Мой демон

Ближе к вечеру Алан чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы подняться. Я решила всё-таки проводить его, чувствуя некую ответственность, хоть и звучит это смешно.

Зима неумолимо наступала, и её первый день был холодным и колким, так что пришлось достать из кладовки тёплый пуховик. Алану было вполне комфортно и в тонкой кофте, что несколько смущало, так как тем самым он будет привлекать нежелательное внимание.

Мы мало говорили, кажется, он вовсе забыл обо всём, что успел рассказать в полубреду. Конечно, я знаю, что на самом-то деле он всё прекрасно помнил, но почему-то молчал, словно поговорить было не о чем.

Я закрыла ворота и догнала его, шедшего по тротуару. В голову прокрались воспоминания о давнишних, казалось бы, событиях, когда мы точно таким же образом шли ко мне, чтобы нарисовать плакат. Это был тот день, когда я впервые коснулась его руки, испортив себе жизнь.

Мы шли плечом к плечу, так близко, что сносило крышу. Я еле держалась, чтобы не прикоснуться к его ладони и не заключить её в свою хватку. Его дрожащая на губах улыбка, чарующие чёрные глаза — всё это манило и сводило с ума. Приходилось делать настоящее усилие, чтобы держать себя в руках.

Алана, видимо, моё самобичевание веселило, так как всю дорогу он улыбался, будто вспоминал что-то хорошее. Я предпринимала попытку выяснить, чего это он любится, однако в ответ была лишь тишина и, психанув, я просто стала идти рядом.

Однако вдруг увидела толпу ребят — три девчонки и четыре пацана, — приближающуюся к нам. С ужасом я поняла, что это мои бывшие одноклассники, издевающиеся надо мной совсем недавно. Я словно вновь оказалась Ведьмой без души — обычной оболочкой, заключающей в себе пустоту, — запуганной, одинокой, никому ненужной.

— Ведьма! — парень по имени Хью помахал мне рукой. Вроде бы обычный дружелюбный, самый распространённый, жест, однако он напугал не хуже хлёсткой пощёчины.

— Действительно, — поддакнул лучший друг Хью, Арнольд. — Сколько лет, сколько зим!

— Ничуть не изменилась, — молвила Бьянка, девушка Хью.

Остальные просто пялились на меня, сверкая недобрыми огоньками в прищуренных глазах. Захотелось закричать, повалиться на колени и закрыться от всего мира, моля о том, чтобы они скорее пропали, исчезли из моей жизни, словно их никогда и не было.

— Ты знаешь их?

Неожиданно голос Алана вывел меня из раздумий. Такой нежный, добрый и мелодичный, он казался совершенно другим. Я сама не заметила, как повернула голову в сторону демона, чтобы посмотреть на него удивлённым взглядом, однако его лёгкий кивок подтолкнул что-то внутри меня, и я пробормотала:

— Мои бывшие одноклассники.

— Хм, смотрю, ты парня нашла, — влезла в разговор девушка по имени Таша. — Странно, что он тебе никак не помог, всё такая же зомбячка. Ты вообще в зеркало на себя смотрела? — издевалась она. — Знаешь о существовании косметики? В твои мешки под глазами можно трупы прятать.

— Чем мы сейчас и займёмся, — процедил сквозь зубы Алан.

— Ал, — я предупредительно коснулась его руки и еле удержалась, чтобы не одёрнуть её.

— Думаешь, самый крутой? — Хью всегда был взвинченным и разозлить его не составляло труда, как и сейчас. — Хочешь отойти?

— Сейчас ты отойдёшь, — ироничная улыбка легла на губы Алана, отчего его лицо засветилось каким-то таинственным очарованием. Было в этом виде что-то предупреждающее. — В другой мир.

— Ведьма как была безвкусной, такой и осталась, — во всю рассмеялась Бьянка. — И в парнях не разбирается, и в одежде. Вы только посмотрите на эти лохмотья.

— Интересно, она до сих пор волосы не расчёсывает?

— Пойдём-ка, Ал, — я потянула парня за собой, желая обойти компанию бывших одноклассников, но Арнольд перегородил мне путь, плюнув в лицо:

— Стой, страшила, мы с тобой ещё не разобрались.

— А ты в курсе, что Марита прекрасно чувствует себя без тебя? Прямо места себе от счастья не находит. Она считала тебя занудой, — Таша продолжала подливать бензина в огонь моих чувств. Марина — единственная девушка в моём бывшем классе, с которой я вела тесное общение. Пару раз мы даже оставались на ночёвку друг у друга, и я считала её близким человеком. В этом году мы переписывались, но так и не нашли времени увидится, однако я никогда не думала, что она меня ненавидит.

— Мне наплевать на Мариту, — прошипела я, с ненавистью смотря на развеселившуюся Ташу. — Пропусти нас, Арнольд!

Ноль внимания.

— Я слышал, что твой отец умер, — ребята смыкали круг вокруг нас. — Интересно, как твоя семья продержится теперь? Пойдёшь на панель, а, Ведьма?

— Заткнись! — только не о папе, пожалуйста.

— Он наверняка не любил такого урода, как ты, — Хью противно улыбался мне в лицо. — Тебя вообще любить невозможно. Ведьма.

Не понимаю, почему жизнь поступает так жестоко? Почему эти издевающиеся надо мной придурки придут домой и будут смотреть телек, не ведая ни о чём и не думая, а я должна буду вновь ломать голову из-за вопросов о смерти. Почему именно я умираю, а не кто-то из них, кто этого достоин больше? Несправедливо! Это они должны умереть! Они!

— Зат..., — я занесла руку для удара, но резко на ней сжалось кольцо тёплых пальцев и, растерянно обернувшись, я увидела Алана. На его лице не было ни одной эмоции — обычная пугающая маска, однако глаза, радужки которых раньше представляли собой тёмные пятна, сейчас полностью были чёрными.

Хью взглянул на Алана, и больше не смог оторвать взгляда. Он раскрыл рот и несколько минут тупо взирал в пустоту, словно пытаясь разглядеть, что-то, понятное только ему, а потом закричал и упал на колени, не отрывая взгляда от демона.

Из его ушей, глаз и носа хлынула кровь. Его друзья в ужасе отпрыгнули, распустив круг, отчего я снова почувствовала, что могу свободно дышать, однако от ужаса горло сжалось и не пропускало воздуха.

— Алан! — я кинулась к нему на шею, пытаясь остановить, но он не обратил на меня никакого внимания, продолжая уничтожать Хью.

Тот задёргался, будто в приступе, стал махать руками с ненавистью вдруг начал биться лицом об асфальт. Таша потеряла сознание, остальные кричали, кто-то пытался помочь, схватить его за воротник рубашки, но Хью постоянно вырывался и наносил себе новые удары. Вскоре его лицо превратилось в кровавое месиво, меня затошнило от его вида, но я не разжала хватки, пытаясь остановить Алана, крича ему в ухо что-то неразборчивое.

Потом тело Хью повалилось на асфальт и какое-то время ещё мелко дрожало, а потом упокоилось. Бьянка заплакала и кинулась к нему, гладя по спине и мокрым от крови волосам. Остальные в полнейшем шоке смотрели на него и, воспользовавшись этим помешательством, Алан положил руки на мои плечи и уверенно повёл вперёд, предварительно оттолкнув ногой бесчувственного Хью. Мы обогнули компанию и вскоре скрылись.

— Никто из них не запомнит наших лиц, — успокоил меня он. — Я стёр им память.

— Зачем? — прошептала я потрясённо. – Он, конечно, мерзавец, но...

Я свернулась пополам, чувствуя подползающий к горлу рвотный комок. Вскоре меня уже вовсю выворачивало на тротуар. Вытирая рукавом кофты рот, я продолжила:

— Но это не значит, что он достоин смерти. Такой жестокой особенно. Кошмар...

— Он выживет, — отмахнулся Алан. — Не стоит тебе беспокоиться. Ненадолго, правда, ведь через полгода он покончит жизнь самоубийством, в первый же день выписки.

— Как такое возможно? Его лицо..., — я не верила его словам.

— Он стал почти глухим и совершенно ослеп, — Алан осторожно взял мою руку в свою и переплёл пальцы. — Зато его сошки будут думать головой в следующий раз.

— Я не хочу встретиться с ним в одном из миров, — вокруг кружилось, и пришлось опереться об плечо Алана.

Мы остановились, чтобы дать мне шанс отдышаться. Тело болело неимоверно, будто я весь день изнуряла себя тренировками, да и, плюс ко всему, мутило, как после долгой пьянки.

— Я позабочусь об этом, — сказал Алан, не смотря на меня.

Я почувствовала, что улыбаюсь. Мило. Он чуть не убил придурка, который лез ко мне столько время, сколько я себя помню, а теперь говорит, что позаботится о том, чтобы после моей смерти мы не встретились.

Следующую часть пути мы проделали в молчании. Каждый обдумывал то, что произошло, я пыталась успокоиться и внушить себе, что Хью получил по заслугам. Его слова всё ещё отдавались эхом в голове, однако я пыталась не обращать на них внимания. Я вовсе не Ведьма, и у меня есть душа, а мои родители обожают меня. Откуда этому отморозку знать, что они на самом деле чувствую ко мне?

Честно сказать, я боялась вдруг узнать, что на деле они ненавидят меня. Ведь из-за моего появления у папы начались кошмары, ему пришлось развестись с мамой. Из-за меня их любимица — Кэрри, начала быстро увядать. Я виновата в смерти отца. И вскоре вновь принесу боль матери, сестре и Арти. Эту смертоносную волну не остановить.

— Перестань мучить себя, — посоветовал Алан, остановив меня за руку.

Я и не заметила, как мы дошли до особняка. Воспоминания о нашей встречи здесь в последний раз ударили по голове, как холодная стеклянная бутылка, и я почувствовала, как загораются щёки ярко-красными пятнами. Алан, заметив это, улыбнулся.

— Я чувствую твой страх перед неизвестностью, — сказал он. — Но там нет ничего страшного, поверь. Я был там.

— Я боюсь того, что принесу боль своим близким, — выдавила я из себя. — Боюсь, что буду отбывать Вечность в ужасных мучениях. Я хочу быть рядом с теми, кого люблю: мамой, Кэрри, Беверли, Линдси, Преданными и...

Я прикусила язык, чтобы не ляпнуть ничего лишнего, однако Алан всё додумал сам. Считалось ли это признанием в любви, чёрт подери?

Он с улыбкой притянул меня к себе таким привычным движением прикасаясь лбом к моему лбу. Мне показалось, что сердце в разы ускорило свой ритм и теперь бьётся в груди затравленной птицей, вот-вот намереваясь вырвать прутья клетки и отправится на свободу. Его горячее дыхание сбивало с толку, присутствие — обескураживало. Никогда ничего подобного я не чувствовала рядом с Кристофом, хоть и пыталась заставить себя полюбить его. Конечно, мне было хорошо рядом с этим пареньком из группы «Преданные», однако он не мог подарить мне такой пёстрый букет эмоций, как-то каждый раз делал Ал. Одного взгляда на него хватало, чтобы ощутить нечто новое в затравленной душе, будь это любовь, ненависть, скрытое обожание или отвращение. Теперь, находясь рядом с ним, слыша его запах, чувствуя тепло его тела, я думала, что являюсь самым счастливым человеком на Земле.

Однако сказки имеют свои концы, как и эта. Алан отстранился от меня и бросил ленивое «Пока», и стал было уже удаляться, как вдруг развернулся и, взяв моё лицо указательным и большим пальцами своей ладони, прикоснулся к моим губам.

От ощущения его сухих и желанных губ на своих, сознание помутилось, и я чуть было не упала, благо Алан успел подхватить меня, прижимая к себе. На секунду показалось, что мне всё это снится, что такого просто не может быть в реальности, однако его требовательный влажный язык, контрастирующий с сухостью губ, говорил об обратном.

Я нуждалась в Алане, чтобы не сойти с ума, и только сейчас я поняла это. С каждым его уходом на долгое время я тлела, как свеча, последними силами настраивая себя на позитивный лад. Потом он возвращался, ломал мою хрупкую реальность своей, и я злилась, не понимая, что должна благодарить его. Именно рядом с Аланом я чувствую себя полностью отрезвлённой происходящем. У меня нет дурацких вопросов, нет желания уйти раньше назначенного времени, наоборот, хочется цепляться за каждую его секунду, чтобы провести больше времени с ненавидимым демоном.

Его губы отстранились от моих так же резко, как и приникли, и Алан, без слов, развернулся на сто восемьдесят градусов и стал удаляться в особняк. Я была слишком поражена произошедшим, чтобы предпринять попытку остановить его, приклеившись к одному месту и провожая его горделивый стан смущённым взглядом.

Щёки пылали, сердце всё ещё отбивало чечётку в груди, и я хотела постоять спокойно, успокоиться, расслабиться, но раздавшийся рядом голос вмиг распугал мои планы, как гром — птиц.

— Венди?

Я повернулась, заранее зная, что встречусь с рассерженным взглядом Кристофа. И что я должна сказать ему после того, что он увидел? Правильно, ничего. Признаться ему во всём не могу, потому что не поймёт, обсмеёт и расстроиться, что я не оправдала доверия. Именно поэтому я смотрела на него исподлобья, развернувшись лишь корпусом, ожидая, что он скажет мне.

— То, что я видел, действительно правда? — его голос не был требовательным или яростным, как раз-таки наоборот.

Я кивнула головой, стараясь взять себя в руки. Хотелось улыбнуться во весь рот и сказать Кристофу, что я счастлива с другим, и не стоит ему портить мне малину. Конечно, об отношениях с Аланом не могло быть и речи. Он — демон, который извлечёт душу из моего тела через какой-то жалкий месяц, вряд ли в нём действительно есть какие-то чувства ко мне. Быть может, он поцеловал меня из жалости, сострадания, но, честно сказать, на это было совершенно наплевать. Я была готова воспользоваться своим положением, чтобы вновь почувствовать себя во власти крепких объятий и сухих губ.

— Зачем же тогда ты мучила меня целый месяц, если изначально питала чувства...к Доновану? — последовал следующий вопрос от моего псевдо-парня.

— Прости меня, Крис, — наконец-то я нашла в себе силы ответить. — У меня не входило в планы мучить тебя, я была искренна. За весь месяц наших встреч я ни разу не общалась с Аланом, он пришёл лишь вчера вечером...

— Ты любишь его, — не вопрос, а утверждение, однако я всё равно киваю, как бы отвечая. — Что ж, тогда нам больше не следует встречаться.

— Я знаю, как выгляжу в твоих глазах, — сказала я, развернувшись-таки к Кристофу полностью, — но что бы ты там себе не думал, знай, что это совершенная неправда. Я чувствовала себя счастливой с тобой, просто...всё намного сложнее, чем кажется на первый взгляд.

«Может, это даже и к лучшему, — подумала я, смотря, как лицо Кристофа приобретает трогательное выражение. — Он не будет грустить по мне, когда я умру».

— Конечно, — выдавил Кристоф из себя, голосом, полного презрения. Если не ко мне, то к Алану. — А я фея — Крёстная.

— Что...

— Почему нельзя было просто расстаться со мной и всё объяснить, мол, люблю другого, как делают нормальные люди?! Обязательно лезть целоваться к нему на глазах кучи людей, имея при этом отношения со мной?

В чём-то он был прав, однако далеко не во всём. Возможно, мне действительно стоило остановить Алана, но после пережитого с одноклассниками, после его крови в моём рту, это кажется невозможным. Я чувствую себя куклой, стоит ему оказаться рядом. Он может дёргать за любые ниточки, и я буду делать всё, что он скажет, хоть со скалы брошусь. Как после этого я могла отказать ему в поцелуе, с учётом того, что сама была не против, и даже больше — хотела этого?

— Зачем устраивать истерики? — спокойно спросила я. — Просто подошёл, назвал меня шлюхой и ушёл по делам. Но ты зачем-то орёшь и обвиняешь меня в чём-то, не пытаясь ничего разузнать. Хотя, знаешь, твои попытки всё равно не увенчались бы успехом, потому что я не собираюсь рассказывать тебе правды. Через месяц узнаешь. А сейчас, прости, мне пора. Прощай, Кристоф.

Я развернулась и стремглав понеслась вперёд, не дожидаясь, пока меня окликнут. Вот и всё, чудесные отношения разбились в пух и прах из-за одного прекрасного поцелуя. Впрочем, я ни о чём не жалею, это были лучшие чувства, что мне удалось испытать за свои семнадцать лет. И я никогда не откажусь повторить.

Сама того не осознавая, я пошла тем же путём, что и к Алану, поэтому, наткнувшись на пятно крови на асфальте, я испуганно затормозила, осознавая, наконец, откуда оно здесь.

Хью уже увезли, ребят наверняка увезли опрашивать. «Бедняги, — подумала с ехидством я, — придётся вам гнить в полиции несколько томительных часов». Стоит ли говорить, что я ни капли не жалела этих ублюдков? На самом деле, осознание их мучений приносит небывалое расслабление, ведь так приятно, когда твоим врагам плохо, как некогда было тебе самому.

Смертельный водоворот обуял всех нас, и немногим удастся выбраться.

***

Я открыла глаза с уже знакомым ощущением второго тела в своей широченной кровати. Не крича и не противясь, я повернула голову, и тут же чужие пальцы откинули рыжие волосы с моих глаз, давая возможность узреть великолепные, идеальные черты.

— Привет, Алан, — сказала я спокойно, следя за тем, как по лицу демона расползается улыбка от уха до уха, видимо, он был доволен моей реакцией.

— Привет.

— Что ты здесь делаешь? — на самом деле, мне было наплевать, главное само присутствие рядом со мной, однако я была обязана узнать. — Опять залез через окно?

— Это не составляет труда, — он пожал плечами. — Мне в голову пришла замечательная идея, вот я и пришёл.

— Ну давай делись, — я зевнула, принимая сидячее положение. Всё тело лениво покалывало после сна.

— Как тебе мысль прокатиться со мной на машине?

— Куда?

— Куда-нибудь, вон из города. Не волнуйся, Эдвард не встанет на нашем пути, ведь я верну тебя обратно, — поспешил успокоить меня Алан.

Я ошарашено смотрела на него, прикидывая всё «за» и «против». Машины — моя слабость, но после случая с отцом желание кататься как-то поубавилось. Однако в городе сидеть больше нет сил. Он кажется мне маленькой коробкой, болезненно давящей на мозг. Неужели я не воспользуюсь подвернувшимся случаем только из-за одной единственной аварии, заранее зная, что подобное уже точно не повторится?

Конечно, я согласилась.

— Тогда я жду тебя на улице через два часа, — сказал Алан, соскакивая с кровати. Момент — и он исчезает за окном, как так и надо, оставляя меня в одиночестве.

Я сходила в душ и спустилась на первый этаж, желая перекусить перед предстоящей поездкой. Однако, стоило только ступить на пол, меня окликнула мама. Она сидела на диване в гостиной, смотрела телевизор и, когда я зашла, даже не повернула головы, будто интересуясь передачей.

— Ты звала? — вопрошала я, остановившись в проходе.

— Да. Я видела Кристофа сегодня утром, — голос мамы был отдалённым, неродным. — Он сказал, что вы больше не встречаетесь...

— Велика беда, — я хмыкнула. — Люди встречаются, люди расходятся...

— Он видел, как ты целовалась с Донованом, — не нужно быть телепатом, чтобы понять, что меня в этом упрекают.

— Ну ма-а-ам, — протянула я, не зная, что должна сделать. Попытаться объясниться? Но ведь всё действительно так было и отрицать я не стану. — Ты ничего не знаешь...

— Из-за Донованов погиб Джек, этого мне достаточно, — оборвала меня родительница, наконец, повернув голову. На щеках её стыли дорожки от слёз. — А ты, спустя столь ничтожное время, обжимаешься с их представителем?

— Что ты хочешь от меня услышать? Что мне жаль? Да ни капельки! Да будет тебе известно, что я очень давно трепетно отношусь к Алану, и я не чувствую вины за то, что он отвечает на мои чувства! — вспылила я. Мама какое-то время смотрела на меня, не сводя глаз, из которых лились слёзы, а потом спросила, в своём ли я уме. Конечно, да, ответила я, как иначе-то?

— Как ты можешь продолжать симпатизировать тому, кто связан с твоей собственной смертью? — спросила тогда она, на что я лишь пожала плечами.

Действительно, как? Я и сама задавала себе этот вопрос, но никак не могла найти ответа. Столько попыток не привели к желанной ненависти, а лишь разожгли дикое неудержимое пламя внутри, называемое любовью. То чувство, что сжигает все преграды на пути, стремясь к объекту своего влечения. Меня можно винить лишь в том, что я позволяю этому едкому пламени завладеть моим сознанием, подчиняясь ему. Но ведь это так приятно, наслаждаться тем, чего давно хотелось.

— Ты должна ненавидеть его, — прошипела родительница сквозь зубы, словно прочитав мои мысли. — Вместо этого ты вешаешься ему на шею. Венди! Ты уверена, что поступаешь правильно?

— Да, — выпалила я без дрожи в голосе. — Уверена на сотни, тысячи, миллионы и миллиарды процентов.

— Он уничтожит тебя, — сказала тогда мама, на что я, не тая, ответила:

— Он уже уничтожил, — и пошла на кухню, завтракать, не собираясь выслушивать глупых обвинений в свой адрес. Будто я сама ничего не знаю! Будто бы никогда об этом не думала и не пыталась себя винить! Откуда матери знать правду о происходящем? Она может лишь догадываться, при этом пытаясь приплести к своим мыслям и меня.

Но я не собираюсь поддаваться.

Спустя два часа, как и было оговорено, я стояла у ворот своего дома, ожидая Алана. Наконец, завидев вдалеке дорогущую по одному лишь виду машину, я заулыбалась, предчувствуя весёлую поездку. Стоит ли говорить, что сердце моё при этом снова забилось быстрее, что уже не удивило совершенно, ведь я призналась себе, что Алан для меня — не просто палач.

Я залезла в машину, приветственно улыбнувшись Алану. Он кинул на меня быстрый взгляд и сразу же, без промедлений, задал вопрос по поводу матери. Для меня уже не было удивлением то, что он знает всё наперёд, однако, вскрикнув, чтобы не смел читать мои мысли, я рассказала ему всё то, что поведала мне мать. Не знаю, почему, но выкладывать всё Алану (с учётом того, что разговор касался его) было легко, не вызывало смущения. Я, конечно, умолчала о своей влюблённости, решив, что и без того всё понятно.

— Её реакция не вызывает удивления, — сказал Алан, когда я закончила. — Она хочет для тебя лучшей судьбы. Знала бы она, что будет в ближайшем будущем...

— Мама бы ни за что не опустила руки, в отличие от меня, — я принялась защищать родительницу. — Если я смирилась со смертью, и даже соглашаюсь раскатывать с тобой по городу на дорогих машинах, то она бы непременно влепила тебе по лбу скалкой при встрече, не выясняя подробностей.

— Может, правильно бы сделала, — пожал плечами демон.

— Кэрри бы поступила так же, — ответила я, понурив голову. — Возможно, это я у них такая неправильная.

— Танцующая по лезвию ножа, я бы сказал, — Алан улыбнулся, вновь посмотрев на меня.

Было наплевать, что в данный момент он совершенно не следит за дорогой. Для меня было главным то, что он смотрит на меня без всякого отвращения, недовольства, ехидства. Это был прямой чистый взгляд, в чёрном омуте которого хотелось утонуть.

— Именно это отличает тебя от других, — продолжал Алан.

— Наличие так называемых «крапинок» заключается в обыкновенной глупости? — я прыснула в кулак, заслужив шутливо-обвиняющий взгляд демона.

— Это не глупость, а особенность, — принялся объяснять он. — Глупость, это когда ты прыгаешь на нож, а не танцуешь по лезвию.

— Ты говоришь загадками.

— Тебе это нравится.

— Прочитал?

— Угадал, — он улыбнулся, а я звонко рассмеялась, запрокинув голову.

Мне было хорошо, как никогда.

Сегодняшняя поездка отличалась от предыдущей: яркий свет фонарей приятно радовал, гладил кожу, как тёплый воздух в салоне; мысли не раздирали тысячи идей; душу не терзали страхи. В воздухе стоял приятный сладковатый запах радости, а не затхлый и томительный — разочарования.

Меня не волновало, куда мы держим путь, ведь впервые за столь долгое время я чувствовала себя по-настоящему счастливой. Мне было хорошо с Кристофом, и в ночь после нашего расставания я плакала, тревожась за него и за себя. Ведь с ним мне казалось, что история с Аланом — лишь сон. Сейчас реальность болезненно давит, однако мне не хочется устраивать истерик или бунтовать. Можно сказать, что смирилась, но это не так. Я просто...счастлива без борьбы.

— Спасибо тебе, Алан, — вдруг вырвалось изо рта и я, закрыв его руками, во второй раз почувствовала непреодолимый приступ хохота, который не смогла побороть.

— Ну ты и дурнушка, — сказал парень, краем глаза следя за тем, как я смеюсь во весь голос, сложившись напополам, а потом скромно добавил: — Да ладно, не за что.

Громкий двигатель разрывал тишину ночи, увозя в нас далёкое место, где лежит неизвестность. Весь остальной открытый мир, где никто не знает нас, как Алана и Венди. Мир, где мы можем быть кем угодно, хоть демонами, хоть людьми. Где сможем забыть о настоящем, окунуться в любовь, спрятанную под различными проблемами. Мы мчались туда, где не существует ничего, кроме нас двоих, чтобы в скором времени вернуться обратно.