Глава 37
Сыр и Ананас
Я ОТКИДЫВАЮ голову назад и смеюсь, наблюдая через стол, как Пенн и Ной яростно пытаются отчистить белую рубашку Ноя, только что испачканную соусом маринара.
Мы с Верой безудержно смеялись, прижавшись друг к другу. Ной смотрит на нас, подняв средний палец на одной руке, а другой пытаясь вытереть беспорядок на своей рубашке.
— Ной, в этом ресторане дети! – Упрекаю я его сквозь громкий смех.
— Не забывай промакивать, а не тереть, дорогой, – проворковала Вера, вытирая салфеткой слёзы, катившиеся по её глазам. Остальные за столом тоже смеялись.
— Я могу сделать это за тебя, милый. Не волнуйся. – Моя мама, которая, по-видимому, занимается стиркой, сообщает Ною, который тяжело вздыхает.
— Слава богу, потому что моя мама буквально убьет меня, а затем вернет к жизни только для того, чтобы снова убить меня за то, что я испачкал эту рубашку. – Ной паникует, когда мы снова смеемся над его восхитительным безумным состоянием. Я имею в виду, я не виню миссис О'Коннер, его рубашка была Docle & Gabana.
В конце концов Ной и Пенн направляются в ванную, а Спенсер окликает их и говорит, чтобы они не задерживались слишком долго, потому что я сказала ранее: в ресторане есть дети. Лицо Пенн стало таким же красным, как и волосы на её макушке, когда Ной просто рассмеялся.
После того, как смех Веры протрезвел и она больше не задыхалась, я взяла свой большой кусок пиццы с сыром и ананасами. Я знаю, я чертов монстр, который даже не знает, что такое вкусовые рецепторы, но, по-моему, это самое лучшее, и это здорово, потому что никто другой не ест её. Кроме того, в этом ресторане готовят лучшую пиццу с сыром и ананасами, и я чувствую, что солгу, если скажу, что не куплю её где-нибудь ещё.
Я откусывала половину вкусной еды, когда посмотрела через стол и увидела, как Чейз ухмыляется мне. Я игриво прищуриваюсь, как будто спрашивая «что?». Он просто тихо смеется про себя, как чудак, которым он и является, и качает головой.
Он что, серьёзно осуждал мой выбор пиццы прямо сейчас?
Я игнорирую его, когда моя мать и Дэвид встают из-за стола, Дэвид тихо шепчет своей будущей жене.
— Куда вы, две влюбленные птицы? – спрашивает Вера, когда мама кладет руку ей на плечо.
— Дэвид устал, – говорит мама, обращаясь к столу, а Дэвид фыркает у неё за спиной.
— Я устал? Разве не ты зевала каждые пять секунд? – спрашивает Дэвид, заставляя меня и остальную часть стола смеяться, когда моя мать игриво хлопает его по плечу.
— Видите? Сон сводит его с ума. – Мама дразнит его, когда Дэвид кивает вместе с недоверчивым выражением лица, — В любом случае, мы должны идти сейчас и оставить вас, ребята, веселиться.
— Но тётушка, веселья не бывает, когда тебя нет рядом, – дуется Спенсер, сидя между Леви и Чейзом. Это было похоже на гонку со временем для Спенсера, когда он метался между двумя парнями, и ему это чертовски нравилось.
— Хорошо, значит, ты получишь самый большой рождественский подарок. – Мама указывает на моего кузена, когда Спенсер быстро показывает мне язык. Неужели он ничему не научился после полудня, когда я бросила его на песок?
Все стояли и смотрели с крыльца дома Дэвида, хохоча, пока мы со Спенсером боролись на песке.
Затем Дэвид вытаскивает бумажник и роняет карточку на стол: — Ужин за мной.
— О нет, Дэвид…
— Я счастлив сделать это, – он поднимает руки вверх, защищаясь, пока мы все пытаемся убедить его не платить.
— Заказывайте всё, что угодно.
Хорошо. Это официально. Моя мама выходит замуж за гребаного бога.
Когда они уходят, а Ной и Пенн возвращаются с получистой белой рубашкой, мы заказываем ещё одну пиццу с сыром и несколько напитков. Вера делает несколько фотографий только с нами, девочками, которые были сделаны профессиональным фотографом Спенсером. Обратите внимание на сарказм.
В итоге мы не использовали карту Дэвида для оплаты. Я имею в виду, он оплатил наши перелеты и позволил нам остаться в своем огромном доме. Меньшее, что мы можем сделать, это оплатить его еду и нашу собственную.
Все скидываются, и вскоре после этого мы крутимся и выбегаем из итальянского ресторана. Вера и Спенсер так точно. Клянусь, это один и тот же человек. Ресторан был рядом с домом Дэвида, поэтому мы все шли пешком. Небо было черным как смоль, за исключением нескольких пятен белых звезд. Солнце зашло много тысячелетий назад, как и температура.
— Сыр и ананас, Джонс? Реально? – спрашивает Чейз, шагая рядом с мной. Я вспыхиваю на него, сильно обиженная.
— Цыпленок с пармезаном, Эверетт? Правда? – Неуверенно отвечаю я, пытаясь имитировать его низкий голос и с треском проваливаюсь. Он посмеивается надо мной, а я высокомерно ухмыляюсь: — Ты не жил, пока не попробовал пиццу с сыром и ананасом.
— О, да. И я чуть не умер, – смеясь, отвечает Чейз, и я игриво толкаю его.
Мы смеемся вместе, когда идём бок о бок, остальные идиоты впереди, ну, за исключением Леви, который просто шел как обычно.
— Чёрт возьми! Это Хейден Джонс.
Мы все оборачиваемся ровно в секунду, наблюдая, как к нам направляются трое парней в бело-голубых куртках леттермана. У одного в руке бутылка пива, я закатываю глаза. Только не эти лица снова.
— Ну, разве это не славное маленькое воссоединение? – Они спрашивают, когда останавливаются в метре от нас, — Ты хорошо выглядишь… – Парень по центре, Дэниэл, окинул меня взглядом с головы до ног, и на его пьяном лице расплылась неряшливая улыбка. — Действительно хорошо.
— И ты выглядишь точно так же. – Я разочарованно вздыхаю, когда его ухмылка исчезает.
— Всё ещё чертова сука, – невнятно пробормотал один из парней позади него. Я не узнала его, но я узнала другого: Натан Хансен, мудак, в которого я влюбилась в шестом классе.
— Хейден, давай просто пойдём, – бормочет Спенсер позади меня, дергая сзади мой черный свитер.
— Может быть, тебе стоит прислушаться к своему парню, Хейден. – Харрисон ухмыляется мне сверху вниз, как гребаный хищник.
— Может, тебе стоит прислушаться к тому дерьму, что исходит из твоих уст. Возможно, ты узнаешь что-нибудь о себе. – Я наклоняю подбородок, не позволяя проявиться беспокойству и страху, горящим в моем животе.
Даниэль смеется: — Что? Ты слишком хороша для нас сейчас?
— Она всегда так думала, – усмехается Натан из-за спины своего гораздо более крупного друга и скрещивает руки на груди.
— Давай, Хэй. – Даниэль усмехается мне, протягивает руку и хватает меня за руку, прижимая к своей груди своей невыносимой силой.
— Убери от неё свои чертовы руки, – рычит Чейз, хватая Харрисона за руку, которая была прикреплена к моей. Тревожные голубые глаза Харрисона переключаются с меня на Чейза.
— И что ты собираешься с этим делать? – насмехается Харрисон, когда я сжимаю свободный кулак. Даже не думала.
Я рычу: — Это.
Глаза Даниэля едва взглянули на меня, прежде чем моя рука описала большую дугу и ударила по его массивному уродливому лицу. Он мгновенно отпускает меня и снова натыкается на своих друзей.
Он плюет на землю и смотрит на меня снизу вверх: — Чёртова сука.
— Ребята, я думаю, мы должны бежать, – пищит Ной позади меня.
Я киваю и переплетаю свои пальцы с пальцами Чейза: — Да, я думаю, ты прав.
Дэниел и его друзья делают шаг вперед, а мы все разворачиваемся и удираем от них нахрен. В конце концов, мы расстаемся, как в мультфильмах. Вера и Леви пошли в одну сторону, Пенн, Ной и Спенсер – в другую, а мы с Чейзом продолжали бежать сами по себе, наши руки всё ещё были связаны друг с другом.
Он тащит меня по улицам, двое из трёх парней бегут за нами. Я смотрю на лицо Чейза, и хотя мы были близки к верной смерти, и адреналин струится по моим венам, я не могла не улыбнуться.
Каким-то образом нам удается обогнать их, что удивительно, поскольку все трое из университетской футбольной команды в средней школе Холден-Бей, и я буквально задыхаюсь, поднимаясь на один лестничный пролет. Как только их не было видно, мы прекращаем бег и отдыхаем на обочине.
Я кладу руки на колени и тяжело дышу.
— Это… это… похоже... на смерть? – Я хриплю, когда смотрю на Чейза, который ходит взад-вперед, сцепив руки за головой и наполняя легкие воздухом. Он улыбается мне сверху вниз.
— Как ты всегда ввязываешься в такое дерьмо? – Спрашивает Чейз, когда я встаю в полный рост, кладу руки на бедра, пытаясь позволить боли, которая, чёрт возьми, пронзила моё левое ребро, стихнуть.
Я пожимаю плечами: — После восемнадцати лет можно подумать, что я знаю ответ на этот вопрос.
— Давай, идиотка. Нам нужно вернуться. – Чейз смеется надо мной, протягивая руку. Мой желудок бурлит, моё сердце останавливается на целую секунду, а мой внутренний шестилетний ребенок кричит: «Ура!» Я улыбаюсь ему, глядя в эти прекрасные карие глаза, и кладу свою ладонь поверх его.
Мы шли бок о бок, переплетя руки. Иногда в тишине, иногда говоря о том, какой была моя жизнь здесь, в Холден-Бей, а иногда оскорбляя друг друга сарказмом. Это странная динамика, но мы с Чейзом справляемся. Я не знаю, что, черт возьми, происходит между нами, но мне нравится, что это происходит.
Когда мы приблизились к дому Дэвида, я заметила ещё две фигуры, идущие к нам, освещенные светом уличных фонарей. Один был чертовски высоким, а другой был маленьким с копной темных кудрей. Я отпускаю руку Чейза и бегу к ним, а девушка бежит ко мне.
Мы встретились прямо посреди улицы Дэвида, обняв друг друга и вздохнув с облегчением.
— Я думала, они тебя поймали. – Вера тяжело дышит, крепко сжимая меня. Наверное, это единственный раз, когда меня не волнует её железная хватка или тот факт, что она меня душит. Я просто рада, что она здесь и что с ней все в порядке.
Я усмехаюсь, откидываясь назад, и мы цепляемся за руки друг друга. — Нас? Никогда.
Передние двери дома Дэвида распахиваются, и моя мать, Дэвид, Ной, Пенн и Спенсер выбегают наружу.
— О, слава богу, дети, вы в порядке. Проходите внутрь. – Мама манит нас внутрь, заворачиваясь в цветочный халат. Только тогда я поняла, что температура немного понизилась. Я следую за Верой вверх по лестнице, а Леви и Чейз спешат за нами.
Крепко обняв Ноа и Пенн и сказав им, как я счастлива, что с ними ничего не случилось, мы все садимся в гостиной, пока моя мама готовит нам горячий шоколад на кухне.
— Кто были эти парни, Хэй? – спрашивает Пенн, садясь рядом со мной на белый удобный диван.
— Ебаные придурки, вот кто они, – хмыкает Спенсер с другой стороны от меня. Он не отпускал мою руку с тех пор, как мы сели, и я совсем не возражала.
— Точно. Полные придурки. – Я честно отвечаю, — Я даже не знала, что они знали моё имя.
— Хейден стала легендой в Холден-Бей после того, как взорвала кафетерий. – Спенсер хихикает, и я был рада, что он снова стал прежним, оптимистичным. — Это как знать знаменитость.
— Если они выдвинут обвинения, у меня есть хороший друг, который является лучшим юристом, – отвечает Дэвид, садясь в кресло. Он был невероятно взволнован и обнял меня, как только мы оказались внутри. Это было странно, потому что я знаю его всего два дня, а он так похож на настоящего отца. Но опять же, я действительно не знаю, на что это похоже. Я улыбаюсь ему в знак благодарности, когда он кивает мне в ответ.
Входит мама, балансируя дымящимися кружками на деревянном подносе, пока все двигаются, освобождая для неё место. Она медленно ставит поднос на большой кофейный столик и начинает раздавать горячие кружки.
Она передает мне одну, и я хватаю её обеими руками, прежде чем пальцы, ладонь и запястье вспыхивают болью. — Ах, дерьмо.
Все замолкают, пока я кладу руку на колени, задаваясь вопросом, когда, черт возьми, она начала мне болеть. Дэвид быстро ставит свою кружку, становится передо мной на колени и нежно берёт меня за руку. Он начинает тереть мою руку большим пальцем, надавливая на разные места, прежде чем сорвёт джек-пот.
— Твою мать! – Я взорвалась от боли, когда Дэвид кивнул сам себе. Я хмуро смотрю на него: — Что? Что не так?
Дэвид проводит рукой по своим темным волосам: — Я не уверен, но думаю, что ты сломала пятую пястную кость.
— Ха-ха, да, желательно по-русски, док, – говорит Ной, сидя на краю другого дивана в комнате, его усы цвета горячего шоколада закрывали его верхнюю губу. Все смеются над ним. Оставьте это Ною, чтобы улучшить напряженную ситуацию.
— Её мизинец, Ной, – отвечает Дэвид, оглядываясь через плечо. Ной кивает и улыбается, довольный собой и ответом Дэвида. Затем Дэвид поворачивается к моей матери: — Энди, ты можешь взять аптечку?
— Ох! Конечно. – Моя мама мгновенно выбегает из комнаты.
— Я думаю, что всем следует идти в кровать. Уже поздно, – говорит всем Дэвид, и он был прав, было несколько минут после полуночи. Я не понимала, как долго мы пробыли в итальянском ресторане; Думаю, мы просто слишком повеселились.
Как только все пробормотали «спокойной ночи», и я сказала девочкам, что скоро приду, все медленно исчезли из гостиной, пока не остались только Дэвид и я. Он всё ещё нежно держал мою руку, исследуя её дальше. Затем он тихо посмеивается про себя и смотрит на меня.
— Почему у меня такое ощущение, что подобные вещи случаются регулярно? – С лёгкой улыбкой спрашивает Дэвид. Если он что-то знает о моей матери, то я почти уверена, что он уже знает этот ответ.
Я вздыхаю и киваю: — Вы удивитесь, насколько регулярно это происходит.
Вообще я собиралась обновить ещё на прошлый выходных..
Но вы сами понимаете, учёба, все дела.
Обновляю как только появляется время.
Комментарии и голоса!