Дебютантка

17.1 Верхом

Гермиона никак не могла ни на чём сфокусироваться дольше нескольких секунд. Последние полчаса она настолько дотошно сканировала кабинет Бруствера, что могла по памяти назвать авторов книг в шкафу и заодно невзначай отметить, что стеклянный шар с песочными часами стоит неровно, а перо на письменном столе немного изогнуто — как будто кто-то слишком резко убрал его в подставку.

С начала их встречи Кингсли произнёс лишь пару слов. Он пристально изучал её законопроект, перелистывая страницы и периодически делая пометки. Судя по всему, министр привык работать неторопливо и методично, но Гермиона успешно надумала себе лишнего и принимала любое промедление за равнодушие. По его лицу невозможно было понять ничего конкретного — ни раздражения, ни одобрения, — а ведь она и без этих пыток успела изрядно намучиться. Кингсли раз за разом переносил их встречу, и Гермионе пришлось изнемогать в догадках.

Её даже не могли отвлечь свидания с Драко, ведь Грейнджер двигала расписание в последний момент — вслед за Бруствером.

Его молчание тем временем уже выводило её из себя больше, чем любая открытая критика.

Гермиона попыталась не теребить край рукава пиджака, но пальцы сами нашли ткань, и теперь она сосредоточенно гладила складку, словно от этого зависел исход встречи.

— Ты считаешь формулировки слишком мягкими? — тихо спросила она, когда министр остановился на последней странице.

Кингсли даже не поднял головы.

— Я думаю.

Он поставил ещё одну короткую чёрную черту сбоку от абзаца. И снова — тишина.

В какой-то момент Гермионе показалось, что она слышит, как тикают настенные часы. Или, возможно, это билось её собственное сердце.

Он размышляет. Он оценивает. Или он нарочно тянет время, потому что не знает, как отказать?

Её тело онемело от ожидания, а дыхание настолько замедлилось, что почти исчезло. Конечно, Гермиона по-прежнему сидела прямо, но с каждой секундой делать вид, что её внутренности не сжались в один сплошной тревожный комок, становилось всё сложнее.

— Я считаю, ты проделала потрясающую работу, — наконец сказал он, и его голос при этом был ровный. Слишком ровный, словно недружелюбный, понимаете? — Но работа и результат не всегда одно и то же.

Вот и всё. Все её труды только что спустили в унитаз.

— Значит, ничего не выйдет? — попросила конкретизировать Гермиона.

Кингсли отложил бумаги в сторону, скрестил пальцы и впервые посмотрел ей в глаза. Они воевали вместе против Волдеморта; безусловно, Бруствер не хотел быть с ней груб.

— Отнюдь, — вдруг возразил он. — Идеи очень живые и перспективные. Ты сконцентрировалась на правах женщин, но, по сути, это затрагивает всё общество целиком. Особенно ценной я считаю статистику домашнего насилия. Я поражён, что маглы публикуют такие данные настолько открыто.

Ущипните её.

— Эм, да... — нервно прокашлялась Гермиона. — Маглы пошли дальше, их общество прогрессирует в социальных вопросах. Но мы могли бы их догнать.

— И перегнать, — согласился Кингсли. — Ты должна понимать, что сейчас коллегия Визенгамота и министры очень заняты. Я не могу ворваться к ним с масштабным законопроектом.

— Конечно, — осторожно произнесла Грейнджер, хотя в глубине души она действительно надеялась на нечто подобное.

Бруствер мог бы зачитать эти пункты с трибуны в Атриуме, и это было бы незабываемо. Но так красиво мир меняется только в фильмах.

— Тут есть подписи семи аристократок, и, если учитывать суммарный капитал их фамилий, это немало. — Кингсли почесал затылок под феской, подбирая слова. — Однако... ты бы могла собрать больше, верно?

В теории, но на это точно уйдёт уйма времени и сил. Ей просто повезло, что Лукреция поймала нужную волну и привлекла своих подруг и знакомых. Заслуга Гермионы ограничивалась скромной подписью Розали Кларк, которая для министерства была едва ли авторитетнее эльфов.

— Возможно.

— С юридической точки зрения документ прекрасен, — успокоил её Бруствер. — Просто было бы здорово обсуждать это всё при большой поддержке населения. Понимаешь?

Кингсли не мог избавиться от здорового волнения, что было справедливо. Его первый срок подходил к концу, и скептиков, которые мечтали снять его с должности, существовало достаточно. Многие считали, что Брустверу удалось оказаться в нужном месте в нужное время и его назначение не более чем удачное стечение обстоятельств. Чаще всего людей не волновала изнанка — они хотели шоу, ярких заявлений, круглых цифр. Трудно объяснить простому волшебнику, почему на восстановление Хогвартса ушло целых два года. Хотя если копнуть глубже и разобраться, сколько в целом банк «Гринготтс» потерял из-за войны, то всё сразу же станет понятно.

— Ты предлагаешь... подождать? — уточнила Гермиона, прищурившись.

— Немного. — Кингсли поднял ладони в примирительном жесте. — Пару месяцев. Ты обзаведёшься новыми союзниками, заручишься поддержкой. Как тебе идея объявить о наших планах на твоём балу?

— Хм... — Грейнджер щёлкнула суставом большого пальца. — Звучит разумно. Там почти все будут настроены ко мне лояльно.

— Вот именно, — кивнул Бруствер с удовлетворением. — А я буду рядом.

Ей никогда не нравились отсрочки, но в предложении Кингсли было рациональное зерно. Это общество истощало само себя веками, и никто не пострадает, если они подождут всего лишь до декабря. К тому же... документ был сырой, и Грейнджер могла найти ещё парочку аргументов. Про поддержку говорить сложнее, но даже этого нельзя полностью исключать. С Малфоем она заметно прогрессировала, и люди всё меньше смотрели на неё как на гадкого утёнка.

— Тогда договорились?

— Договорились, — засиял Бруствер. — Если у тебя нет планов, ты можешь пообедать с Дороти. Она моя секретарша и просто без ума от тебя.

Оу.

Гермиона смущённо прикусила губу.

— У меня были планы.

Вообще-то, эти планы сложились ещё неделю назад.

— Ну что ж, — вздохнул Бруствер. — Как-нибудь в другой раз?

— Да.

Её крайне заждался Драко Малфой.

***

Вся эта затея с сексом без обязательств будоражила Грейнджер сильнее, чем ей хотелось бы признавать. Гермиона прокручивала в голове перед сном всё, чему Драко мог бы её научить в постели, и зачастую фантазии одолевали её настолько, что она не смыкала глаз до самого рассвета. Её возбуждало в этой затее всё: мысли о нём, переписка с кодовым словом «менуэт», лёгкое ощущение опасности. Никто даже в теории не догадывался, как далеко зашли их уроки. Гаррет, которому она доверяла больше всего в этом опасном мире аристократов, и тот не имел ни малейшего понятия, чем на самом деле закончился её день рождения.

Конечно, она была известной фанаткой адреналина и загадок, но ничто бы не сработало, если бы Драко не привлекал её по-настоящему, как мужчина. А он был очень хорош. Высокий, подтянутый, с невероятно красивым членом. Гермиона почему-то была уверена, что обычно они выглядели хуже. У всех фанаток Малфоя должны были быть причины сходить по нему с ума, и чем больше Грейнджер погружалась в его внутренний мир, тем яснее становилась картинка.

Он был плохим парнем с добрым сердцем, хитрым взглядом и манерами дьявола. Драко неизменно вёл себя так, будто никому не принадлежал, и в этом заключалась, пожалуй, самая его коварная приманка. Если он не лакомый кусочек для всех девочек-отличниц с комплексом «исправлю демона», то кто тогда?

Малфой-мэнор — огромное несуразное поместье, где было слишком много теней и слишком мало окон. Оно по-прежнему вызывало у неё лёгкую неприязнь, но, пока она избегала злосчастную столовую, всё было вполне терпимо. Гермионе не хотелось тратить время ещё на одно письмо, поэтому она воспользовалась портключом и уже спустя двадцать минут после прощания с министром открывала тяжёлую амбарную дверь конюшни.

— Тинки сказала, что я найду тебя здесь.

— Кого я вижу, — усмехнулся он, не оборачиваясь и продолжая неспешно вычёсывать гриву белого жеребца.

На Малфое была жилетка без пиджака, а рукава сиреневой рубашки он непривычно для неё закатал по локоть. Первое, что бросилось в глаза, — его крепкие предплечья и мышцы, которые то и дело напрягались от плавных движений руки. Надо сказать, что Драко выглядел подозрительно естественно за таким необычным для потомственного аристократа занятием.

Он действительно ухаживал за лошадью сам? Без заклинаний, без прислуги? Её мозг отказывался принимать эту информацию.

— Я думала, ты не любишь грязь, — произнесла Грейнджер, наконец расстегнув пиджак, в котором вдруг стало тесно.

— Только ту, что не отмывается, — парировал он. — У тебя что-то срочное? Или ты уже соскучилась?

— Возможно, я захотела посмотреть, как Малфой работает руками, — сказала Гермиона, с вызовом приподнимая бровь. — Зрелище редкое.

— Наслаждайся, — улыбнулся он, ничуть не смутившись. — Этот красавец не даёт себя трогать никому, кроме меня. Хочешь рискнуть?

Драко отступил на шаг, предоставляя Грейнджер место рядом. А лошадь тут же повела ухом, заметив её первые неуверенные шаги навстречу.

Гермиона редко взаимодействовала с животными, кроме полужмыра Живоглота, которого она купила в детстве. Они чаще всего её откровенно пугали: она не любила чего-то не знать, а то, как вели себя дикие звери, зачастую не могли спрогнозировать даже профессиональные дрессировщики.

— Белый жеребец. Очень скромно, — прокомментировала Гермиона, сглатывая.

От Драко исходило манящее тепло, и в сочетании с запахом сена, металла и его древесных духов оно успокаивало. Грейнджер не славилась необдуманными поступками, и в тот момент, когда трансгрессировала их в спальню, она уже понимала, что Малфой — идеальный кандидат для потери девственности. Опытный, сексуальный и непреклонный. Ему не нужен белый конь, чтобы привлекать таких нежных особ, как она, но он у него был.

— Его зовут Шторм. Он упрямый и совсем не доверяет людям.

— Ты сейчас о себе?

Драко приподнял уголки губ.

— Я бы не стал называть себя красавцем.

— Неужели? — Грейнджер покачала головой. — А я думала, ты держишь зеркало у кровати.

Он отложил щётку на ящик внизу и выпрямился.

— У меня есть зеркало у кровати, но оно не для меня, — произнёс Малфой, искря серебристыми радужками.

О господи. Гермиону бы пришлось собирать по кусочкам, если бы Драко заставил её смотреть на собственное падшее изображение в зеркале во время того, как он вбивался бы в неё сзади.

Чёрт возьми, точно. Малфою явно нравилось доминировать, и он бы хотел поставить её на четвереньки, да ведь?

— Погладишь его?

— Кого? — вырвалось у Грейнджер прежде, чем она успела себя одёрнуть.

Видимо, растерянность на её лице читалась особенно отчётливо, потому что Драко любезно указал на Шторма, откровенно забавляясь её заминкой.

Конь начал топтаться на месте, словно проверяя границы её страха.

«Поверь мне, Шторм, я вспотела не из-за тебя».

— Как... как это правильно делается? — спросила Гермиона, пытаясь побороть проклятую хрипотцу в голосе.

— Медленно, — произнёс Малфой. — Начни с шеи. Вот отсюда.

Он подошёл к Грейнджер сзади, и его рука обогнула её запястье, чтобы плавно направить ладонь к гладкой белой шерсти между холкой и плечом.

— Плоской ладонью, — объяснил Драко. — Против шерсти лучше не пробовать. Главное, продолжай двигать рукой уверенно и без нажима.

Шерсть под пальцами оказалась теплее, чем ожидалось, и не такой гладкой, как выглядела со стороны. Под кожей коня чувствовалось отчётливое движение: Шторм тяжело дышал, и воздух буквально резонировал от напряжения.

— Я всё делаю правильно?

— Лучше, чем большинство, — ответил Драко, касаясь губами правой мочки уха Гермионы. — Шторму не нравится, когда его трогают, будто плюшевую игрушку. Он не любитель обнимашек.

Грейнджер улыбнулась, смелее проводя ладонью вдоль широкой шеи коня. Он чуть опустил голову, будто нарочно подставляясь под её прикосновения.

— Кажется, мы нашли общий язык, — обрадовалась Гермиона, чувствуя, как в груди щемит от восторга.

Она никогда не думала, что ей будет так приятно подружиться с конём, но Шторм мигом стал её любимчиком.

— Я тебе завидую, — признался Малфой, отпуская её кисть.

— Почему?

Грейнджер ещё несколько раз провела по гриве Шторма рукой самостоятельно, прежде чем отстраниться.

— Я полгода добивался его расположения, а ведь он был тогда жеребёнком.

Драко говорил это без реальной обиды, и в его словах она услышала даже долю восхищения. Такое случалось не впервые, а за последние недели и вовсе довольно часто. Несмотря на непреклонность и холодную спесь, Драко относился к ней с нежностью. Да, она была не показательная и не такая явная, но от неё у Гермионы постоянно сжимался низ живота и пересыхало во рту. Особенно когда он смотрел на неё так. Так, как сейчас.

Слегка склонив голову, поджав тонкие губы и раскрыв большие серые глаза. От его красоты порой становилось больно в груди.

— Моем руки, и я отведу тебя в сад, — прервал тишину и заодно их страстный зрительный контакт Драко.

— Хорошо...

Поместье Малфоев можно критиковать за многое, но сады здесь были настоящим произведением искусства. Впервые Гермиона услышала о редких растениях и белых павлинах мэнора ещё в школе, на самом первом курсе. Среди волшебников ходили целые легенды о том, что на самом деле Малфои скрывали за каменным забором на отшибе Уилтшира. И теперь Грейнджер могла подтвердить самые смелые из этих предположений.

Воздух здесь пах мокрой землёй, виноградной лозой и свежей хвоей, а по дорожкам из светлого камня рассыпались опавшие листья.

Драко шёл рядом, и его мизинец периодически касался её ладони. Они оба впервые оказались в таких странных отношениях, и, конечно, никто не знал, как нужно действовать. Браться за руки, безусловно, интимно, но они занимались сексом, и после этого такие мелочи будто бы не должны были иметь значения.

Не доходя до центральной аллеи, они вдруг свернули на узкую тропу, скрытую за кустами розмарина. Многочисленные листья касались её пиджака и пахли тревожно ярко.

— Я покажу, где можно посидеть без лишних глаз, — поделился с ней мыслями Малфой, наклоняясь, чтобы не задеть лбом ветку вишни.

Отсюда уже проглядывалось поместье, но за счёт тесно растущих деревьев возникало приятное чувство уединённости.

В глубине сада, за изгородью из тиса, стояла беседка. Почти невидимая издалека, она утопала в зелени, несмотря на начало октября. Деревянная, с мраморным полом, резными колоннами и пологом из виноградной лозы, она выглядела как заброшенный павильон из старой сказки. Примерно в таком месте Золушка могла бы спрятаться от принца, ведь здесь он просто обязан был её найти.

Малфой молча провёл её по узкой тропинке и поднялся на одну ступень, чтобы протянуть ей ладонь. Гермиона выбрала туфли с низким каблуком и точно бы преодолела такую ничтожную преграду без помощи, но как она могла отказать джентльмену?

Внутри беседки стояла круглая скамья, чуть влажная от тумана, а у мраморных перил в углу важно стоял белый павлин. Как только они подошли, он взмахнул крылом и, грациозно спрыгнув, скрылся в кустах.

— Это моё любимое место в саду.

Неудивительно. Гермиона в жизни не чувствовала себя спокойнее.

— Потому что его не видно? — заметила она, проводя пальцами по холодному камню.

Это была правда лишь отчасти. Беседка с трудом, но всё же просматривалась.

— Тут идеальная тишина.

Малфой сел на самый сухой участок скамейки и позвал Грейнджер к себе, хлопая по колену.

— Не стой там, ну же.

А на что она рассчитывала, предлагая Драко перевести их отношения на новый уровень? Думала ли она в тот момент, что Малфой будет таким романтичным?

Сняв пиджак, Грейнджер повесила его на перила и осторожно села к Драко на правое колено. Последний раз она находилась в этой странной позе, выпрашивая у Санты в торговом центре дом для её кукол. Но в отличие от доброго пузатого дедушки, Малфой уже знал, что ей нужно.

— Можно ближе, — прошептал он и, ловким движением приподняв её за талию, развернул к себе.

Она оседлала его, вцепившись руками в плечи.

Песня: Spice (feat. Smino) (Remix) — Ravyn Lenae

— Лучше? — спросила Гермиона на выдохе, не совсем узнавая свой голос.

Драко усмехнулся и покачал головой. Вместо ответа он склонился ниже и припал губами к вырезу её блузки.

Боже. Она скучала по этому — по тому, как от одного влажного поцелуя поднималось целое цунами из мурашек. Малфой двигался нарочно медленно, осыпая поцелуями каждый сантиметр её холодной от осеннего воздуха кожи, как будто хотел согреть её губами. Она дышала всё чаще, сдавливая его плечи нетерпеливо, почти умоляюще, и вздрагивала каждый раз, когда его горячие ладони скользили по талии — осторожно, но уверенно, будто он отмечал границы, в которые не собирался вписываться.

— Нас могут увидеть, — заволновалась Гермиона, пока Малфой пробирался за границу её лифчика.

— Маловероятно, — прошептал он и отодвинул кружево пальцами, чтобы втянуть в рот сосок.

— Драко!

— У меня всего пара слуг и несколько эльфов, — отозвался он, дразня её кончиком языка.

И этого хватило, чтобы сердце заколотилось сильнее. Их могли поймать. В такой позе, пока он наслаждался её грудью...

— Прекрати ёрзать, Грейнджер. Или я трахну тебя прямо здесь.

Боже...

Она со стоном запрокинула голову и на этот раз целенаправленно и бесстыдно потёрлась о его эрекцию.

— Плохая... очень плохая, непослушная принцесса, — отругал её Малфой и щёлкнул пальцами, неотрывно смотря ей в глаза.

Брюки Гермионы в ту же секунду исчезли и вдруг оказались сложены поверх пиджака.

— Это невербальная магия?

— Самая удобная её часть, — подтвердил он.

Драко не требовалось дополнительное разрешение, поэтому он провёл по животу Грейнджер рукой и затем медленно просунул её в трусики.

— Ты вся мокрая, — с надрывом прошипел он, обжигаясь о её центр.

— Я долго этого ждала.

Низ его ладони давил ей на клитор, и да, Гермиона всё хуже и хуже контролировала свой язык.

— И я, милая.

Его пальцы прошлись по её влажным складкам, и он поймал её новый стон ртом. Драко был из тех, кто целовал с упоением. Он не успокаивался, пока губы не начинало покалывать от давления. Он растягивал момент до бесконечности; то, как его язык погружался в неё, заслуживало отдельной категории в порно. А в сочетании с...

Господи боже. Да!

— Не останавливайся! Прошу тебя! Не останавливайся! — почти кричала она, и её пальцы вцепились Малфою в макушку, а грудь уткнулась ему в лицо. Он выводил круги возле её входа и возвращался к клитору снова и снова. Гермиона была уверена, что уже после первого такого раза её трусики было не спасти.

— Это я сделал тебя такой пустой, такой жаждущей. — Драко поднял голову, чтобы видеть, как она на его глазах разрывается на молекулы.

— Мне нужно... — захныкала она, но его пальцы снова не погрузились глубже.

— Что тебе нужно, Гермиона?

Это было невозможно терпеть. Мышцы сжимались вокруг пустоты, в ушах звенело, а её колени дрожали так сильно, что она едва могла замереть хотя бы на мгновение, не завалившись вперёд.

— Драко... Пожалуйста...

— Пожалуйста что? — не сдавался Малфой.

Его челюсть напряглась, а ноздри расширились; она знала, что Драко и сам был убийственно твёрд. Плевать... Плевать. Если он хотел признания, он его получит.

— Мне нужен твой член, позволь мне...

— Как сильно он тебе нужен? — перебил он её тёмным шёпотом.

— Очень нужен!

Кажется, Малфой был доволен, потому что он слегка погрузил в неё палец.

— Слишком узкий, да? Тебе нужно больше?

Забудьте об амортенции и Империусе. Его голос, его проклятый бархатный тембр творил с ней самое страшное. Он просто растягивал её, надавливая на все стенки поочерёдно; Драко играл с ней и даже не притворялся, что не испытывает от этого греховное удовольствие.

— Попроси меня, как хорошая девочка.

Боже. Можно ли пасть ещё ниже?

— Наполни меня им, умоляю.

С нечеловеческим рыком Малфой расправился со своими брюками и боксерами за считаные секунды. Её трусики остались обречённо болтаться на левой ноге.

— Наденешь сама? — предложил он, разрывая фольгированный квадратик.

Силиконовое колечко презерватива казалось ничтожно маленьким на фоне его эрекции, но Гермиона кивнула. Что ей ещё оставалось? Драко плотно подсадил её на эти эмоции, и кажется, что она готова была поглощать их постоянно, не опасаясь передозировки.

Удерживая его член за основание, она медленно раскатала резинку до самого низа. Венка на его эрекции начала пульсировать ещё сильнее, и Грейнджер прикусила губу, надавливая на неё пальцами.

— Введи его в себя, — с шипением попросил её Драко.

Она справится? Гермионе было неловко, ведь она банально боялась промахнуться. Да, глупо, но это её первый нормальный секс.

— Приподнимись, — помог ей Малфой, обхватив руками талию.

Собрав всю свою влагу на его головке, она приблизила член туда, куда, как полагала, должна была. Низ живота заныл сильнее, и Грейнджер начала осторожно насаживаться.

— О-о-о, боже, — вздрогнула она, чувствуя натяжение всем телом.

— Ты ещё совсем узкая, — объяснил Драко, целуя её в горячие красные щёки. — Я это исправлю.

— Да!

Одним лёгким толчком Малфой оказался весь внутри неё, и Грейнджер казалось, что она вообще перестала дышать.

— Ты каталась верхом? Принцип тот же.

— Один раз.

В детстве, и лошадью управляла не она.

— Двигай тазом, а не всем корпусом, — подсказал он.

Гермиона машинально приподнялась, прежде чем покрутить бёдрами.

— Отлично, — хрипло протянул он. — Трахни меня, принцесса. Давай.

Драко расстегнул жилетку и рубашку и откинулся на скамейке, предоставляя Грейнджер лучший вид. Это было похоже на сон, на забытьё: Малфой весь в её руках — и она может двигаться на нём, как того захочет.

Упёршись руками в его бледную тёплую грудь, Гермиона начала медленно раскачиваться на Драко. Её раскалённый от наслаждения клитор пылал от каждого глубокого проникновения. Секс с Малфоем был невероятен. Она никогда в жизни не занималась ничем столь же приятным, и это осознание потрясало её до дрожи.

Его серые, почти чёрные глаза наблюдали за тем, как вздымается её грудь, а чувство растяжения становилось всё более притягательным. Гермиона стонала оттого, что ей хотелось сжать его твёрдую длину сильнее. Это было странно, ведь она уже делала всё возможное, но...

— Хочется грубее, да? — словно прочитал её мысли Драко.

Он тут же выпрямился и укусил её в шею. Его руки схватились за её ягодицы, и Малфой начал агрессивно направлять Грейнджер сам. Он будто натягивал её на себя — снова и снова, снова и снова. Так быстро, что точка, которую он задевал внутри, взрывалась короткими сладкими вспышками. Это было так близко. Гермиона вся превратилась в одну большую мурашку, пока низ её живота подпрыгивал от его глубоких животных толчков.

— Ещё! Ещё! Боже, Драко!

Её пальцы вцепились в его макушку, и тело пробило мелкой дрожью. Казалось, невозможно было напрячься ещё сильнее, но каждый раз Гермиона буквально отключалась, прижимаясь к нему.

— Это так... так близко... — невменяемо стонала она.

Их могли поймать прямо сейчас, но все тревожные мысли отошли на второй план. Был только Малфой и всё, что он давал ей.

— Хочешь, я кончу с тобой? — шептал он, пока она обречённо царапала его голову и шею.

— Да! Я хочу, хочу!

Она едва не взлетала к крыше беседки, пока он увеличивал скорость. Их стоны превратились в один безумный крик, и даже предупреждающий скрип скамьи не смог остановить эту сумасшедшую скачку за оргазмом.

Когда его член стал твёрже, Грейнджер отрывисто пискнула, и всё накопленное внутри натяжение оборвалось, утекая вслед за волнами жара. Где-то на задворках сознания она ощущала, как его горячая сперма бьёт в презерватив, но желания отстраниться так и не возникло.

— Вы неплохо ездите верхом, мисс Дюэрр, — усмехнулся Малфой.

Она подняла голову с его плеча и вяло улыбнулась.

— Правда?

— Никогда не кончал так быстро.

Ей хотелось прикрыть лицо руками от этого откровения. Боже, что с ней творилось?

— Я скажу слугам, чтобы сделали нам чай. Подойдёт?

В теории да, но Гермиона не желала прятаться. Теперь она поняла, что во время подобного рода занятий её мозг не работает совсем, и это ужасно пугало — с учётом, что они пытались всё это скрыть.

— После расставания с Роном у меня осталась квартира. Маленькая, в конце Косого переулка. Мы могли бы...

— Использовать её для секса? — догадался Драко.

— Что ты думаешь? — облизала она губы.

Он ещё был в ней, и Гермиона определённо могла спросить об этом позже, но ей нравилось, что Малфой сейчас был так близко.

— Хорошая мысль.

Супер, его не смущало, что на этой кровати она спала с Уизли. В плане... просто спала, но всё же.

— Теперь можно попить чая.

Малфой расхохотался, запрокинув голову.

— Чёрт... Настоящая аристократка, — бросил он следом.

17.2. Друг за друга

— А этот откуда?

Гермиона провела по неровной линии на его бедре кончиками пальцев. Шрам был тонкий, серебристый, менее заметный, чем те, что оставила на его груди Сектумсемпра, но всё же он привлёк её внимание.

Они с Малфоем лежали в её кровати с настежь открытыми окнами, за которыми вовсю лил дождь. Никому и в голову не пришло укрыться, ведь они жутко вспотели после очередного жаркого раунда.

— Квиддич.

Ей всегда была непонятна одержимость волшебников этой жестокой игрой, и Гермиона не пыталась в ней разобраться, но с Драко всё обстояло иначе. Что-то дикое и необузданное внутри неё жаждало изучить каждый его след, словно только так Грейнджер могла разгадать все его тайны и понять, кем он был на самом деле.

— Он довольно длинный, — продолжила гладить линию шрама Гермиона, наблюдая за тем, как равномерно напрягаются мышцы пресса Малфоя.

Ей вдруг захотелось прижаться к его телу ещё сильнее, хотя ближе было уже некуда. Эта кровать была средних размеров: они с Роном спокойно спали на ней и не касались друг друга всю ночь, но сейчас они с Драко умудрились занять её целиком, потому что переплелись друг с другом где-то по центру.

— Кажется, это был предфинальный матч за кубок. — Драко на мгновение замолчал, словно обдумывал, стоит ли отвечать с подробностями. — Шестой курс. Молния попала в метлу, и меня закрутило в воздухе. Я ничего не видел, защитные очки были все в воде, трибуны остались где-то внизу. На мгновение я поверил, что это и есть конец, что я разобьюсь. Помню только, как, падая, успел пожалеть, что вообще живу так. — Голос Драко дрогнул, но он лишь сглотнул. — Я думал не о том, поймают ли меня, а о том, как разочаруется отец, оставшись без наследника. Я ощущал себя так, словно вся моя жизнь — это гонка, и тогда я с облегчением увидел финиш.

— Я помню, как мальчики расстроились, что ты не разбился.

Слова показались ей кислыми на вкус, но Гермиона не хотела ему врать. Это были тяжёлые годы в Хогвартсе, никто из гриффиндорцев не испытывал жалости к Малфою.

— Многие так думали, — выдохнул Драко. — Не могу их винить.

Грейнджер приподняла голову и, глядя Малфою в лицо, нежно поправила его чёлку.

— Я чувствовала, что с тобой что-то не так. Но ты бы никому не дал себе помочь.

— Это правда. — Драко отвел взгляд от неё и уставился в потолок. — Не знаю, зачем тебе это рассказываю. Никому раньше не говорил.

— Вся наша жизнь — борьба, но кто сказал, что нужно бороться в одиночестве?

Пусть Волдеморт был мёртв, но существовали и другие препятствия. Гермиона не представляла, что случилось бы с ней, если бы ей не на кого было положиться. Сколько она себя помнила, всегда находился кто-то, кто подавал ей руку помощи. Как Драко справлялся без этого столько лет?

— Ты мог погибнуть, и тебя это не напугало. Это плохо.

Драко криво усмехнулся, но в этой усмешке не было привычного высокомерия.

— Мог, да. И знаешь... в тот момент я впервые почувствовал, что я не непобедим. Если ты летишь вниз и видишь только серое небо и взрывы молний, неважно, из какой ты семьи и кто твой отец.

Гермиона оперлась руками на кровать и приподнялась, чтобы нежно коснуться губ Малфоя своими.

— Я рада, что это не был твой финиш.

Драко должен был знать, что есть люди, которые хотят видеть его счастливым. Да, они просто занимались сексом, но необязательно закрываться и молчать. Физический контакт не существовал без эмоциональной связи. И хоть это и пугало, Гермиона чувствовала, как они заполняли трещины друг друга из раза в раз, падая на этот скрипучий матрас.

— Теперь я тоже.

Он сказал это так тихо, что Грейнджер едва его расслышала. Это было хорошо, так она могла списать его шёпот на хитрые происки воображения. Ей хотелось регулировать сближение с ним, но в реальности они словно сидели в капсуле, которая с головокружительной скоростью пробивалась через стратосферу обратно на землю: стремительно, неудержимо и совершенно неподвластно её воле.

Она положила ладонь ему на грудь, ощущая ровный стук сердца.

— Ты не такой уж и другой, — произнесла Гермиона. — Просто тебя редко видят настоящим.

Он перестал моргать, и в его серых глазах Грейнджер увидела признание, что она права.

— Тебе не холодно? — вдруг заволновался Драко, не осознавая, что она дрожит по другой причине.

Не дождавшись ответа, он выпутался из её объятий, чтобы закрыть окно. У Гермионы открылся лучший вид на его голую подтянутую задницу и красные полоски, которые остались от её ногтей.

— Ты искал повод сбежать от меня?

Гермиона легла на живот и принялась игриво покачивать ногами.

— Я не смог бы, — произнёс он и обернулся к ней со внушительным стояком.

— Оу, да у вас возникли трудности, мистер Малфой?

— Никаких трудностей, мисс Дюэрр. Я просто не могу смотреть на ваши сиськи и не возбуждаться.

Прикусив губу, она сдержала смешок и кинула в него подушку.

— Прикройся! У меня важные новости.

Малфой даже не попытался скрыть от неё наготу. Он гордо вернулся в постель обнажённый и устроился на боку. В итоге это ей пришлось перегруппироваться, чтобы не стать его лёгкой целью.

Сев в позу йога, Грейнджер попыталась не смотреть на него ниже пояса.

— Моро сказал, что жители деревни меня выбрали. Я официально представляю интересы волшебников под Парижем, — выпалила она, ожидая его реакции.

— Они долго думали, — фыркнул Драко. — На их месте я бы подписал всё уже на следующий день.

Ну естественно. Малфой не мог жить без презрения. Правда, теперь он угнетал не её, а всех, кто мог сделать ей больно. Это было мило, просто вы не совсем понимаете его отношение к романтике.

— Это формальности, но нескольких человек смущало, что я не замужем, — добавила Гермиона без задней мысли, но Драко тут же изменился в лице.

Они не обсуждали брак. Его история с Асторией всё время мелькала где-то на горизонте, хоть и была настолько призрачной, что почти не ощущалась реальной. Грейнджер же после Пьюси бросила попытки найти жениха в ближайшее время. Ей нравилось быть с Драко, наслаждаться его компанией хотя бы небольшой промежуток времени, а поиск мужа тут же бы всё для них омрачил.

— Главное, что они пришли к правильному выводу, — нейтрально заключил Малфой.

Очевидно, что они с Драко не станут продолжать этот диалог, но это лишь откладывало наступление апокалипсиса. Её деньги были по большей части заморожены, и непонятно, когда новые законы и правила, которые она старательно планировала для министерства, вступят в силу. С мужем её влияние мгновенно выросло бы в разы, и ей бы не пришлось бегать по аристократкам и просить подписи, словно милостыню. Конечно, Гермиона справится, всегда справлялась, но брак — это проблема, как и когда к ней ни подходи.

— Эй, — отвлек её от мыслей Драко, положив тяжёлую руку ей на колено.

Грейнджер пришлось снова устроиться в его объятьях, потому что, когда они не говорили, они касались. Негласное правило между ними, которое пока что прекрасно выполняло свою функцию.

— Почему от тебя вечно пахнет персиками? — спросил он, зарываясь носом в её кудри.

Гермиона пожала плечами.

— Шампунь просто цветочный, в духах сладкая смесь, оу... — Её вдруг осенило: — Это лак. Первый раз я украла его у мамы, когда поняла, что без его помощи любая моя причёска превращается в гнездо на голове.

«Гнездо на голове» — это были его слова, и Малфой, кажется, тоже об этом вспомнил.

Он резко повалил её на спину и навис сверху.

— Я обожаю твоё гнездо, Грейнджер.

Гермиона чуть не рассмеялась от серьёзности его голоса и сурово сжатых губ.

— Спасибо, вы настоящий джентльмен. Умеете делать комплименты, — подтрунила над ним она.

— Я серьёзно, — томно прошептал он, наклонившись к её губам.

Его горячий твёрдый член прижался к низу её живота, и Гермиона отрывисто вздохнула.

— Обожаю, — повторил он.

От шутки не осталось и следа, когда они сцепились в очередном безумном поцелуе. Грейнджер не могла насытиться им; она цеплялась за его волосы и шею, пока Драко утробно стонал ей в рот. В такие моменты она чувствовала себя такой желанной и любимой, что её тело будто парило в облаках. В этом не было никакого смысла, ведь большой тяжёлый Малфой прижимал её прямо к матрасу.

— Обожаю, — снова произнёс Драко, и она надавила пятками на его ягодицы, притягивая к себе.

— Ты нужен мне, — выпалила она, глотая воздух, который снова стал острым и терпким на вкус.

Головка члена Малфоя легко скользнула по её мокрому входу, и Гермиона только сейчас поняла, что у них закончились презервативы.

— Я чиста.

Когда дело касалось здоровья, Грейнджер была тем ещё параноиком. Её гинеколог решила бы, что она мертва, если бы Гермиона вдруг пропустила плановый приём.

— Я тоже, — признался ей Драко. — И я никогда не занимался этим без защиты.

Услышать такое от именитого мачо, когда он скользит по тебе внизу и томно дышит тебе в губы, — тоже самое, что вколоть себе лошадиную дозу афродизиака.

— Я хочу тебя.

Очевидно, ведь она лежала перед ним обнажённая и продолжала царапать каждый миллиметр его кожи, но Гермионе захотелось сказать это вслух.

Драко с рыком вошёл внутрь, и на мгновение они оба перестали дышать. Это было слишком. Всего пару сантиметров его члена внутри сделали её такой возбуждённой и живой, что у неё на глаза буквально навернулись слёзы.

— Ты совершенство, — с надрывом выпалил Малфой, и она увидела, как блаженно закатились его глаза.

Он толкнулся ещё раз и безо всякого сопротивления внутри наполнил её полностью. Кожа к коже. Гермиона невольно сжала его член стенками. Ей казалось, он не сможет двигаться — она так крепко держала его, — но Драко смог. Он резко вышел и вошёл, и они оба громко застонали.

— Я сейчас кончу, чёрт возьми, — выругался Малфой и замер, намереваясь взять паузу и прийти в себя.

Ни за что в жизни она не оставит его таким. Грейнджер хотела видеть, как он тонет так же, как она. Пусть не сможет насытиться, пусть от желания будут бегать мурашки по коже. Он должен был быть счастлив с ней на сто процентов, и больше она не сделает ему никаких поблажек.

— Давай, — попросила она и сама призывно двинула бёдрами.

Драко задрожал. Буквально. Всё его тело, вплоть до колен, на которые он опирался.

— Гермиона, — предупредил он, но она не нуждалась в очередных оправданиях.

Еще несколько её движений — и Малфой подчинился, набирав отчаянный темп. Они смотрели друг другу в глаза, и каждый толчок был похож на вспышку чистой эйфории, будто тысячи точек, связывающие нейтронные связи, взрывались в голове одна за другой.

Её спина вспотела, лопатки липли к покрывалу, связки болели оттого, какой громкой она была. Драко снова и снова входил в неё до упора, и каждый раз его челюсть едва не скрипела от того, с каким отчаянием он её стискивал. Он выглядел одновременно побеждённым и свирепым: брови нахмурены, зрачки расширены, а губы ловят каждый вздох, который срывается с её губ.

Спальню наполнил жалобный скрип матраса, и отчётливые влажные шлепки их тел. Соседи, должно быть, были в шаге от того, чтобы вызвать полицию, но как же им с Драко было на них плевать.

— Гермиона! Ох, чёрт, чёрт, чёрт...

Грейнджер чувствовала, как он напрягся внутри неё, и в следующую секунду Малфой почти раздавил её, навалившись всем телом. Угол резко сменился, отчего Гермиона почувствовала скольжение по точке, которая тут же унесла её на другую, мать его, планету.

— О боже! Боже! — завопила она, и всего через мгновение огромный энергетический шар внизу её живот окончательно лопнул.

— Милая...

Драко не успел вытащить член — вряд ли он смог бы, пока она так сладко пульсировала, продлевая его оргазм.

Они точно в итоге сделали это одновременно, и у Гермионы не было ни малейшего сожаления. Почему-то с ним она ни капельки не боялась последствий. Безумие, правда? Официально Малфой был ей никем.

— Ты жива? — хрипло спросил он, медленно выскальзывая из её истощённой вагины.

— Да, а ты? — зарделась Грейнджер.

Она ощущала, как из неё вытекает его сперма, и это было в равной степени возбуждающе и смущающе.

— Спроси меня завтра, — улыбнулся Драко.

Они снова обнялись, и Гермионе не хотелось отодвигаться ни на сантиметр. Комнате требовался свежий воздух, но, пока здесь было достаточно кислорода, чтобы не задохнуться, Драко Малфой останется рядом с ней.

Грейнджер, может, было бы рада даже сладко уснуть в середине дня на его бицепсе, но её тараканы всё же решили напомнить о себе:

— Я выпью зелье, не переживай.

— Я схожу в аптеку, когда мы отдохнём, — спокойно произнёс он, не открывая глаз.

— Спасибо.

Забота Малфоя ощущалась удивительно правильной, естественной. Когда кто-то другой пытался вторгнуться в её жизнь или, не дай бог, посягнуть на то, что принадлежало ей, Гермиона была готова сражаться до последнего. Но с ним всё было по-другому. Любые рамки двигались, любые правила переписывались. И всё это с такой лёгкостью, что Гермиона едва ли отдавала себе отчёт.

Она понятия не имела, как выглядит секс без обязательств. Драко — её первый партнёр. Но этот вакуум вокруг них напоминал сахарную вату, и сейчас Гермионе обманчиво казалось, что она может питаться ею всю жизнь. Кого-то бы напугала близость с Малфоем, но только не её. Он был идеальным в своей неидеальности. И да, возможно, Драко никому не открывался, но те редкие моменты, когда ей удавалось заглядывать за дверь, стоили всего.

— Я почти уверена, что эльфы не верят в мои пятичасовые променады, — заговорила Гермиона, слушая его тихое дыхание.

Скрывать ото всех становилось сложнее, когда их встречи невольно затягивались.

— Говорят, прогулки — самая полезная физическая активность.

Грейнджер приподнялась, чтобы ткнуть его в бок.

— Ауч. — Драко повернул к ней голову. — Что я такого сказал? Почитай исследования. Все учёные говорят, что прогулки снижают стресс и продлевают жизнь. Такая заучка, как ты, обязана это знать.

Гермиона чуть наклонилась к нему, так, что кончики её волос скользнули по его плечу.

— Ты хочешь сказать, что я чего-то не знаю? — подразнила его Грейнджер.

Видимо, такой же коварной ощущала себя Джинни, когда ей удавалось зацепить Гарри.

— Я хочу сказать... — Драко слегка повернулся, перехватив её взгляд. — Я продолжу сопровождать тебя на променадах, чтобы ты не заблудилась и не бросила это полезное занятие.

— Заблудиться? В парке? — фыркнула она, но уголки губ всё же дрогнули.

— Я делаю все твои прогулки незабываемыми, — тихо заметил Малфой, и его голос снова стал томным.

Им обоим было очевидно, что они говорили не о променаде.

— Мне надо в душ.

Гермиона быстро выбралась из кровати и почти бегом устремилась в ванную. В итоге она не закрыла дверь, но разве слилеринский принц станет осуждать её за маленькие хитрости?

«Правильно, никогда».