе. Её мягкие губы были так близко к моим, что я мог почувствовать их тепло. Её горячее дыхание коснулось моего лица, обдав его жарким потоком воздуха. Меня охватило чувство сильного отвращения.

— Я так долго ждала этого момента, — прошептала она, касаясь пальцами моих губ. — Теперь ты будешь принадлежать мне. Навсегда.

Я смотрел на неё, пытаясь найти хоть искру понимания в её глазах, но там была только одержимость. В этот момент я осознал, насколько глубоки её чувства, и сколько времени она потратила на планирование этой встречи.

— Нет, — выдавил я из себя, собрав остатки сил. — Я не хочу этого. Ты должна остановиться.

Но Юки лишь рассмеялась, её смех был тихим и жутким, словно эхо в пустой комнате.

— Слишком поздно, Кётору. Ты уже не сможешь уйти. Ты мой, и я сделаю всё возможное, чтобы удержать тебя рядом.

Её пальцы сжали мою руку, и я почувствовал, как холод её кожи проникает внутрь меня, словно лёд, замораживая остатки души. Мир вокруг начал расплываться, превращаясь в сплошное пятно света и теней. Голоса стали далёкими и неразборчивыми, как будто я оказался под водой. Я слышал, как Юки что-то говорила, но не мог разобрать слов. Её фигура мелькала перед глазами, словно призрак, и вскоре исчезла вовсе.

Последним, что я помню, был слабый запах жасмина, смешанный с горьким привкусом кофе на губах. Затем наступила полная тьма, и я потерял сознание.

Когда открыл глаза, комната казалась незнакомой. Свет, льющийся из окна, был слишком ярким, и я инстинктивно зажмурился, защищая глаза от слепящего сияния. Каждое движение давалось с трудом, как будто мои мышцы превратились в жидкий металл, неспособный удерживать вес тела.

Голова раскалывалась от боли, и каждый звук снаружи казался громким. Я попытался встать, но ноги не слушались. Они были словно ватные, и каждая попытка сделать шаг заканчивалась падением обратно на кровать.

Я чувствовал, как внутри меня растёт настоящая паника. Мои мысли беспорядочно метались, пытаясь найти выход из этого кошмара. Но чем больше я старался сконцентрироваться, тем сильнее меня охватывала слабость. Казалось, что вся энергия покидает тело, оставляя после себя лишь пустоту и беспомощность.

Услышал шаги. Кто-то шёл по коридору, направляясь ко мне. Шаги были уверенными и твёрдыми. Я знал, что это она. Юки. Она шла сюда, чтобы закончить начатое.

Дверь открылась, и её силуэт появился на пороге. Она выглядела спокойной и собранной, в то время как я был сломлен и раздавлен. Её глаза смотрели на меня с холодной уверенностью, и я понял, что сопротивление бесполезно. Я был в её власти, и теперь она могла делать со мной всё, что захочет.

— Ты знаешь, Кётору, — сказала она, подходя ближе, — я всегда получаю то, что хочу. И ты не исключение.

Её слова эхом отразились в моей голове, усиливая чувство безнадежности. Я хотел кричать, сопротивляться, но мои губы оставались недвижимыми. Тело отказывалось повиноваться, и я чувствовал, как последняя надежда покидает меня.

— Помнишь, как мы проводили время вместе? Ты заботился обо мне, защищал, когда меня обижали в школе, жалел, когда мне становилось грустно. Приносил мне разные вкусности, а когда ты обнимал меня... Боже, это было невероятно. Каждая клеточка моего тела трепетала от твоего прикосновения.

Сидя на мне полуголая, Юки потянулась руками к моему ремню, стягивая его одной рукой, а другой начала медленно ублажать себя.

— Моя любовь к тебе росла с каждым днём, превращаясь в одержимость. Сердце билось так, будто было готово выпрыгнуть. Я тебя обожаю, Кётору. Ты и только ты мне нужен. Сегодня ты станешь моим целиком!

Юки наклонилась ближе, её дыхание коснулось моего лица, и я ощутил неприятный привкус. Она положила ладонь на мою щёку, и её пальцы начали медленно двигаться вниз по шее, оставляя за собой липкий след. Меня захлестнул поток тошноты, как будто я проглотил что-то склизкое. Её прикосновения были похожи на ледяные когти, впивающиеся в мою плоть. Каждое движение её рук вызывало внутри волну отвращения, тело отвергало даже мысль о близости с ней.

Она приблизила губы к моим, и этот поцелуй был похож на осквернение всего святого, что оставалось, между нами. Он был грубым, жадным, полным ненависти и желания одновременно. Даже лёгкое касание её губ обжигало мои, как холодный огонь, распространяющий боль и омерзение. Во рту появился металлический привкус. Желудок сжался в болезненный комок, и я почувствовал, как тошнота подкатывает к горлу. Я ничего не мог поделать. Всё, что я выстраивал годами, рушилось на моих глазах. Юки нарушила всё, что связывало меня с ней, разрушила даже те хорошие воспоминания.

— Тебе нравится, Кётору? — спросила она, прерывая поцелуй глядя на меня с хищной улыбкой. — Ты ведь тоже хочешь этого, правда? Ты не можешь отрицать, что испытываешь что-то особенное, когда я рядом.

Мой голос отказывался работать, горло пересохло, и я едва мог дышать. Тело оставалось неподвижным, единственное, что я мог делать, — это наблюдать за происходящим, испытывая глубокую боль и унижение. Я чувствовал, как холод её пальцев ползет по моей коже, оставляя за собой липкий след, словно паутину, опутывающую меня всё крепче. Каждое её прикосновение вызывало во мне волну отвращения, тело противилось каждому движению, но я был бессилен.

— Ты моя игрушка, Кётору, — прошептала она, наклоняясь ближе. — И я собираюсь играть с тобой столько, сколько захочу.

— У тебя не получится! — Мой голос прозвучал тихо и слабо, но я всё равно попытался сопротивляться.

— Ты на это надеешься? Не переживай, я подумала и об этом. Разве ты не чувствуешь? Посмотри вниз, ты ведь хочешь меня.

— Отвали! Ничего я не хочу! — с трудом выдавил из себя эти слова, но они звучали беспомощно.

— Да? — Она усмехнулась. — А вот твоё тело говорит о другом.

Я был пленником собственного тела, неспособным защитить себя или сбежать. Все, что я мог, — это ждать, когда этот кошмар закончится, надеясь, что кто-то или что-то вмешается и прекратит эту пытку. Но кто вмешается? Это конец. В глазах окончательно поплыло, и я увидел Лизу. Я понимал, что я под веществами, но уже ничего не мог поделать. Ощущал своё прерывистое дыхание и её дыхание, ощущал, как она оседлала меня, поднимаясь и опускаясь.

Открыв глаза через пелену увидел, как она наклонилась ко мне, и её рот прилип к моему уху. Её дыхание обжигало кожу, и я чувствовал, как её зубы касаются мочки уха. Она шептала что-то неразборчиво, но в этих словах была угроза и обещание. Я ощущал, как её пальцы движутся по моему телу, как она что-то расстегивает, развязывает, и мои конечности становятся всё тяжелее, словно каменея с каждой секундой.

Затем всё погрузилось во тьму. Я не знал, сколько прошло времени, но когда я пришёл в себя, всё было иначе. Моё тело было разбито, каждая мышца ныла, и я не мог пошевелиться. Я лежал на спине, а Юки сидела рядом; её одежда была в полном беспорядке, а на лице играла довольная улыбка. Она смотрела на меня с восхищением и удовлетворением, словно завершила какое-то великое дело.

— Ну что, Кётору, — сказала она, — ты теперь мой. Навсегда. Никому больше не принадлежишь. Я об этом позаботилась.

Я попытался заговорить, но губы не открывались. Всё, что я мог, — это смотреть на неё с ужасом и отвращением. Она взяла мою руку и прижала её к своему сердцу, которое билось ровно и спокойно, как будто ничего не случилось. Я чувствовал, как её кожа касалась моей, и каждый контакт вызывал во мне новый всплеск тошноты.

— Видишь, Кётору, — продолжала она, — я знала, что ты не сможешь устоять. Мы всегда должны были быть вместе. Всегда.

Последние капли энергии покинули меня, и я снова провалился в черноту, где больше не было никаких мыслей, кроме одной: «Что я сделал, чтобы заслужить такое наказание?»

Темнота сменялась яркими вспышками света, которые становились всё реже и тусклее. Я чувствовал, как моё тело движется, но не мог управлять им. Это было так, словно кто-то другой управлял мной, но это был не демон. Нет. Я слышал её стоны, смешивающиеся с моими, но ничего не мог разглядеть. Все мои чувства были спутаны, и я не мог отличить, что реально, а что нет. Только одно было ясно: я делал это сам, и от этого осознание кошмара, который творит со мной Юки, было ещё более чудовищным.

Услышав её смех, чистый и высокий, словно колокольчик, звенящий в темноте, я понял, что она торжествует, наслаждаясь моментом, когда я стал её игрушкой. Её дыхание коснулось лица, я почувствовал, как губы снова прижимаются к моим. Это ощущение было последним, что я запомнил перед тем, как погрузился в глубокий сон, полный ужаса и стыда.