12
- Айка не перестаёт удивлять, - кривит губы в лёгкой улыбке Драган, когда они с дочерью отходят от толпы.
Вельмира подкусывает щёки изнутри: стоит ли говорить батюшке, что её победа - лишь стечение обстоятельств? Что на самом деле ей помог Дамир? Пусть он даже не догадывался об этом, но... всё же.
Она чувствует, как рука батюшки напрягается: наверняка, волнуется тому, что Вельмира не отзывается. Но... что ей сказать? Она прикрывает глаза, а затем выдыхает.
- Это не она, - выбор сделан.
Тихий голос Вель заставляет Драгана остановиться и внимательно посмотреть на дочь. Не сошла ли его любимица с ума?
- То есть как «не она»? - терпеливости господина Приречной области можно позавидовать.
- Там не было шарика с водой. Ни в одном из мешочков. Я просто... просто выбрала тот, на который Дамир что-то пролил. Подумала, может, это знак Мораны. В конце концов, сегодня и Её праздник, - тараторит девушка так тихо, что Драгану приходится склониться ближе, слушая её.
- Какова вероятность того, что Дамир помог тебе? - в голосе мужчины сквозит опасение, тревога и страх.
Может ли молодой князь что-то знать? Вдруг здесь есть место какому-то плану, который они не улавливают? Что, если в следующую секунду их уволокут в подземелье, а затем казнят?
- Нулевая. Ты сам знаешь, что мешочки готовились в тот момент, когда молодой князь получал по лицу, - иронично хмыкает Вель, убаюкивая нервозность батюшки.
Напряжение скатывается с плеч Драгана. Вельмира слегка толкает его локтем в рёбра, посылая заговорщическую улыбку.
- Будь аккуратнее в высказываниях, когда говоришь о будущем мужем, - хмыкает Драган, но Вельмира считывает в этом иронию. Батюшка всё ещё считал её идею отвратительной, но уже старался шутить. Это не могло не радовать. - К слову о разговорах... ты общалась с ним?
- Нет.
По правде, создавалось впечатление, что Дамир просто вычеркнул её существование отовсюду. Она-то надеялась упиваться тем, как он кричит пафосное: «Этой помолвке не бывать!», как потом он бы долго молчал, прокручивал в своей голове наиболее выгодный для себя вариант, а затем нашёл бы её среди толпы и, наконец, предложил «сыграть в любовь» перед Вацлавом и всем светом. Чтобы ни одна мошка не усомнилась в искренности их намерений, когда как для них это выглядело бы чистейшей сделкой.
Только Дамир молчал.
Вельмира злилась.
Предложения не поступало.
Ведь вся эта женитьба могла оказаться сделкой, выгодной для обоих. Но кто-то совершенно не спешил сделать первый шаг (это, что, семейное у Великоземских?), а Вель оставалось ждать. Вдруг молодой князь, наконец, одумается!
- Что за выражение лица? - хмурится Драган, разглядывая опасные искорки, пляшущие в глазах дочери.
- А что за выражение лица? - озорная ухмылка не сходит с губ Вельмиры.
О, да, сегодня Дамир Великоземский сам приползёт заключать договор о «липовом» браке. Она ведь не нравится ему? Сегодня она покажет насколько!
- Ты выглядишь так, будто собираешься на глазах у всех перерезать молодому князю глотку, - фыркает Драган, аккуратно оглядываясь по сторонам, не хватало ещё быть заподозренным в покушении на жизнь Дамира.
- Возможно, - уклончиво отвечает Вельмира.
Остаток вечера проходил... скучно. Как и полагается для сегодняшнего празднества. Правда, Вельмире очень не хватало Идана. Его глупых шуток, смеха, ровного дыхания. Вместо этого приходилось слушать пустую болтовню девушек Тринадцати Градских семей (Вельмира со скуки насчитала 163 упоминания имени «Дамир»).
Вель изредка качала головой, ещё реже делилась своим мнением и очень ждала окончания вечера. А, быть точнее, гадала: придёт ли сегодня ночью на их место Белый Волк. Конечно, никого «их места» не было, а углубление у реки по праву считалось местом Вель. Но... почему-то теперь оно ассоциировалось с тёплым дыханием сущника, с раздражёнными фырканьями и мягкой шерстью за его ушами.
Ей была безумно интересна его внешность. Связан ли цвет шерсти с цветом волос? Если у водных сущниц по цвету хвоста можно было определить цвет глаз судьбы, у воздушных - ловкость крылась в размахе крыльев, то у земных сущников окрас ассоциировался с силой. Те, у кого цвет волос совпадал с цветом шерсти - были единицами, самородками, сильнейшими сущниками.
Вель натурально пыталась представить цвет глаз, рост, безуспешно старалась нарисовать лицо, но... ничего не выходило, отчего только злость прокатывалась по венам. Когда-нибудь она посмотрит на него. Посмотрит и восхитится. Посмотрит и выразит благодарность. Посмотрит и... улыбнётся, искренне и живо. А потом обнимет. Его. В человеческом обличье. Сильные руки сильно стиснут тонкую талию, она почувствует размеренное дыхание и, возможно, услышит хрипловатый смех...
- Вельмира, дорогая, нам нужно идти, - голос батюшки так внезапно появляется над ухом, что Вель с перепугу дёргается, случайно опрокидывая бокал с вином на стол.
- Всё в порядке? - без особого участия, чисто для галочки, спрашивает Любица, на что получает размеренный кивок от Вельмиры.
Драган лёгким движением возвращает кубок на ножку, а затем подаёт руку дочери, чтобы та аккуратно переступила через скамью.
- Что за спешка? - тихо спрашивает Вель, поправляя кафтан.
Клюквенно-красный. Насыщенный. Чтобы её было видно. Чтобы приковывала внимание. Дамир должен быть в таком же, но (как заверила матушка) не был. Вероятно, право на одежду он смог отвоевать у Вацлава.
- Великий Князь готовит сообщение, нужно быть в поле его зрения.
- Дамир вернулся?
- Ещё пол часа назад. Не хмурься, всё это время он провёл за беседой с Иданом. Не то чтобы я прислушивался, но слышал твоё имя раз десять. Девять из них от Дамира.
По голосу ясно - Драган забавляется. Ещё бы.
- Что говорил? - напряжённо спрашивает Вель.
Чёрт! Чёрт! Чёрт! Что они наговорили друг другу? О чём шла речь? Почему он так свободно говорил о ней с Иданом, но ни разу с ней? Ни разу за вечер! Каждая из мыслей концентрировалась на кончике языка, грозясь быть озвученной в короткий срок. Быть точнее, в ближайшие десять минут.
- Хотел бы я знать. Но... он явно злился. При чём на брата. Идан что-то сделал тебе? Почему Дамир так взбеленился?
Этот идиот, что, решил рассказать о том, что признался в своих чувствах? Сегодня? В день, когда объявят о помолвке?! Вельмире хочется со всей силы ударить себя по лбу, а затем ударить Идана. По причинному месту. Чтобы искры из глаз посыпались. Злить Дамира до чёртиков - последнее, чего хотелось. Тем более, когда их помолвка и так держалась на добром слове. А его нервы, и того хлипче, на приказе Вацлава.
- Понятия не имею. Видимо что-то не поделили.
- Кого-то, - не удерживается Драган.
- Не Вы ли, батюшка, говорили о том, что хохмить запрещено, когда говорим о помолвке?
Изящно выгнутая бровь и лёгкий поворот голову - всё, что можно сделать здесь. Но будь они дома - это было бы «ты», возмущённое выражение лица и обязательный тычок кулачком или локотком под рёбра.
- Не дерзи старшим, - деланно хмурится Драган.
Он останавливается в нескольких шагах от центра залы, незаметно поворачивая Вельмиру лицом туда, где через несколько минут появится Вацлав.
Ровно в диагонали от неё стоит Дамир, внимательно следя за каждым движением отца и дочери. Какого чёрта... Просто какого чёрта она делает это?! Всё будет озвучено через несколько минут. Несколько бесовских минут, и он навсегда забудет о том, что такое «свобода», пусть и мнимая.
Он, лёгким движением, очищает ткань бархатного кафтана на левой руке от несуществующих пылинок. Благодаря недавнему «пьяному дебоширству» - он вынужден стоять в парадном кафтане, точно такого же цвета, как и у Вельмиры. И если утром он сумел послать желание Вацлава с его «парными костюмами» куда подальше, то сейчас клюквенный цвет буквально орал о том, что он женится. И о том, что не надень он его после своих «фокусов», Вацлав бы точно отыгрался на его спине прямо в этом зале. При гостях. При самой Вельмире. Может быть, тогда бы она одумалась?
Дамир слегка поворачивает голову в сторону, посылая брату ухмылку. Мол, «на, смотри, на меня и свою Вельмиру. Один цвет, одна семья. Точно уверен, что способен принять её выбор?». Когда Идан пришёл к нему с покаянием - Дамира практически хватил приступ смеха, но... Идан говорил о ней с такой нежностью, с такой любовью, что Дамир и сам не понял, в какой момент начал с не меньшим рвением отстаивать честь будущей невесты, зачем вообще пытался вытравить любовь из сердца брата... Только его было не остановить. Что если она, после признаний Идана, прискакала бы к Вацлаву и всё отменила? Какой бы позор его ждал! Особенно после того, как их заметили в кафтанах одинакового цвета.
Выбрать Идана! Сначала его, а потом Идана! В голове не укладывается! Ну, уж нет, он бы всё равно женился на ней. Лишь бы показать, что с ним - Дамиром Великоземским, такие шутки не проходят. Он бы сам попросил её руку у Драгана, он бы вымаливал разрешение у Вацлава, но показал бы, что с ним так обращаться непозволительно. Одно дело, когда она убегает от него, называя «монстром», другое - выбирает. Нет, такой удар по собственному достоинству Дамир бы не перенёс.
- Дорогие гости! Официальная часть нашего празднества подходит к завершению! И, по такому случаю, у меня есть объявление, - Вацлав выглядит так, будто он снова вырезал всех русалок. Дамира мутит только от одного "радостного" оскала. - Дамир, Вельмира, прошу Вас, - Князь протягивает руки к сыну и невестке.
Дамир беспрекословно подходит к нему, неотрывно следя за тем, как Драган отпускает дочь из своих рук, и та, с кроткой улыбкой, следует примеру молодого князя.
Эта дура просто не понимает, что она сейчас делает! В какую семью хочет попасть!
Ему, в конце концов, хватает собственных проблем с головой!
Да, бестиям все под когти, обязательно так жизнерадостно улыбаться?!
- Я рад объявить этих молодых людей Победителями Игрищ! - аплодисменты наполняют зал, гулко отражаясь от потолка и стен. Вацлав слегка шевелит кистями, успокаивая толпу. - Но есть ещё одна благая весть! Сегодня, в кругу моих дражайших Тринадцати Градских семе, я с радостью на сердце объявляю о помолвке моего первенца Дамира Великоземского и единственной дочери старинного рода Загряжских-Сирин - Вельмиры! Разделите же с нами радость сегодня! И поставьте этой ночью свечу за здравие молодых!
Секундная тишина накрывает тронный зал Вацлава, и Дамиру кажется, что ровно на эту же секунду его сердце перестаёт биться. Вот и всё. Пути назад нет. Есть только рядом стоящая Вельмира, её убивающая жизнерадостность, кафтаны клюквенного цвета и полная растерянность на лице Любицы Вадбальской.
Неужто думала, что он женится на ней? Боги, он вообще не собирался жениться, но кого теперь это волнует.
Под взрывы аплодисментов и радостных улыбок, Вацлав делает несколько шагов назад, оставляя двоих «на съедение» толпе. Дамир сглатывает, медленно поворачиваясь к Вельмире. Она хоты бы ради приличия может не улыбаться так ярко и органично!
Ему кажется, или он слышит тошнотворное «горько» на фоне? Нет-нет, не может быть! Ещё даже не состоялось ни одного обряда, про их помолвку только рассказали, этого не может...
Он чувствует сбивающий с ног аромат ромашки и солнца. Оно, что, обжигает его? Весь воздух куда-то исчез, окружающий мир сконцентрировался на россыпи едва заметных веснушек на её носу. Они всегда были там? Тишина вокруг не сулила ничего хорошего. Но ему было далеко безразлично, когда горячее прикосновение губ отчётливо отпечаталось на его собственных губах. Кожа к коже. Кончик её носа мимолётным касанием обжёг кожу над верхней губой. Тонкие пальцы без зазрения совести оставляли ожоги на плечах, прожигая бархатную ткань кафтана.
Людей вокруг больше не было. Исчезли. Сгорели. Затмились солнцем. Есть только она - эта ненормальная бестия, которая отчаянно цепляется за плечи. И он - застывший на месте, вмороженный в пол собственного дома, не смеющий поднять рук, сдвинуться с места, поцеловать в ответ. Она, действительно, целует его на глазах у Тринадцати Градских семей?
- Ты собираешься ответить или так и будешь стоять, как идиот?
С трудом понимает, что насмешливый шёпот принадлежит Вельмире. Дамир упрямо молчит в ответ, но с ужасом осознаёт, как через его пальцы пропускают через себя длинные чёрные локоны, такие мягкие, тёплые. Не его. Никогда не его.
Нет. Она почти его. Она будет его. Сейчас. В будущем. Без разницы. Взрывной механизм в голове щёлкает. Запускает обратный отсчёт. Какое-то животное желание обладать той, которая никогда не смотрела в его сторону, врывается под кожу смертельным вихрем.
Он целует её. Забирает инициативу в свои руки. Буквально орёт, грубо сминая мягкие губы: «Не только ты умеешь обжигать!» (но делаешь это виртуознее меня). Пытается доказать, прикусывая нижнюю губу: «Тебе не удалось выбить последний воздух из лёгких!» (но почему мне нечем дышать?). Только она знает: его попытки провальны. Ведь, по ощущениям, тонкие пальцы сжимают не ткань кафтана, а его лёгкие. Бессовестно впиваются в них аккуратными коротенькими ногтями. Говорят прямым текстом: «Теперь твоя свобода - моя».
Раздаются громкие удары музыки. Улюлюканье толпы. Аплодисменты. Ну, конечно, их танец. Совместный. Сейчас, когда его лёгкие порваны и выброшены на пол.
- Что, поцелуй тоже не способен вернуть тебе голос? - тихий заинтересованный шёпот обжигает губы.
«Ах, ты ж маленькая, хитрая бестия!»
Дамир чуть щуриться, проводя языком по верхнему ряду зубов, будто проверяя: не выперли ли клыки, чтобы как последний упырь[1] впиться ими в бледную шею и разодрать её, пока клюквенный цвет не потечёт по коже.
Так вот к чему всё это. Она хочет разговора. Её бесит молчание. В ответ он дарит лишь саркастичную усмешку, а затем одним резким движением притягивает к себе, начиная танец под оглушительное биение её (или своего) сердца.
«Неужели, маленькая бестия чувствует себя не в своей тарелке? Что? Растеряла всю уверенность?», - ему хочется рассмеяться ей в лицо, но он упрямо молчит, скользя ладонями по талии.
- А ты из тех, кто верен своему молчанию до конца, да?
Но её последнее «да» звучит, как поражение, как тот самый едва заметный и напряжённый выдох перед поцелуем. От этого «да» окончательно сносит крышу.
Он прокручивает её под рукой, а затем крепче прежнего прижимает к себе, к быстро-бьющемуся сердцу. По выступившему румянцу на бледных щеках - понимает: ожоги от его ладоней запечатлелись не только на её кафтане, но под ним, под кожей, на костях. Нет, он не будет мстить за её нелепую попытку разговорить его. Всего лишь преподаст небольшой, но достаточно поучительный урок. Дамир слегка склоняется к ней, не сбившись ни в ритме, ни в шаге. Вельмира смело приподнимает подбородок, ощущая разгорячённое дыхание на губах.
Он лишь кривит губы в скользкой ухмылочке. Нет, он не поцелует её до тех пор, пока этого не захочет её сердце. Он дождётся. Клянётся, что дождётся. И тогда урок будет усвоен ею: Дамир Великоземский всегда получает то, что хочет.
А хочет он её искренности.
[1] Упырь - общеславянский мифологический персонаж, встающий по ночам из могилы; он вредит людям и скоту, пьёт их кровь, наносит ущерб хозяйству. Считалось, что упырями становятся люди, бывшие при жизни оборотнями, колдунами. Также упырём мог стать погибший насильственной смертью, совершивший самоубийство, подвергшийся нападению упыря.