Мой невозможный сон.....

Спустя несколько часов...

Как и обещал Алекс Браун, водитель прибыл ровно в 15:00 и ожидал Рейчел у ворот её дома. Он не проронил ни слова, лишь вежливо поприветствовал девушку, и на этом их краткий диалог закончился. Рейчел ответила кивком и погрузилась в свои мысли. Молчание в салоне становилось почти ощутимым, нарушаемое лишь мягким урчанием двигателя.

Спустя несколько минут пути, девушка с удивлением заметила, что они свернули не туда, куда следовало. Она, слегка нахмурившись, нарушила тишину:

- Извините, но вы уверены, что мы едем в правильном направлении?

Водитель не обернулся, но его голос прозвучал спокойно и уверенно:

- Мисс Рэдгрэйв, мы направляемся в торговый центр. Господин Браун ожидает вас там.

Рейчел слегка удивилась, но не стала задавать лишних вопросов. Вместо этого она достала из сумки тетрадь и начала рисовать портрет Джонни - как всегда, сосредоточенно и с лёгкой улыбкой на губах.

Когда они прибыли, водитель галантно открыл перед ней дверь. Рейчел вышла и направилась к входу, где её уже ждал сам Алекс Браун. Он встретил её холодно-вежливо - пожал руку, как если бы они были просто деловыми партнёрами. Но за этой маской скрывалось нечто большее: у Брауна был свой замысел, в котором Рейчел играла главную роль.

Бутик встретил их зеркальными стенами, мягким освещением и безмолвной роскошью. Один за другим Рейчел примеряла наряды, но ни один не вызывал ни у неё, ни у Алекса хоть сколько-нибудь заметной реакции. Всё было слишком обычным, слишком предсказуемым.

И тогда он, помедлив, обратился к консультанту:

- Принесите те платья, что ещё не выставлены. Самые новые. Самые лучшие.

Через несколько мгновений ей протянули платье цвета айвори - нежного, почти сияющего оттенка. Когда Рейчел появилась в нём, Браун невольно задержал дыхание: наконец-то он увидел то, чего ждал.

Ей было не по себе: вырез обнажал больше, чем хотелось, камни тяжело давили на плечи, разрез казался лишним. Но зеркало безжалостно отражало истину - она была в нём безупречна.
Она хотела высказываться на счёт платья, но её перебил Браун : - Прекрасно, то что нужно.
Теперь к стилистам, — бросил Браун, не давая ей времени на протест, и уже шагал вперёд, будто всё было решено за неё.

Они прошли по коридору, застеленному ковром, который приглушал шаги, и свернули в просторную комнату, где их уже ждала команда. Стилистов было пятеро — каждый на своём посту, сосредоточен, собран. Ни одного лишнего взгляда, ни одной лишней фразы. Всё было точно, как по сценарию: один занялся волосами, другой — макияжем, третий принёс туфли и украшения, четвёртый проверял посадку платья, пятый уже обсуждал что-то по гарнитуре. Рейчел села в кресло, словно по команде, и всё началось.

Они работали стремительно и молча, словно знали её лицо лучше неё самой. Коснулись скул — и лицо заиграло светом. Провели кистью по векам — и глаза стали глубже, выразительнее. Волосы были уложены в строгую, но изящную причёску, с намёком на старый Голливуд. Платье подогнали так, будто оно сшито заново. Всё — до мельчайшей детали — стало идеальным. Даже серьги, подобранные на первый взгляд случайно, вдруг оказались завершением всего образа.

Через полчаса в зеркале сидела не Рейчел. Там была кто-то другая — совершенство с тонким контуром губ, холодным блеском глаз и шевелюрой, уложенной в идеальную волну. Она выглядела на миллион, но чувствовала себя… пустой.

Это была не она — это была мечта мистера Брауна, вылепленная руками мастеров.

— Великолепно, — произнёс он, оценивающе обойдя её по кругу. — Именно так. Лучше, чем я ожидал.

Он протянул ей руку. Рейчел молча встала, по-новому тяжёлая в этом образе — как будто вместе с красотой на неё надели и броню. Они направились к выходу. У входа уже стояла машина — массивная, лакированная, с затемнёнными окнами. Водитель в строгом костюме и перчатках молча распахнул перед ними дверь.

Браун, не спеша, открыл заднюю дверь, помог Рейчел сесть, затем занял место рядом. Водитель аккуратно выехал с парковки, и город растворился за тонированным стеклом. Впереди было семейное поместье Браунов — то место, где всё должно было начаться… или закончиться.

Спустя несколько минут.

И вот они уже стояли у массивных, кованых ворот поместья Браунов. За ними начиналась аллея из ровных кипарисов, ведущая к дому — величественному, с колоннами, как в старых британских фильмах. Машина замедлилась, охранник у ворот отдал честь, но Браун не торопился говорить. Он молчал, напряжённо глядя вперёд, и его пальцы сжались в кулак на колене.

Рейчел впервые за всё время почувствовала, как в нём что-то дрогнуло — он не был спокоен. Он был… взволнован. Словно это его привели знакомиться с её родителями, а не наоборот.

Она повернулась к нему, глаза уже не гневные — скорее, растерянные.

— Алекс, — начала она, голосом, в котором скапливалось всё: усталость, раздражение, тревога. — Что, чёрт возьми, происходит? Что за авантюра? Во что ты меня втянул?

Он отвернулся к окну, на секунду будто собираясь с духом, затем стиснул зубы и резко повернулся к ней.

— Знаешь, — начал он глухо, — мои родители… хотят, чтобы я женился. Говорят, мне пора. Это... семейное. Это бизнес. Ничего необычного. Они выбрали дочь партнёра отца — богатую, гламурную, скучную до боли. И да, я должен был с ней встретиться сегодня.

Он сделал паузу, взглянул на неё серьёзно, без насмешки.

— Но я не хочу. Не могу. Я привёз тебя сюда, потому что… — он выдохнул, — потому что ты сыграешь ту, кого они должны полюбить. Ты — моя невеста. По крайней мере — на сегодня. Думаю, ты уже поняла, чью роль должна сыграть.

За воротами щёлкнул замок, и створки начали медленно открываться, впуская их в мир, где ложь становилась роскошной драмой, а доверие — хрупкой ставкой.

Алекс уже потянулся к дверной ручке, когда тонкая рука Рейчел легла на его запястье. Он замер и повернулся к ней. Она смотрела не сердито и не испуганно — в её взгляде было что-то неожиданно тёплое, настоящее.

— Подожди, — прошептала она.

Не дав ему времени на вопрос, она медленно потянулась ближе и обняла его. Осторожно, но уверенно. Её ладони легли ему на плечи, и она склонилась к самому уху:

— Всё будет хорошо. Я хорошая актриса. Главное — ты дыши. Успокойся… я с тобой.

Её голос был как шелест — лёгкий, тёплый, словно прикосновение весеннего ветра. У Алекса перехватило горло. Он не ожидал этой мягкости, этой поддержки. Всю дорогу он был холоден, собран, но сейчас — сейчас его защита дала трещину.

Он обнял её в ответ — крепко, будто боялся, что она исчезнет. И в этом молчаливом объятии было что-то большее, чем просто игра.

Он посмотрел ей в глаза — близко, почти в упор. И прежде чем разум успел включиться, он наклонился и поцеловал её.

Это не был поцелуй по сценарию. В нём не было фальши или наигранности. Только благодарность, растерянность… и то неуловимое чувство, которое прорывается сквозь маски быстрее, чем мы готовы его признать.

Снаружи ворота распахивались, впуская их в мир фамильной строгости и золотых ловушек. Но на одну короткую секунду, в машине, время замерло — и была только она, и был только он.

Их поцелуй продлился около шести секунд, но это был не простой поцелуй, после даже Рейчел стало думать, что она и есть его невеста. Они вошли внутрь поместье их встретил дворецкий и сразу же отвел их в сад, где и проходило мероприятие. На этом мероприятии должна была состояться помолвка Алекса Брауна. Но он привёл с собой неожиданный сюрприз.

Спустя час....

Браун представил свою спутницу как возлюбленную, чётко и без тени сомнения в голосе:

— Это Рэйчел. Женщина, на которой я собираюсь жениться. Не на Мириэль.

Имя прозвучало в саду, как звон бокала, разбитого о мрамор. Легкое, утонченное, но с колючей нотой на конце — Мириэль. Та самая, избранная родителями, со всем блеском фамильных капиталов и одобрением старшего поколения.

Гости замерли. Кто-то ахнул. Кто-то уронил вилку. Даже оркестр на миг сбился с ритма. А в центре этого молчаливого водоворота стояли они — Алекс и Рэйчел, взявшиеся за руки, как будто так и должно быть. Для всех это было объявлением любви. Для них — тщательно отрепетированным спектаклем.

Но и у «невесты по соглашению» был свой зритель. Среди гостей, будто затенённый фонарём судьбы, стоял Холланд. Его глаза, острые, внимательные, выхватывали каждый жест, каждую микродрожь на лице Рэйчел. Она чувствовала это кожей, и оттого её улыбка становилась чуть напряжённее.

Когда она удалилась в дамскую комнату, сопровождаемая помощницей, мысли её метались. Но она не ожидала, что, выйдя обратно, окажется одна. Помощницы не было. Вместо неё — он.

Холл.

Он шагнул из-за колонны, как призрак из её прошлого, и на секунду Рэйчел перехватило дыхание. Но она быстро справилась — ровная спина, твёрдый подбородок, холод в глазах.

— Рэй, — его голос звучал шепотом, будто он боялся потревожить что-то хрупкое, — скажи, что это игра. Что ты до сих пор любишь меня. Только скажи — и я тебя уведу.

Рэйчел вздохнула, медленно, с болью.

— Нет, Холл. Всё верно. Я скоро выхожу замуж за Алекса, и ты должен это принять.

Он чуть отпрянул, будто её слова ударили сильнее, чем ожидал. И в этот момент к ним подошёл Алекс.

— Всё в порядке? — спросил он, без улыбки, но и без тревоги.

Рэйчел бросила взгляд на Холланда, затем на Брауна.

— Обсуждали инвестора, который только что приехал на нашу помолвку, и мистер Холланд объяснял, как с ним обращаться.

Алекс усмехнулся, холодно и чуть язвительно:

— Моя Рэйчел неплохо разбирается в делах. Её не нужно учить. Она справится.

Ответ был ясен — и для Холланда, и для неё самой.

Позже, когда свет фонарей стал размытым, а вечер растворился в вине и усталости, Рэйчел позвонили. Срочно. Она должна была уехать. Алекс настоял, что отвезёт её сам. Несмотря на лёгкую неустойчивость в голосе, несмотря на то, что глаза его немного блестели от алкоголя, спорить с ним было бесполезно.

Он держался за руль крепко, слишком крепко. Дорога была узкой, лес шевелился тенями по бокам, и только фары разрывали темноту на узкие клочья.

И вдруг — силуэт. Человеческий, чёткий, чёрный.

— Алекс! — крикнула она.

Он дёрнул руль в сторону, тормоза визгнули — и...

…удар.

Боль. Свет. Пустота. Молчание.

Рэйчел открыла глаза.

Была белизна потолка. Холодный свет из окна. Тонкие простыни. Запах антисептика.

И — тепло. На ладони. Чья-то рука.

Она повернула голову. Рядом, у её кровати, сидел Алекс, голова опущена, он спал, сжимая её пальцы, как якорь, который не отпускает даже во сне.

— Кто... — прошептала она, но слова рассыпались.

Воспоминания не пришли. Они были как вода за стеклом — видны, но недостижимы. Она не знала, кто он. Не знала, где находится. Не знала даже собственного имени.

Она снова взглянула на него. Лицо знакомое… слишком. Красивое и уставшее. Слишком близкое. Сердце отозвалось нотой, которую нельзя было разобрать.

Он пошевелился и открыл глаза.

— Рэйчел… ты очнулась, слава Богу…

Рэйчел смотрела на него, не моргая. Ни страха. Ни радости. Ни узнавания.

— Ты… кто?

И в этот момент всё изменилось.

Любовь, ложь, игра, чувства, маски, страсть, обида, ревность — всё замерло.

Он встал. Сделал шаг назад. В глазах — боль.

Рэйчел, словно в осколках зеркала, пыталась собрать себя. Но все кусочки были чужими.

Она забыла. Но что забыла — любовь или обман?

…и чья теперь эта история?

в этот момент шестерёнки в голове Брауна закрутились с пугающей ясностью. Если она ничего не помнит — значит, теперь всё зависит от него. История, которую она поверит, станет её единственной реальностью. И он — напишет её от начала до конца.

Он придвинулся ближе к кровати, взгляд стал мягким, голос — чуть дрожащим, с тщательно выверенной болью:

— Ты… ты не помнишь? Мы… вчера была наша помолвка. Ты надела моё кольцо, танцевала со мной под старый вальс, ты смеялась, как будто мир был идеален. А потом… потом была авария. Я… — он повернул сломанную руку в гипсе и опустил глаза. — Я отделался царапинами, а ты… любовь моя, ты потеряла память. Но я рядом. Я здесь. И всё будет, как прежде. Обещаю.

Он не дышал, пока говорил. Но голос был тих, искренен. Слишком искренен. До дрожи. До мурашек. И, быть может, от того, что сам начал верить в выдуманное. Так бывает, когда ложь становится единственной дорогой к мечте.

Рэйчел смотрела на него, не мигая. В её глазах — пустота, с оттенком боли. Как если бы душа искала дом, которого не знала. Но губы её дрогнули, и в следующую секунду она медленно приподнялась, обвивая его шею руками. Её голос был хрупким, как крыло мотылька:

— Это не твоя вина… Так должно было случиться… Ты рядом — и этого достаточно.

И прежде чем он успел вымолвить ещё хоть слово, она поцеловала его — нежно, доверчиво, как будто действительно помнила, как это было прежде. Браун сжал её сильнее, закрыв глаза. Ложь стала плотью. Придуманная любовь — его единственной истиной.

Но в её голове всё ещё звенел глухой диссонанс. Как будто кто-то поставил иглу проигрывателя не в ту дорожку. Картинка складывалась… но не в её цветах. Что-то не сходилось. Что-то стучало в затылке, будто за дверью стоял чужой голос.

И он вошёл.

Холл.

Он влетел в палату, как глоток холодного воздуха — сбивающий, острый, настоящий. И застыл.

Их губы были вместе. Их руки — переплетены.

Он кашлянул, слишком вежливо для разбитого сердца:т— Прошу прощения, что прерываю. Врач хочет осмотреть мисс Рэдгрэйв. Алекс обернулся медленно, без тени колебания. Он усмехнулся, почти лениво, и бросил: — Зовите её миссис Браун. Секунда тишины — хрупкая, как стекло, натянутая, как струна перед разрывом. И в этот миг внутри Холла что-то оборвалось. В груди поднялся немой крик, будто воздух сгустился и стал невыносимым. Шум в голове усилился, мысли спутались, как провода при коротком замыкании. Он не сказал ни слова — просто резко развернулся и вышел, оставив за собой только холодный ветер и глухую боль. Рэйчел не обернулась. Но сердце сжалось — от чего-то необъяснимого, тревожного. Казалось, тот, кто только что ушёл, знал её слишком хорошо. Будто в его взгляде скрывалось то, что она никак не могла вспомнить.

Но он уже исчез.

Рэйчел ещё несколько секунд всматривалась в лицо Брауна, словно пыталась выловить в нём ускользающую правду. Но тот смотрел на неё с безупречным спокойствием — таким, каким смотрят только тогда, когда всё уже заранее рассчитано. Она слегка наклонила голову, моргнула, будто прогоняя тень сомнения, и, не отпуская его руки, мягко, почти лениво спросила: — А кто это был, милый?.. Тот, что заходил. Он выглядел… растерянным. Рэйчел, кажется, расслабилась — черты лица смягчились, напряжение в плечах исчезло. Она тихо вздохнула, словно приняв что-то для себя, и спросила с лёгкой улыбкой, глядя на его пальцы, сплетённые с её: — А ты… ты сказал моим родителям? Они знают, что у них теперь зять?
Алекс тихо усмехнулся, отвёл взгляд в сторону, как будто это был вопрос, которого он ожидал, но не хотел слышать вслух. — Они живут в другом городе, — ответил он, аккуратно, почти на грани извинения. — Я подумал, что перед свадьбой… не стоит их пугать. Пусть всё произойдёт постепенно. Мы сообщим им, когда ты полностью восстановишься.

Он посмотрел ей в глаза и мягко добавил: — Я просто хотел уберечь тебя от лишнего волнения. И их тоже. Сейчас главное — ты. Слова звучали обыденно, даже нежно, но в глазах Рэйчел мелькнул вопрос глубже, чем просто любопытство. Алекс едва заметно улыбнулся — слишком быстро, слишком натянуто, как будто у него уже был готовый ответ, отрепетированный, словно реплика в театре. — А, он? — Браун опустил взгляд на её ладони, всё ещё лежащие в его. — Это Холланд Уилсон. Соучредитель нашей компании. Мы вместе начинали, ещё с университета. Он возглавляет инвестиционный отдел… хотя в последнее время больше времени проводит вне офиса. Он на мгновение замолчал, словно выбирая, стоит ли продолжать, а затем, пожав плечами, добавил:
— Он всего на два года старше меня, но всегда вёл себя так, будто старший брат. Иногда чересчур… опекает. Или лезет не в своё дело. Но он хороший парень. Просто... ему сложно отпускать прошлое. Алекс поднял взгляд и пристально посмотрел в глаза Рэйчел, будто хотел убедиться, что этого объяснения достаточно. Но в его тоне мелькнула тень ревности, замаскированная под лёгкую усталость. Рэйчел, кажется, расслабилась — черты лица смягчились, напряжение в плечах исчезло. Она тихо вздохнула, словно приняв что-то для себя, и спросила с лёгкой улыбкой, глядя на его пальцы, сплетённые с её:  — А ты… ты сказал моим родителям? Они знают, что у них теперь зять? Алекс тихо усмехнулся, отвёл взгляд в сторону, как будто это был вопрос, которого он ожидал, но не хотел слышать вслух.
— Они живут в другом городе, — ответил он, аккуратно, почти на грани извинения. — Я подумал, что перед свадьбой… не стоит их пугать. Пусть всё произойдёт постепенно. Мы сообщим им, когда ты полностью восстановишься. Он посмотрел ей в глаза и мягко добавил: — Я просто хотел уберечь тебя от лишнего волнения. И их тоже. Сейчас главное — ты. И в этот момент в палату вошёл доктор — седой, с добрыми, но внимательными глазами. Он подошёл к Рэйчел, коротко кивнул Алексу и начал осмотр. Щупал пульс, проверял реакцию зрачков, задавал простые вопросы. Всё — вежливо, спокойно, по отработанной медицинской схеме. Закончив, он слегка улыбнулся: — Потеря памяти носит временный характер. Посттравматическая амнезия. Если вы будете принимать назначенные препараты, соблюдать режим сна, избегать стресса, а также заниматься когнитивными упражнениями — чтением, рисованием, беседами — велика вероятность, что память начнёт возвращаться в течение ближайших недель. Алекс кивнул, будто это подтверждало его собственную надежду, и с лёгкой ухмылкой повернулся к Рэйчел: — Видишь, любимая? Скоро ты всё вспомнишь. Я знал, что ты сильная. Он наклонился, коснулся губами её лба и произнёс с заботой: — Отдыхай. Я съезжу домой — привезу твои вещи. Не скучай, я скоро вернусь. Рэйчел кивнула, устроилась в постели и, стоило ему выйти, как погрузилась в лёгкий, иссушающий сон — тело требовало покоя. Алекс же, едва прикрыв за собой дверь, догнал доктора в коридоре. — Доктор, подождите. — Его голос был ниже, серьёзнее, почти глухой. — Мне нужно знать... Есть ли способ сделать так, чтобы она… чтобы память не вернулась? Врач удивлённо приподнял брови. — Простите, я вас не понимаю?
Алекс на мгновение закрыл глаза, собираясь с духом. — Это была наша помолвка. В тот вечер — авария. По моей вине. И… многое другое. То, что она вспомнит, может причинить ей боль. Я не хочу, чтобы этот день оставил шрамы в её сознании. Доктор медленно кивнул, теперь понимая: не медицинский расчёт, а — человеческое бегство от вины. — Если вы уверены, — тихо сказал он, — я могу назначить препараты, которые приостанавливают восстановление памяти. Они не удаляют воспоминания, но тормозят процесс нейронного восстановления. Это даст вам время. Возможно, она начнёт всё с чистого листа. Однако… помните: истина всё равно найдёт путь. Вопрос лишь — когда. Алекс кивнул — с благодарностью и тревогой одновременно. Он знал: у него есть время. Но не знал — сколько.