Часть 19
Уже полчаса Хосок, Чимин и Юнги топтались на дорожке перед калиткой Тэхена, размышляя, что делать.
Они видели, каким было выражение лица, каким был взгляд Тэхена, когда он выскочил из зарослей и бросился по тропинке к дому, и этот взгляд им не понравился.
Сначала Хосок бросился за ним, потом и Юнги с Чимином, превозмогая последствия вчерашней пьянки, направились следом. Правда, бежать с таким самочувствием было выше их сил.
— Думаешь, что-то случилось? — на всякий случай поинтересовался Чимин.
— Нет, — вздохнул Юнги, — думаю, это у Тэхена каждодневная рутина такая — сначала вскакивать и убегать в одну сторону, а потом с такой же страстью выскакивать и убегать в обратную.
— Мне кажется, с ним что-то не так, — сообщил им Хосок, безуспешно пытаясь открыть калитку. — Я не знаю, как эта штука открывается, но Тэхен заскочил в дом и захлопнул дверь, и что-то мне подсказывает, что он или чего-то сильно испугался, или его сильно расстроили.
— Я знаю, как эта штука открывается, — внимательно осмотрев калитку, сообщил Юнги. — Но в уголовном кодексе это называется проникновение со взломом, и обычно за это по головке не гладят.
— Наверное, надо оставить его в покое, — предположил Чимин. — Может, человек просто хочет остаться один? А мы тут за ним бегаем...
— Я видел вчера его приступ, — пожал плечами Юнги, — и уверен, что в таком состоянии человек способен не только впасть в депрессию, но и запросто вздернуться на собственных шнурках. Так что оставлять его одно не советовал бы. Судя по тому, что сказал доктор, психика у Тэхена крайне нестабильная. Обычно так говорят про людей, способных на любую хуйню.
Юнги развернулся на месте и с силой, неожиданной для его тщедушной фигурки, вдарил ногой по одной из досок забора. Доска разломилась, оставив прореху, Юнги просунул руку и, нашарив рукой, скинул щеколду с калитки.
— Ой, — сказал он, отбрасывая в сторону сломанные доски, — у Тэхена тут забор прохудился. Неприятненько.
— Ты такой грубый, — покачал головой Хосок. — Я бы позвонил доктору Киму, Намджуну, и тогда уже решил — взламывать дверь в дом или оставить Тэхена в покое.
— Разумно, — кивнул Юнги. И набрал номер.
Сокджин с Чонгуком вышли на поляну, и если Чонгук безмятежно улыбался, то у Сокджина на душе скребли кошки. Конечно, он не считал нужным ставить Чонгука в известность о том, что свидетелем их трогательного интимного момента стал Тэхен, более того, понимал, что знать об этом Чонгуку не стоит. Но ему хотелось увидеть Тэхена, встретиться с ним глазами, чтобы разувериться в своих мыслях или же, напротив, удостовериться в том, что черная бездна, которую он увидел во взгляде Тэхена, ему не показалась. О том, что означает эта черная бездна, ему пока думать не хотелось, но в глубине души он подозревал, что именно. Ему просто нужно было подтверждение.
— Так-с... — растерянно оглядел Чонгук пустую полянку. — И где все?
— Думаю, — Сокджин пожал плечами, — кто-то дрыхнет в трейлере, Тэхен ушел домой, а Чимин, видимо, продолжает ловить отходняки в моей машине. Надеюсь, мне не придется повторно отгонять ее на мойку.
Чонгук не успел хихикнуть и уточнить масштабы ущерба, нанесенного Чимином ночью салону Сокджиновой машины, как его телефон зазвонил, и он с удивлением увидел на экране имя Юнги.
— Ты настолько ослаб от пьянки, что не в состоянии выйти на улицу? — съехидничал он в трубку, но тут же лицо его вытянулось. — Что?
Сокджин нахмурился, прислушиваясь.
— Они у Тэхена, — сообщил Чонгук, сбросив вызов. — И ему нужна моя помощь.
Сокджин смотрел вслед удаляющемуся Чонгуку и думал о том, что его порядком раздражает эта постоянная зависимость Чонгука от Тэхена, Тэхена от Чонгука, вклинившаяся между ними и разъедающая их тихое, устоявшееся счастье. Сокджина как будто разрывало изнутри на две спорящие друг с другом половинки: одна твердила, что Сокджин должен быть понимающим и терпеливым, ведь именно таким когда-то был с ним Чонгук, что только так он сможет удержать его любовь. Другая вопила, что удерживать скоро будет нечего, что эту самую любовь какой-то свалившийся на его голову Тэхен скоро попросту вырвет из его добрых и понимающих рук.
Сокджин смотрел, как скрывается за ветвями сосен силуэт Чонгука, и у него не было ни малейшего желания бежать следом. Он все вспоминал ту черную бездну во взгляде Тэхена, понимал, что сам вызвал ее, намеренно, жестоко ковыряя рану. Он знал, что там наверняка есть какой-то нарыв, чувствовал это, и никакая амнезия не могла удерживать гной воспоминаний слишком долго. Сокджин чувствовал, что рано или поздно нарыв вскроется, чувствовал, что ничего приятного в этом зрелище не будет, в особенности для него. И все-таки с какой-то садистской (или мазохистской) настойчивостью продолжал ковырять эту рану, выбирая инструменты поострее.
Тэхен лежал на полу в комнате, у камина, уставившись немигающим взглядом в потолок.
— Доктор Ким сказал, что это состояние бывает у Тэхена во время приступов, если приступ длится достаточно долго, - пояснил Хосок. — Что-то типа психической комы, если можно так выразиться. Потеря ориентиров, ощущений, чувств, хотя на внешние механические раздражители реакция есть. Сказал, ты знаешь, где у Тэхена аптечка и какой укол колоть, что он тебе в прошлый раз все показал.
— Так и есть, — кивнул Чонгук. — Но что спровоцировало приступ в этот раз? Вроде бы все было хорошо? Неужели он так расстроился из-за нашей небольшой размолвки с Сокджином?
— Не знаю, чем вы его так расстроили или испугали, но он сначала пошел за вами к ручью, а потом опрометью кинулся бежать назад, чуть не снес меня с дороги, — пожал плечами Хосок, наблюдая, как Чонгук умело набирает лекарство в шприц.
— У него было такое лицо, как будто он увидел что-то возмутительное, шокирующее даже... - пробормотал Чимин. — Что вы там делали?
— Ой, ну что могут делать два влюбленных и сексуально озабоченных идиота, давно не остававшиеся наедине? — фыркнул Юнги. — Трахались, думаю...
Хосок толкнул Юнги локтем:
— Где твои манеры?
— Остались на дне сумки-холодильника рядом с последней бутылкой холодного пива, — невозмутимо ответил Юнги.
— С ним должен кто-то остаться, — пробормотал Чонгук, укрывая Тэхена покрывалом и подкладывая ему под голову подушку.
— Давай, я останусь, — предложил Чимин. — Все равно мне стыдно смотреть в глаза Сокджину после вчерашних подвигов, как раз будет время заняться самобичеванием.
****
Выкрашенные серой краской стены дома, кажется, никак не гармонировали с буйным цветением парка, и, тем не менее, были здесь удивительно уместны. Музыка, постоянно звучавшая в голове человека, медленно шедшего по мощенной мелкой галькой дорожке, напряженная, зычная, шумная, многоголосая, никак не отражалась на его спокойном лице, но была удивительно уместна здесь и сейчас.
И только, кажется, река со смешным и странным названием все правильно понимала. Человек поправил воротник летнего пальто, немного запахнул его от прохладного ветра, обернулся на юношу, шедшего позади.
Какое счастие быть у себя! Какое блаженство знать, что никто не придёт, не помешает ни занятиям, ни чтению, ни прогулкам!
Человек вспомнил недавний эпизод в петербургском ресторане, когда, между разварной лососиной и пломбиром с ликером, Володя впал в какую-то агрессивную игривость, увлек его в тесный коридор, спрятанный за портьерой, и принялся целовать, схватив за отвороты сюртука. С Бобом такое случалось нечасто, и это, признаться, порядком возбуждало, и все-таки у Леймара не было принято такого поведения. Но прежде, чем удалось прервать это приятное занятие ласковыми увещеваниями, портьера отодвинулась и в коридор заглянул Великий князь.
На его красивом, строгом и сдержанном лице отразилась внезапная легкая судорога, а взгляд, в котором на секунду мелькнул испуг, заполнился густой черной бездной.
— Вы не понимаете, — говорил князь после, когда, несколькими записками и уговорами, переданными через брата, удалось уговорить его встретиться наедине, — ты не понимаешь... Чего мне стоит все это, какой боли! Какой боли мне стоит видеть тебя в объятиях другого мужчины и не сметь, не иметь права требовать от тебя единственному мне верности. Это другая боль, не физическая, но она гораздо... гораздо острее... Он будто вспарывает меня изнутри моих мыслей, и хочется что угодно сделать, руки на себя наложить, только бы избавиться от нее. Думаешь, это ревность? Нет! Это не она! Ревность кислая на вкус, а эта боль... Она похожа на сладкую истому, ту самую, какую рождали на моей коже твои губы когда-то. Только эта истома не знает, не имеет выхода, а потому заканчивается болью. Простишь ли ты меня когда-нибудь? Поймешь ли?
Человек остановился посреди тропинки и обернулся. Владимир подошел, мягко ступая, положил руку на щеку, согрел прохладную кожу. Володенька ничего не требовал, ничего не ждал. Но подходил и брал тогда, когда ему это было нужно. Володя не боялся никого и ничего, не смущался косых взглядов и чужих смешком, ему было все равно ему было не жаль репутации, не жаль доброго имени, ему не было жаль ничего. Володя, безусловно, любил. И все-таки он был не он.
***
Как и всякий раз после укола, Тэхен проснулся выспавшимся, но с тяжелой, будто ватной головой. Человека, сидящего возле него на полу, он узнал не сразу.
— Привет, — раздался голос Чимина. — Ты как себя чувствуешь? Пить хочешь?
Тэхен привстал, огляделся.
— Ты как оказался здесь? — спросил он мрачно.
— Мы взломали дверь, — пожал плечами Чимин. — Ну как взломали — нам Намджун рассказал, где лежит запасной ключ, и разрешил взять его. У тебя была эта... как это... психологическая кома?
— Ну да, — хмыкнул Тэхен, — состояние, похожее на нее, если быть точнее. Да, знаю, у меня это в карточке написано. Мне сделали укол? Кто сделал? Намджун тоже здесь?
— Намджун не приехал, Чонгук сделал укол.
При имени Чонгука лицо Тэхена помрачнело.
— Ты можешь идти, со мной все будет в порядке, — сказал, отвернувшись к огню. — Спасибо за заботу.
— Я лучше здесь побуду, — тихо ответил Чимин. — Не хочу туда идти. Можно?
Тэхен обернулся.
На Чимина даже злиться было сложно — такое у него было расстроенное и виноватое лицо.
— Говорят, ты пытался соблазнить Сокджина, — усмехнулся Тэхен. — Не очень-то хорошо, знаешь, поступать так с лучшим другом.
— Да, — кивнул Чимин. — Не знаю, почему я так делаю. Не знаю, почему Чонгук все еще считает меня лучшим другом. Но так было всегда.
Тэхен охнул:
— Всегда пытался соблазнить его парней?
— И девушек тоже, — кивнул Чимин. — В этом нет секрета, Чонгук об этом знает. Почти обо всех таких случаях.
— О каких-то все-таки не знает? — усмехнулся Тэхен.
— Об одном, — кивнул Чимин и покраснел. — Не то что не знает — не помнит.
Тэхен задумался, потом покраснел тоже.
— Ты же не хочешь сказать, что пытался подкатить ко мне яйца?
Чимин вскинул голову.
— Я думал, что у вас... ну... любовь и все такое, тогда еще Чонгук не был геем, тогда еще и слова такого мы не знали, но ты смотрел на него так, что это... бросалось в глаза. Куклы эти еще твои... Вот я и решил проверить...
— И что я ответил? — Тэхен посмотрел на него с интересом.
— Помнишь, я ударил тебя вчера? — почти прошептал Чимин. — Это была сдача. За тот раз.