Мой демон

Я заперлась в своей комнате и сползла по двери вниз, оказавшись на полу. Испачканную одежду никто не увидел, папа был в комнате с Кэрри, и поприветствовал меня, не высунувшись. Я была этому рада, он бы с ума сошёл, увидев протёршиеся джинсы и кровь на руках. Странно, в детстве я всегда приземлялась удачно, а сейчас проехалась внутренней стороной предплечий прямо по дороге из-за этого чёртового голоса. Он так резко вспыхнул внутри черепной коробки, что я не смогла устоять на ногах. Хорошо, что прохожих не было и никто не мог заметить моей неудачи.

Конечно, некоторые люди, встретившиеся на пути, могли подумать, что я какая-то сумасшедшая, в моём-то возрасте девушки в грязи не валяются, а я выгляжу так, будто пережила какое-то «наиинтереснейшее» путешествие.

«Неудачница, — хмыкнула я, а потом задалась вопросом: — Кого же теперь Алан будет избивать за царапины на моих руках?».

Рассмеявшись, я поднялась на ноги и отправилась за чистой одеждой. Для себя я чётко решила не общаться с Аланом больше. Он вроде сам сказал, что я ему друг, но при этом между нами нет доверия. Тогда о какой вообще дружбе может идти речь? Именно, ни о какой. Надеюсь, я доходчиво объяснила свою позицию этому напыщенному индюку.

С тех пор я действительно не сказала ему ни слова, даже когда он ко мне обращался. По-моему, он не понял, что я ужасно обиделась на него, и всячески делал вид, что ничего не произошло. Обращался ко мне, как прежде, а потом, когда я ничего не отвечала, пожимал плечами и возвращался на своё место — к последней парте или барабану.

Дни тянулись за днями, и я оглянуться не успела, как наступила пятница. В связи с этим днём наша группа — не считая Алана — ужасно волновалась. Мы то и дело обсуждали костюмы, которые наденем, то причёски — это касалось только меня, Линдси и Дебборы. Остальные постоянно проверяли, настроены ли инструменты, процент их чистоты и сохранности. Репетировали, как оголтелые, до потери пульса и сознания. Вскоре мне стало казаться, что я могу спеть даже если меня разбудят посреди ночи. Такого эффекта мы все и добивались, так что никто не пожалел меня, когда узнал, что я проснулась в три часа и стала напевать одну из выбранных песен. Эта была ночь с четверга на пятницу, и я никак не могла уснуть, уж очень волновалась.

Пятница порадовала меня хорошей погодой. Актовый зал был подготовлен Линдси и Беверли, мы побывали там до начала уроков, чтобы установить инструменты, и после шестого, чтобы порепетировать. Здесь должна была собраться вся школа к пяти часам, и к приближению этого времени волнение внутри меня поднималось всё выше, выше и выше, прям под самую глотку. Я думала, что в конце концов меня стошнит, но всё обошлось.

После концерта должна была быть дискотека, но она меня мало волновала, а вот Линдси, кажется, переживала из-за неё гораздо больше, чем из-за концерта, хотя мы в каком-то смысле были её детищами, и на ней лежала ответственность за нашу неудачу. Хотя все мы были уверены в своих силах, и не позволяли пробраться в наш разговор мысли о неудаче.

Я стояла в маленькой кладовке, дверь которой вела прямо в актовый зал. Мы расчистили эту комнатушечку, растащив хлам по углам, и нашли старое зеркало, в которое я сейчас и смотрела. Чёрное платье очень шло мне, почти такое же было и у Дебби. Собственно, все чёрные платья похожи между собой, обычно их продают для выпускниц. Длиной оно было чуть выше колен и имело сбоку небольшой разрез и, честно сказать, чувствовала я в нём себя неловко, однако ничего другого в шкафу Кэрри не было, а тратиться на новое платье ради одного раза я не собиралась.

Дебби зашла в комнатушку, которая стала для нас своего рода гримёркой, с расчёской в руках.

— У тебя на голове полный кавардак, — поделилась со мной она. — Давай я помогу привести тебя в порядок.

— Я думала, что выгляжу нормально, — прогнусавила я, на что Дебби печально покачала головой, с лукавой улыбкой на лице, что ясно дало мне понять: подруга-таки шутит.

— Ты позволишь мне? — я кивнула, и она стала расчёсывать мои волосы, после чего принесла шпильки и начала сооружать на моей голове что-то невообразимое.

Спустя пол часа мои волосы были аккуратно собраны сзади — шпильки пригодились. Для меня это действительно было чем-то необычным, ведь я никогда бы не подумала, что короткие волосы можно как-то собрать. Из хвостика они постоянно выбивались, а шпильками их собирать казалось делом муторным, но Дебби справилась за короткое время, чем смогла меня порадовать.

— Вот так-то, теперь ты выглядишь гораздо лучше, — подруга во всю улыбалась, смотря на моё отражение вместе со мной. — Не скажу, что в остальное время ты не красивая, но выглядишь всегда весьма...потрёпанной.

— Жизнь меня помотать успела, — вяло ответила я.

— Теперь у тебя всё должно наладится, — Дебби обняла меня сзади, стараясь не задеть причёску. — Ведь красота — страшная сила.

Мне оставалось только устало вздохнуть, ведь с Дебборой я была совершенно не согласна. Для меня главным был внутренний мир, ведь прогнившие внутри яблоки ты не съешь даже если снаружи они будут красными и блестящими. Конечно, внешность играла определённую роль, этого я отрицать не стану, но моя была и до этих «изменений» неплоха, как раз для того, чтобы можно было заглянуть во внутренний мир. Теперь я выгляжу как какая-то дочь мафиози: чёрное платье, чёрный макияж, алые губы. Но не скажу, что мне не идёт.

— Ты тоже ничего, Дебб, — сказала я, смотря на подругу. — Надеюсь, что и остальные выглядят так же.

— Сомневаюсь, — подруга хихикнула. — Итону не очень-то нравятся платья.

Мы рассмеялись, на некоторое время позабыв о скором выходе на сцену. Никого из парней видно не было, кажется, они собирались одеться у Кристофа, живущего поблизости, и подойти сюда раньше пяти. Мы хотели ещё порепетировать перед началом.

Вдруг что-то снаружи хлопнуло, и мы с Дебб выскочили из комнатушки, увидев распластавшуюся на полу Линдси. Подскочив к ней, мы помогли подняться, а после узнали, что случилось, хотя всё и так было понятно: Линдси свалилась с табуретки, когда поправляла шарики, прикреплённые к настенным светильникам.

— Хорошо, что ничего себе не сломала, — сказала Дебби, на что моя блондинистая подруга кивнула головой с лёгкой улыбкой.

— Ты в порядке? — поинтересовалась я.

— Да, просто надо быть менее неуклюжей, — ответила Линдси уже гораздо бодрей. Кажется, ушибы перестали болеть. — Хотя с тобой, подруга, мне не сравниться.

— Ха-ха, это уж точно, — я рассказала ей о том, как шлёпнулась, когда сбегала из её дома, так что упоминание об этом меня совершенно не удивило. — Так что ты можешь гордиться собой.

— Да, а теперь, прости, мне нужно привести себя в порядок, — она раздосадовано хмыкнула. — Наша «гримёрка» свободна?

— Теперь свободна, — Дебби всё ещё придерживала её. — Давай я помогу тебе?

Девушка кивнула и вместе они удалились, оставив меня одну.

Я же поднялась на сцену, остановившись у микрофона, у которого мне придётся провести некоторое время, минут пятнадцать. Не могу поверить, что делаю это, что действительно буду петь для других людей. За время репетиций все ребята поняли, что годы тренировок в кружке пения не прошли зря. Однако это было пару лет назад, с тех пор я не выступала на сцене, особенно перед людьми, которых я знаю. Меня возили на всякие конкурсы, но там не было людей, которые были бы знакомы со мной, тут же совершенно другая ситуация. Я чувствую небывалое волнение, которое может поработить моё сознание, если я не успокоюсь.

«Всё будет отлично, Венди,» — сказала я себе и тёмное облако внутри черепной коробки стало постепенно рассеиваться с растущей во мне уверенностью в собственных силах.

— Бедная букашка переживает, — раздался голос перед сценой, однако я даже не опустила головы. И так было понятно, что это Алан пришёл поглумиться надо мной.

— У меня всё прекрасно, — высокомерно бросила я, сосредоточенно смотря на микрофон. Он всё ещё был выключен и мой голос звучал необыкновенно тихо.

Алан хмыкнул, но ничего не сказал, и за это я была ему безмерно благодарна. Он просто стоял на своём месте, не отводя от меня глаз, и я не знаю, сколько бы это продолжалось, если бы в зал не вошли Кристоф и Итон. Тогда напряжение между мной и Аланом как рукой сняло, и он вскочил на сцену, уместившись за барабанами, и предложил ребятам взяться за работу.

Те с радостью присоединились к нему, а я сбегала за Дебби, которая всё ещё была занята с Линдси. Пришлось оставить бедную, упавшую со стула, девушку, и отправится заниматься более важными делами — под этим я подразумеваю репетицию.

***

— Венди, в порядке?

— Да...

Я повернулась к Кристофу, который задавал этот вопрос, и вяло улыбнулась. На самом деле я ужасно волновалась, но не хотела позволять эмоциями взять над собой вверх. Мне казалось, что в этом замкнутом круге Преданных я — самый важный элемент, и если мой голос вдруг сорвётся, то позора не миновать, а если кто-то их них ткнёт пальцем не туда, то этого могут и не заметить. Впрочем, я действительно зазналась. На самом деле каждый из нас должен выложиться на полную.

— Вы часто играете на публике? — поинтересовалась я.

— На самом деле частенько, — признался парень. — Линдси использует каждый шанс похвастаться нами, она как мамаша, которая не хочет, чтобы талант её детишек пропал почём зря.

— Это же хорошо, — неуверенно протянула я.

— Да, мы очень благодарны ей, — признался Кристоф. — Ты уверена, что не останешься с нами после концерта? Преданным быть действительно круто.

— Ты давно в группе?

— О-о-о, почти с её основания, — он предался приятным воспоминаниям, закатив глаза и растянув губы в улыбке. — Как думаешь, кто вообще всё это начал?

— Итон и Деббора, полагаю, — предположила я, и оказалась права.

— Да-а, у них талант с пелёнок. После них в группе появился я, мы с этими ребятами давно знакомы. Потом они откопали Зака и Кристофа, а с солистом так и не вышло, — он пожал плечами и вздохнул. — Но музыку без голоса немногие любят. Честно сказать, Деббора и Итон хотели парня в этой роли, но тут кризисная ситуация с этим концертом...

— Я поняла, что была запасным вариантом, — хмыкнула я.

— Ты — единственный вариант после парня-под-номером-«х», — успокоил меня Кристоф. — И они благодарны тебе за согласие, правда. Мы все готовы принять твою верность навечно.

— Прости, но я против.

— Мы всегда будем тебе рады.

Я была бы счастлива остаться с ними, ребята действительно стали для меня близки. Они были интересными и многое знали, а их внешность была очень эффектной и непременно поможет им пробиться в звёзды. По крайней мере, в нашем городке они легко смогут стать известными, потому что музыка у них действительно завораживает...

Но...как бы я не хотела петь вместе с ними, я не смогу сделать этого, ведь Зак, выйдя из больницы, непременно расскажет им о том, кто вонзил ему нож в живот и из-за кого. Не понимаю, почему он уже этого не сделал, может, он не хочет портить концерт? Я никогда этого не узнаю. Но они сто процентов выкинут меня из группы, когда узнают правду об одном из членов Преданных.

Я посмотрела на остальных, тревоги на их лицах заметно не было, оно и понятно, ведь ребята столько выступали. Когда я говорю «ребята» или «они», я не имею ввиду и Алана, но и он ни капли не переживал из-за происходящего. В отличии от остальных, он даже не слушал, что говорят одиннадцатиклассники на сцене, объявляющие победителей конкурса плакатов, в котором участвовали мы с Аланом. Я и так была на нервах, так что эта наша работа меня вообще не волновала. Конечно, первое место заняли вовсе не мы, иначе ребята меня оповестили.

Потом настал наш звёздный час. Под общие аплодисменты я оказалась на сцене, потом какой-то одиннадцатиклассник нас представил, и люди вовсю заулюлюкали, ожидая хорошей музыки. Я не хотела их разочаровывать и пообещала себе выложиться на полную!

Слишком яркие светильники, стоящие на краю сцены, нещадно били в глаза и дезориентировали. Благодаря им я даже не могла видеть лиц людей, сидящих на последних рядах, что уж говорить о первых. Но зато они отлично видели всех нас и яро хлопали, приветствуя.

То, что было дальше, помню, как в тумане. Громкая музыка и мой голос наполнили актовый зал, и все молчали, слушая. Это был первый раз, когда кто-то действительно интересовался тем, что я делаю. Да и вообще, никогда не бывала в местах, где на всех лицах горят столь интересные выражения: удивления, восхищения, умиления (наверное, от внешнего вида кого-нибудь из группы). Жаль, что в зале не было ни Зака, ни Кэрри, особенно я грустила без поддержки сестры. Надеюсь, она придёт в себя и перестанет бредить этими кошмарами о мёртвом младенце и семье Донованов.

Яркие светильники светились вовсю разноцветными огнями: синими, оранжевыми, зелёными, жёлтыми и белыми. Мне казалось, что мы выглядим как дети радуги под их негреющим светом, но зрителей это не волновало.

Этот чёртов свет совсем ослепил меня, хоть я и старалась смотреть почти под потолок или вовсе расфокусировав зрение. Я даже не заметила, как последняя песня подошла к концу, и моё горло расслабленно завибрировало. С лёгкой улыбкой я оглядела собравшихся вновь и Деббора выкрикнула:

— На этом неделя английского языка официально может считаться законченной!

Все захлопали, а мои ребята оставили свои инструменты и выстроились в линию. Мы должны были взяться за руки и поклониться, как это делают в театре, и всё шло так, как мы задумывали, пока я не поняла, что по левую руку от меня стоит вовсе не Кристоф, как договаривались, а Алан. Вроде бы ничего такого, мне всего лишь нужно было взять его за руку, но от этой мысли внутри всё болезненно сжалось.

Нельзя было тянуть время, поэтому я собралась с силами и вложила свою ладонь в его. Как вдруг меня будто током ударило, мир пошатнулся, и я увидела перед собой отвратительную картину:

Мои родители стояли в подвале какого-то дома и в руках папа держал вялого ребёнка. Перед ними на каменном алтаре сидел мужчина, очень похожий на Алана, только более взрослый, с длинными чёрными волосами.

  —   Я смогу сделать это, но у вас никогда не будет других детей. И мечты о внуках тоже придётся закопать поглубже. Увы, но жизнью этой малютки вы затмите возможные жизни других... Вы всё ещё можете уйти и зачать нового ребёнка. Младенец родится живым, как пить дать, — сказал этот мужчина.

Но мои родители были чётко уверены в своём решении, и передали младенца в рука этого странного брюнета.

Потом яркая вспышка света и моя семья пропала из виду, а я оттирала тряпкой кровь с пола. С секунду ничего не происходило, но потом из моих уст раздался незнакомый мужской голос:

— У них родится ещё одна дочь.

— Но ведь я наложил проклятие.

— Да, но их любовь его победит. У них родится дочь. Рыжая. Её будут звать...Викки...Венера...В...не знаю точно, но на букву «В».

— Что с ней будет дальше?

— Этого я не вижу.

— Ты всегда удивлял меня, Алан...

Я так и не узнала, что произошло дальше, потому что меня отшвырнуло обратно. Моргнула — и передо мной уже не заляпанный кровью пол, а лицо Алана. На мгновение мой взгляд — испуганный и непонимающий — встретился с его — удивлённым и встревоженным. А после я уже быстрым шагом удалялась со сцены под непонимающие взгляды зрителей и Преданных.

«Ты всегда удивлял меня, Алан...,» — Алан?! Что это значит? Этого не может быть, он одного возраста со мной, а в год рождения Кэрри его вообще, наверное, только задумали! Как он мог так связно разговаривать?!

«У них родится ещё одна дочь,» — сказала я голосом взрослого мужчины. Вторая дочь моих родителей – я, значит, Кэрри родилась мёртвой? Но почему родители никогда не говорили мне об этом? Хотя, что за глупый вопрос? Как они мне это скажут? «Венди, знаешь, а твоя сестра родилась мёртвой, и мы пошли к Донованам, чтобы оживить её! Мы знаем, это звучит глупо, но это правда!».

Всё, как говорила Кэрри — какой-то подвал, в котором живёт некто по имени Прародитель, оживляющей потомков Малярии...

— Господи, — прошептала я в ужасе, останавливаясь посреди пустынной улицы.

Осознание пришло столь внезапно, что я еле устояла на ногах. Мы — потомки Малярии Вольтер! Нет-нет, не может этого быть! Почему мама умолчала об этом? Почему назвала имя жены Эдварда, и при этом не сказала, что мы её родственники? Не может этого быть! Я не поверю этому видению, пока не поговорю с обоими родителями!

— Венди! — раздался голос сзади, но я не обернулась, а наоборот, прибавила шагу и побежала вперёд.

Кто же знал, что Алан бегает быстрее меня? Он без труда догнал меня и остановил, схватив за руку и развернув, как недавно делала я сама, когда он пытался скрыться от разговора в доме Линдси.

— Остановись! — закричал он мне в лицо, отчего я испуганно опешила, смотря в его озлобленные глаза, в темноте кажущиеся совершенно чёрными. Когда-то я читала, что у людей не может быть глаз такого цвета, но я уже не раз убедилась в том, что из правил природы Алан выпадает.

— Что? Ударишь меня? — выпалила я ему в лицо, чувствуя, как слёзы начинают щипать глаза. — Может, своему этому «Прародителю» расскажешь?

— Откуда ты..., — он остановил себя на полуслове и встряхнул меня. — Что ты видела?

— Я не хочу иметь с тобой ничего общего! — я уже откровенно плакала, пытаясь вырваться из его стальной хватки, это было бесполезное занятие, однако я не жалела сил. — Можешь стереть мои воспоминания, если ты умеешь, но Кэрри всё равно подтолкнёт меня к этим знаниям!

— Успокойся, Вен, — он выглядел озлобленным и одновременно напуганным. Интересно, почему?

— Я устала от тебя, Алан! Не хочу, не хочу видеть тебя, слушать тебя и говорить с тобой! Отпусти!

— Не кричи, иначе я заткну тебе рот, — предостерёг меня он, однако мне было наплевать.

— Так отпусти, и я не буду кричать! — я попыталась ударить его, но он внезапно схватил меня и прижал к себе, преградив все попытки к отступлению.

— Сначала ты выслушаешь меня...

— Что ты собираешься говорить?! — продолжала негодовать я. Кажется, он не знал точно, что открылось мне в видении, и я не собиралась говорить ему это, поэтому всеми силами я запрятала воспоминания за горой других мыслей и начала придумывать план побега.

— Я тоже кое-что видел, — сказал Алан, желая этим привлечь моё внимание, но мне на это было как-то глубоко наплевать. — Кое-что, связанное с тобой.

— Мне нужно поговорить с моими родителями, отпусти, — я вновь предприняла попытку вырваться, но, естественно, у меня не вышло.

— О чём?

— О том, что Кэрри — мертворождённая, а я — незаконная! — выкрикнула я ему в лицо.

Алан замер, внимательно смотря на меня. Так в прошлом мечтательно близко, и так ненавистно — сейчас. Он будто думал, что собирается сказать, может, читал мысли, которые я старательно прятала. Впервые он был ко мне настолько близко, обнимал меня и, если бы не обстоятельства, не моя злость, всё выглядело бы романтично.

— Хотя погоди, ведь ваша семья нихрена не закон, так что мои родители ничего не нарушали! — я продолжала плеваться ядом. – Как, скажи мне, как оживили Кэрри и зачем наложили проклятие?

— Рано или поздно ты бы всё равно узнала, — он выдохнул, коснувшись своим лбом моего. Глаза закрылись, будто Алан уснул, но я-то знала, что он на самом деле творит.

— Не лезь в мою голову! — приказала я строго, но Алан никак не отреагировал. — Слышишь? Отпусти меня! Дай уйти, придурок, Боги...

— Бог тебе не поможет, — его губы исказились в ироничной усмешке. — Но мне придётся тебе всё объяснить, не так ли?

— Мне ничего от тебя не нужно, — ответила я.

Хотя в голове, признаться, всё перемешалось. Как, чёрт подери, он мог жить, когда Кэрри родилась, да ещё и иметь такой взрослый голос?

— Дело в том, что я, букашка, демон, — он отпустил меня и сделал шаг назад. — Теперь, когда ты всё знаешь, можешь бежать.

— Ты..., — я не могла поверить в то, что происходит, — ты пролез в мои мысли! Опять!

— В том-то и дело, что опять.

— И ты...ты..., — степень моего ужаса невозможно описать. Пальцы побелели от холода, сковавшего меня по рукам и ногам. И то ли дело в природных условиях, то ли в Алане, который внезапно стал казаться мне принесённым с другой планеты. Как я вообще могла поверить, что такие люди появляются из материнского лона? Да его ещё динозавры выносили!

— Не выносили меня динозавры, — промолвил он спокойно, словно мы вели обычную светскую беседу. — У меня обычная мать из родного мира, правда.

— Не верю! — выкрикнула я, делая поспешные шаги назад.

Демоны...мертворожденные дети...проклятия...потомки Малярии Вольтер... Всё смешалось в одну кучу, и самым противным было то, что я находилась в середине всего кошмара, не имея шансов выбраться и забыть. Самым приятным исходом была бы новость о моём сумасшествии. Мол, Алан Донован всего лишь плод сознания, созданный на нервной почве. Но нет, я прекрасно осознавала, что он реальный, и таких, как он, создать вообще в принципе нельзя. У кого фантазии хватит родить такого придурка?

— Если ты демон, — промямлила я, сама не веря в то, что говорю, — то сколько тебе лет?

— Сто семьдесят девять, — Алан гордо выпятил грудь вперёд. — Придёшь на моё совершеннолетие?

— Смешная шутка, Ал! — страх клокотал внутри меня подобно рвотным позывам.

— Это не шутка, — он в мгновение ока оказался подле меня, обхватив за талию и выдохнув в лицо: — Хочешь, докажу?