9 глава: Новые знакомства
Змеиный остров 07.09.2005 06:00
Часть I. Встреча в предрассветной мгле
Ночь неохотно сдавала позиции, и над сонным миром занимались бледно-серые сумерки. Софи уже была здесь, на деревянной лавочке у застывшего озера. Её проекция, созданная из чистой магии, выглядела как она сама, но не чувствовала ни утренней прохлады, ни влажности воздуха. Это был лишь временный сосуд, которым полностью управляло её сознание. Тело сидело, выпрямив спину, и терпеливо ждало.
На востоке небо алело робким румянцем, а сквозь кроны деревьев пробивался ослепительно яркий край солнечного диска. Она знала, что за ней наблюдают, и этот спектакль был частью её игры. С невозмутимым терпением она ждала своего противника.
- Ах, какое счастье, какая несказанная честь, что вы соблаговолили почтить нас своим визитом! - раздался за спиной Софи слащавый, приторный голос, словно льющаяся патока.
Софи распахивает глаза, испепеляя взглядом низкорослого человечка в вызывающе алом, криво сшитом пиджаке. Его маленькие, чёрные, как бусинки, глазки с лихорадочным любопытством скользят по её фигуре, но в них нет и тени высокомерия, лишь преувеличенная, почти карикатурная угодливость.
- Мой восторг куда скромнее, - ледяным тоном отрезает она, не отрывая взгляда от медленно просыпающегося озера. - Я здесь по делу. Мне нужен старейшина вашего... конклава, если не ошибаюсь. Дневного вампира, кажется?
- О, вы совершенно правы, несравненная! Само совершенство проницательности! - Карлик отвешивает глубокий поклон, и фальшивая любезность мгновенно сменяется настороженным, нейтральным выражением. Он осекается на полуслове, морщась от внезапно ударившего в глаза солнца, словно не привык к его свету. В этот самый миг сквозь шелест ветра до слуха Софи доносится нежный, кристально чистый голос, льющийся издалека, словно ручей. Это был детский голос, и он звучал из глубины берёзовой рощи. Софи резко вскидывается, как пантера, почуявшая добычу, и пение становится громче, проникая под кожу ледяными иглами...
Часть II. Песнь Гибрида
Сон чудесный снится миру,
Бледных улиц не узнать,
Лишь влюблённому вампиру
Снова будет не до сна.
Он идёт походкой лунной
В дальний сад, где ночь без дна,
Где за оградою чугунной
Бродит девушка одна.
Софи, словно завороженная змея дудочкой, поднимается и, презрительно игнорируя карлика, стремительно направляется на зачарованный звук. Карлик, не упуская момента, юркой тенью скользит в распахнутые двери виднеющегося неподалеку мрачного особняка.
На поросшем изумрудным мхом пеньке сидит хрупкая девочка лет шести в платье цвета запекшейся крови. Её кудрявые волосы, отливающие багрянцем, заботливо расчёсывает молодая брюнетка с печальными, влажными от слёз глазами. Высокая, болезненно-худая девушка сидит прямо на влажной траве, и её беззвучные рыдания терзают утреннюю тишину.
Резкий, животный запах ударяет в обострившиеся чувства Софи. Она машинально сжимает рукоять спрятанного под плащом кинжала, на мгновение прикрывает глаза и делает глубокий, рваный вдох. Воспоминание о том, что кумо каким-то образом связаны с вампирами, заставляет её разжать пальцы. Она медленно, с хищной грацией, подходит к ним.
- Доброе утро, - сухо роняет Софи, в её голосе нет ни капли приветливости. - Если я не ошибаюсь, вы - Леоника?
Девочка, до этого самозабвенно выводившая печальную мелодию, замирает, словно испуганная птичка. Её ангельское пение обрывается на полуслове, и она вскидывает на Софи свои поразительные глаза - глубокие, зелёные, словно лесные омуты, хранящие вековые тайны. Тяжёлый запах псины, исходящий от неё, внезапно перебивается нежным, почти нереальным ароматом распустившихся роз. Это странное гибридное создание, словно почувствовав опасность, кривит губы, обнажая белоснежные, острые волчьи клыки, и в её маленькой груди зарождается низкое, утробное рычание, полное неприкрытой угрозы. Кумо, казалось, не слышит и не видит ничего вокруг. Она продолжает машинально проводить гребнем по спутанным волосам, словно погружённая в глубокий, мучительный транс.
- Гр-р-р! Не тр-р-рогай её! - шипит малышка, её крохотное тельце напрягается до предела, готовое броситься на защиту.
- Я и не собиралась, - невозмутимо отвечает Софи, её взгляд остаётся холодным и спокойным, скользя по лицу рычащей девочки. - Мне нужно поговорить с твоим дядей. Где он сейчас?
- На охоте! - резко бросает девочка, и в её голосе снова проскальзывает звериная злоба. Особняк, словно тёмное сердце, скрывается в глубине древнего леса, где местные жители испокон веков промышляют охотой. Иногда в их сети попадаются и незваные гости, браконьеры или другие нарушители чужих границ. Охота на людей здесь строго запрещена, но на тех, кто преступает закон... это уже совсем другая история. Именно поэтому этот уединённый конклав выбрал лес своим домом, своим убежищем от любопытных глаз.
- Хорошо, подождём, - безразлично роняет Софи, словно время для неё ничего не значит. - А ты, я так понимаю, Кэтрин, девочка с голосом ангела. Сэм - твой брат, верно?
Услышав имя брата, кумо вздрагивает и словно пробуждается от глубокого сна. Она поднимает на Софи бледные, заплаканные глаза, красные от бессонных ночей, и её голос дрожит, словно осенний лист на ветру:
- Вы... вы нашли его?
- Ещё нет, - коротко отвечает Софи, в её голосе нет ни сочувствия, ни лживого обнадеживания.
Брюнетка не сдерживает новых слёз, и малышка бросается к ней, обнимая и что-то шепча на ухо, словно пытаясь унять невыносимую боль. Леоника постепенно успокаивается и снова смотрит на Софи пустым, невидящим взглядом.
- Вы найдёте его, - это звучит скорее как отчаянная мольба, чем как вопрос, вложенный в хрупкие уста.
- Сделаю всё, что в моих силах, - уклончиво отвечает Софи, хотя ледяной червь сомнения уже давно гложет её изнутри. Жив ли Сэм вообще?
- Вы правда... правда найдёте его? - в глазах кумо вспыхивает робкий огонёк надежды, словно хрупкий цветок, пробивающийся сквозь асфальт отчаяния.
- Конечно, - твёрдо произносит Софи, хотя в её голосе всё ещё сквозит еле заметная неуверенность.
Она грациозно разворачивается, словно ночная бабочка, и направляется к мрачному особняку по старой, потрескавшейся узорной плитке. Малышка снова начинает тихонько напевать, и её чистый голосок разносится над засыпающим лесом печальной мелодией:
Её веки чуть открыты,
Ветвь увядшая в руках,
Лихорадочный румянец
Водит танцы на щеках.
Вот он близок, миг блаженный,
Тень любимого лица.
И на миг лишь станет тихо
В их тоскующих сердцах.
Кто они и что им надо?
Пить да пить бы сладкий яд.
До утра, обнявшись крепко,
Так они и простоят.
Часть III. Разговор с Михаем
У самого входа во двор, словно страж, возвышалась полукруглая арка, искусно сложенная из грубого морского камня и увитая пышными, разноцветными розами, источающими пьянящий аромат. В центре ухоженной клумбы застыла в вечном танце мраморная статуя Незнакомки, окружённая буйством красок.
- Это моя дочь, - раздался за спиной Софи тихий, хриплый голос, словно шелест сухих листьев на ветру.
Софи резко оборачивается, словно пантера, внезапно почуявшая опасность. Перед ней стоит высокий, болезненно-худощавый мужчина в алой, словно кровь, шёлковой рубашке. Его длинные седые волосы небрежно спадают на плечи, а глубокие, антрацитовые глаза скрывают глубокую боль, тонкие бледные губы пытались скрыть острыез клыки. Возраст ощущается в каждой его черте: в усталой осанке, в медленных, но уверенных движениях, даже в самой атмосфере вокруг него, пропитанной дыханием веков. Софи склоняет голову в знак уважения к его древности и власти.
- Доброго времени суток, - сухо произносит она, не пытаясь скрыть ни своего недоверия, ни лёгкого презрения. Она снова отворачивается к статуе, словно та представляет для неё больший интерес. - У вас ко мне есть дело?
Мужчина подходит ближе, и его лёгкая улыбка кажется скорее хищным оскалом, обнажающим суть ночного хищника, скрытую под маской учтивости.
- До меня дошли слухи о твоей... прямолинейности. Говорят, ты так же остра на язык, как и твои клинки, - он делает едва заметное движение, словно собираясь коснуться её губ, но Софи отстраняется с молниеносной грацией змеи, готовой к броску.
- Я предпочитаю избегать бессмысленных формальностей, - отрезает она, её взгляд остаётся непроницаемым. - Говорите здесь.
- Ты уверена? Мой кабинет куда более... надёжное место для подобных бесед, - Михай бросает мимолётный взгляд на благоухающую клумбу, словно опасаясь, что из-за пышных розовых кустов вот-вот выскочат нежелательные уши или глаза.
- Если бы я чего-то боялась, меня бы здесь не было, - Софи не отрывает взгляда от его антрацитовых глаз, словно пытаясь заглянуть в самую душу древнего вампира. Она прекрасно понимает, что он испытывает её, проверяет на прочность.
Михай вздыхает, словно уступая неизбежному, опускается на каменную скамью и приглашающим жестом указывает на место рядом с собой.
- Мой... племянник был слишком доверчив. Он встретил Леоника и потерял голову, словно мальчишка, - старейшина начинает говорить, и в его голосе сквозит неприкрытая тревога, а взгляд устремляется куда-то вдаль, словно он видит не Софи, а давно минувшие трагические события. И пока он рассказывает, его слова, словно тёмные воды реки времени, уносят Софи в прошлое, к обрывочной истории, которую она знала лишь по случайным фрагментам и боялась собрать в единое целое...
Часть IV. Запретная любовь
Рассказ Михеля
Сэм, наследник древнего и влиятельного клана вампиров, бесшумно скользил по границе своих владений. Ночь вокруг была холодной и безмолвной, как сама смерть, но это спокойствие было обманчивым, зыбким, словно лёд на весеннем солнце. Он отчётливо чувствовал чужое присутствие, чужую, незнакомую энергию, острую и холодную, словно лезвие отточенного клинка, приставленное к горлу.
- Выходи, - произнёс он в густую темноту, и его голос, несмотря на внешнее спокойствие, был наполнен скрытой силой и властью. - Я знаю, что ты здесь, «Sǐwáng lìng».
Из глубокой тени раскидистого старого дуба появилась женская фигура. Это была Мицуки, чьё прозвище Леоника было дано ей западными охотниками, она была из древнего японского клана Шиацу, известного как «Sǐwáng lìng». Её волосы, чёрные, словно крыло ворона, были заплетены в тугую косу, исчезающую в ночи, а глаза, цвета расплавленного золота, горели немым вызовом. На ней был надет облегающий тёмный костюм, сливающийся с мраком, и в её ловких руках едва заметно поблёскивали два коротких, смертоносных меча.
- Я думала, ты будешь быстрее, - её голос был тихим, почти шёпотом, но в каждом слове чувствовалась властность и уверенность хищницы. - Ты слишком расслаблен, вампир.
- А ты слишком далеко от дома, - Сэм ответил с лёгкой, едва заметной усмешкой, но его глаза оставались серьёзными, внимательно сканируя каждое её движение.
Они сошлись в смертельном танце, где каждое движение могло стать последним. Мицуки атаковала с невероятной грацией и скоростью, присущей её загадочному клану. Её мечи рассекали ночной воздух, оставляя за собой призрачный сияющий след, а каждое выверенное до миллиметра движение несло в себе смертельную опасность. Сэм уворачивался, блокировал стремительные удары, но не предпринимал ответных действий. Он изучал её, с неожиданным восхищением отмечая её силу и отточенное мастерство. В её движениях не было слепой ненависти, лишь холодная, безжалостная эффективность, чистое искусство боя.
- Почему ты не убиваешь меня? - Мицуки внезапно отступила, тяжело дыша, её золотые глаза метали молнии ярости и недоумения.
- Потому что я не хочу, - просто ответил Сэм, и в его глазах, обычно холодных и отстранённых, внезапно появилось странное тепло, словно отблеск далёкого пламени. - Ты - не враг.
Мицуки была потрясена до глубины души. Она никогда прежде не встречала подобного вампира. В её клане с самого детства учили, что вампиры - это кровожадные монстры, лишённые чести, сострадания и любых человеческих чувств. Но Сэм был совершенно другим. В нём чувствовалась внутренняя сила, благородство и какая-то невыразимая, притягательная честность.
С той ночи они начали тайно встречаться. Их любовь была запретной и опасной, как самый сладкий и ядовитый плод с древа познания. Они назначали свидания под покровом непроглядной ночи, на самой вершине одинокой, затерянной в облаках горы, где никто не мог их найти, где их тайные встречи были скрыты от чужих глаз. Они часами говорили о своих мечтах, о своих страхах, о вечном противостоянии их кланов. Они были двумя разными половинками, которые каким-то невероятным образом нашли друг друга в этом жестоком и враждебном мире.
- Ты должна уйти, - однажды сказал Сэм, его голос был полон горечи и отчаяния. - Твой клан никогда не примет меня. Наша любовь обречена.
- Я знаю, - ответила Мицуки, и её прекрасные золотые глаза наполнились горькими слезами. - Но я не могу без тебя. Я не хочу жить в этом мире, если тебя не будет рядом.
- Тогда уходи, - Сэм взял её хрупкую руку в свою сильную ладонь. - Отрекись от них. Поверь мне, я тебя защищу. Я пожертвую всем ради тебя.
Мицуки приняла самое трудное решение в своей жизни. Она отреклась от своего клана, от своей семьи, от своего прошлого, от всего, что она знала и любила прежде. Она выбрала любовь. Они начали новую, полную надежд, но хрупкую, как лёд, жизнь. Но их счастье было недолгим, словно мимолётное прикосновение крыла бабочки.
Однажды ночью, когда Сэм возвращался домой после тайной встречи, на него внезапно напали. Это были мятежники, те, кто давно выжидал удобного момента, чтобы нанести удар. Они были сильны и безжалостны, но их было слишком много. Мицуки, почувствовав беду, прибежала на помощь, но было уже слишком поздно. Она лишь успела увидеть, как её любимого, окровавленного и беспомощного, уносят в неизвестном направлении, и она ничего не смогла сделать, чтобы его защитить. Её сердце разрывалось от ужаса и бессильной ярости.
Сэм был похищен, а она осталась одна, в отчаянии и страхе за его жизнь. И, словно этого было недостаточно, вскоре она узнала, что беременна. Ребёнок. Плод их запретной любви. Ребёнок, который мог бы стать хрупким мостом между двумя веками враждующими кланами. Ребёнок, который мог бы положить конец бессмысленной войне.
Михай, старейшина клана Сэма, взял её под свою защиту, увидев в нерождённом ребёнке единственную надежду на спасение племянника. Он был готов пойти на всё, чтобы защитить её и дитя. Старейшина понимал: пока Мицуки носит под сердцем наследника Сэма, мятежники не посмеют причинить ему вред. Это было их единственным спасением, но Михай горько осознавал, что именно надежда - величайшая слабость.
Часть V. Цена надежды
07.09.2005 12:45
Софи внимательно слушала рассказ старого вампира, но её взгляд скользил по окрестностям, словно она сканировала каждую деталь этого проклятого места.
- Она отреклась от своего клана, и мы наивно поверили, что на этом всё закончится, что их гнев утихнет...
- Из какого именно клана она? - резко перебивает Софи, её голос звучит напряжённо.
- Она из древнего рода Шиацу. В наших краях это неприметный клан, о них мало кто слышал, но в Китае их имя внушает ужас. Их знают как «Sǐwáng lìng»...
- Орден Смерти? - переспрашивает Софи, и в её глазах мелькает нехороший огонёк. - Я слышала о них. Для них нет полутонов, нет пощады. Их место - в могиле. И я почти уверена, что они напрямую причастны к нападению на вашего племянника.
- Но она отреклась от клана! - повторяет Михай, в его голосе слышится отчаяние. Вздохнув, он продолжает: - Но мятежники всё равно напали... Теперь она ждёт ребёнка Сэма, ребёнка, который может положить конец многовековой вражде... Они не посмеют тронуть Сэма, пока она беременна, это их... своеобразный закон чести...
- Это далеко не факт, - резко обрывает его Софи, её глаза сужаются до опасных щёлочек, а руки невольно сжимаются в кулаки.
- Это единственная надежда, которая у нас осталась, - Михай бессильно сцепляет дрожащие ладони на коленях.
- Надежда? Надежда - это прогнившая соломинка, за которую хватаются утопающие. Мне нужны факты, а не иллюзии, - Софи наклоняется вперёд, её взгляд становится пронзительным, словно лезвие бритвы. - Наша сделка проста: я нахожу его, а вы предоставляете мне всю имеющуюся информацию. Без утайки.
- Я немедленно свяжусь с нашим информатором. К вечеру у тебя будут все необходимые данные, - пообещал Михай, и в его голосе звучит неприкрытая усталость.
- И ещё кое-что, - добавляет Софи, её тон становится холоднее стали. - Доверие - самая опасная иллюзия. Вы думаете, что знаете своих врагов? Вы ошибаетесь. Враг может скрываться там, где вы и представить себе не можете, там, где вы чувствуете себя в полной безопасности. Вам нужно измениться, Михай, ради выживания вашего клана. Станьте голосом холодного разума, а не трепетного сердца. Сердце слепо верит и наивно надеется, разум же ищет подвохи и просчитывает все возможные варианты.
Михай хмурится, его взгляд становится жёстким и проницательным.
- Ты... вы правы, - соглашается он после долгой паузы, снова вздыхая. - Я распоряжусь насчёт вертолёта. Вокруг непроходимый лес, чтобы выбраться отсюда самостоятельно, потребуется как минимум сутки.
Софи криво усмехается, поднимаясь с каменной скамьи.
- Сутки, чтобы выбраться, если я здесь. Но что, если нет? - она говорит, не глядя на него, её взгляд устремлён куда-то за горизонт. - Прощайте, старейшина. Если появятся новости, я вас найду. И, Михай... не пугайтесь, если вдруг обнаружите, что я стою у вас за спиной там, куда вход доступен только вам.
Её голос звучит спокойно, но в нём отчётливо слышится стальная угроза. Когда Михай удивлённо вскидывает голову, Софи уже исчезает, растворяясь в предрассветной дымке, словно ночной кошмар. Он вздрагивает, и его старая рука медленно тянется к серебряному кресту, скрытому под рубашкой, словно ища защиты от невидимой тени, промелькнувшей рядом.