Феномен
— В сентябре, — грустно сказала я.
— И ты не поладила с новым отчимом? — предположил Фишер.
— Да нет, Филип очень славный. Пожалуй, для мамы слишком молодой, но славный.
— Почему же ты не осталась с ними?
Я понятия не имела, чем вызвана его настойчивость. Парень смотрел на меня так, будто его действительно интересовала моя довольно заурядная история.
— Филип много путешествует, он профессиональный бейсболист, — невесело улыбнулась я.
— Твой отчим — знаменитый бейсболист?
— Да нет, вряд ли ты о нем слышал. Его команда играет во второй лиге.
— И твоя мать послала тебя сюда, чтобы самой путешествовать с молодым мужем?
— Я сама себя послала, — с вызовом проговорила я.
Фишер нахмурился судя по глазам.
— Не понимаю, — признался он. Казалось, этот факт немало его раздражал.
Я вздохнула. Зачем, спрашивается я всё это ему рассказываю?
— После свадьбы мама осталась со мной, но она так скучала по Филипу... Вот я и решила перебраться к Чарльзу.
— А теперь ты несчастна, — сделал выводы Фишер.
— И что с того?
— Это несправедливо, — пожал плечами Салли, буравя меня волшебными небесным взглядом.
Я невесело рассмеялась.
— Жизнь вообще несправедлива, разве ты не знаешь?
— Вроде бы слышал что-то подобное, — сухо проговорил Фишер.
— Вот и вся история, — подвела итог я, недоумевая, почему он не отводит взгляд.
Теплые глаза с небесными крапинками смотрели оценивающе.
— Ты здорово держишься, — похвалил он, — но, готов поспорить, что страдаешь больше, чем хочешь показать.
В ответ я скорчила гримассу и, с трудом поборов желание высунуть язык, как пятилетняя девчонка, отвернулась.
— Разве я не прав?
Я сделала вид, что не слышала вопроса.
— Уверен, что всё именно так, — самодовольно продолжал Фишер.
— Ну а тебе-то что? — раздраженно спросила я, наблюдая, как мистер Браун кругами ходит по классу.
— Хороший вопрос, — пробормотал Салли тихо, будто обращаясь к самому себе.
Я вздохнула, хмуро разглядывая доску.
— Не хочешь со мной разговаривать? — удивлённо спросил он.
Словно в трансе я заглянула в его глаза... и снова сказала правду:
— Нет, дело не в тебе. Скорее, я злюсь на себя. Мама всегда говорила, что меня можно читать как открытую книгу. Выходит, она права.
— Наоборот, я тебя читаю с огромным трудом. — Почему-то мне показалось, что Фишер говорит искренне.
— По-моему, ты весьма проницателен, — заметила я.
— Обычно так и есть, — Салли улыбнулась, это было легко понять по его суженным приподнятым глазам.
Тут мистер Браун попросил внимания, и я с облегчением вздохнула. Невероятно, я рассказала историю своей отчаянной скучной жизни странному пареньку, который не известно как ко мне относится! Салли вроде бы расспрашивал меня с интересом, но сейчас я заметила, что он снова отодвинулся, а тонкие пальцы судорожно впецились в край стола.
Я старалась внимательно слушать мистера Брауна; тот с помощью проекционного аппарата показывал реакцию с мрамором, которые мы только что видели в пробирках. Однако мои мысли витали далеко от реакций в колбах.
Едва прозвенел звонок, Салли, как и в прошлый понедельник, сорвался с места и изящным галопом унесся из класса. Как и в прошлый понедельник, я заворожено смотрела ему вслед.
Ко мне тут же подскочил Майкл и стал собирать мои учебники. Да он сам как ретривер, виляющий хвостом!
— Ну и лабораторка! Эти реакции ничем не отличаются! Везёт, тебя посадили с Фишер.
— Я сама справилась, — возразила я, немало уязвленная словами Майкла, и тут же пожалела о своем выпаде. — В Сан-Хосе мы уже делали эту лабораторку.
— Похоже, Фишер сегодня в отличном настроении, — отметил Майкл, когда мы надевали куртки.
— Не понимаю, что с ним было в прошлый понедельник? — с желанным равнодушием спросила я.
На физкультуре мне стало легче. Сегодня я играла в одной команде с Майклом, который вел себя, как настоящий рыцарь, и играл за двоих. Естественно, подавать мне приходилось самой, и едва я брала мяч, моя команда бросалась врассыпную.
Когда я вышла во двор, моросил холодный дождь. Я побежала к байку, не обращая внимания на душераздирающий рев мотора, тут же включила фару и распустила волосы, чтобы было удобнее надеть шлем.
Приготовившись выезжать, я внимательно огляделась по сторонам и заметила тёмную фигуру Салли Фишера, склонившуюся над велосипедом. Парень пристально смотрел на меня, и тут же отвернулся, но отвлеклась и чуть не задела ржавую «короллу». К счастью для «тойоты», я вовремя крутанула тормоз, иначе мой байк превратил бы её в металлолом. Глубоко вздохнув, я аккуратно выехала со своего места и, проезжая мимо велосипедов боковым зрением увидела, что Фишер улыбается.
На следующее утро, едва открыв глаза, я поняла: что-то не так.
Изменился свет. Он по-прежнему был серо-зеленым, как пасмурным утром в лесу, однако чище и прозрачнее, чем обычно. Значит, тумана нет.
Вскочив, я выглянула в окно и застонала.
Тонкий слой снега покрыл двор и выбелил дорогу. Но это ещё не самое страшное. Вчерашний дождь застыл на еловых лапах, а подъездная дорога превратилась в каток.
Чарльз уехал на работу раньше, чем я спустилась к завтраку. Отец не докучал мне своим присутствием, но одиночеством я не тяготилась, а наоборот наслаждалась.
Готовить не хотелось, и я залила хлопья апельсиновым соком. Странно, я с нетерпением ждала начала занятий. Причём вовсе не потому, что жаждала получить знания или завести новых друзей. Если быть до конца честной, я понимала, что рвусь в школу только ради встречи с Салли Фишер. Глупо, очень глупо.
После вчерашнего разговора мне с ним лучше не встречаться. Полностью я Фишеру не верила; зачем, например, он наврал про косплей? Ещё пугала враждебность, которую он излучал холодными волнами, и ступор, охватывавший меня, когда я видела его прекрасные волосы. Я отлично понимала, что у нас нет ничего общего. Значит, нечего о нем и думать!
Никто не знает, сколько сил я потратила, чтобы пройти по подъездной дорожке к байку. Я поскользнулась и разбила бы лицо, если бы не схватилась за боковое зеркало. Ну и денек!
По дороге в школу я думала о Майкле, Эдриане и своей «популярности». Наверное, всё дело в том, что в Нокфелле я новенькая, а моя застенчивость и неловкость кажутся не жалкими, а трогательными. Этакая дева в беде!.. Так или иначе, мне было не по себе от щенячьей преданности Майкла и его соперничества с Эдрианом. Возможно, удобнее, когда тебя вообще не замечают?
Как ни странно, по льду байк двигался без особых проблем. Ехала я медленно, не желая становиться причиной аварии на Главной улице.
Лишь подъехав к школе, я поняла, почему всё прошло гладко. На шинах сверкнуло что-то серебристое, и, держась за сиденья, чтобы не упасть, я нагнулась над ними. Тонкие защитные цепи пересекали шины крест-накрест. Чтобы установить их, Чарльз поднялся в неизвестно какую рань. Горло судорожно сжалось.
Я так и стояла, сдерживая непрошеные слёзы, когда услышала странный звук.
Я вышла в центр стоянки чтобы узнать что случилось. Визгливый скрип тормозов становился громче с каждой секундой.
События разворачивались быстро, совсем не как в кино. Тем не менее, испытав прилив адреналина, я воспринимала все до последней детали.
Салли Фишер, стоявший недалеко от своих друзей, смотрел на меня с нескрываемым ужасом. Его глаза выделялись из целого моря лиц, искаженных страхом и отчаянием. Но гораздо важнее в тот момент был темно-синий фургон, потерявший управление и беспорядочными зигзагами скользивший по парковке. С угрощающей скоростью он приближался ко мне! Я даже глаза закрыть не успею!
Что-то сбило меня с ног раньше, чем я услышала скрежет, с которым фургон снимал кузов чьей-то машины. Ударившись головой об асфальт, я почувствовала, как кто-то сильный прижимает меня к земле. Я лежала на асфальте за какой-то машиной, рядом с которой стоял мой байк. Больше я ничего не успела заметить, потому что фургон снова приближался. Смяв кузов чужой машины, он сделал огромную петлю и теперь двигался в мою сторону.
Услышав сдавленное ругательство, я поняла, что не одна под машиной и тут же узнала низкий бархатный голос. Взметнулись сильные руки, подняв меня над землёй мы быстро двинулись в противоположную сторону от фургона. И тут же мы опять оказались на земле, меня крепко кто-то придерживал. Секундой позже меня, словно тряпичную куклу, перекинули через плечо и поволокли прочь. Раздался удар, затем звон битого стекла, и я увидела, что фургон застыл там, где совсем недавно были мои ноги.
Целую минуту стояла гробовая тишина, а потом донеслись истерические крики и плач. Несколько человек звали меня по имени, но среди всеобщей паники я расслышала тихий испуганный голос Салли.
— Дарин, ты в порядке?
— Да, — только и пролепетала я и попыталась сесть. Не тут-то было — Фишер вцепился в меня железной хваткой.
— Осторожно! — предупредил парень, когда я начала вырываться. — Кажется, у тебя разбит висок.
Только тут я почувствовал пульсирующую боль над левым ухом.
— Ой! — удивлённо воскликнула я.
— Так я и думал! — Как ни странно, в его голосе слышался сдавленный смех.
— Черт возьми... — начала я, пытаясь собраться с мыслями. — Салли, твоя маска...
— Чёрт, прости Дарин.
Я снова попыталась сесть, и на этот раз он разжал свои объятия, отодвигаясь подальше. Заглянув в его лицо, такое испуганное и невинное, я поразилась его шрамам на лице.
Тут подоспела помощь — Салли быстро надел маску, студенты и учителя с перепуганными заплаканными лицами кричали что-то друг другу и нам с Салли.
— Не шевелитесь! — велел как-то мужчина.
— Вытащите Ти из машины, — командовал второй.
Заразившись царившей вокруг суматохой, я попыталась подняться, но теплая рука Салли сжала моё плечо.
— Теле лучше пока не двигаться, — мягко произнес он.
— Горячо, — пожаловалась я. Фишер захихикал, и мне стало легче.
— Твоё лицо, ты сейчас поранился, — неожиданно вспомнила я, и смех резко оборвался.
— Нет, не сейчас! — твёрдо сказал он.
— Что тогда с тобой!
Вокруг нас царил хаос. Мужчины пытались освободить Ти. Я продолжала спорить — вдруг он сейчас поранил лицо? Уверенная в своей правоте, я хотела заставить Фишера признаться.
— Дарин, я получил эти травмы не сейчас, — медленно и серьёзно проговорил Салли.
Странные глаза так и буравили меня, будто стараясь внушить что-то важное.
— Нет! — упрямилась я.
— Дарин, пожалуйста!
— Ты мог сейчас сильно пораниться? — не желала уступать я.
— Доверься мне, — умолял Салли, и я понимала, что больше не могу сопротивляться.
— Обещаешь потом всё объяснить?
— Конечно! — неожиданно резко и раздраженно сказал он.
— Конечно, — с бессмотной злобой повторила я.
Шесть санитаров и два учителя — мистер Варнер и мистер Кларк — с трудом отодвинули фургон и принесли носилки. Салли заявил, что в состоянии идти сам, и я пыталась последовать его примеру. Однако кто-то донёс, что я ударилась головой и, возможно, получила сотрясение мозга. Я была готова провалиться сквозь землю, когда на меня надели фиксирующий «воротник». Казалось, вся школа собралась посмотреть, как меня грузят в машину «скорой помощи». А Салли просто посадили на переднее сиденье. Разве справедливо?
Машина ещё не успела отъехать, и тут, как назло, появилась полиция с шефом Смитом во главе.
— Дарина! — испуганно закричал Чарльз, увидев меня на носилках.
— Всё в порядке, Чар... папа, — вздознула я. — Ничего страшного.
Чарльз стал расспрашивать санитаров и врачей, а я, воспользовавшись случаем, попробовала найти объяснение смутным образом, которые кружились в голове, словно цветные стекла калейдоскопа.
Вот санитары поднимают меня на носилки, и на бампере «хонды» я вижу вмятину, по очертаниям напоминающую столкновение фургона. Будто она прижалась к машине с такой силой, что на металлической раме остался след...
А вот его компашка... Они наблюдают за происходящим издалека. Лица перекосились от тревоги и волнения, в них нет ни капли смеха за Салли!
Наверняка всему этому есть логическое объяснение. Естественно, за исключением того, что я могла сости с ума!
«Скорая помощь» с полицейским экспортом примчалась в центральную городскую больницу. Было страшно неловко, когда меня, как последнюю идиотку, на носилках выгружали из машины. Тем более что Салли грациозно выпорхнул из кабины и по-хозяйски вошёл в здание больницы, словно бывал здесь ежедневно.
Меня привезли в процедурную — длинную комнату с несколькими койками, окруженными полупрозрачными занавесками-ширмами. Медсестра измеряла мне давление и поставила градусник. Задернуть пластиковый занавес никто не потрудился, и, разозлившись, я решила, что не стану больше носить идиотский «ошейник». Медсестра отлучилась, и я тут же расстегнула липучку и бросила «ошейник» под койку.
Медсестры засуетились, и через минуту к соседней койке принесли ещё одни носилки. На них лежал Ти Кинг, с окровавленной повязкой на голове. Выглядел он ужасно, но с беспокойством смотрел на меня.
— Дарина, я так виноват!..
— Я-то в порядке, Ти, а ты?
Пока мы разговаривали, медсестры снимали повязку, обнажая мириады ссадин на лбу и левой щеке.
— Я думал, что убью тебя! — причитал Кинг. — Ехал слишком быстро, а фургон занесло... — Он поморщился, когда сестра начала промывать ссадины.
— Не беспокойся, меня ты не задел!
— Как ты смогла так быстро уйти с дороги? Ты стояла по среди стоянки, а через пару секунд исчезла.
— Ну, мне помог Салли.
— Кто? — Ти не верил своим ушам.
— Салли Фишер, он стоял рядом. — Я никогда не умела глать, и на этот раз всё прозвучало не слишком убедительно.
— Фишер? Точно, я видел его. Вау, ну и быстрый! Как он?
— По-моему, в порядке, хотя тоже в больнице.
Я ведь не сумасшедшая, галлюцинациями не страдаю. Как же всё произошло? Похоже, ответа не найти.
Мне сделали рентген головного мозга. Говорила же я медсёстрам, что со мной всё в порядке, так оно и оказалось. Никакого сотрясения. Однако без осмотра доктора уйти мне не разрешали. Если бы ещё Ти перестал извиняться!.. Я ему раз сто повторила, что со мной всё в порядке, а он продолжал изводить и себя и меня. Наконец, я перестала его слушать и закрыла глаза. Покаяния Ти доносились словно издалека.
— Она спит? — произнес низкий бархатный голос, и я тут же открыла глаза.
— У моей койки, улыбаясь через маску, стоял Салли. Хотелось показать, как сильно я злюсь, но ничего не вышло, сердиться на Фишера было невозможно.
— Послушай, Салли, мне очень жаль... — начал Ти.
Фишер жестом попросил его замолчать.
— А где же кровь? — с притворным сожалением спросил он и рассмеялся, сужая глаза от улыбки под маской.
Салли присел на койку Ти, однако повернулся ко мне.
— Каков диагноз? — спросил он.
— Со мной всё в порядке, но уйти не разрешают! — пожаловалась я. — Слушай, а почему у тебя не берут анализы?
— Всё дело в связях и личном обаянии! — засмеялся Фишер.
Тут я заметила на соседней койке мужчину который сидел к нам спиной. В процедурную вошел доктор, и у меня просто отвисла челюсть. Он был молод, светловолос и красивее любого манекенщика из всех, кого я видела. И это несмотря на мертвенную бледность и темные круги под глазами.
— Итаг, мисс Смит, как вы себя чувствуете? — спросил доктор.
Боже, его голос даже красивее, чем у Салли.
— Всё в порядке, — кажется тысячный раз ответила я.
Он включил световой щит у изголовья моей койки.
— О, доктор, я как раз вас ожидал, — впервые заговорил мужчина на соседней койке. — А то спина уже прошла. Салли помоги мне пожалуйста встать.
— Вы знакомы, — спросила я и прибыла в немой шок, мужчина повернулся к нам лицом.
Он был копией Салли, только немного старее. Видимо это его отец.
— Отлично.
— Здравствуйте, — произнесла я. Мужчина встал с койки. Салли же стоял рядом с мужчиной и придерживал его.
— Ваш рецепт уже ждет вас у стойки регистрации. А вы мисс можете ехать домой. Ваш отец ожидает вас в коридоре, но если ухудшится зрение, сразу приезжайте ко мне.
— Могу я вернуться на занятия? — спросила я. Не хватало ещё, чтобы Чарльз за мной ухаживал.
— Сегодня лучше отдохнуть, — посоветовал доктор.
— А он вернётся в школу? — поинтересовалась я, имея в виду Салли.
— Сегодня я уже не пойду в школу! — самодовольно изрёк Фишер младший.
— Вообще-то сынок, — вмешался его отец, — тебя в коридоре уже ждут твои друзья.
— Вот так дела! — заговорила я, и двинулась к выходу из приёмной
— А ты видимо Смит? — с сомнением спросил его отец.
— Да, приятного познакомиться! — Я мило улыбнулась. Очевидно у его отца были проблемы со спиной. И видимо из-за того, что он долго сидит за компьютером и работай.
— Берегите себя, — пролепетала я. Нужно же показать себя с хорошей стороны.
— Спасибо, мне тоже приятно с тобой познакомиться, — проговорил он выпрямляя спину.
— Вы так трудитесь, это достойно уважения! — сказала я.
— Спасибо, очень приятно, — улыбнулся Мистер Фишер, отпуская руку сына и идя уже с прямой спиной.
— Повезло, Салли с таким замечательным отцом, — проговорила я многозначительно глядя на своего спасителя.
— Ах, да, конечно! — согласился Мистер Фишер, делая вид, что не засмущался после моих слов. Доктор тем временем двинулся к Ти. Интуиция не подвела, Мистер Фишер был польщён.
— А моему сыну, повезло дружить с такой очаровательной девушкой, — объявил он мне, смотря на Салли.
Как только Мистер Фишер отвернулся, я подошла к Салли.
— Можно тебя на минутку? — чуть слышно прошептала я.
Парень отстустил, упрямо смотря на меня.
— Тебя ждет отец, — процедил он.
Я посмотрела на Ти и Мистера Фишера.
— Хочу поговорить с тобой наедине, если не возражаешь, — настаивала я.
Салли судя по шевелению маски поморщился, а затем вышел из процедурной и быстро зашагал по длинному коридору. Мне пришлось бежать, чтобы не отстать. Завернув за угол, мы оказались в небольшом тупичке, и Фишер резко повернулся ко мне.
— Чего ты хочешь? — раздражённо спросил он.
— Ты обещал объяснить, что у тебя за шрамы, — напомнила я, но не так уверенно, как собиралась. Его внезапная враждебность пугала.
— Я спас тебе жизнь, а ты ещё претензии предъявляешь!
Я едва сдерживала негодование.
— Ты же обещал!
— Дарин, ты ударилась головой и не понимаешь, что говоришь! — съязвил парень.
— С головой у меня всё в порядке!
— Что ты от меня хочешь? — В голосе Салли появилась злоба.
— Узнать правду! — решительно сказала я. — Хочу знать, ради чего я лгала твоему отцу.
— А по-твоему, что случилось?
Чтобы выложить свою версию, мне хватило минуты.
— Я прекрасно помню, что когда ты подбежал ко мне и прижал к себе, твоя маска слетела с тебя! Я видела немного крови, я переживаю, вдруг ты тоже поранился защищая меня, и вообще, почему ты ведешь так со мной, то отстранённый, то расспрашиваешь про мою жизнь. У тебя столько шрамов... И ещё ты постоянно носишь эту маску везде.
Я замолчала, понимая, что рассказ кажется бредом сумасшедшей. От досады на глазах навернулись слезы, и я сжала губы, чтобы не разрыдаться.