1
Канун праздника Комоедица, замок Великого Князя Вацлава, Столица
— Ты весь в крови. Снова.
И что ему, Велес всё порази, нужно сделать? Станцевать?
Наверное, на такое заявление стоит что-то ответить. Ради приличия. Только... что?
«Это моя работа, Зоран» – нет, не подходит. Лучший друг и без того знает, что он – Дамир Великоземский, молодой князь, первый наследник престола – игрушка-солдатик собственного отца, выполняющий любой указ папаши-психа, которого хлебом не корми, только приноси вести о мёртвых сущниках.
«Зоран, не нуди!» – так тоже нельзя. Он же, всё-таки, переживает. Вон как сверкают серые глазища, а бурые кучерявые волосы растрёпаны в разные стороны, будто бешенство подхватил, в самом деле. Разве что пены изо рта не видно. Пока что.
«Где кровь? Это сок клюквы...» – да, бестиям всё на съедение, какая клюква?! Зоран Береглез же не идиот! Хотя... местами, конечно, он совершенно не блещет умом.
Дамир приглаживает волосы окровавленной ладонью, не сводя уставшего взгляда с друга. Тот морщится, будто на его глазах что-то умерло и разложилось за несколько секунд.
— Фу, боги! — Зоран с отвращением осматривает красный цвет, небрежно окрасивший светлые медовые волосы. — Дамир, через пару часов празднество, а ты к следующему Солнцевороту вряд ли отмоешься.
Дамир усмехается. Ему и к следующей жизни не отмыться. Он лениво окидывает взглядом комнату, а затем падает на тахту, не заботясь, что под его весом жалобно смялся тёмно-синий кафтан, расшитый золотом. Плевать. Задерживает взгляд на робком танце огня в свечи. В покоях они всюду: на подоконниках, высоких фигурных подставках, книжных полках, дубовом комоде и прикроватных тумбах. Собственно, как и в замке. Сегодня был день Весеннего Солнечного Излома, а, значит, княжество Великих Чёрных Земель готовилось к традиционному празднику – Комоедице. Немудрено, что даже в тёмном уголке замка было светлее, чем днём – сегодня никто не собирался спать. А вот праздновать и ждать благословения от Бога Велеса – ещё как! Обряды, комы, игрища, танцы до упаду и, конечно, сжигание чучела богини Мораны (которую, по большому секрету, предавали огню с особенным удовольствием) – всё это должно произойти сегодня. В день, когда Дамир выстоял в очередном сражении.
— Зоран, тебя слишком много, — безэмоциональности молодого князя можно только позавидовать. — Подай блокнот и перо.
— Я похож на гонца?
— Ты похож на идиота.
— Сколько?
Зоран внимательно наблюдает за тем, как друг поднимается, подходя к письменному столу. Не нужно расшифровывать вопрос, чтобы понять о чём речь: скольких он убил. Дамир потирает пальцы левой руки – словно втирая оставшуюся кровь сущников в кожу. Может, когда-нибудь он отравится ею.
— Тридцать.
— Достойно для Чистильщика.
Молодой князь не оборачивается, вглядываясь в горящие огни за окном. Где-то там, вдалеке, словно хвост русалки, изгибается Чёрная река. При свете дня её можно заметить с этого самого места, на котором стоит Дамир. На самом деле, реку видно с любой точки замка – Князь Вацлав Великоземский постарался на славу.
«Достойно для Чистильщика». Но недостаточно, чтобы Великий Князь стал гордиться им. Недостаточно, чтобы умаслить его чёрную душу. Недостаточно, чтобы прекратить истреблять сущников.
Сколько Дамир помнил себя – столько мир разделялся на чистых, сущников и бестий. К первым посчастливилось относиться ему. Чистым считался каждый, кто не делил своё тело с магической сущностью. Князь Вацлав положил всю свою жизнь на истребление сущников (или, как их называли, «грязных») и возвышение чистых в своём княжестве. Такую же политику он вёл и с князьями трёх оставшихся княжеств – Землями Восходящих Светил, Большим Торговым Путём и Княжеством Солёного Моря. Авторитет Вацлава был настолько велик, что его боялись, поддерживали и шли за помощью. Поэтому бестии, обделённые сознанием, дохли, как мухи. Поэтому сущникам оставалось только скрываться и молиться своим богам. К слову, богиня Морана (чучело которой будет ярко полыхать сегодня) не слишком помогла своим магическим сущностям. Где она была, когда Князь Вацлав с особенной яростью истреблял водных сущниц? Русалок Чёрной реки? Когда отрезал им волосы и плавники? Когда выжигал глаза и вырезал голосовые связки? Когда некогда изумрудные воды реки Русалин Зов затянулись чёрной кровью? Богини не было. Князь Вацлав победил. А молодой князь Дамир вырос его правой рукой. Генералом Чистильщиком, как прозвали его в деревнях, сёлах, градских областях и княжествах.
Так, считал ли Дамир себя достойным? Хороший вопрос.
— Хочешь напьёмся сегодня? — голос Зорана выводит молодого князя из мыслей.
— Ты же знаешь, что Вацлав три шкуры с меня сдерёт, — хмыкает он.
— Береги свои шкуры, — тихий смех лучшего друга заставляет губы Дамира дрогнуть в лёгкой улыбке. — Но мы можем напиться и здесь.
Дверь с шумом распахивается. Дамир резко оборачивается, вытаскивая из портупеи на бедре кинжал, а следом – детский крик полощет по ушам.
— Перун тебя разрази! — вошедший младший брат резко хватает маленькую девчушку, прижимает к себе и закрывает ей глаза.
— Идан, если я открою глаза, он станет обычным? — тихо шепчет белокурая малышка.
— Сильно сомневаюсь, Еся.
Дамир показательно закатывает глаза, убирая кинжал, а затем почёсывает щёку, соскребая ногтями с кожи запёкшуюся кровь.
— Я, кажется, говорил тебе, маленькая княжна, что ко мне всегда нужно стучаться, — голос Дамира тих и нежен.
Он бы хотел сорваться к младшей сестре, сесть перед ней на колени и попросить посмотреть на него... Да только... нежная шестилетняя душа ушла бы в пятки. Определённо точно. Потому он стоял на прежнем месте, медленно переводя взгляд с друга на двадцатилетнего брата. Идан, недовольно поджав губы, присаживается перед девочкой на одно колено, разворачивая на себя.
— Кнопка, ты можешь открыть глаза.
Янтарные глаза девчушки распахиваются. Она смотрит ровно в такие же глаза брата. Девочка уже делает попытку повернуться, как длинные аристократичные пальцы Идана нежно касаются плеч, заставляя смотреть только на него.
— С Дамиром всё хорошо? — детский шёпот долетает до молодого князя. Идан косится на старшего брата.
— Да, Есения, со мной всё хорошо. Я просто... упал в клюкву. Это... сок клюквы.
Зоран прикрывает рот широкой ладонью, беззвучно тряся плечами.
— Кнопка, я слышал, что у Вельмиры безумно красивое платье, — Идан быстро мажет взглядом по застывшему лицу брата. — Может, тебе стоит проверить, пока наш Дамир... отмывается от клюквы.
— У Вель все платья красивые. И она очень красивая! Когда я вырасту – я тоже буду такой! Красивой!
Дамир, отмерев, закатывает глаза, покачивая головой. Серьёзно? Нет, боги, серьёзно?!
— Непременно, Кнопка.
— А ещё! — Есения снова переходит на шёпот. — Вель похожа на русалок с твоих картин!
Ещё пара фраз от сестры – и Дамира точно хватит удар. Зоран, чтобы привлечь внимание друга, стягивает с себя носок и кидает точно в плечо, получая своё кровное обратно вместе с разъярённым янтарным взглядом.
— Кнопка... Еся... Есения, никогда так не говори, хорошо? Вель... Вельмира, то есть, просто очень красивая девушка, хорошо? А сейчас беги скорее к ней, я уверен, что она ждёт тебя.
— Правда?! — глазёнки девочки начинают сиять.
— Конечно, Кнопка, — натягивает улыбку Идан.
Девчушка крепко обнимает брата за шею, затем, закрыв глаза одной ладошкой поворачивается к Дамиру и, махнув ему другой ладонью, резко разворачивается и убегает.
Идан шумно выдыхает, усаживаясь прямо на пол в покоях брата.
— Ты весь в крови. Снова, — резюмирует он, зачёсывая золотистые волосы, касающиеся линии плеч, назад.
— Это моя работа, Идан, — Дамир складывает руки на груди, а затем обходит брата, чтобы закрыть дверь.
Замок всегда был ненадёжным местом. Любое неосторожное слово могло повлечь за собой плеть. Или жизнь. Смотря на что наговорить. Идан обычно получал плети за радикальные взгляды и занятие не достойное сына Великого Князя Вацлава. Последний и вовсе считал Идана головной болью и никчёмным сыном только потому, что тот вместо войн предпочёл рисование. У Идана был талант. Признавался он, правда, только Вельмирой (куда же без неё!). Правда, когда никто не видел – Дамир позволял себе задержать взгляд на картинах брата дольше положенного и коротко кивнуть, оценив их по достоинству. А альбомы с эскизами (так услужливо выкидываемые Вацлавом) находил и хранил под замком в среднем ящике стола.
— Твоя работа – отстой, — хмыкает младший брат, а затем поднимается на ноги, чтобы пожать руку Зорану в знак приветствия.
Дамир небрежно пожимает плечами, возвращаясь к раскрытому блокноту.
— Как настроение у Вацлава? — он начинает что-то записывать, быстро летая пером по пергаменту.
«Батюшкой» Вацлава называла только Есения. И то в силу возраста. Дамир и Идан звали его, как и все в княжестве – «Мой Князь», «Великий Князь», «Ваша светлость Князь Великоземский», а за глаза – ненавистное «Вацлав» или обезличенное «Он».
— Ну, если учесть, что сегодня Он выразил недовольство своим младшим сыном лишь три раза – наверное, чудесное. Особенно, когда старший безмерно порадовал его, — Идан аккуратно сдвигает в сторону праздничный кафтан брата, чтобы сесть на тахту.
— Поверь, если бы ты рисовал свои картинки кровью сущников – Он был бы немного счастливее, — фыркает Зоран, закладывая руки за голову. — Подкинь кафтанчик.
— Надеюсь, ты хотя бы умоешься? — Идан переглядывается с Зораном, на что тот лишь пожимает плечами и кивает на кафтан, ожидая, пока тот не приземлится ему на ноги.
— Почему именно сегодня вас двоих так интересует мой внешний вид?
— Потому что именно сегодня – ты проведёшь праздник со своей невестой и выглядеть нужно подобающе, — хмыкает Зоран, всё так же наблюдая за Иданом.
Последний слегка отворачивает голову, делая вид, что очень увлечён вышивкой на кафтане брата. Секундное раздумье: кинуть или принести. Идан выбирает первое, отбрасывая ткань в сторону Зорана. Тот даже не предпринимает попытки поймать, лениво наблюдая, как кафтан приземляется на соседнюю подушку.
— Какая разница как я выгляжу, если на всех нас маски медведей? — раздражённо произносит Дамир. — Глупость какая! И чего ради мы должны выряжаться, как грязные?
— Вацлав считает это смешным, — Идан так и не поворачивает головы на Дамира. — Как и Тринадцать Градских.
Схлестнуться взглядами – и спора не избежать. Дамир будет с пеной у рта доказывать, насколько всем нужно ненавидеть сущников и бестий, а Идан – приводить сотни аргументов в поддержку сущников. В конце концов, разве они виноваты, что их избрала богиня Морана? Почему они должны быть убиты за свою магию? Может быть, тогда нужно убить и богов?
— Но ведь это, действительно, смешно, — скалится Зоран, перехватывая хмурый взгляд Дамира. — Мы меряемся чья медвежья маска веселее и натуральнее, когда настоящие сущники-медведи мрут пачками. А потом несём подношения богу Велесу, прекрасно зная, кому он покровительствует. Умора и только. А Тринадцать Градских – любители посмеяться.
Это было правдой. Тринадцать Градских семей – отвечали перед Князем за тринадцать областей и составляли круг его ближайших подданных. Ничем не отличающихся от самого Князя. Зоран знал о чём говорил, только потому что он являлся выходцем из одной такой семьи, а точнее – тем, кто продлит славный род Береглезов. Идану же иногда казалось, что все Тринадцать семей подверглись какому-то колдовству, вторя слова Вацлава точь-в-точь. Честно говоря, Идан бы даже не удивился, если бы нашёл в его сундуке обрядовых кукол.
— К слову, о Тринадцати, — Дамир захлопывает блокнот, поворачиваясь к Идану. — Я бы на твоём месте присмотрелся к Вадбальским. Три дочери, угасающий род. Выбирай любую. На мой вкус, младшая – Лесьяра – самая подходящая.
— Мне не нужна любая, — фыркает он. — И я не доверяю твоему вкусу.
— Ну, конечно, тебе нужна невеста твоего брата.
— Это та самая, от которой ты воротишь нос?
— Это та самая, которая очаровала собой весь замок.
— Полагаю, кроме тебя?
— Полагаю, вместе с тобой.
— Это, что, сцена ревности? Полегче, мальчики, я ведь тоже могу очароваться, — не удерживается Зоран.
Идан резко поднимает глаза на Дамира. По его лицу всегда практически невозможно что-то прочесть. Годы служения Вацлаву сделали из него настоящего молодого князя, преемника, который с одним и тем же выражением лица может вырубить целое поселение и жениться на самой красивой девушке Великих Чёрных Земель. Идан был уверен, что прекраснее Вельмиры просто не существует никого.
— Вель... то есть, Вельмира и я... мы просто дружим. Она не та, кто будет ластиться к двум братьям сразу, тем более, когда уже обещана тебе. И я, честно, не понимаю, зачем ей такой муж, как ты.
— Успокойся, а то тебя сейчас Карачун хватит, приятель, — смех Зорана абсолютно не помогает. Более того, звучит максимально искусственно и инородно.
Хотя Дамир и Идан не были полнородными братьями – Зоран никогда не видел их разобщёнными. Возможно, за это стоит благодарить покойную вторую жену князя – Мирину. Она никогда не сеяла раздор между Дамиром и Иданом, воспитывала их в любви. Поэтому свою любовь оба брата объединили для малышки Есении, которая потеряла мать, так и не узнав её.
Дамир лишь растягивает губы в ядовитой улыбке, которая не касается глаз.
— Мне плевать, кто вы с ней друг другу. И плевать на неё. Не смейте позорить меня и Вацлава на глазах у всех, это понятно, Идан?
— Я думаю, что больше, чем ты сам себя позоришь, убивая невинных сущников, опозориться уже невозможно.
— Так-так-так, братцы-кролики, остываем, — Зоран подскакивает с кровати, когда Дамир делает шаг к тахте. — Мы поняли, что тебе всё равно на свою невесту. И поняли, что тебе всё равно на свою лишнюю голову. А у меня нет невесты и есть голова и мне не хочется объяснять Вацлаву, почему его сыновья мертвы.
— Я тебя умоляю, он только рисовать умеет, — самодовольно хмыкает Дамир.
— А кто говорил, что вы убьёте друг друга, а не я вас? — отзеркаливает его эмоцию Зоран. — А что? Может, мне тоже Вельмира нравится! У нас с ней явно побольше общего.
— Заткнись, Зоран, — Дамир качает головой, делая шаг назад и сдержанно выдыхая. — Я, видимо, устал. Прости, Идан. Я знаю, что вы дружите и всё такое... мне бы проспаться.
— Тебе нужно очнуться, Дамир, а не проспаться. Очнуться.
Дамир снова отворачивается к окну, прикрывая глаза. За окном слишком много черноты. Прямо как в волосах одной особы этого замка. Длинных, блестящих, чёрных волосах. Есения права: эта девушка – русалка. Иначе, почему она... такая?
Вель. Вельмира. Вельмира Загряжская-Сирин. А в скором времени – да, простит богиня Лада – Вельмира Великоземская, молодая княжна. Единственная дочь Драгана и Златоцветы. Наследница одной из Тринадцати Градских семей. Девушка, за которой он наблюдал часами. Та, кто буквально очаровала весь его двор. Та, в которую безвозвратно влюбился Идан, а вместе с ним – добрая половина княжества. Боги, даже Вацлав поддавался ей. Стоило девушке появиться на приёме или празднестве в замке – Дамир клянётся, он видел, как уголки губ Вацлава приподнимались. И именно её он не хотел видеть в этом замке. Никогда.
Велес (Волос) — восточнославянский бог циклического движения и мудрости. Считается, что это божество — брат Сварога, бога огня. Во многих легендах Велес предстаёт в роли бога мудрости и вестника других божеств. Он — духовный наставник, который ведёт по праведному пути и позволяет развивать и открыть новые таланты. В мифах упоминается, что именно Велес — страж на границе миров. Он сопровождал людей в мир мёртвых и решал, куда отправиться душе — в Навь (подобие ада) или в Правь (прототип рая).
Весенний солнечный излом – весеннее равноденствие. Считается, что в этот день происходят значимые изменения в природе, меняется ритм жизни, заканчивается одно и начинается другое.
Комоедица – одно из самых распространённых названий Масленицы. Название пошло от хищного косолапого медведя, которого раньше звали «комом». Ком был олицетворением Бога Велеса – покровительствовал домашнему скоту, животному миру и природе.
Ком – главное угощение праздника. Круглые лепёшки из муки разного вида и сорта.
Морана - Морена, Мара — славянская богиня смерти, зимы, ночи. Согласно верованиям, она безраздельно властвовала над миром живых зимой.
Перун — верховный бог пантеона древних славян. Он является богом грома, молний, войны и справедливости, защитником воинов и князей.
Карачун (Корочун) — в славянской мифологии злой дух, сокращающий жизнь и олицетворяющий смерть в раннем возрасте.
Лада - восточнославянская богиня любви, красоты и счастья. Покровительница и защитница младенцев, а также крепких браков.