•Тсахик - Аонунга•

Харуко POV:

Я знала, что без него мне будет не очень хорошо, мы соединились до Эйвы, мы будем скучать друг по другу до самой смерти. Но если это то, что я должна была сделать, то это должно было быть сделано, особенно если это означало, что Аонунг высунется из облаков. Я смотрела, как он плачет вдалеке, страстно желая обнять его, пока он плачет. Я всегда напоминала себе, что он был виноват, когда это чувство сохранялось.

Я была готова к тому, что это продлится до рождения нашего ребенка, я была готова быть матерью одна, если это потребуется. Я выполняла свои обязанности Цахик, а затем возвращалась в лес, прячась в местах, где он никогда не мог меня найти.

Я отвернулась от него, карабкаясь по деревьям и раскачиваясь на лианах. Впервые за несколько месяцев я почувствовала себя собой, взаимодействуя с природой вокруг меня. В одиночестве я плела гамак, не желая спать на полу. Вскоре луна полностью исчезла, не оставив ничего, кроме биолюминесценции ночи.

Я тихо позвала Хайкили, когда она устремилась вниз, она тяжело приземлилась, издав мне встречный визг, я не летала на ней с тех пор, как мы прибыли, и я уверенна, что она скучала по цахейлу. Я провела косой по ее шее, позволив своим пальцам скользить по ее коже, она радостно защебетала, когда я привязала свою косу к ее косе.

Я перевернулась и сказала ей взлететь. Когда наступила ночь, единственным светом, который был виден, были точки на моей коже, звезды и свет факелов под нами. Я сопротивлялась желанию издать племенной зов, не желая будить спящих детей. Мы кружились и кувыркались, паря в воздухе, пока я позволяла своему духу течь на волю. Все хорошее заканчивается, когда я начинаю чувствовать усталость. Мы могли бы лететь дольше в другой день. Я требую, чтобы мы летели дальше в лес, и Хайкили подчиняется. Я качаюсь в своем недавно повешенном гамаке, когда ее голова пытается высунуться.

«Здесь нельзя спать», — хихикаю я, отталкивая ее морду, она фыркает, когда я вижу, как она скользит подо мной, на лесную подстилку, она сворачивается в клубок, обвивая свое тело крыльями, и я вижу, как ее глаза закрываются. .

Я знаю, что если что- нибудь случится, она проснется, и это все, что мне нужно было знать, прежде чем я, наконец, закрыла глаза и заснула.

Аонунг POV:

Я вытерл опухшие глаза, когда двинулся обратно к нашему дому, если то, что она сказала, было правдой, я действительно все испортил. Я презирал тот факт, что моя жена, несущая моего ребенка, была где- то в лесу, без обустройства дома, она могла даже спать на земле.

Я глубоко вздохнул и толкнул лист, как дверь нашего дома, я упал на землю рядом с ближайшим спальным ковриком, естественно похлопывая вокруг себя в поисках Харуко. Мои руки замерли, когда я понял, что сегодня вечером она не вернется домой. Я не спал часами, ворочаясь.

Мое внимание привлек мерцающий вдалеке факел, когда я медленно поднялась с того же места, где находилась несколько часов. Мои ноги погрузились в песок, когда я провел тыльной стороной ладони по лбу.

Две знакомые фигуры стояли впереди на камнях, они синхронно покачивались, глядя на воду. Я стоял рядом с бабушкой, когда я начал следовать их примеру.

«Что ты здесь делаешь, Аонунг? Сейчас раннее утро», — говорит она. Я пользуюсь моментом, чтобы проветрить голову, все еще текущую с моей сестрой и бабушкой.

"Ничего"

Она напевала, находя время, чтобы понаблюдать за моим телом, она заметила отметины на моем плече и мягко улыбнулась.

"Вы связали внука?" Она спрашивает.

— Ага… — бормочу я, мое настроение еще больше ухудшилось.

«Я знала, что ты найдешь милую меткайну», — гордо заявляет она, думая, что была права.

«Я так рад, что ты не общаешься с этими лесными детьми, они бешеные звери, им не место в Ава'атлу»

Цирея напрягается, как и я, наши движения становятся жесткими и жесткими, а мои кулаки сжимаются в ярости.

«Там была одна лесная девушка с твоей мамой, когда она рожала, я вытащила ее резким толчком и несколькими словами, я не знаю, почему Тоновари пытался остановить меня» Она пожимает плечами, говоря, как будто это было нормальный разговор.

На этот раз я совсем замер, Харуко не преувеличивала. Я мчусь прямо к маруи моих родителей. Я знал что еще рано, но ребенок наверняка проснется и заплачет.

Мои предсказания оказались верными, когда я ворвался в теплое сияние их дома, папа приставил нож к моему горлу, а я остановился, ожидая, пока он уберет оружие в ножны.

"Что ты здесь делаешь?" — спрашивает мама, раскачивая моего брата взад- вперед на руках.

«Мне нужно, чтобы ты снова вывез бабушку с острова, прежде чем я сделаю это сам», — рычу я. Его глаза расширяются, когда он кладет руки мне на плечо.

«Сын, она только что приехала, она хочет быть здесь в течение следующих нескольких недель», — сказал он, пытаясь рассмеяться, чтобы снять напряжение. Я выхожу из его объятий и убираю его руки с себя.

«Если она не уйдет завтра, я приму меры», - говорю я ему, мы выросли до одного роста, теперь я был таким же пугающими, как и другие. Я бросаю на него последний взгляд, прежде чем выйти из дома.

Я ныряю в воду, призывая своего цурака, и направляюсь в место, известное только нам. Когда Харуко изучила технику дыхания, мы прибыли на сушу, теперь я входил, используя систему бухты.

Почти все бухты и пещеры были соединены системой туннелей, некоторые из них были отделены для уединения. Я мчался по туннелям, пробираясь сквозь биолюминесцентные стены, пока не нашел знакомую.

Я поднялся из большого бассейна, заметив радужные лужи, испускающие свечение вокруг меня. Мои уши дернулись от тихого вздоха, когда я быстро повернула голову, единственным человеком, который знал об этом месте, был я... и Харуко.

Ее золотые радужки коснулись моих, когда она собиралась уйти. Она с трудом вытаскивала свое тело из воды, что дало мне достаточно времени, чтобы добраться до нее. Мои руки нежно держались за ее бицепсы, пока она пыталась вырваться из моей хватки.

Я так устал, я просто хотел свою пару.

Она оттолкнулась от стены, пытаясь вырваться, это было бесполезно, так как все, что она делала, это тянуло меня за собой. Я упал в воду, создав большой всплеск, когда она отпрянула от воды, которая попала ей в глаза. Я попытался вытереть ей глаза, но она откинулась назад, останавливая меня.

«Харуко, позволь мне помочь тебе», — вздыхаю я. Она сдается в моих объятиях, я не мог передать ей то, что хотел, словами, ей нужно было чувствовать то же, что и я. Я судорожно вздохнул, дергая свою косу и соединяя наши косы. Она заскулила от неожиданного ощущения, нервы излучали мягкое свечение, соединяясь друг с другом. Я чувствовал ее болезненное сердце, когда обнимал ее за талию, притягивая ее меньшее тело к себе.

«Прости, что не поверил тебе, мне так жаль», — прошептал я ей в волосы, когда слеза скатилась по моей щеке. Ее руки естественно легли на мою грудь, когда она прижалась к моему плечу.

«Как бы абсурдно это ни звучало, ты должен верить мне, Аонунг, я твоя жена, а не какой- то невежественный ребенок, который лжет». Она всхлипывает, хлопая рукой по одному из моих пальцев. Я продолжаю держать ее, она была права, она моя пара, она должна быть первой.

«И я это сделаю. Ты значишь для меня больше, чем что- либо на Пандоре, и мне жаль, что я не понял этого раньше, Ма Харуко». Я практически всхлипнул в ее волосы, сжимая ее еще крепче, боясь, что она снова уйдет. Она протянула руки вверх и вытерла слезы у меня под глазами, я наслаждаюсь ощущением ее прикосновения, которого мне не хватало последние двадцать четыре часа.

«О, Аонунг», — бормочет она, глядя на мой ужасный вид. У меня под глазами появились темные круги, волосы беспорядочно торчали из моего пучка, а локоны под ним были неприрученными, едва сохраняя свою завитую форму.

Она обвила меня руками, прижимая к себе, и гладила мое тело до состояния комфорта. Мы снова вместе, словно кусочки одной и той же разбитой скорлупы, склеенные вместе.

Это было безумие, что после всего, через что мы прошли, мы всегда находили друг друга, даже если наша история любви началась с нашей помолвки.